Вкус и форма шоколадки, но это мандарин

       Когда-то я редко находилась в одиночестве. Меня окружали друзья и семья, всегда готовые поддержать и помочь.        Я оторвалась от окна, за которым стремительно сменялись виды, и посмотрела на экран телефона. Ехать еще три часа, пять я уже проехала. Постукивание колес поезда не давало мертвой тишине в моем купе окончательно задавить меня. Мне не пришло ни одного нового уведомления. Встретят ли меня родители на вокзале? Неизвестно. Я снова перевела взгляд на окно. Хотелось выбежать отсюда и просто поговорить с людьми. Я провела уже два часа в полном одиночестве, ведь два часа назад вышел на станцию мой последний сосед по купе. Я вновь посмотрела на телефон и смахнула уведомление из приложения с гороскопами. Родители так и не пишут, а всю неделю до этого даже не давали мне покоя. Еще в прошлое воскресенье мать и отец уехали в тот самый маленький городок, в котором я провела семнадцать лет своей жизни. Семнадцать из двадцати двух. Я не появлялась там пять лет, и вчера меня вызвали туда родители, не желая оставлять меня одну в Мадриде на каникулы. Я обрадовалась, ведь каждый раз, когда мама звала меня поехать туда с ней и отцом, меня поглощала учеба и я отказывалась. Скоро я встречусь с друзьями, по которым так скучала. Да, при переезде я потеряла ту книжечку с их номерами и адресами, но я никогда не потеряю воспоминания и тепло, которыми заполнено мое сердце. Но теперь волнение взяло верх. А вдруг ни одного человека не окажется там? Отец и мать часто рассказывали мне о том, как все мои ровесники уезжают из городка учится и работать. Чтобы подавить свои страхи, я взяла книгу и вновь углубилась в ее чтение.        На вокзале было не так мало людей, как я ожидала, и я приложила усилия, чтобы найти родителей. С ними я заметила мать Хорхе — Сесилию, его отца, а рядом с ними мальчика лет семи. Очевидно, это Даниэль — младший брат Хорхе. В последний раз я видела его в возрасте двух лет. Я подошла к ним, обняла маму, папу и родителей Хорхе. — Ты так выросла и похорошела! Тебе бы идти в модели! — воскликнула Сесилия, оторвавшись от меня.        Я вежливо улыбнулась и поблагодарила ее. — Мои гены, — сказал папа, гордо подняв голову. — Пап, — протянула я, улыбнувшись ему, — ты как обычно. Я присела на колено, чтобы быть одним ростом с малышом — А ты, наверное, Даниэль, — я достала шоколад с малиной из кармана. Надеюсь, мальчику досталась от старшего брата любовь к этой ягоде. Он кивнул и робко взял шоколад, и все мягко рассмеялись от умиления. — Ты такой большой мальчик! Должно быть, в школу уже ходишь?        Он снова неуверенно кивнул. Его мама подошла к нему и погладила по голове. — Не стесняйся. Это Тини, — она указала на меня, — подруга твоего брата. Ты ее, наверное, не помнишь. Она уехала, когда тебе было всего два года. — Мне кажется, дома гораздо удобнее разговаривать, чем на вокзале, — отец Хорхе уже загрузил мой чемодан в машину и ждал, когда мы сядем в нее.        Мы все сели в машину и поехали к нашему дому. — Ты приехала очень удачно, — прервала тишину Сесилия. — Хорхе прилетел вчера, и вы сможете провести время вместе, точно так же, как тогда, когда ты еще жила здесь. — Более того, — подмигнула мне мама, — Хорхе полгода назад расстался с Мерседес, у вас есть шанс быть вместе.        Я закатила глаза. — Не забывайте, что я вам тогда сказал. Предохраняйтесь, — не отрываясь от дороги сказал старший из Бланко, а я почувствовала, как снова краснею. Ну неприятно мне говорить на эту тему со взрослыми, тем более в присутствии родителей.        Машина подъехала к дому, и я, оставив чемодан на папу, вошла в дом. Не изменилось ничего. Все тот же интерьер, все тот же запах блинчиков мамы. Я поднялась по деревянной лестнице и вошла к себе. Через настежь открытое окно в комнату просачивался запах пионов, цветущих под окном. Я прикрыла глаза и вдохнула полной грудью, получая колоссальное наслаждение. Открыв глаза, я сделала шаг в комнату и осмотрелась. Все осталось неизменным. Мое расписание на столе, постер с Ханной Монтаной на стене. Я подошла к письменному столу и открыла ящик. Там все так же лежали мои тетради и некоторые ручки и карандаши. Я взяла одну тетрадь и пролистала ее. Алгебра. Мои кривые цифры, так и норовящие вылезти из клеточек, вызвали у меня улыбку. А раньше они меня сильно раздражали. Я положила тетрадь обратно и выдвинула соседний ящик. Там лежали все те же тетрадки, перекрытые фотографией сверху. Я не смогла сдержать улыбку, когда взяла ее в руки. На меня смотрели еще такие маленькие мои друзья. Мы сидели в беседке Канделарии, Руджеро обнимал старую гитару, справа от него сидел Диего, рядом с ним Альба, слегка приложив голову на плечо Домингеса, слева сидели Хорхе с Мечи, в левом углу сидели мы с Лодо и Канде и над чем-то смеялись. Вот бы вспомнить тот момент, чтобы узнать, что вызвало у нас такую волну смеха, но, как я ни старалась, у меня этого не вышло.        Еще немного походив по комнате, я взяла сумку и спустилась вниз. В прихожей мой отец что-то обсуждал с отцом Хорхе. — Я прогуляюсь по городу, — я прервала их разговор, и они оба посмотрели на меня. — К восьми вечера будь дома. Мы устроим небольшой праздник по случаю приезда тебя и Хорхе.        Я кивнула и вышла из дома. Так и не решив, куда я пойду, я повернула направо и пошла по направлению в центр города, наслаждаясь подзабытыми пейзажами. Вышла из глубокой задумчивости я только возле двери Лодовики. Сама не понимая, как я здесь оказалась, я решила постучать. А вдруг Лодо не уехала и все еще живет в этом городке? Все никак не решаясь, я провела рукой по ручке двери. На меня с небывалой силой нахлынули воспоминания. Постояв с минуту в нерешительности, я все-таки глубоко вздохнула и постучала по двери. В доме в ответ не раздалось ни единого звука. Я решила на всякий случай постучать еще раз, но неожиданно дверь распахнулась. — Мартина? Это ты? — стоящая напротив меня женщина была сильно удивлена. — Сеньора Комельо? — я улыбнулась, рассматривая лицо матери Лодовики, словно зачарованная. Лодо всегда была сильно похожа на мать. Их различали лишь мимические морщинки сеньоры (или, как по старой привычке говорила Лодо, синьоры) Комельо и губы моей подруги, унаследованные от отца. — Детка, я так давно тебя не видела, — женщина с улыбкой приобняла меня. — Лодовика по тебе сильно скучает. Она очень обрадуется. — Лодо здесь? — Нет, она в Риме. Дочь стала стилистом. Ей нравится ее работа. Ты же знаешь, как сильно она любила возиться с образами людей, — женщина мягко рассмеялась. — Ты надолго? Лодовика приедет во вторник. Пройдешь в дом? Могу поставить чайник и заварить чай с мятой.        Я вежливо улыбнулась. — Нет, спасибо. Я совсем недавно приехала, поэтому хочу прогуляться. Но во вторник я к вам обязательно прибегу, обещаю.        Я распрощалась с женщиной и вышла на тротуар. Через два дня я увижусь со своей лучшей подругой, что не может не радовать. Я напоследок улыбнулась дому Лодовики и медленно пошла вперед, попутно осматривая город и отмечая, что изменилось, а что осталось неизменным. Возле домов дети что-то рисовали мелками на асфальте, в тени отдыхали их родители, подростки часто проезжали мимо меня на велосипедах, оживленно о чем-то беседуя между собой. Иногда я останавливалась и смотрела им вслед, ведь их силуэты казались мне смутно знакомыми. — Прокатимся?        Я вздрогнула от неожиданности и повернулась на голос. Я была настолько поглощена своими мыслями, людьми и городом, что не заметила, как ко мне подъехал мотоцикл. Я посмотрела на водителя и невольно улыбнулась. Сверкая своей милой улыбкой, Хорхе смотрел на меня и протягивал мне шлем. — Ну же, иди ко мне, радость моя, — Хорхе раскрыл свои руки для объятий и я незамедлительно бросилась в них. — Я скучал, — парень поцеловал меня в макушку и отстранился, протягивая шлем. — К речке? — К речке.        Я взяла шлем из его рук, надела на себя и пристроилась на мотоцикле, прижимаясь к Бланко. Мотор заревел, и вскоре я соскочила с него на молодую траву. Захотелось снять кроссовки и пробежаться по ней прямо так, босиком. — Я уже и не ожидал тебя увидеть.        Я посмотрела на парня, который ставил мотоцикл на подножку. — Почему?        Он пожал плечами, отошел от мотоцикла и сел на землю. Я последовала его примеру. — Слишком долго тебя не было здесь.        Хорхе достал из рюкзака сэндвичи в фольге и протянул один мне. Я неглядя взяла его, наслаждаясь природой вокруг. Люблю это место настолько сильно! Приятное журчание реки и легкие порывы теплого ветра расслабляли. Я откинулась на траву и прикрыла глаза, наслаждаясь запахом свежей травы и мандаринов, растущих за рекой. — Ты меня искал? — не открывая глаз спросила я у Хорхе. — Родители сказали, что ты решила прогуляться. Я и решил поискать тебя недалеко от дома Лодовики. — Я настолько предсказуема? — я открыла глаза и повернулась, смотря на Хорхе. — Нет, — он ухмыльнулся. — Просто я тебя слишком хорошо знаю.        Я приподнялась с травы и села, сложа ноги перед собой. — Что нового? — спросила у него, шурша фольгой. — Ты так спрашиваешь, будто тебя не было всего неделю. — Хорошо, давай по-другому. Из-за чего ты расстался с Мерседес? — начала я довольно прямолинейно. Но этот вопрос меня сильно интересовал, ведь я не ожидала их расставания и планировала стать свидетельницей на их свадьбе. — То есть, тебя совершенно не волнует, где я сейчас живу, на кого учусь, что со мной вообще произошло? — наигранно возмутился Бланко. — Ты живешь в Буэнос-Айресе, учишься на адвоката, — я улыбнулась. — Родители. Тебе же тоже рассказывали про меня, да?        Хорхе кивнул и откусил от сэндвича. — А про Мерседес, — продолжила я, — мне ничего не говорили. Почему? Ты же любил ее, или я ошибаюсь? — Честно? — немного помедлив начал он. — Я не знаю.        Он слегка засмеялся, заметив мой удивленный взгляд. — Ты была права, она злюка.        Я рассмеялась. — Чтобы это понять, тебе потребовалось, — я замолчала, подсчитывая на пальцах, сколько лет они были вместе, — шесть, семь… Семь лет. Иногда ты меня удивляешь. — А если серьезно, я не могу понять. Просто мы стали к друг другу относиться как-то по-другому, и это стало просто невыносимым. Мы пришли к этому выводу вдвоем, решив, что так будет лучше, и расстались друзьями.        Хорхе улыбнулся и налил себе чай из термоса. А обо мне даже и не подумал. Эгоист. — А как у тебя на личном? — он с легкой ухмылкой посмотрел на меня. — Давай без этого, — я махнула головой, чтобы отогнать мысли о старых отношениях. — Да ладно тебе, год прошел уже, зачем так переживать? — Хорхе! — возмутилась я. — Зачем спрашивать, если все знаешь? — Хотел услышать от тебя лично, — он пожал плечами. — Прости.        Я улыбнулась ему и перевела взгляд на небо. Солнце начинало садиться, и небо наливалось красками. — Хорхе. — Что? — Он повернулся ко мне. — Сколько времени? Мы успеем домой до восьми?        Он посмотрел на часы на руке, с неохотой встал на ноги и подал руку мне. Я поднялась с травы, отряхнула юбку и повернулась, напоследок обегая взглядом это место. — Если ты будешь просто стоять и смотреть, то мы точно не успеем. — Ты зануда! — я повернулась к нему. — Нет. — Да. — Не спорь со мной. Я могу и в одиночестве уехать отсюда.        Я на прощание печально улыбнулась реке и подошла к мотоциклу, возле которого меня уже в шлеме ждал Хорхе.

***

       На улице уже окончательно потемнело, и отец включил фонарики, окружавшие наш стол. Мы сидели во дворе и доедали остатки скромного ужина, которым мы решили отпраздновать мой долгожданный приезд. Я откинулась на спинку плетеного кресла. Бланко-старший разливал вино по стаканам уже во второй раз. Сеньора Бланко наливала вишневый сок Даниэлю, сам мальчик бегал возле пионов, пытаясь найти в них сверчка. — Чем собираешься заняться на этой неделе? — поинтересовалась у меня мать. — Завтра дойду до дома Канде, узнаю, в городе ли она. Послезавтра приедет Лодовика, весь день я проведу с ней. Дальше посмотрю по обстоятельствам. — Канделария, скорее всего, приедет в среду, — сказал Хорхе. Значит, планы на завтра отменяются. — Мы всем нашим классом договорились встретиться в кафе отца Руджеро. Узнать, кто что за эти пять лет сделал, чего добился, как живет. Иногда просто хочется собраться всем вместе и поговорить о чем-то подобном.        Я шумно вздохнула. В четверг придется провести вечер в одиночестве или в кругу семьи. Да и завтра у меня день пустует. Хотя, почему же пустует? — Хорхе, у тебя есть планы на завтра? — отрицательный ответ. — Отлично, завтра утром уедем к реке. Ты же не против? — Нет конечно. — Тини, это тебе, — я повернулась на голос. Даниэль робко протягивал мне три белых пиона. — Спасибо, — я улыбнулась мальчику и нагнулась поцеловать его в щеку. Сесилия достала из кармана брюк фотоаппарат и, умиляясь, сделала кадр на память. — Да ты растешь на глазах! — Хорхе притянул к себе брата и потрепал его по голове. — И всегда говори девушкам комплименты. Они это любят.        Я улыбнулась, вдохнула запах от цветов и поставила их в вазу, которую мне любезно принесла мама. — Предлагаю поднять этот тост за эту долгожданную встречу! — отец поднял стакан с вином над столом и все последовали его примеру.

***

       Погода часто напоминает мне некоторых девушек. Такая же непостоянная и любит портить все твои планы, а заодно и настроение. Хотя, почему же только девушек? Некоторые парни ведут себя так же.        С самого утра небо скрыто за темными тучами. То и дело слышны раскаты грома. Вместо теплого ветерка, приносящего запахи цветов, свежескошенной травы и булочек с корицей, приготовленных соседкой, я получила леденящий ветер, налетающий порывами и ужасающе завывающий среди домов. А ведь казалось, что сегодня будет идеальный день, который можно будет провести за городом, не боясь грозы и ливня. Не всегда мрачные тучи пронзают лучи солнца.        Допивая свой утренний кофе и сильнее укутываясь в плед, я стояла у окна и провожала взглядом родителей. Папа уже сел в машину Бланко, мама и Сесилия смотрели на небо, очевидно, ожидая дождь. Именно в такую погоду им нужно было уехать с семьей Бланко по каким-то неотложным делам. Раздался новый раскат грома, и Даниэль, спокойно бегавший вокруг машины, вцепился руками в ноги сеньоры Бланко. Я бы тоже в кого-нибудь вцепилась. Снова вспышка. Я поежилась. Ненавижу грозу. Даже больше. Я ее боюсь.        Тем временем мама уместилась на заднем сидении машины и помахала мне рукой. Я слабо улыбнулась и ответила ей тем же. Она жестом показала, чтобы я улыбалась, чтобы в экстренном случае звонила, послала мне воздушный поцелуй и закрыла дверь. Из дома, зевая, вышел Хорхе. Очевидно, парень только проснулся. Я посмотрела на часы над постером с Дженнифер Энистон. Всего-то восемь утра, а во дворе уже Хорхе в пижаме пытается оторвать Даниэля от сеньоры Бланко. Я невольно улыбнулась, смотря на то, как уже вся семья пытается оставить мальчика дома. В итоге Сесилия поцеловала ребенка в щеку, погладила по голове и села в машину. Родители выехали со двора. Внезапно новая вспышка, раздался новый раскат грома, а по крыше начали отбивать дробь капли дождя. Хорхе отправил Даниэля домой, а сам побежал заводить мотоцикл в гараж. От нечего делать я продолжала наблюдать за событиями двора Бланко, комментируя все действия парня себе под нос. Хорхе тем временем уже закрыл двери гаража и прибежал под крышу террасы. Рукой он пригладил влажные волосы, сел в плетеное кресло, наблюдая за дождем.        Дождь начал барабанить по крыше все сильнее. Я распахнула окно и вдохнула. Запах, распространяющийся во время дождя, для меня один из самых приятных. Я прикрыла глаза, наслаждаясь им и свежестью. Все-таки есть в дожде что-то такое, что завораживает. Стук капель успокаивает, запах расслабляет. Снова все испортила гроза. Слишком неожиданно и близко сверкнула молния, а за ней последовал слишком громкий раскат. Я непроизвольно вскрикнула и отпрянула от окна. Успокоив себя, я посмотрела на террасу, на которой сидел Хорхе и с усмешкой смотрел на меня. Его еще и забавляет это все. Жестом руки он позвал меня. Я посмотрела на небо. Бесконечная туча закрыла все, начиная от востока и заканчивая западом. Все равно сегодня нечем заняться, а с Хорхе веселее будет. Я кивнула ему, взяла из шкафа зонтик и спустилась к выходу.        Обув резиновые сапоги, я открыла дверь и снова встретилась с молнией. Нет, это невыносимо, она меня слишком пугает. Набравшись уверенности, я раскрыла зонт, сделала шаг на улицу, закрыла дверь на ключ и побежала к дому Бланко, где Хорхе уже встречал меня с распростертыми объятьями. — Все еще боишься? — спросил он у меня, когда я уже закрыла зонт и прижалась к нему. Я лишь кивнула, обнимая его сильнее.        Я отстранилась, и мы вошли в дом. Я с удивлением осмотрела прихожую. Обои совсем другие, на полу лежит не светлый линолеум, а темный ламинат. Проще сказать, что не изменилось. Остались висеть на стене часы с пейзажем Лондона, доставшиеся сеньору Бланко от его отца. Хорхе заметил мое удивление и усмехнулся. — Тебя не было целых пять лет. Не удивляйся ремонту. — Вы изменили весь дом? — Нет, — Хорхе подошел к зеркалу и пригладил волосы. — Новая обстановка только в комнате Дани, спальне родителей, кухне и прихожей. Гостиная, моя комната и спальня для гостей остались нетронутыми. — Ты только недавно проснулся? — решила я перевести тему. — Да. К чему ты это спрашиваешь? — Хорхе, ты в пижаме.        Он посмотрел на себя и ушел переодеваться, сказав мне пока идти на кухню. Я так и сделала. В кухне я обнаружила Даниэля, перелистывающего какой-то комикс и попивающего чай с печеньем. Услышав мои шаги, он оторвался от истории о Человеке-Пауке и улыбнулся мне. — Доброе утро, Тини. — Доброе, — я улыбнулась ему в ответ. Милый мальчик. Хорхе тоже был таким в детстве. А вот внешностью мальчик на брата не был слишком похож. Сходство, разумеется, было, и оно было немаленьким, но Хорхе все равно был каким-то другим. Или мне просто кажется? — Молоко пьешь? Молодец. — Мама говорит, что оно очень полезно для здоровья. А папа говорит, что если я буду пить молоко, то стану сильным, — Дани гордо поднял голову. Я улыбнулась. Ну просто ангел, а не ребенок!        Я осмотрелась на кухне и заметила, что на стене теперь висят фотографии. Я подошла к ним и пробежалась по ним взглядом. Вот то же самое фото, что было у меня в ящике, вот фото Хорхе и Даниэля, фото родителей Хорхе вместе, фото моей семьи и семьи Бланко, Хорхе и Мечи, Хорхе и я (целых две фотографии!), Хорхе и Руджеро, Даниэль с какой-то девочкой. Как же много тут фото! - Вот ты где! Даниэль, ты зубы почистил? — я услышала за спиной голос Хорхе, но поворачиваться не стала.        Я остановила свой взгляд на одном снимке. Хорхе и Диего. Последний получился на этой фотографии прекрасно. Неплохо, кстати, было бы с ним увидеться. — Ой, забыл. — Бегом до ванной, — Хорхе мягко рассмеялся.        Я обернулась, отметила, что Хорхе на кухне один, и повернулась обратно, рассматривая эту фотографию и вспоминая объятия Диего. Может, оно и к лучшему, что мы с ним не встречались. Я вспоминаю его с теплом, а не с печалью. — Как он тебе? — неожиданно спросил Хорхе.        Я резко повернулась в его сторону. — Диего? — Вообще, моего брата зовут Даниэль. Но ты, как я вижу, мыслями не с нами, — Хорхе усмехнулся. — Прости. — Он тебе все еще нравится? — Хорхе указал на фотографию с Диего. Я вздохнула и пожала плечами. — Нет. Вряд ли.        Хорхе раскрыл холодильник и, что-то напевая себе под нос, вытащил из него пару яиц. — Ты завтракала?        Я кивнула. Он взял сковороду и подошел к плите. Я села на стул, наблюдая за процессом приготовления завтрака.        Незаметно для себя я о чем-то задумалась, и очнулась только в тот момент, когда после очередной вспышки молнии и раската грома свет моргнул, а затем и вовсе погас. Я поежилась. В комнате стало достаточно темно. — Уже девять утра, а темно, словно еще и шести нет, — я посмотрела на Хорхе, которому, очевидно, уже надоела тишина, и он решил прервать ее хоть как-то. Он поставил уже вымытую тарелку на подставку и повернулся ко мне. — О чем думаешь?        Я пожала плечами и встала со стула. Хорхе стукнул рукой по выключателю, чтобы свет неожиданно не включился, и мы все в той же тишине отправились к нему в комнату, где обычно проводили раньше время в подобную погоду. По дороге Бланко заглянул в комнату к Даниэлю и отметил, что тот снова играет в какие-то гонки на планшете. Он пропустил меня в свою комнату, и я невольно улыбнулась. Комната практически не изменилась. Все там же стоял шкаф, кровать тоже не перебралась в другое место, на своем месте был и письменный стол. Я подошла к столу, на котором аккуратной стопкой лежали листки бумаги, рядом небольшие альбомы, сшитые нитью, на другой стороне стола акварель. Я протянула руку, взяла один из альбомов и открыла его. На первой странице аккуратными буквами была выведена надпись «Пейзажи». Я пролистала пару страниц, смотря на изображенные акварелью знакомые места. Все пейзажи были прописаны до мельчайших подробностей, каждая деталь была на своем месте. Картинки отдаленно напоминали фотографии, но в них было что-то, что заставляло ими любоваться, раскрывало их. — Ты рисуешь? — удивленно спросила я у Хорхе, положив альбомчик на место и взяв другой. — Да, — он подошел к столу и оперся на него руками, смотря за моими действиями. — И как давно? — я раскрыла другой альбом. «Портреты». Альбом начинался с нежного изображения Мерседес с кремовой лилией в руке. Хорхе очень детально прорисовал взгляд, Мечи была словно живой. — С четырнадцати лет, — после небольшой паузы ответил он. Я оторвала взгляд от рисунка. — С четырнадцати? — кивок. — Я думала, у нас не было секретов друг от друга. Но, кажется, я ошибалась, — я вздохнула и перевернула страницу. Снова Мерседес, но теперь в лучах закатного солнца. — Один из моих любимых, — Хорхе указал взглядом на рисунок, не желая заострять внимание на моем высказывании о секретах. — Она здесь так искренне улыбается. Мне даже не верится, что Мерседес такой может быть. — Она всегда была такой, — с легкой печалью сказал Хорхе и посмотрел на меня. — На самом деле она была искренней, милой, нежной девушкой. В каком-то смысле даже беззащитной. — Но мне она практически всегда казалась безразличной. — Маска, — фыркнул парень. — Она считала, что так сможет отгородиться от проблем. Глупо, не спорю. Но Мерси очень умело скрывала свои эмоции. Со мной она была другой. Она мне открылась, и я ценил это. — Ты жалеешь о том, что расстался с ней? — Нисколько. В последний год она резко изменилась, снова стала для меня закрытой и неприступной. Возможно, что-то между нами угасло. У нас разные пути. И они вряд ли теперь пересекутся.        Я перелистнула страницу. — Это я? — от неожиданности вырвалось у меня, когда я рассматривала изображение себя в цветущей мандариновой роще. — Удивительная прозорливость, — ухмыльнулся в очередной раз Хорхе. — Почему мандарины? — В цветах мандаринов нет ничего необычного, но они манят меня. Я люблю их, у меня есть несколько пейзажей, посвященных им. Кажется, что от цветов нет никакого толка, но они приносят пользу. Они отцветают, и появляются сами мандарины. Мандарины срываются, и вновь появляются цветы. Они — начало новой жизни. После них снова появляются мандарины, в которых, казалось бы, нет ничего необычного, но они нравятся людям. А потом появляется некая Мартина Штоссель и начинает утверждать, что мандарины имеют вкус и форму шоколада. — Дурак! — я засмеялась. — Мог бы сразу сказать, что это из-за моей фразы. — Посмотрим фильм? — он резко перевел тему. Я кивнула. — Выбирай, а я за чем-нибудь вкусненьким.        Хорхе вышел за дверь, а я открыла его ноутбук и вошла в поисковик в поисках какого-либо фильма, за которым можно скоротать время.