DO YA THINK IM SEXY?

Я стоял на сцене, ослепленный лучами яркого света, мне было безумно страшно. Я никогда раньше не выходил на сцену, ну, чтобы спеть, я никогда не пробовал реально петь. Некоторым очень не нравился мой голос, понятно, он такой высокий, как у женщин, тем более, сюда прибавляется моя ориентация. Глупая ситуация, зачем я вообще на это согласился? Я знал, что меня выкинут отсюда с позором, ведь здесь таких было много. Я дернул головой только тогда, когда Блейн поднялся со своего места и направился прямо ко мне. У меня захватило дыхание, я только и мог, что смотреть ему в глаза, хотя мои ресницы до сих пор не высохли от слез. - Нет, я никогда не плачу на сцене, простите, – я стал поспешно вытирать лицо рукавами, громко всхлипывая, чтобы быть готовым исполнить еще какое-нибудь произведение: - Честно, я не буду больше плакать, мне просто что-то в глаз попало. Я все еще вытирал лицо, но не потому, что слезы мешались, а потому, что мне было страшно на него смотреть. Вот он – мой кумир, он стоит на расстоянии вытянутой руки, я готов упасть ему в ноги. Сколько же таких было желающих за кулисами? Сколько таких желающих еще будет? А, плевать, сейчас я тут звезда, он обратил на меня внимание. Правда, когда я хотел повторить свое имя, то смутился кличке «сладкая задница»? Что? Как он меня назвал? Это ведь оскорбительно! Он оскорбил мои гомосексуальные чувства! Так нельзя! Даже, если человек не такой, как остальные, то не обязательно над ним так жестоко издеваться! Я хотел, конечно, одернуть его, но тогда меня выгонят с позором, мне нужно это место, мне нужно выбиться в люди. Поэтому я молчал, я только аккуратно подтянул штаны за ремень, как ко мне подошла не менее горячая латинская девушка. Кажется, она была боссом или менеджером Блейна, кажется, я прошел первое испытание, потому что она мне стала объяснять что-то типа контракта. Я стоял на месте, прижимая ладони к бедрам, смотрел ей в рот и кивал, как болванчик. Боже, мне кажется, или я смогу получить это место? Она давала мне предупредительные инструкции, как будто это был мой первый день работы с Блейном! Да! У меня получилось! Все внутри меня перевернулось, я уже забыл про «сладкую задницу», я только смотрел на властную особь женского пола, которая втирала мне что-то металлическим голосом, со всем соглашался и не дышал. Это было феерично! У меня получилось! Я был так увлечен этой «беседой», что не заметил, что Блейн снова обошел меня со спины. Когда девушка замолчала, то звезда резко оглушила меня со спины, что я аж дернулся, прикусывая язык, чтобы не вскрикнуть. Не успел я повернуться, как он шлепнул меня по заднице. Честно, мне сначала стало неприятно, даже как-то больно, а потом я почувствовал, что мне стало тесно в собственных штанах. Да, Блейн Андерсон – звезда, его хотят многие, а я просто гей, который залипает на него, как и многие другие. Он оскорбительно ударил меня по заднице, я задержал дыхание, чтобы ничего не выкрикнуть в ответ. Нужно держать себя в руках, я не могу потерять это место. На сцену вышли и другие ребята, но теперь их было меньше. Нам раздали микрофоны, кажется, это был второй этап испытания. Блейн скомандовал, чтобы все началось, заиграла знакомая мелодия, а когда Андерсон начал петь, то я чуть не пропустил свою очередь. Его потрясающий голос заставлял меня дрожать, ведь под эту его песню я не раз мечтал о нем, представляя самые откровенные сцены. Мне было стыдно от этого воспоминания, но я постарался собраться, чтобы не вылететь. Отбор был прямо на месте, достаточно жесткий, но Блейн проходил мимо меня, я мог петь дальше. Я практически не двигался, прижимая свободную ладонь к своему бедру, иногда выделывая какие-то маневры верхней частью тела. Нет, не то чтобы меня сковало, просто я всегда так танцевал, Рейчел пыталась меня переучить, но ничего не получалось. Я просто не мог раскрыться в танце, это ведь слишком интимно. Некоторые ребята вылетели, я видел, как он вышибал их своим пронзающим взглядом, но старался не смотреть ему в глаза, когда он поворачивался ко мне лицом. Я старался петь, я сосредотачивался на словах, но, когда Блейн пробрался между мной и какой-то девушкой, чтобы нас расшевелить, то я чуть не задохнулся от эмоций. Его бедра были так близко, он прикасался ко мне, пусть и незначительно, но чувствительно. Теперь я почувствовал, как весь пульсирую, так же, я почувствовал тот шлепок на свой заднице, а это возбуждало. Песня кончилась, мы с незнакомой девушкой замолкли, смотря на Блейна. Это был решающий момент, но Андерсон все сделал в своей любимой манере: моя задница милее? Что это значит? Нет, я так не смогу работать, конечно, я нагло усмехнулся, когда девушка побежала к выходу, вытирая слезы, но все-таки мне было неприятно. Место было мое, но это не значит, что я так легко смогу пройти другие раунды. Сантана предупредила, что с ним будет очень нелегко, но я попытаюсь, зря я, что ли сюда пришел? Я опустил руку с микрофоном, как он оказался рядом со мной, так близко, такой горячий. Мне нравилось только одно в нашем положении – я выше, но он все равно чертовски сексуален. Был бы он геем, то я попытался бы за ним как-то поухаживать, может, отдал бы ему свою девственность, а потом бы меня уволили. Я не дышал, не улыбался, мне просто было страшно прогнать его образ. - Да, хорошо, мистер Андерсон, я буду на месте, только немного дух переведу. Здесь было горячо, настоящая битва, – неловко усмехнулся я, отводя взгляд, но тут он наклонился ко мне и горячо прошептал на ухо те слова, из-за которых у меня случилась эрекция. Я поднял на него глаза, вспыхнул ярким румянцем, облизывая пересохшие губы: - Я… Я, да, конечно, мисс Лопес, сейчас… Я не мог ничего нормального сказать, ведь меня эта фраза возбудила, но одновременно и оскорбила. Как он так может поступать? Зачем он надо мной так издевается? Я ведь буду стоять на заднем плане, петь тихо, качаться, ничего особенно, но зачем издеваться? Его спина удалялась от меня, когда она исчезла из виду, то я смог выдохнуть, но так и не вздохнул. Мне нужно было освежиться, я огляделся по сторонам, все расходились, поэтому я сорвался с места и побежал за кулисы. Там уже никого не было, поэтому я забрал свою сумку и побежал на выход. Мне хотелось позвонить Рейчел, но она не знала, что я решил совершить такой рискованный шаг. Сердце было готово вырваться из груди, я тяжело дышал, руки тряслись, я был весь красный, как рак. Я нашел мужской туалет, подошел к раковинам и открыл на всю холодную воду. Я умылся три раза, а потом, не вытирая воды, уперся руками в края раковины и смотрел на себя в зеркале. По моему лицу можно было прочитать – гей, но зачем? Зачем унижать? Я ведь так старался! Я поджал губы, смотря на свое смазливое личико, на ухоженные волосы, на красиво подобранную одежду. Я ему не приятен? Тогда зачем он меня вообще выбрал? Махнув на все эти умозаключения рукой, я умылся еще несколько раз, потом вытер лицо бумажным полотенцем. Отдышавшись, я снова отправился в сторону гримерки. Мне нужно было срочно поговорить с мистером Андерсоном, именно с ним, а не с мисс Лопес. Я вернулся обратно, нашел гримерки, но их там было много. Я осторожно приоткрывал дверь, чтобы заглянуть в каждую, мне нужно было найти Блейна. В какой-то из комнат я нашел ребят, мне хотелось туда зайти и со всеми познакомиться, но я решил сначала провести этот серьезный разговор. Приоткрыв очередную дверь, я увидел там спину Блейна, поэтому вздрогнул и опять покраснел. Тяжело вздохнув, я набрался смелости, постучался в приоткрытую дверь и шагнул вовнутрь, закрывая за собой дверь. Мне было страшно, но я не мог все это унести обратно с собой, нужно было выговориться. - Извините, мистер Андерсон, можно с Вами поговорить? Я не займу много времени, но я и молчать не могу. Я чувствовал себя очень неуверенно, у меня тряслись руки, а ладони были холодными и влажными. Он прекрасен, любой, но зачем он так обращается с людьми? Я сделал несколько шагов, но не стал подходить ближе, чтобы в любой момент можно было убежать. Мои губы дернулись в улыбке, я некоторое время молчал, потом опять глубоко вздохнул. - Мистер Андерсон, простите, конечно, но Вы меня достаточно серьезно оскорбили, – я понизил голос, прокашлялся, ведь говорил совершенно не то, что хотел: - Я не буду рассказывать историю своей жизни, Вы потом сможете все прочитать в анкете, если захотите, но я – гомосексуал, поэтому такое обращение, как «сладкая задница» меня оскорбляет, – я опять прокашлялся, мой голос становился все тише: - Я хочу Вас попросить, чтобы Вы меня так больше не называли. Мне пришлось уехать из родного города, чтобы не терпеть издевательства. Я пережил в школе многие неприятные моменты, даже учительница по физкультуре, по совместительству директор, называла меня хрусталиком. Честно, если я гей, то это не значит, что я плохой или какой-то не правильный. Я опустил глаза в пол, замолчав, ведь сказал все то, что у меня было в голове, а не запланировано на языке. Я мог в любой момент потерять работу, которую только что получил. Но лучше пусть я вернусь обратно в библиотеку, чем буду это и дальше терпеть. Это не было унижением, на меня обратил внимание такой человек, но мне не нравились эти сексистские шуточки, слишком уж черный смысл был в них заложен. - Я все пойму, если Вы выставите меня за порог, но спасибо уже за то, что Вы выслушали меня. У Вас потрясающий голос, у меня много друзей, которые с удовольствием Вас слушают. Вы замечательный, мне даже стыдно за то, что я Вам сказал, но просто… Это было неприятно, – я горячо выдохнул, мне было приятно, если бы это было не на сцене, а в постели. Я бы ему отдался, определенно, но сейчас я на него даже смотреть не мог, ведь ждал, пока он выпустит мне пулю в лоб. Все, я потерял свою мечту, прощай, Нью-Йорк, да здравствует Лима!