Осколки

      Дождь хлестал по окнам старого госпиталя. Казалось, что с такой силой он сможет уничтожить здание. Отдел реанимации, что был недоступен взору посетителей, сейчас был пуст. Свет в этом коридоре был выключен, но при этом здесь достаточно часто проходили санитары и доктора, что следили за больными, порой вытаскивая их с другого света. Но иногда происходило обратное. Вместе с тем не всех людей можно спасти. Многие умирают, даже не успев проститься с родственниками и любимыми. Доктора часто видят картину скорби перед безжизненным телом. Нервно выдыхая, они продолжают выполнять свою работу.        Циглер стояла рядом с Алексом, опустив голову, и смотрела куда-то в пустоту. Поглядывая на него и на то, с какой болью он смотрит на пациента, она вспоминала сотни случаев смерти и то, как страдают люди, сжимая бледные, даже белые, руки человека, что умер. Она боялась сказать, что юноше осталось не долго. Циглер знала, но как только она пыталась намекнуть, то в её грудь будто врезался острейший кинжал. — Алекс… — женщина замолчала, посмотрев на показатели. Мысленно отметив, что всё пока ещё в норме, она продолжила, — с ним всё будет хорошо. Не плачь.       Она боялась продолжить. «…пока он ещё не умер.» — пронеслось у неё в голове. Слова застряли в груди, а если попытаться их выпустить, то они разрежут голосовые связки, разрывая горло и повреждая ткани.

«ЛОЖЬ»

      Циглер знала, что Лоуренсу осталось «жить» чуть больше, чем день, если оставить его подключённым к жизнеподдерживающим приборам. Был ли только смысл продлевать невыносимую боль и мучения Джона ради юноши, что рыдал перед ним. Выбор слишком сложен. Всё, что она могла сделать, это утешать его ложью. Чудесная профессия, чёрт её подери. — Он будет жить дальше?       Женщину будто окатили холодной водой. Желание уволиться прямо сейчас и исчезнуть из этого проклятого ей же места возросло. Но она кивнула.

***

      Сидя на коленях, Алекс держал в ладонях руку единственного человека на земле, что был ему самым дорогим. На подсознательном уровне он понимал, что сжимает эту ладонь он в последний раз. Страх одиночества стоял рядом с ним всю жизнь. Похоже, теперь он не будет бездействовать и будет нагло лезть в голову, разрушая все мысли, надежды, мечты и радость. Гамильтон смотрел на перевязанное лицо покрытое бинтами, синяками и веснушками. В памяти яркой вспышкой всплыло воспоминание. — Джон, стой, перестань смеяться, — сказал Алекс, пытаясь остановить смех своего друга, — я не смогу тогда их срисовать! — Хорошо, я споке… — Лоуренс вновь засмеялся из-за своей оговорки.       Гамильтон пытался сосредоточиться на лице своего любимого, чтобы срисовать веснушки, но художник явно не давал это сделать, не переставая смеяться. — Ну, Джо-он, остановись, — Гам уже сам заражался смехом.       Воспоминания начали прожигать все мысли, заставляя юношу вздрогнуть. Дрожащей рукой он потянулся к его лицу, боясь дотронуться. Ему казалось, что если он коснётся его, то он разрушится, как карточный домик.

Алекс, дорогой, прости, что не могу дотронуться до тебя в ответ.

      Рука Лоуренса вздрогнула, затронув запястье Гамильтона. Юноша тут же схватил её. — Джон, ты слышишь меня?! Ответь, прошу… — слёзы скатывались с щёк водопадом.

Твоя вина.

      Алекс прислушался, но Джон не мог ответить, хотя бы потому что в горле было несколько трубок для дыхания. Пальцы осторожно и нежно прикоснулись к единственному «живому» месту на лице Лоуренса. Веснушки, как будто цветы на поляне, украшали лицо художника. Гамильтон часто рассматривал их, подмечая, насколько они прекрасны, и как красив и чудесен сам Джон. Воспоминания об их первой встрече, об их прогулках, поцелуях заставляли его слёзы литься с новой силой. Но улыбнуться он был уже не в силах.

***

— Джон Лоуренс мёртв… Мне жаль, но мы не смогли его спасти, — Циглер бросила трубку.       — Всё будет хорошо, мы закончим университет и будем жить вместе, правда, Алекс? — Будем жить вместе и до конца наших дней, — улыбнулся ему в ответ Гамильтон.       Лоуренс притянул к себе Алекса, улыбаясь. — Я люблю тебя. Закрывай глаза, уже скоро рассвет.       Ответом последовал лёгкий поцелуй в уголок губ. До лба Гамильтон не смог дотянуться. Прижавшись вплотную к своему возлюбленному, Гам обвил руками его талию. — Как это мёртв, но вы же говорили, что он… — Алекс замолчал. — Вечно вместе? — Конечно, Алекс.       Дрожь пробила тело. Гамильтон сполз вниз по стенке.  — Ты самый чудесный человек, которого я когда-либо встречал, Алекс. И я буду счастлив быть с тобой.       Гамильтон радостно воскликнул и обнял Лоуренса. — Нет… Этого просто не может быть, он не мог умереть. Это всё моя вина, — запинаясь, прошептал Александр, приложив руку на лоб, — Нет…  — Джон, я должен тебе в кое-чём признаться.       Их глаза встретились. — Я влюблён в тебя… — Джо-он… — простонал Гамильтон, задыхаясь.

Это не твоя вина, Алекс… Умоляю, не плачь…