***
Ближайшие пару дней я допоздна оставался на различных подработках, так что почти не сталкивался с Джумином, который решил не появляться у меня дома, чтобы еще больше не раздражать меня. «Если бы он только знал, что он здесь не причем…» Ранним утром я уходил работать в баре. В это время там почти никого не было. Те, кто с вечера заходили сюда, чтобы немного выпить оставались здесь утра, и наверное, в этой утренней суматохи, творившейся за окном, здесь было по-особенному тихо. В последнее время у меня не было времени на нормальный сон, поэтому я прилег на край стойки головой, при этом, пытаясь никого не разбудить не так давно прицепившимся ко мне кашлем. Но стоило лишь ненадолго прикрыть глаза, как образ этого надоедливого парня всплывал в голове. Я чувствовал досаду за то, что так обошелся с ним. «В этом только моя вина». Несколько недель назад: — Ты думаешь, это сойдет тебе с рук? Я старался отойти, как можно дальше, пока спиной не уперся в стену. Пытаясь не засмеяться, глядя на изрисованное лицо Джумина, я невольно прыснул. «Видимо, я слегка увлекся прошлой ночью. Хотя…», — я протянул руку к его щеке, — «может, ему просто не стоило засыпать раньше меня?» — П-прости, — я поджал под себя губы, стараясь не выдать улыбку, — но мы же договаривались, кто первый уснет, проиграл. Парень пытался быть серьезным, но с нарисованной собачьей мордашкой, это выглядело не более чем забавно. Смотря на нее, я вспоминал, как прошлой ночью пытался, не разбудив, нарисовать ровные линии, а Джумин тем временем посапывал на краю стола, переворачиваясь с одной стороны на другую. Мне приходилось проявить терпимость, так что к концу, не только он был изрисован, следы от маркера остались на моих пальцах тоже. Только, как видимо, оказалась позже у этого была еще одна проблема. — Ты хоть знаешь, — он протянул маркер, указывая на небольшую надпись, — что он перманентный? Сказать, что я особо не знал это сейчас, нельзя. Но признаться, что заметил только под конец, я бы не стал. — Да, не переживай. Он скоро смоется, — я почесал нос, пытаясь просчитать расстояние между ним и стеной, стараясь придумать план, как бы выбраться из этого угла. — Ну, уж нет, — он снял колпачок. — Ты хоть знаешь, какая сегодня должна быть важная встреча? — Да? — я пытался изобразить лицо, которое требовало пощады, потому что, смотря на черный кончик, я понимал к чему все идет. — Именно-именно. Когда Джумин уже был готов прислонить руку к стене, я наклонился, пробежав под плечом. Но в итоге только усложнил себе ситуацию. — Нет-нет, нет, — я упал на кровать, — даже не думай делать это. У меня сегодня съемки вечером. «По-моему, он вообще не слушает меня». Джумин медленно подходил, пока я не оказался достаточно близко для того, чтобы с легкостью быть прижатым к его торсу, тогда мне пришла в голову идея приподняться, но у меня ничего не вышло. — Даже не думай, — он завалил меня назад, положив руку на плечо. — Ты, — я раздраженно бросил взгляд в его сторону. Пока я делал попытки подняться, парень перекинул через меня ногу, оказавшись сверху. Я почувствовал вес тяжелого тела, не в силах пошевелить ногами, мне оставалось только брыкать руками или, проявив свои дипломатические навыки, начать переговоры. В любом случае, мне казалось, что без потерь, я из-под него не выберусь. Я томно вздохнул, поправив волосы свободной рукой. — Давай, — я смотрю в лицо Джумину, который решительно настроен измазюкать мне лицо, — сделаем это. — Хм, — довольная ухмылка расползается по его лицу, — ты сегодня на удивление покладистый. Я хмыкаю. — Тебя это расстраивает? Я прикрываю глаза. Но через пару секунд, вместо линий на своем лице, я чувствую как что-то теплое касается моей шеи сначала легонько, но потом впивается все сильнее. Я открываю глаза, понимая, что это вовсе не маркер, а понятие Джумина о том, чтобы оставить свои каракули на моем лице очень расплывчатое. Ладонью, я отлепливаю парня от себя, но и этого хватило, чтобы на шее запечатлелся красный засос. — Ты же сказал, что у тебя съемки, — объясняет он. — Я решил не портить твое лицо. Я начинаю беспорядочно колотить руками, пытаясь скинуть его с себя, но Джумин улыбается, пресекая мои жалкие попытки выбраться. Наше дурачество прерывает звонок в дверь, тогда он все же позволяет мне слезть с кровати, подойдя к двери. Рассматривая размытый силуэт в глазок, у меня опускаются руки. Я протираю глаза руками, не веря, что это не одно из моих детских воспоминаний, которые мне бы хотелось оставить только в голове. Как оказалось позже, мой брат-юрист, которого моя мать так обожала, влип в долги перед очень крупной фирмой. И теперь, он не в состоянии расплатиться с ними, выбрав меня поручителем. За порог дома я ее не пустил, хотя бы потому что, не хотел ввязывать в это Джумина. Не надо мешать настоящее с прошлым. Она приходила попросить одолжить денег. Забавно, что эта женщина вспомнила о своем втором сыне, только когда ей понадобились от меня деньги. Я захлопнул перед ее носом дверь, больше не желая продолжать бредовый разговор, пытаясь состроить из себя часть ее семьи. Мы друг другу никто. Так пусть и будет. Но это не избавило меня от долга, сначала я отказывался платить, но из этого ничего хорошего не вышло. К тому же, я хочу покончить с этим до того, как это дойдет до Джумина. Я приподнялся, посмотрев на свою опухшую руку. «Черт, почему она так болит? Обычно все заживает очень быстро. Но сейчас… может все-таки стоит обратиться к врачу?» Эти мысли быстро покинули меня, потому что с приближением обеда жизнь в баре снова начала оживать, к вечеру в этом заведении было особенно шумно. К счастью, вечером и ночью я работал в круглосуточном магазине, а спать в такие дни приходилось в перерывах. Поэтому, когда на часах время показалось за полночь, я протяжно зевнул. «Сегодня последний день. Осталось доработать эту смену и можно будет распрощаться с долгом, и снова начать жить спокойно». Возможно, я и не хотел этого признавать, но первое, чтобы мне хотелось сделать — это поговорить с Джумином. Правду говорить я ему не стану, но хотя бы извинюсь за свое поведение. Отработав в магазине, я взял деньги слегка подрагивающими от усталости руками. Начинало светлеть, на дорогах было пусто, поэтому я быстро добрался до места назначение, в надежде покончить с этой историей. Но… Как все получилось именно так? Я оказался прижат лицом к сырой земли, и мое бездыханное тело не могло уже сопротивляться. Я просто лежал, в надежде, что им надоест меня мутузить, и они вскоре оставят подыхать меня здесь. Но удары не прекращались, а продолжали покрывать мое тело. Мне не хотелось плакать, я был слишком истощен. Кажется, под конец, я вовсе перестал чувствовать злость. Наверное, я заслужил это. Воспоминание из детства медленно всплывали в моей голове. Мама всегда говорила, что я никчемный. Мама всегда говорила, что я уродлив. Говорила, что я ничего не добьюсь. Брат, отец… Разве они не были того же мнения? — Ха… — я испустил вздох. «Разве они все не были правы? Я и правда ничтожество… но, если я и умру в этой подворотне, можно мне загадать последнее желание?» Я впился правой рукой в землю, пытаясь хоть как-то совладать со своими мыслями. «Джумин, прости меня, ладно? Прости за то, что не ценил такого человека, как ты. Ты всегда заботился обо мне, даже когда я взбесился, и выбежал из дома, ты пытался догнать меня. Ты терпел мои психи и мой вредный характер. Даже когда я говорил, что ненавижу тебя, тупица, даже когда я говорил, что ты мне нужен только из-за денег. Придурок», — в глазах постепенно темнеет, — «ты действительно не знал мои настоящие чувства?» В голове мысли слабеют, я все меньше чувствую тяжесть своего тела. «Интересно, будь моя жизнь сказкой, то как бы она закончилась? Смог ли мой принц, спасти меня? Или принцесса, уснула бы навсегда, так и не сказав принцу он настоящих чувствах? В любом случае, я это уже не узнаю. Так что прости, Джумин, я испортил наше долго и счастливо. Прости».***
— Ох, — меня будит приглушенный звук чересчур громкого разговора. «Разве я не должен был умереть?» Я быстро открываю глаза. Знакомый, настойчивый голос рывком поднимает меня с кровати и еще на неокрепших ногах я выхожу из палаты, не пытаясь разобраться, как я сюда попал. Как только зрение фокусируется на ярком свете, я сразу обращаю внимание на перепалку, развернувшуюся не так далеко от моей палаты. «Опять она?» — я обращаю внимание на женщину, пытающую перекричать Джумина, которого я никак не ожидал здесь увидеть. Я трясу головой, пытаясь проконтролировать поток мыслей, лезущих отовсюду, но выходит это плохо. Голова, словно закипающий чайник, начинает нагреваться, и я сваливаюсь на пол. Они перестают спорить, парень оборачивается, срываясь в мою сторону, но слишком поздно. К тому моменту, как его руки впиваются в мое тело, как голос зовет врача, я отключаюсь. Я не знаю сколько прошло времени с того момента, как я потерял сознание в коридоре, но когда я снова просыпаюсь в палате темно. Не так резко, как в первый раз, я поднимаюсь на кушетке, замечая серую макушку, пристроившуюся на краю. — Джумин? Хриплым голосом зову я, но этого хватает, чтобы парень проснулся. Его рубашка помята, пару пуговиц расстегнуты, а волосы взъерошены. Сначала он рассеянно смотрит по сторонам, не понимая откуда раздался мой голос, но потом, увидев мои непонимающие глаза в полной темноте, облегченно вздыхает. — Ты очнулся, — он поднимается со стула, отпуская мою правую руку, которую он до этого бережно держал в своей ладони. — Мне стоит позвать врача. — Не… нет, — я тяну к нему руку, но капельница не позволяет схватиться за него, — не уходи. Парень слегка приподнимает уголки рта, собираясь открыть дверь, но я сжимаю губы, выдавливая: — … пожалуйста, не оставляй меня одного. Джумин оборачивается назад. Я смотрю парню в лицо, пытаясь сказать глазами то, что не в силах произнести губами. Тогда он подходит ко мне, касаясь теплой рукой щеки. — Все в порядке. Я вернусь. Он устремляется к двери. Я стискиваю скулы. «Ну и пусть…», — я готов поддаться, но тут мой взгляд падает на тумбочку, где лежит яблоко, — «Пусть это и по-детски. Пусть будет так!» — Эй, придурок, — я кидаю в его спину яблоком, — не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! — Э, — он поворачивается, потирая затылок, — ты только что… — Я сказал тебе не оставлять меня. Ты меня вообще не слушаешь? Он хихикает. «Хихикает? Это точно не сон?» — Ладно-ладно, — он присаживается на край кушетки, — тогда тебе придется подвинуться. — Что? Я приподнимаюсь, и прежде чем успеваю отодвинуться, он ложиться рядом, так что я чуть не сваливаюсь вниз, но парень заботливо притягивает меня к себе, стараясь не задеть раны. — Ты…- мое лицо упирается в его шею, — как вообще до такого додумался? — Не нравится? — он отстраняется. — Тогда может мне уйти? — Нет! — я прижимаюсь к его телу, не в состоянии обхватить больной рукой. — Хорошо~ Через некоторое время, в теплых объятиях я вновь погружаюсь в сон, наверное капельница так действовала на меня. Возможно, я просто успокоился, узнав, что Джумин рядом и с ним все в порядке. Еще около десяти дней мне пришлось проторчать в больнице. Некоторые травмы были серьезными, врачи говорили, что мне повезло, и если бы не мой устойчивый организм, то на восстановление могло уйти около полугода. Все эти десять дней мне хотелось поговорить с Джумином на частоту, но днем хоть и не сразу, но у меня получилось убедить его ходить на работу, он был там, а ночью приходил ко мне и мы просто общались, но ни разу не заводили разговор на эту тему. Дело в том, что не я, не он, не знали как его начать. Но в день выписки, когда Джумин приехал за мной вечером, чтобы помочь собраться, я все же решился. — Эй, — я сидел на заправленной кушетке, болтая незажившей ногой из стороны в сторону, — что произошло в тот день в коридоре? Парень посмотрел на меня, и застегнув сумку, приказал водителю ждать нас внизу. Когда Джумин протянул мне руку, я не двигаясь с места, спросил: — Ты опять собираешься уйти от ответа? Этот вопрос, который он когда-то задал мне, я оставил без ответа, совершив тем самым ошибку. Я больше не хочу, чтобы между нами были секреты. — Я знаю, — он вздыхает, присаживаясь напротив, — что произошло… в твоей семье. Внутри, как будто какая-то дамба, возведенная вокруг других начинает трещать по швам. Я осторожно спрашиваю: — И что же это? — Твоя семья, и вся эта история с долгами. Я знал это. С тех пор, как ты резко изменился в поведении, я приказал своим людям докладывать, что происходит в твоей жизни, когда это не мог делать я. Даже, когда ты ушел из дома… — он запускает руки в волосы, — я знал. Знал, где ты работаешь, знал как ты трудишься, чтобы заработать денег… и знал, что если их предложу я, ты откажешься. Мне ничего не оставалось как следить. Но я не знал, что ты так серьезно пострадаешь. Я опускаю голову вниз. — Я пришел слишком поздно. Я думал ты мертв. В тот раз, — он потирает костяшки на руках, я немного погорячился с ними. Пару дней ты лежал в отключке, не подавая особых признаков жизни. Но в тот день, когда ты свалился в коридоре, когда я вновь увидел твое потерянное лицо… Твоя мать, она приходила, чтобы вытрясти из тебя оставшуюся сумму денег. Мы впервые столкнулись в тот день. Разговор получился весьма неудачным, но получив деньги, она сразу же ушла, и больше не приходила. Я молчал, перебирая пальцы. — Прости, я не хотел говорить те… — Что ты не хотел говорить мне? И прежде, чем Джумин успевает ответить, водитель сообщает, что машина подана. Я встаю с кушетки, похрамывая, но парень берет меня под руку, и мы добираемся вместе. Поездка оказалась мрачной, за окном лил сильный дождь, а ветер беспокойно колыхал ветки на ветру, создавая шум. В салоне машины лишь звук работающего радио прерывал тишину, и когда мы приблизились к многоэтажному зданию, я понял, что это не моя квартира. — Элизабет у Джехи, — утвердил парень, когда дверь в его квартиру распахнулась, и помещение озарилось теплым светом. — Угу, — я попытался раздеться сам, но Джумин помог снять мне обувь и верхнюю одежду. — Если хочешь принять душ, то я могу одолжить тебе что-нибудь из своей одежды. — Да. Я в ступоре дохромал до ванной. Пока теплые потоки воды стекали по телу, я задумался над тем, что сегодня сказал Джумин. «Я был не прав на его счет». Я и не заметил, как миновало полчаса, надев на себя шорты, и накинув рубашку, я вышел в гостиную, где парень за ожиданиям меня, задремал. Аккуратно переступая с ноги на ноги, я поджал под себя губы, стараясь не выдать тихим писком, с которым мне давался каждый шаг. Я присел рядом, облокотившись на мягкую спинку дивана. — Прости меня, — шепнул я, прикрыв глаза, — единственный тупица… здесь я. — Я пытался держать между нами дистанцию, чтобы не ввязывать в свои проблемы, но тем самым, делал только хуже тебе, заставляя волноваться… Мой удрученный взгляд сначала находился на самой макушке, но через какое-то время спускается к его лицу, уставшим глазам. «Наверное, в последнюю неделю он так и не смог нормально выспаться». Я хмурюсь. Так непривычно ощущать привязанность к кому-то. Вместе с новыми чувствами ты начинаешь понимать, как тяжело тебе будет пережить расставание, как будет больно потерять кого-то, кем ты так дорожил. Это чувствует Джумин? Это ли ощущают люди, когда любят кого-то?