Стань моим крылышком

Время идет неумолимо быстро. Казалось бы, только вчера Евгения переехала не то что к Илье, а вообще в Тулу, как уже наступил февраль. Королёва чаще стала улыбаться и смеяться, реже плакать и грустить. Соколов чувствовал настроение Жени, каждый раз предугадывая причину грусти и стараясь помочь женщине не думать о ней. Сегодня у Евгении состоялся разговор с Гиппократом, в котором она, к удивлению Ильи, попросила дать ей мини-отпуск на неделю. Шульман даже не стал спрашивать для чего Жене это надо, лишь спросил, требуется ли ей его помощь? На что получил отрицательный ответ и тяжело вздохнул. -Жень, — сидя на диване в теперь уже общей гостиной, Илья спросил — а зачем тебе отпуск? -Мне надо уехать в Москву — безапелляционно заявила она. -Зачем? — напрягся травматолог, вспомнив о том, что к ней приезжал мужчина из Москвы, представившийся мужем и о котором она ничего не рассказала. -Мне надо! — твердо произнесла женщина. -Зачем? — вновь спросил Соколов. -Давай, пожалуйста, ты не будешь ни о чем сейчас спрашивать, а я завтра тебе обязательно всё расскажу — попросила Королёва, посмотрев на Илью жалобно-умоляющими глазами. -Хорошо, только обещай, что расскажешь обо всем до того, как уедешь — тяжело вздохнув, согласился мужчина. -Обещаю! Илюш, не обижайся, пожалуйста, просто это очень больная тема для меня, не хочу сейчас её затрагивать — голос Евгении сильно дрожал, поэтому Илья понял, что это что-то очень тяжелое, раз даже спокойно говорить она об этом не может и не стал допытываться. Остаток дня прошел в молчании со стороны женщины. Она словно углублялась внутрь себя, не слыша и не видя ничего. Илья был готов поклясться, что в данный момент, Евгения переживала внутри себя что-то очень тяжелое. То, чем надо бы поделиться, но нет, она же сильная, справится сама! Ложились спать они в таком же молчании, но проснувшийся среди ночи, чтобы попить воды Илья, обнаружил рядом с собой пустое место, на котором должна была спать Женя. Не поняв, куда она могла подеваться, Соколов пошел осматривать зал, кухню, ванную, но Королёвой нигде не было. Ещё не успев испугаться, он услышал жалобный скулеж, исходящий от балкона. Зайдя туда, он обнаружил не доктора Евгению Павловну, готовую в любой момент отважно рваться в бой со смертью, не милую Женечку, что забавно смущалась, когда Илья целовал её. Он увидел убитую горем женщину, что словно разбитая ваза сидела на кресле, прижав колени к груди, опустив туда лицо, прикрытое волосами и обхватив их руками, не в силах сдерживать эту изнуряющую убивающую боль, рыдала и скулила. -Женечка, что случилось? Ты чего? — испугавшийся Соколов, подбежал к женщине, отодвинул волосы с лица, обхватил его руками и стал вытирать слезы, катящиеся с любимых глаз. -Я больше не могу! Я больше не выдержу! Мне так больно! — сквозь рыдания кричала Евгения. -Женечка, что болит? Где болит? «Скорую»! Точно! Надо вызвать «скорую»! — в данный момент Илья совершенно забыл о том, что является вполне высококлассным врачом, а врач должен хладнокровно относиться к любому состоянию пациента. Вот только Женя не его пациент, да и он сейчас не врач. Паника накрывала его, но стараясь держать себя в руках, Илья ожидал ответа. -Ты не понимаешь! Мне больно не физически, а морально, изнутри, словно паяльником выжигают душу, не могу больше! Почему он? Ну, почему именно он? — бессвязно болтала Евгения, хватаясь руками за футболку Ильи и рыдая в голос. -Женечка, ну, что случилось? Ты сказала, что расскажешь. Я не смогу помочь, не зная причины боли! — начал он успокаивать женщину, словно маленького ребенка. -Мне всё равно никто не сможет помочь, Илья! НИКТО! Сегодня ровно год, как у меня на столе умер первый пациент — мой сын! — снова зарыдала Евгения. Услышав это, Илья понял, что ей сейчас действительно тяжело и больно. Подняв замерзшую женщину на руки, он аккуратно перенес её в комнату, закутал теплым пледом и прижал к себе, давая необходимое сейчас Жене тепло и заботу. -Почему каждый говорит мне, что время лечит? Все говорят, что боль будет притупляться и вскоре совсем пройдет, но нет! С каждой секундой мне становится всё больнее и больнее, я не могу спокойно вздохнуть, не почувствовав боль утраты. Это так больно, Илья, это невыносимо больно! Просыпаясь, каждый день, я понимаю, что он никогда больше не прибежит ко мне с просьбой приготовить завтрак, поиграть в игрушки или просто вместе полежать. Каждый раз я понимаю, что никогда больше не увижу, как светятся от счастья эти шоколадные глазки, как проступают милые ямочки на его щечках. Он больше никогда не попросит меня остаться дома, притворяясь больным. Никогда больше не позвонит мне среди рабочего дня, придумав, что у него болит живот. Я больше никогда не услышу его голос, детский искренний смех. Он больше никогда не назовет меня мамой! — всё это время Евгения рыдала в голос, бессвязно болтая, но Илья слышал каждое сказанное слово, чувствовал, как больно ей от этой утраты. Нежно прижимая к себе, он разрешал быть слабой, разрешал выплескивать эмоции. Она не боялась открывать ему душу, она знала, что уж Илья то точно в неё не плюнет. -Я взяла отпуск, потому что собираюсь ехать к нему на кладбище — прошептала Женя, словно боясь даже говорить об этом. -Я еду с тобой! — уверенно заявил Соколов. -Не стоит. Я могу перестать контролировать там свои эмоции и возможно всё, что угодно, начиная от затянувшейся истерики и вплоть до обморока — пыталась отговорить его Королёва, думая, о том, что справится сама, не надо выдирать Илью от работы. -Жень, я еду с тобой и это не обсуждается! Тебе нужна поддержка и опора, которой я собираюсь стать. Даже не пытайся меня отговорить, я все равно не отпущу одну! — безапелляционная заявка, на которую Евгения уже ничего не может ответить. Она лишь прижалась к его крепкому телу, согреваясь в объятьях и получая нужное ей умиротворение. Он не спрашивает ни о чем, лишь поддерживает, когда ей плохо, он никогда не осуждает, а дарит тепло, заботу и любовь. В объятиях Ильи, Женя смогла успокоиться и уснуть, ведь, несмотря на то, что проговорили они больше часа, время ещё только три часа ночи. Прижимаясь к его надежному мужскому плечу, она чувствовала себя под защитой. Словно у Ильи есть невидимые никому крылья, защищающие и укрывающие Евгению от всех бед. Рядом с ним она становится собой, её душа открыта нараспашку и нет ни капли страха, что в неё могут плюнуть. Они безмятежно спали, смотря одинаковые сны. Утром они отправятся в Москву и лишь одному Богу известно, что их там ожидает!