Звезда смерти

Ступая за ним словно по тонкому льду, Жаргал не смела поднять даже взгляда. Жизнь слишком сложна что бы её понять. Сложнее же её предсказать. Возможно ли изменить судьбу? Судьбу, которая без устали ведет в пустоту. И сейчас, стоя за его спиной, она размышляла: Больно ли видеть последний закат. Закат, который предвещает пустоту и забвение. Больно ли признать неискренность чувств. В последнее мгновение до гибели. Когда смотришь в глаза человека, а видишь лишь его тень. На ее щеках блестели следы от слез, которые только что соскользнули с ее лица. Он всегда был мечтой, не сбыточной, далекой в которой ей никогда не было места. Она посмела разглядеть в его взгляде целый мир. Он же этот мир и разрушил. И руки опускаются от бессилия, понимая, что всё закончится именно здесь. — Ты помнишь, нашу первую встречу? Девушка вздрогнула: его речь была ровная, спокойная, голос — мягкий, густой, словно желающий успокоить её. Бату-хан не дожидаясь её ответа прошёл в глубь шатра. Заставляя девушку вспомнить прошлое. Она помнила тот день, когда её впервые привели ещё к совсем молодому хану. Испуганная, не знающая языка девушка, боялась даже вздохнуть в его присутствие, он казался ей слишком высокомерным, слишком надменным, такие люди при жизни становятся равные богам, такие как она... становятся лишь жалкими тенями. Рабынями в усладу господствующим, но хан не был с ней груб. Очень быстро он стал для нее всем. И боль от потери близких, о родных землях потонули в его лучезарных глазах и в живой улыбке, что дарила ей столько надежд. Надежды рухнули, обратившись в прах, вместе с бездыханным первенцем несчастной женщины. Когда Бату зашёл в шатер, он увидел лишь убитую горем девушку, что сидела на полу поджав ноги под себя и бесцветным взглядом смотрела куда-то вдаль, полностью отрешённая от мира, потерянная в своём хаосе мыслей, не понимающая и неосознающая происходившего вокруг. Заметив мужчину, её губы шептали лишь одно единственное слово « Почему? » Она хотела утешения, боли в ней было слишком много на одного, и это чувство обречённости всё разрасталось и разрасталось, а вместе с ним и безумие. Но он не видел её страданий, ибо был сам подобен опустошению. В его глазах больше не было той радости, лишь мрачные всполохи огня отражались в его глазницах. Проигнорировав ее вопрос, хан лишь посмотрел сквозь нее и не найдя подходящих слов, или не желая их искать, просто ушёл. А вместе с ним и надежда... Жаргал вспомнила и это, поправляя рукав платья, что скрывает истерзанные тонким лезвием запястье. Жизнь потерявшая краски, заставила её взяться за кинжал, лезвие оставляет кровавые полосы в глазах разбитой вдребезги девушки. Грудную клетку неприятно сдавливает, и кажется, что и земля начинает уходить из-под ног, плавно, как зыбучий песок... Время остановилось, пространство перестало существовать. Впрочем как и она сама, жизнь постепенно ускользала из неё, и лишь чувство боли имело над ней власть. — Я помню всё, великий, — смахнув ладонью слезы, девушка делает уверенный шаг, он так близко, хочется протянуть руку почувствовав его тепло. Почему жизнь так жестока к ним? Он был её, когда-то и она была его небом, теперь же она его проклятие. Он так и не простил, не нашёл в себе сил, хоть и пытался забыть, но при виде её, он видел своего умершего сына... — Почему он, Жаргал? — Моя душа выжжена, тобой... Так какая разница, почему именно он? Бату подошёл к столу, взял бутылку, молча разлил вино по бокалам и взяв оба кубка подошёл к девушке. — В одном из них яд,— он говорил медленно, будто пытаясь донести каждое слово до её разума. — Если ты выпьешь содержимое и с тобой ничего не случится, я даю тебе слово, что забуду все твои прегрешения, отправлю в столицу, где ты сможешь прожить достойную жизнь. Ты будешь свободна, Жаргал... Страх. Чистый животный страх одолел ею, он буквально растекался по её венам, когда один из бокалов оказался в её руках, поднеся кубок к губам, она замерла, всматриваясь в багровую жидкость, чувствуя как её внутренние демоны борются между собой, принимая одно известное им решение. Горло обжёг горячий терпкий напиток с легким привкусом ягод, улыбнувшись, девушка возвращает бокал хану. — Они ведь оба отравлены, не так ли? — Иди ко мне, Жаргал. Взяв девушку за руку, хан сел на подушки увлекая её за собой. Он всмотрелся в ее лицо, вспоминая минувшее прошлое, где он был счастлив рядом с ней, длинные пряди волос рассыпались по плечам, и мужчина осторожно перебирал одну из них, замечая, как закрываются уставшие веки той, что навсегда останется в его сердце. — Это больно? — Ты просто заснёшь. — Я боюсь смерти, мне страшно... — Я рядом. — Он протянул руку и нашел ее ледяные пальцы. — Ты подарила мне слишком много радостных дней, Жаргал, ты не уйдёшь из этого мира, как предавший меня человек. Никто не узнает, я не позволю... — Ты всегда был в моём сердце, хан. — Как и он? — Боль сломила меня, одиночество заставило сойти с ума, я не знаю в какой миг, всё зашло слишком далеко, но сейчас, я могу с уверенностью сказать, что сожалею. Ей до безумия, захотелось увидеть рассвет. Такой обыденный, но все же прекрасный. Оранжево-желтые облака неспешно переплывают с одного конца небосвода на другой. Лучи восходящего солнца прогоняют тьму, и солнце воскресает, поднимаясь из-за горизонта и окрашивая небо в алые тона. — Она жива... — Кто? — хан не сразу уловил нить её разговора. — Та девушка, что до сих пор тревожит твоё сердце, она жива... Когда Жаргал насилу приоткрыла глаза, то уже не смогла разглядеть лица хана, всё плыло, пелена застилала глаза, но боли, как он и сказал почти что не ощущалось, ей слишком сильно хотелось спать. Вот только ирония... Сон этот уже никогда не окончится. — Я знаю, всегда знал. Она заснула. Хан продолжал сидеть рядом с бездыханной женщиной, ненавидя себя за прошлое, именно он оставил её не сумев простить, именно по его вине девушка потеряла себя. Он никогда не сможет простить, но и ненавидеть её он тоже не смеет.