Звезда смерти

Солнце выглянуло давно на расчищенном небе и живительным, теплотворным светом своим облило степь. Ветер трепал короткие грязные волосы, порывисто хлестал прямо в лицо, не хуже людей, что подгоняли пленных бечёвками, вновь и вновь ударя несчастных по спинам, таким способом срывая злость на отстающих. Ноги как и запястья рук, были закованы в кандалы, мухи садились на раны и разъедали их. Медленно Влада шла по пыльному тракту, не замечая никого вокруг, к полудню жара усилилась, пот струился по её щекам, к уголкам рта. Дышать было трудно, во рту пересохло, но о живительной воде, думать было бессмысленно. «Грязные твари» Ближе к вечеру, караван остановился у воды, где была небольшая роща, и разбив лагерь, распрягли лошадей. Влада сидела в кругу таких же несчастных как и она сама, не зная куда её ведут, что её ожидает в конце этого бесконечного пути... Наверняка их продадут в рабство, поставят клеймо, осквернят не только тело, но и душу, всегда так было и всегда так будет, что время и мир, деньги и власть принадлежит мелким и плоским, а другим, действительно людям, ничего не принадлежит. Ничего, кроме смерти. Сопротивляться сил больше не было, прочем, как и сил для продолжения этой проклятой жизни. Надзиратель медленно обошёл пленных, и остановив взгляд на хрупкой, перепуганной девчушки, схватил её под руки увлекая за собой. Мужское тело крепко прижимало девушку к стволу дерева, не давая ей возможности выбраться из надёжного плена. — Молю… Не надо! — со слезами на глазах прошептала девчушка, но мужчина не понимал её слов. — Шлюха... Влада сидела на пожухшей траве, поджав ноги под себя, чувствуя, как боль от кандалов растекается по всему организму, ей хочется не видеть всей этой картины, но она вынуждена наблюдать за стенаниями этой девчонки, понимая, что с каждой из них произойдет тоже самое. Когда нибудь, эта девочка сможет привыкнуть к этому противному прозвищу и, знаете, даже к этим омерзительным прикосновениям. Безысходность. Что может быть хуже? Мы бежим по лабиринту своего сознания в поисках выхода, но его нет. Это замкнутый круг, в который заковывает потерянная надежда. Боль и ненависть к судьбе проходят по телу, усиливаясь с каждой новой волной. Мы осознаём, что ничего нельзя сделать, но не можем смириться с этим. Пытаемся бороться, разбивая руки в кровь об ненавистные стены, которые преграждают путь к спасению. Разрываемся на части от накопленных эмоций. Хочется кричать, метаться из угла в угол, проклиная весь мир. Мы теряем веру в лучшее, в людей, в себя. Ненавидим за слабость и готовы принести величайшие жертвы ради выхода. Но его нет, просто нет. Эта девчушка с копной непослушных рыжих волос была противна ему, отвратительна. Воин задрал подол грязной рубашки, и особо не церемонясь вошел в нее. Исказившись в гримасе отвращения, он плюнул ей в лицо, показывая, насколько она низка в его глазах, девчушка рыдая от боли, тихонько всхлипывала, её голос уже почти сел, слишком сильно она напрягла связки. Его толчки с каждым разом становились все грубее, Влада перевела взгляд на вечное небо, сколько ещё будет продолжаться этот порочный круг? Сколько ей нужно пережить, что бы найти забвение...Она устала бороться. Устала выживать и когда её плеча дотронулась чья-то рука, она даже не вздрагивает. Прикрыв глаза, девушка тяжело вдыхает разряженный воздух, и больше не слышны крики несчастной, нет удушливого запаха грязных тел, впрочем, как и шелеста деревьев. Вместо леса, теперь она сидит всё в том же ненавистном шатре, а её кошмар с наигранным беспокойством смотрит своими чёрными, бездонными глазами прямо ей в душу. — Ты сломалась, — Хан медленно подошёл к ней, протягивая чарку с водой. — Ты лишь дурной сон, всего лишь плод моего больного воображения... Меня здесь нет. И быть не может, я в Киевском княжестве, я не порабощена! — Допустим, но что дальше? — Он подошел ближе, поднес руку к её лицу и провел пальцами по бледной, испещренной шрамами щеке. — Не пытайся сбежать, для тебя нет выхода. — Выход есть всегда... — Не в твоем случае, как бы ты не старалась, но вы все обречены, и сейчас, ты это понимаешь, спасаясь бессмысленным бегством, зная наперёд, что всё это лишь отсрочка не избежного. Влада вжалась в стену, опасаясь инстинктивно, его действий, хан будто выпил остатки ее душевных сил, и она ощущала себя высохшей, выпитой до дна. Она боялась его, как боятся маленькие дети темноты... что таит в себе неизвестность, он был для неё именно этим пугающим мраком, а его обсидиановый цвет глаз, внушал не только страх, но и беспокойство. — Что ты чувствуешь? Боль? Ненависть? Или отчаяние? Бату легонько поцеловал ее в висок, спустился к обветренным губам, и остановился в сантиметре от них, обжигая тонкую кожу своим дыханием. Смуглые руки прикоснулись к лицу. Пальцы сжали подбородок, заставляя девушку взглянуть на него. От него исходил тонкий аромат вереска. На секунду ей показалась, что именно так и должно пахнуть от человека, что стал её сущим кошмаром. Страх — она сталкивается с ним каждый день. Иногда, страх — это друг, который помогает ей, ускоряя реакцию и обостряя чувства. Но иногда, страх — это лжец, который путает её так, что она не верит своим глазам. Но, каков наихудший страх — это страх, который губит надежду. И Влада боялась, что её наихудший страх воплотился. — Оставь меня в покое! Закричав, девушка просыпается, чувствуя, как по лицу стекает холодный пот. За окном еще было темно, луна освещала небольшую комнату, и Влада вскоре успокоилась, понимая что это всего лишь дурной сон. Сон, который может оказаться явью.