4.
20 мая 2018 г. в 15:49
Вибрация звонящего телефона врывается в оглушенное пространство шумным раздражителем. Она настойчиво гудит в заднем кармане брюк, словно гром среди ясного неба. Тор нехотя переворачивается, хрипит и разлепляет единственный здоровый глаз. Отвечать на звонок не хочется. Вот вообще. Хочется раскрошить мобильник о стенку. Делать он этого, конечно же, не станет. Все таки приходится ответить, приложив трубку к уху. Разговор получается недолгим: Тор лишь изредка издает какие-то согласные звуки, а в конце сбрасывает звонок и все-таки отправляет телефон в полет до стены. Голова раскалывается.
Тор не помнит как отрубился. Может, его насильно вырубили успокоительным. Проснувшись и вяло осмотревшись, он обнаруживает себя в другой палате. И к тому же не в одиночестве.
Он буквально кожей чувствует присутствие родственной души рядом. Странное ощущение. Нарушать тишину пока рано, нет сил. В приглушенном свете разглядеть его получше не представлялось возможным. Худая фигура, чуть ниже самого Тора, все это время металась по комнате из стороны в сторону по какой-то причина, а после звонка телефона застыла на месте. Немного не до этого сейчас.
Хела, то ли по глупости, то ли в страхе от содеянного, не свалила из дома, пока у нее была возможность. Может ей и вовсе просто было некуда, может понадеялась, что брат, одумавшись, не станет никуда звонить. Но он позвонил. Врачи скорой помощи, предупрежденные словами Тора о напавшей на него Хелы, наскоро скрутили ту и усадили в другую машину.
Сердце отца всегда было слабым. Младший сын Одина не зря переживал за его здоровье и держал в тайне все проблемы. Как только Одину сообщили, что дочь «на лечении», а сын, подвергшийся ее нападению, тоже оказался в больнице — сердце не выдержало. Правителя Асгарда схватил инфаркт. Заместитель Одина довольно прозрачно об этом сообщил в телефонном разговоре. Прямо в лоб. Даже выразил сочувствие. Правда, «разговор» этот был каким-то односторонним, так как от потрясения и шока, перемешанных с болью ранения, выговорить Тор почти ничего не смог.
«Столько событий в один день...»
Правая часть лица горит, зудит. Кожа под бинтами раздражена. Сестрица явно постаралась, замахнувшись на него ножом со всей силы. Тупая боль пульсирует в глазнице, отдается в висках и затылке. Вероятность, что хирургу удалось спасти глаз сравнивается к нулю. По крайней мере, Тор себя не обнадеживает.
Нет ни сжигающий изнутри ярости, нет ни ненависти ко всему живому вокруг себя. Нет даже гнева на сестру. Только боль. Физическая. Не душевная.
Единственное, чего хочется — испытать все эти привычные эмоции, сокрушится в последствиях произошедшего, почувствовать боль утраты; почувствовать злость, желание разрушать все вокруг себя. Встреча родственной души не позволяет Тору даже этого. Вместо того, чтобы грозно зарычать и действительно начать крушить, он молча отворачивается лицом в подушку, ощутив непрошенные, но обоснованные слезы. Весь физический дискомфорт отходит на второй план. Разве что соль слез выжигает свежую рану. На это в данную секунду плевать.
Через мгновение Тор осознает чужое присутствие — кушетка прогибается где-то сбоку под весом соседа. На спину осторожно ложится его рука. Необходимость родственных душ к прикосновениям на первых порах для них будет словно воздух. Тор не против.
Отрицать, что именно этот парень оказался его родственной душой глупо. Ведь из-за него все эмоции перевернулись с ног на голову, выбиваясь из привычной колеи. Они поменялись. У Тора йотунское равновесие — у него асгардская горячность. Это продлится всего несколько дней. Потом они станут обычными. Нормальными. Но о какой нормальности может идти речь, когда, пусть и не идеальный, но привычный мир разрушился к чертям на мелкие осколки?
Кроткие и осторожные поглаживания чужой руки по широкой спине быстро успокаивают. Приводят в чувства. Хотя скорее не они, но от этого не легче. Через пару минут Тор просто лежит лицом в мокрой подушке и тихо глубоко дышит.
«Это и есть то самое самообладание, которым славятся йотуны?» — Тор все еще хочет злиться. Не выходит. Безграничное спокойствие совершенно не к месту разливается по телу незнакомыми ощущениями. Жар, кипятивший кровь, и невероятное желание двигаться, сходят на нет. Апатия. Одинсон ощущает смирение с ситуацией. И все. Только это. Так легко. Настолько неправильно и необычно, что даже пугает. Он решает развернуться, дабы увидеть наконец виновника переворота его эмоциональной «стабильности».
Рядом сидит парень с зелеными глазами, привлекательно аккуратными и аристократично острыми чертами лица, длинные и черные волосы, лежат на плечах, а бледная кожа при неярком свете единственной включенной на столе лампы, казалась белой как снег. Йотун разглядывает его в ответ, странно прищурившись, будто что-то обдумывая.
— Тебя мне только не хватало, — хрипит Тор, нарушая тишину. Этого говорить он на самом деле не хотел: из принципа борется за свою асгардскую грубость, которая теперь покоится где-то глубоко внутри и не собирается пробиваться на поверхность. Сколько Одинсон не взывал бы к ней. Пускай это глупо, пускай неправильно — защитная реакция мозга заставляет упрямиться до последнего. Впрочем, слова эти прозвучали настолько равнодушно, что Тор сам себе не верит. Даже немного странно слышать собственный бесстрастный голос.
Резко обрушившиеся проблемы давят. И родственная душа, так внезапно ворвавшаяся в его жизнь, не станет их решением — только обостряет их значимость. Неожиданно приходит осознание предстоящей нудной бумажной волокиты. Теперь Тора ждут политические разборки. Ведь среди критериев избрания нового правителя, одним из важных занимает престолонаследие, на которое сын Одина претендовать не собирался изначально. Это все, в купе со смертью отца, сестрой в психиатрической больнице и потерей глаза, сбивает с толку. Мягко говоря. Впервые в своей жизни Тор не представляет что ему вообще делать дальше и за что в первую очередь взяться.
«Решать проблемы по мере их поступления.»
Эмоциональный срыв образуется сам с собой через пару дней, так что этот фактор стоит отбросить на второй план. И уж с нынешней хладнокровностью у него это получится.
— Взаимно, — сквозь зубы шипит парень, сидящий все это время рядом. Видно, как он пытается сохранять чуть ли не с рождения свойственное ему спокойствие. Пальцы йотуна сжимаются в кулаки, а дыхание учащается. Тор знает как легко можно завестись даже с простой фразы — управлять гневом сложная задача даже для взрослого асгардца, что говорить про «ледяного» человека, никогда не ощущавшего животную ярость, съедающую разум. И он более чем уверен, что парень и сам не в восторге от происходящего.
Заприметив за чужой спиной умывальник, Одинсон слезает с кровати, пошатнувшись. Слабость во всем теле смешивается с вернувшейся к нему болью. Много крови потерял. И все благодаря Хеле. Теперь сестру действительно можно назвать кровопийцей.
Зеркало над умывальником отражает его охреневшее от всего произошедшего за последние несколько часов побледневшее лицо. В некоторых местах белоснежный бинт покрылся бордовыми пятнами, пропитавшись кровью. Тор аккуратно трогает пальцем бинт, проверяя масштаб повреждения. Боль, комком сосредоточившаяся на одной стороне лица не позволяет нормально определить насколько все плохо. Кожа над бровью и щекой отзываются зудящей болью. «Полосни лезвием Хела чуть глубже…» — асгардец кривится, вспоминая перекошенное безумием лицо сестры.
— Кто тебя так? — раздается приглушенный голос за спиной. Явную заинтересованность произошедшим, парню скрыть не удалось.
— «Дражайшая» сестричка, — Тор скалится своему отражению и, включив воду, наклоняется, чтобы умыться, стараясь при этом не намочить бинты.
Ответом ему тишина. Сыну Одина определенно сложно понять о чем думает йотун на данный момент. Он только ощущает, что родственная душа в смятении — злится на ситуацию. Но они оба понимают, что никто из них во всем происходящем не виноват. Дожны понимать.
«Это просто неудачные шутки Судьбы» — Тор более уверенным шагом возвращается к своей кушетке, на которой все еще сидит йотун, задумчиво опустив взгляд в пол.
Непробиваемое спокойствие и отрицание сложившихся обстоятельств смешивается с навязчивым желанием заговорить, прикоснуться. Тор не раз слышал по рассказам родителей и друзей как это бывает. Но он и представить себе не мог такую палитру противоречивых эмоций, бушующую сейчас в груди. Странно так. Несвоевременно совсем.
— Тор, — особо долго не думая сообщает асгардец парню свое имя, присаживаясь рядом и невзначай касаясь его плеча своим. Йотун резко вскидывает голову, повернувшись к собеседнику и глядя на него своими зелеными проницательными глазами.
— Локи, — отвечает парень, чуть хмурясь.
«Возможно не все так и плохо» — мелькает в сознании, пока Тор разглядывает и запоминает черты лица своей родственной души, которая, как бы не хотелось это принимать и осознавать, станет для него опорой в обозримом будущем и до конца жизни.