***
Чонгук вышел после разговора с судьёй и оглядывал весь зал суда, но никого не смог найти, поспешил выйти и поискать за пределами, отчего-то внутри затаился страх. Сердце стало биться быстро от испуга. Испуга за омегу. Он осматривал всё вокруг, но не мог найти того. Что-то произошло, ведь Чимин бы не стал уходить, не после всего произошедшего. — Чонгук, — Окликает парня Юнги. — Не ищи его. — Альфа не понимает слов парня. Что значит не ищи? Что вообще сейчас происходило? Только казалось, что всё наладилось, так почему жизнь снова так с ним поступает? — Его папа приехал сюда. И он явно не рад увидеть своего сына с огромным животом в зале суда, где он обвинял альфу в изнасиловании. — Чонгук смотрит на Джина и Намджуна, но те не знали, что и сказать. — Они уедут обратно. — Куда? Я поеду туда. — Юнги, поджав губы, улыбнулся. Кто бы сомневался. — Чонгук- — Я. Поеду. Туда! — Нет. — Юнги сам не понимал, что творит. Он слушается отца Чимина, наверное, надеясь, что всё будет хорошо. — Чонгук, сложно это объяснить, но ты не поедешь туда. По крайней мере не сегодня. — И что ты предлагаешь мне делать? Только этот кошмар закончился, а теперь что? — Чону кажется, что мозг сейчас вскипит. — Я даже не успел поговорить с ним! Ничего не сказал, — Чонгук хватается за голову. — Это неправильно. — Юнги понимает переживания альфы, ведь и сам сильно переживал за омегу. — Что мне делать? — Чонгук, мы все переживаем за него. — Вступает Джин. — Но… Может Юнги прав? Чимин сильный, а если он не поговорит с семьёй, как потом… Как вы сможете продолжать что-то? Разве не ты хотел быть с Чимином рядом? Разве возможно подобное без участия его семьи? — На самом деле, омега не знал, что сказать, ему тоже было страшно за здоровье Чимина и он боится того, что будет дальше. Но раз он не может быть рядом с другом, то ему следует быть хотя бы рядом с Чонгуком. — Скрывать вечно было бы невозможно. — Но лучше бы они узнали при других обстоятельствах. — Выдыхает Чонгук. Хотя что он говорит? Разве не он всё начал и не он во всём этом виноват. И то, что произошло сегодня — также его вина. Стоило сразу встретиться с Чимином, а дальше? Смог бы он отвоевать его у родителей? Голова шла кругом. — Чонгук? — Рядом появляется отец парня. — Всё в порядке? — Чон смотрит на отца и отрицательно качает головой. Тот не хочет расспрашивать сына, видит потухший, еле видневшийся огонёчек света в его глазах, то была надежда. — Ты поедешь домой? — Альфа смотрит на бет и омегу. Те кивают ему. Кроме забот о беременном омеге, у Чонгука есть ещё одна важная вещь — прощание с папой. И Чону тяжело от осознания того, что Чимина не будет рядом. Конечно, с какой-то стороны это неплохо, ведь тому было бы тяжело, нельзя быть эгоистом. — Пойдём?***
Такси едет быстро, по крайней мере так кажется Чимину. Его увозят, как какую-то вещь, которую можно посадить в машину и везти куда душе угодно. От этого слёзы сильнее текут по лицу, он уже не чувствует боли, правда, он не чувствует ничего, как и сил. Ему хочется уснуть и чтобы это всё оказалось сном, страшным ужасом, который будет развеян утренними лучами солнца, пробирающимися в комнату. Хочется кричать о том, чтобы его отпустили, но… Не может. Смотрит на выпирающий живот и мысленно извиняется перед малышом за то, что снова он причиняет ему вред. Просит подождать чуть-чуть. Ладонью начинает поглаживать животик, а потом смотрит в окно. Деревья, дома быстро сменяют друг друга. Он чувствует, что с каждой минутой всё дальше и дальше от чего-то очень важного, от кого-то, по кому тосковало сердце столько времени. Неприятная колика прошлась в области легких или же в области души, если такое место можно определить. — Как ты? — Спрашивает отец, но Чимин продолжает смотреть в окно, не отвечая на вопрос родителя. Тот прикрывает глаза, ему больно видеть в таком состоянии омегу. Он накрывает ладошку своего ребенка, но тот убирает её, и начинает вытирать слёзы, из-за которых неприятно стягивало кожу. — Не веди себя так. — Чимин усмехается, незаметно для старшего. «Так», а как он себя ведет? Один ужас в его жизни сменился другим. Быть запертым в шкафу и слушать, как Чонгук говорит о том, что ему на него плевать, уже не кажется таким ужасным, как стать пленником в собственном доме на огромном расстоянии от альфы. Раньше он не чувствовал такой зависимости от того, но сейчас… Чимин знает, что альфа нужен не только ему. Малыш начинает пинаться, от чего омега вздрагивает. — Что случилось? — За ним внимательно наблюдал отец. — Снова болит? — Не делай вид, что тебя это интересует. — Шепчет омега, его голос был охрипшим, отчего он начал тихонько кашлять. — Чимин не говори так, ты мой ребенок, конечно же меня интересует твоё самочувствие. — На слова отца омега старается не обращать внимания. Как бы он их не любил, как бы не уважал, но они игнорируют боль своего ребенка, тогда почему он не может позволить себе игнорировать их слова? Папа Чимина смотрит в зеркало заднего вида. Он не может повернуться. Руки у того сильно дрожали, он нервничал. А слыша, что там происходит волнение сильнее накатывало на него. — Пак Чимин, я с тобой разговариваю. — Они всего лишь хотели, чтобы их ребенок учился в престижном вузе, чтобы жил в большом городе, стал тем, кем бы они могли гордиться, а не тем, кого теперь им только стыдиться. Это позор. Привезут его и что дальше? Позор на весь город. Спасибо сыну, за такую прекрасную перспективу. Папа Чимина не представлял, что делать дальше. Он не мог и подумать, что с его сыном могло подобное произойти. Глупый мальчишка, сделал бы вовремя аборт и не было бы проблем. Ещё и насильника своего защищал… Что может думать омега о своём ребенке сейчас, когда того силком везёт домой, а он сопротивляется. Будто бы сам что-то сделать сможет. Он ещё глупый ребенок… Лучше бы тот погиб, выкидыш или что-то подобное, но не рождался и не ломал жизнь Чимину. Когда его маленький сын, с постоянно сверкающими от радости глазами, стал таким? Когда свет в глазах потух и вместо улыбки на лице появились слёзы. Как альф, которые подобным образом обращаются с омегами, не четвертуют? Его убить мало. Ни за что Чимин не вернется в город. Папа его не допустит. Чонгук волнуется за омегу, он не может представить, что тот чувствует, но из-за жжения внутри понимает, что ничего хорошего. Они связаны и даже километры этого не изменят. — Будь сильным, Чимин, я приду за тобой. — Не забывай про витамины, Чонгук. Чимин не помнит, как они пересели на автобус, не помнит, как они доехали, внутри была огромная дыра, в которую он пытался запустить воздух, чтобы заполнить ту, но не удавалось, воздух проходил сквозь. Он не слышал, что говорили родители, когда они приехали. Омега посмотрел на дом. Когда-то он думал о том, как приедет сюда по окончанию университета или же на каникулах. Как с улыбками на лицах, родители бы встретили его. И как бы гордились им. Но он приехал сюда, как заключённый, которого посадят под домашний арест. Чимин гладит живот, нет, он не сожалеет о том, что произошло, не сожалеет и о том, что не увидит гордости в глазах родителей, не сожалеет ни о чём. Как он говорил в суде, это его ребенок. Ему стоит спокойнее относиться к этому, чтобы не нанести вред ещё совсем маленькому существу. Это рано или поздно закончится. Не может быть вечно подобное. — Чимин, в твоей комнате убрано и застелена новая-. — Папа недоговаривает, потому что омега ушёл и захлопнул за собой дверь. Неужели кто-то думал, что ему будет дело до того, какая там постель? Плевать. Чимин хотел принять горизонтальное положение и вытянуть ноги. Ему хотелось расслабиться и отдохнуть. Не дорога его выматывает, а окружение. — Он ещё смеет показывать характер? — Что ты от него хочешь? Ты силой его заставил сюда ехать, думал, увидеть улыбающегося Чимина, который бы от радости скакал и благодарил нас за то, что забрали его обратно? — Омега не хочет обсуждать эту тему и уходит. Альфа чувствует, как сдают нервы. Если так продолжится, то никто из них не выдержит всего накала страстей. Он решает пойти Чимину, хоть и знает, что тот не захочет его видеть. Но ждать он не собирается. Без стука заходит в комнату. Омега сидел на кровати и плакал. Альфа многое услышал в суде и узнал за то время, пока был там. Но этого всего не рассказать за три минуты мужу, чтобы тот понял всё. Этого и не объяснить. В голове того было лишь то, что какая-то поганая мразь надругалась над его ребенком. То, что его маленький Чимин скрыл беременность и решил рожать. Его папа считает, что они оба предали его, умолчав правду. — Не злись на него… — Чимин держал себя за предплечья, стараясь не мёрзнуть от холода, что шёл изнутри. — Ему нелегко- — Правда? — Голос совсем сел из-за слёз. — А мне легко? А Чонгуку легко? Его папа умер почти на его глазах, биологический отец оказался тем ещё… И он думает, что я ношу под сердцем не его ребенка. А теперь ещё и я уехал. Снова бросил его, отвернулся, как тогда. — Чимин вытирает слёзы. — Не думаю, что папе тяжелее, чем всё это время было нам. — Он же не знает об этом- — И не надо. Не говори ему, я не хочу, чтобы он знал. — Альфа отрицательно качает головой, он не может подобное скрывать от мужа. — Если ты расскажешь об этом, то я точно перестану с вами общаться, с обоими. Я откажусь от папы и от тебя, отец. — Что ты такое говоришь? Как ты можешь такое говорить? Мы твои родители. — Вы — угроза для моего ребенка. Я сделаю всё, чтобы он родился здоровым, чтобы его жизнь была намного легче моей, даже если мне придётся отказаться от вас и сбежать отсюда — я сделаю так. — Чимин смотрит на отца. — Я не позволю кому бы то ни было, ставить под угрозу его жизнь. То, что говорит и делает папа, направленно лишь на причинение боли и вреда. Если бы угрожали твоему ребенку, разве ты бы поступил по-другому? — Альфа слышит слишком много уверенности в голосе омеги, который только что плакал. — Ну да, ты и поступил по-другому, ведь не защитил меня. — Это не так- — Это так, отец. Ты видел всё, что было, слышал всё, что было необходимо. Но ты всё равно позволил этому случиться, потому что ты ненавидишь Чонгука и этого ребенка, а я люблю их- — Вы истинные, в тебе играют гормоны. — Ты всё еще в это веришь? Уходи и не заходи больше в мою комнату, не хочу я видеть ни тебя, ни папу. — Он смотрит отцу в глаза и тот отступает, быстро покидает комнату и закрывает за собой дверь. Альфа повернулся лицом к той. Что это? Почему его сын так с ним разговаривал? Он, правда, ненавидит его? Считает предателем? Но он лишь добра омеге желает, хочет, чтобы у того всё было хорошо. Как такое возможно вообще? Ему казалось, что за время, которое они провели вместе в городе, ему удалось понять Чимина. Удалось наладить отношения, но кажется, своими действиями, он настроил его против себя. Его ребенок… Уже вырос. И пусть этот альфа только попробует не сдержать своих слов, Чимин из-за Чона слишком много переживал, чтобы тот сдался. В глубине души отец Чимина не против Чонгука, хотя и сложно в этом признаваться, ведь именно тот надругался над его ребенком, но… Словно он увидел раскаяние того и оно обращало ненависть в сострадание. Папа Чимина сидел на кухне. Он смотрел на стол, совершенно не замечая крошек на том, в его голове были воспоминания разных праздников, когда они всей семьёй, вместе сидели за ним и весело проводили время. Бесчисленное количество прекрасных дней. Поверить в то, что омега столько времени скрывал своё положение и то, что с ним произошло… Отчасти, папа омеги винит себя в произошедшем, винит, что не интересовался жизнью более требовательно. Ему стоило поехать с ним в город, нельзя было отпускать молодого омегу туда. Это его ошибка. Слёзы капали на стол, громко разбиваясь о деревянную поверхность. Альфа видит состояние мужа, но… Он находится меж двух огней. Оба они очень упёртые, и наладят общение не скоро, а ему надо принимать решение, кого из них будет поддерживать сильнее. Омегу, который считает, что все его обманули, или же омегу, которого силой забрали домой? Чимин проснулся с утра с сильной головной болью. Его мутило так, как не мутило ни разу за все месяцы беременности. И он не уверен, из-за ребенка это или из-за стресса. Пройдя в уборную, попытался умыться холодной водой, чтобы мир вокруг не кружил с такой силой. Словно пьян, хотя откуда ему знать, какого это? Он раньше испытал токсикоз, чем алкогольное опьянение. Взглянув на себя в зеркало, Чимин видел свои грустные глаза. — У тебя такой страшный папа. — Он поглаживает животик. С родителями ему общаться не хочется, так что он всегда может пообщаться со своим ребеночком. — Я никогда не поступлю с тобой так, как они поступают со мной, слышишь меня? Ты всегда сможешь рассказать мне обо всём, что будет происходить в твоей жизни. Ты же будешь доверять мне? — Чимин задумывается о том, что у него будет альфа. — Или же своему отцу, будешь ему рассказывать обо всем? У вас же наверняка будут свои секретики только между альфами. — Омега продолжает водить по животику. Смотрит на себя, будто задавая тихо вопрос, чтобы малыш не услышал, а точно ли у него есть отец? Точно ли Чонгук останется с ним? Там, в зале суда, Чимин не сомневался в альфе, а сейчас тот далеко, он не стоит рядом и не говорит, что не бросит их. Нет, Чон не такой, он не бросит его… — Малыш, ты самый важный альфа в моей жизни, и никто, слышишь, не поменяет этого. Спасибо, что ты есть у меня. — Он приподнимает голову, чтобы слёзы не выкатились из глаз. Ему нужно стать ещё сильнее. Парень выходит из комнаты, чтобы попить воды, на столе уже стоял завтрак. Родители сидели за столом, и оба смотрели на омегу. Кушать ему не хотелось, хоть он и понимает, что если не для себя, то хотя бы ради малыша. Казалось, вся его жизнь в последнее время только ради него одного. И омега не против, поставить в центр своей жизни — своего ребенка. Разве так и не должно быть? Для родителя всегда его ребенок будет лучшим и самым важным. — Покушай с нами. — Говорит отец парня. — А без вас нельзя? — Чимин не был тем ребенком, что любил грубить родителям, но сейчас ему не хочется подпускать их к себе ближе. Омега за столом начинает злиться на сына. Он не заслужил такого отношения к себе. — Тогда не ешь, мори себя голодом, пускай «это» сдохнет. — Он бьёт рукой по столу и уходит с кухни. Альфа тяжело вздыхает. Чимин ещё полного дня дома не был, а атмосфера здесь уже становится невозможной. Чимин машинально уже ладони клал на живот. Ничего страшного, если мир вокруг будет ненавидеть его ребенка, тогда омега будет стараться дать ему столько любви, чтобы она во много раз превышала ненависть. Будет отдавать всего себя за светлое будущее малыша. Он сможет это сделать. К тому же, у него точно в городе есть люди, которые никогда не посмеют пожелать смерти его ребенку. Эти мысли помогают Паку сдержать слезы внутри. — Покушай, обязательно поешь фрукты, тебе сейчас они полезны. — Отец поднялся из-за стола и ушел вслед за мужем. Чимин остался один. И с какой-то стороны он сам захотел этого, а с какой-то он испортил настроение с самого утра родителям.***
Чонгук заходит домой. Отец легонько плеча того касается и проходит дальше. Парень стоит в коридоре и не может сделать шага вперёд. Не может последовать за отцом. Всё здесь было наполнено папой. Куда бы не падал взгляд, всё связанно с ним. Альфе тяжело осматривать помещение, на душе всё сложно. Папы больше нет, никто не встретит его поздно ночью с лёгкой улыбкой на губах, не обнимает и не пожелает доброй ночи. После его слов ночь и вправду была доброй. Старший возвращается и смотрит на сына. — Здесь во всём видно твоего папу. — Он улыбается, не смотря на то, что в душе всё ещё была дыра из-за отсутствия того. — Будешь кушать? — Я не хочу. Пойду к себе. — Чонгук, ты мой сын, если тебе захочется поговорить, пожалуйста, не держи всё в себе. Конечно, я никогда не заменю тебе папу, но- — Конечно, отец, нам следует больше времени проводить вместе. Я хотел спросить… Когда… — Завтра, но если ты не хочешь- — Шутишь? Я должен попрощаться с ним. Ты кого-то звал? — Альфа напротив кивает, Чонгук решает не интересоваться подробностями, чтобы не расстраиваться и не думать лишний раз. Конечно же, его биологический отец захочет присутствовать, а может и нет. Никогда не известно, что точно происходит в голове у другого человека. — Пойду к себе. — Хорошо. Чонгук чувствует слабость в ногах, ему предлагали снова лечь в больницу и пройти до конца курс, но он не хотел больше оставлять отца, к тому же уже завтра… Ему тяжело, но часть его, словно говорит голосом папы, что всё будет хорошо, что ему не стоит больше так сильно переживать. Как писал тот в письме, он всегда будет рядом с Чоном, всегда будет занимать огромное место в его душе. Альфа благодарен, что именно он его сын. Вся тяжесть последних дней, словно приковывала его к мягкому матрасу сильнее, чем вес тела. Утро вечера мудренее, но после сна проблемы не исчезнут. О чем сейчас думает Чимин, спит ли он уже или нет? Считает ли он, что его оставили одного, что альфа его бросил? Чон надеется, что Пак помнит его слова и знает, что они были правдой. Он обязательно приедет за ним. Альфа закрывает глаза и засыпает. Отец Чонгука аккуратно заглядывает в комнату сына. Тот уже спал. Альфа переживает за своего ребёнка. Он проходит в комнату и садится рядом. Рука его касается лба парня, он убирает волосы назад. Умиротворение на его лице — лучшее, что может видеть он сейчас. У него теперь только и есть, что Чонгук. И чтобы тот не решил сделать или же, как бы не поступил, альфа всегда будет защищать своего сына. Старший не замечает, как немного прилёг на кровать рядом с Чоном, а потом и уснул там же. Ночью Гук проснулся и увидел отца рядом. Тот лежал совсем на краю и казалось, что еще немного и может упасть. Поэтому он немного пододвинул старшего на себя и укрыл того одеялом. Альфа благодарен, что сейчас он не один. Утро для обоих альф оказывается одинаковым. Они сначала рады тому, что находятся вместе, а потом вспоминают, что за день и печаль накрывает их. Они не разговаривают, лишь делают обыденные вещи, в виде походов в уборную, завтрак, мытьё посуды. Чонгук чувствует странно себя, сосущее и нагнетающее ощущение было внутри. Конечно, сегодня довольно нелегкий день для него и он списывает спазм на это. Зайдя снова в свою комнату, он смотрит на фотографии, стоящие на тумбочках. Там его папа улыбался. Ему даже необязательно подходить, чтобы увидеть, ведь в сознании каждая фотография подкреплялась не только лишь изображением, но и теми днями. Они все были наполнены максимальной любовью, которую каждый день омега старался дарить своим альфам. Ненароком слеза случайно стекла по щеке. Он про себя обещает папе, что не будет сильно грустить, а постарается вспомнить все самые лучшие моменты, проводимые вместе с тем. А его слёзы — небольшая печаль по утраченному времени, по упущенным возможностям, по всем тем дням, когда он мог злиться на родителя, вместо того, чтобы обнять его и почувствовать такой родной, согревающий с первой минуты его жизни, запах.***
Отец Чимина заходит домой. Его муж сидел на кухне и пил чай, слегка хлюпая тем. Альфа чувствовал необходимость сказать хоть что-нибудь тому, но и не мог сделать этого. Он прошёл к холодильнику, чтобы взять оттуда сок и выпить тот. — Как он? — Всё же задаёт вопрос альфа. — Придуривается, ему лишь бы сбежать отсюда и опозорить нас. — Строго произносит омега. Его муж совсем не удивлён. Они два врача в небольшом городе, где от репутации зависит многое. — Я не хочу, чтобы кто-либо знал про его беременность. — И что прикажешь делать? Не хотел, чтобы знали, так оставил бы его в городе. Ты предлагаешь нам дома проводить роды, если ты не заметил, то Чимину уже скоро рожать. — Вместо ответа омега решил громче хлюпать чаем, в знак протеста. — И что значит придуривается? — Говорит, что ему больно. — Альфа кладёт сок и торопится в комнату к сыну. Омега идёт следом. Чимин не знает, когда именно его сознание перестало понимать реальность, не знает, когда та ядовитая и жгущая изнутри боль, стала так сильно владеть его телом. Казалось, что нет ни одной клеточки в теле, которая бы не болела. А он всего лишь выпил воды, после которой стало так сильно жечь в горле, он хотел покашлять, но не мог, словно лёгким не хватало на это объема. Попросив помощи от папы, он лишь получил очередной укор о том, что надо было думать головой. Мечась по кровати, омега не смог встать, чувствуя лишь сильную тяжесть во всем теле. Последнее, что он сделал сознательно — коснулся выпирающего живота, пока от боли у него из глаз текли слёзы. — Его надо срочно в больницу. — Только коснувшись его горячего лба, испуганно произнёс альфа. — Может это к лучшему? — Альфа не может поверить в услышанное, он с ужасом смотрит на своего мужа, но решает проигнорировать слова и начинает тихонько приподнимать Чимина, намереваясь того поднять на руки. — Что ты делаешь? Не трогай его. — Омега подходит и начинает отодвигать альфу. — Это ты что делаешь? Хочешь чтобы он умер? — Не он. Он здоровый омега… Был, пока в нём не появилось «это». — Омега брезгливым взглядом смотрит на живот сына. — Он ещё спасибо нам скажет за то, что не позволили ему испортить жизнь. Какой ребенок в его возрасте? Так ещё и от кого? Он родит такое же чудовище, как и тот альфа, — Звук пощёчины и жар в области щеки, заставляет омегу испуганно приложить ладонь к горящему месту. — Ты ударил меня? — Шепчет тот, смотря на разъярённого альфу. — Решил быть, как отец того… Как его… Чон как-то там. Решил быть как его отец? Может ещё и убьёшь меня в добавок? Но альфа не отвечает, он подхватывает на руки Чимина, несёт того прочь из дома. Кое-как у него получается открыть машину и аккуратно уложить омегу туда. Он пытался привести его в чувства, но не получилось, поэтому как только он сел на водительское место, то его нога не прекращала давить на газ. Руки слегка тряслись после произошедшего. Нет… Он не отец Чонгука и никогда таким не будет. Он пытался лишь привести в себя своего мужа, который перешёл все границы. Много лет назад альфа обещал всегда оберегать того и быть на его стороне, но обещание сдержать у него не получится, потому что сейчас для него появилась сторона, которая значит больше — его ребенок. Как бы сам альфа не злился на судьбу, которая так поступила, он не собирается ставить под сомнение выбор своего ребенка, и раз тот решил дать жизнь другому человеку, разве имеет он какое-то право мешать этому? Как вообще папа может ставить под удар здоровье своего ребенка? Ради чего? Какой-то там репутации? Неужели это может быть важнее? Мужчина ставит машину кое-как у больницы, выбегает и начинает пытаться взять на руки Чимина. — Господин Пак, что-то случилось? — Носилки, принеси носилки, быстрее! — Перепуганный охранник забежал в больницу, и на его крики сбежались врачи и санитары, двое из которых направились сразу к альфе. — Аккуратно его надо переложить. — Следом подбежал один из врачей. — Возьмите у него кровь и сделайте УЗИ. — Все оперативно начали свою работу, пока альфа приходил в себя, оставляя злость. Чимину нужно, чтобы его отец был сильнее, чем он сейчас. Поэтому, вздохнув, поспешил в больницу, чтобы проследить за происходящим. Чимина подключили к аппаратам, пока проводились исследования и делались заключения. Его отец стоял в дверях, он не мог подойти к тому, потому что начинал винить себя. Не согласись с мужем, оставив того в городе, наверняка у омеги было бы меньше проблем. Альфе стоило принять сторону сына, стоило поверить в него и сказать, что он со всем справится. — Господин Пак. — Альфа поворачивает голову, ему передают анализы. — Всё очень плохо. — Хватает пары секунд просмотра на бумажку, как у альфы внутри всё словно обрывается и появляется дыра. — Мы ещё решили сделать анализ гормонов, так как он… в положении. Непонятно, что из двух дало такой сбой. — Альфа не понимает и смотрит на ещё одни анализы. Он ещё недавно делал анализы омеге, когда они были в городе, и с гормонами у того было всё в порядке, поэтому сейчас его это шокирует и выбивает из происходящего вокруг. — Как такое возможно? Буквально недели полторы назад всё было в хорошем состоянии… — Альфа смотрит на Чимина. — Сейчас риск не просто выкидыша, сейчас риск того, что он… — Врач знал, кто лежит на кушетке, как и многие признали в нём сына господина Пака. — Мы можем минимизировать влияние препарата на организм, но- — Сделайте это. Со всем остальным я разберусь сам.***
Сначала Чонгук чувствует холод. Потом, словно в его живот вонзали клинки. Его бросало то в холод, то в жар. И это уже совсем не было связано с фотографией отца и большого количества венков рядом. — Чонгук, — Отец кладёт руку на плечо сыну. — Ты побледнел. — Отец… — Альфа слегка не удерживается на ногах, отчего сильнее хватается за старшего. — Что-то случилось. — Отец его не понимает, ему кажется поначалу, что само это мероприятие тяжело принять сыну. — Ощущение, словно что-то происходит, словно… Я не должен быть сейчас здесь. В груди, — Он касается грудной клетки. — Такое дикое волнение. — Чон начинает дышать тяжело. — Чимин… — По коже мурашки пробегают, а в глазах появляются слёзы. — С ним что-то не так. Что-то происходит. Я… словно чувствую, словно им нужна моя помощь. — Чонгук всхлипывает. — Тогда ты должен поехать к нему. — Но Гук смотрит на фотографию папы, как он может уйти в начале всей церемонии. — Он бы хотел, чтобы у вас с Чимином всё было хорошо, если ты ощущаешь, что должен быть рядом с ними, то тебе следует поторопиться. — Но я даже не знаю где он. — Так узнай, разве ты не общаешься с друзьями Чимина? — Чонгук кивает. — И чего ты стоишь? Вдруг это очень важно, предчувствия, особенно у истинных — не шутка. Только не сходи с ума, пожалуйста. — Чонгук кивает и бежит в сторону выхода. Старший поворачивается к фотографии мужа. — Ты же защитишь их? Пожалуйста, помоги нашему сыну и его омеге, — Губы мужчины дрогнули. — Я снова много от тебя прошу, да? Но я не могу уйти отсюда, позволь мне хотя бы в этот день погрустить по тебе. Я же не смогу проститься… Ты ведь стал и моим смыслом жизни. Чонгук быстро печатал Джину, который на удивление также быстро стал отвечать. Так как омега сам не знал адрес, где проживает семья Чимина, он лишь сказал адрес, где сейчас находился он, Юнги и Намджун. Выбора не было, торопясь и стараясь не пропускать ни единое изменение в своём самочувствии, он думал лишь о том, что должен успеть. Нарушая всевозможные правила дорожного, он быстро доехал до необходимого адреса. Его впустили в подъезд и, не дожидаясь медленно спускающийся лифт, побежал по лестнице, ведь жили те не так высоко. Звонок в дверь. Джин открыл ему, но не успел даже поздороваться с альфой, как тот вбежал в квартиру. — Юнги! — Крикнул Чон, чтобы отыскать того. — Чего тебе? — На знакомый голос пошёл альфа и оказался на кухне. Бета только хотел приступить к еде, как всё испортил нежданный гость. Юнги встаёт, задвигая стул. Кажется, придётся ненадолго отложить приём пищи. — Скажи где Чимин! — Чонгуку страшно, ощущения внутри не стихали, всё тело содрогалось сильнее с каждой минутой. Юнги не замечал волнения в альфе. — Мы уже обсуждали эту тему, тебе туда нельзя. — Ты не понимаешь! Мне срочно нужно знать, где он. — Не унимался альфа, отчего бета вздохнул. — Чонгук, а ты не думаешь, что это хамство вот так врываться, кричать и чего-то требовать? Ты меня чуть в могилу не отправил, если ты забыл, так что я тебе точно ничего не обязан говорить, хочешь, можешь даже ударить, тебе же это нравится. — Чонгук начинает идти на бету, отчего Намджун, который пришёл на крики, напрягся и был уже готов подбежать, чтобы отцепить альфу, но в эту же секунду Чонгук падает на колени. Он опускает голову, смотря на пол. Сейчас альфа был готов не просто стоять на коленях, но и умолять, просить, если бы Юнги сказал тому поцеловать его ногу за адрес — не задумываясь сделал бы. — Я бы хотел извиниться и раскаяться в каждом поступке, правда, но сейчас нет времени… Я не знаю, как объяснить, я словно чувствую, что с Чимином что-то не так, что что-то не так с нашим ребенком, — Чонгук поднимает покрасневшие глаза на Юнги. — Я бы не просил сказать, где он, зная, что у него всё хорошо, но… — Альфа тяжело дышал и старался держаться, но было видно, что держался он из последних сил. Юнги не каменный, даже то, что альфа сейчас стоял перед ним на коленях, уже отдавалось в душе непонятным чувством. Он хмурится, зная, что те двое истинные, и вполне возможно что то, испытываемое альфом, связано с омегой. — Прошу. Если я не прав, то я сделаю так, что ни он, ни его родители даже знать о моём приезде не будут. Пожалуйста, Юнги, я очень боюсь, что происходит что-то ужасное. — Хорошо, только встань уже. — Юнги сам помогает этому недоделанному альфе подняться. — Только обещай без глупостей. — Чон кивает. Сердце билось бешено. Страх заставлял рукам сильно сжаться на руле, в то время, как нога была словно приклеена к газу. Он ехал как можно аккуратнее, чтобы точно доехать, но в тоже время быстро, чтобы успеть. Не зная, что происходит — голова шла кругом. Казалось, что это бред, что ничего с омегой случиться не могло, а он лишь надумал себе что-то плохое. Может, он сошёл с ума? В любом случае, если он увидит, что Чимин улыбается, что его окружают родные люди, что он… не нуждается в альфе… Как бы неприятно это не было, то мешать Чон не станет, ведь важнее, чтобы Чимин был счастлив, чтобы не испытывал боли, которую только и приносит в его жизнь Чон. Он слышит звонок телефона.— Алло, Чонгук, ты где?
Альфа узнал голос отца Чимина и подумал о том, что Юнги, скорее всего, позвонил тому и рассказал обо всём, что сейчас отец омеги будет отговаривать его от поездки.— Я еду к вам.
— Что? Имеешь в виду в город, где мы живём?
Чонгук понимает, что его предположение было неверно.— Только не езжай к нам домой, я тебе скину адрес приезжай сюда, расскажу всё при встрече.
Альфа слышит гудки, внутри всё напряглось от таких слов, а ещё пуще, когда он ввел адрес, скинутый отцом Чимина и обнаружил, что это больница. Что-то явно произошло, и его чутьё его не подвело. Что-то настолько серьёзное, что отец сам позвонил альфе. Как бы не хотелось увеличить скорость, нарушать правила дорожного, он словно ощущает внутри себя не только лишь желание побыстрее добраться, чувствует также ответственность, как за себя, так и за тех, кто едет вокруг. Мало ли, к чему приведёт его мания. Ему сейчас точно нельзя быть слишком рискованным. Чем он сможет помочь, если что-то произойдёт? Чонгук старается держать себя в руках, как и руль, также сильно. Не может всегда преследовать только чёрная полоса, невозможно такое, правда? Альфа боится даже думать о каком-то там будущем, потому что сейчас всё неясно с его настоящим.***
Альфа стоял на коленях, смотря на фотографию улыбающегося омеги. Тело пробирало холодом. Он виноват в его смерти, он обезумел от собственных чувств, которые ничего ему не подарили кроме потерь. Даже в мыслях не может ничего сказать своему когда-то мужу, не достоин, чтобы даже про себя что-то сказать тому. Время не вернуть назад, ничего не вернуть назад не получится. Если бы только он был другим человеком, если бы не он… И даже эти мысли альфа прерывает. Как тяжело. Это уже случилось, произошло, последствия наступили. Кто знает к чему всё приведёт, нельзя сожалеть, когда исправить уже нечего. Обещать, что больше не поступишь так? Сейчас это глупо. У альфы был лишь один любимый человек и больше уже не будет. Как он мог делать такому человеку больно? Как посмел обижать его? Сейчас ему ненавистны мысли о прошлом, где он был никем иным, как тираном. Для мужа, для совсем недавно родившегося ребёнка. Альфа думает о том, почему подобный ему остался жив? Почему судьба не сделала так, чтобы нож вонзился в него? Его жизнь никому не нужна, так почему забрали того, кто был нужен такому большому количеству людей? — Может, уже пройдёте к столу? — Альфа поднимает взгляд второго альфу. Когда он спрашивал о возможности прийти попрощаться с мужем, то думал, его пошлют, а не скинут адрес проведения мероприятия. Казалось, придя сюда, его сразу выгонят, заклеймят убийцей. Только вот он сам всё это знает, сам себя таковым считает. Второй альфа хоть и боялся, как бы отреагировал Чонгук на появление своего биологического отца, но считал, что данное прощание необходимо не только им двоим. Омега не одобрил бы, возможно, это и играет огромную роль в том, что делает альфа. — Не хотите выпить? — Вы собираетесь пить со мной? — Альфа кивнул. — Почему? Вы позволили мне быть здесь, готовы даже пить со мной. — Этого бы хотел он, — Альфа смотрит на фотографию. — Он верил в судьбу, не любил, когда кого-то в чём-то обвиняли, когда люди оглядываясь назад по чему-то печалились, ведь это был их выбор, который привёл к тому, что человек имеет сейчас. Оглядываться — не уважать себя и людей вокруг. Были ли это плохие поступки или хорошие, они привели нас сюда. Мы не можем мечтать изменить что-то, потому что это могло бы изменить не только наше настоящее, но и настоящее людей вокруг. Может, наше горе — путь другого человека к счастью. Он не любил эгоизм и тщеславие. Готов пожертвовать собой ради других, как эмоционально так и физически. Мы должны вспоминать о нём лишь лучшее. Боль утраты может заглушить искреннее счастье, которого должен добиться каждый человек, который был с ним знаком, потому что этого бы он искренне хотел для нас. — Альфа опускает голову. В нём много злости к этому человеку, что всё ещё сидел перед фотографией, много претензий к тому, но он не скажет об этом, не укажет ему, как вести себя правильно, ведь и сам не уверен, что знает о правильности так много, чтобы учить другого человека. На его бы месте кто угодно бы растерзал этого альфу, впечатал бы в стенку или убил. Но он слишком сильно любит омегу, слишком хорошо его знал, чтобы сейчас всем сердцем ощущать то, чего бы хотел тот. Его душа будет хранить в себе всё светлое, что было подарено мужем. — Вставайте. — Он свои руки протягивает тому, кто так или иначе виноват в смерти того, кого сейчас в этом месте поминают. Это кажется нелепым и ненормальным. — А где Чонгук? — Если бы он был тут, то точно не разрешил бы вам и минуты здесь провести. У него появились дела, которые требуют его срочного вмешательства, поэтому мы его отпустили. — Мимо второго не прошло это «мы», но он решил промолчать. — Я знаю, что он не хочет, чтобы я каким-либо образом появлялся в его жизни… Но он мой сын. — Вовремя вы об этом задумались. — Это был не укор. Альфа просто констатировал факт. Сначала биологический отец резко появляется в жизни ребёнка, отчего тот совсем перестал общаться с отцом, потом эта история с Чимином… Есть столько причин ненавидеть человека напротив, а он протягивает ему стопку алкоголя и собирается выпить с ним. Эта жизнь настолько невероятная вещь, что не знаешь, с кем и по какой причине тебя сведут пить за одним столом. — Чонгук может говорить, что ненавидит вас, он и будет это делать. Будет избегать вас, но разве мы можем винить его в этом? Пока не осознает всего, пока не придёт к тому, что всё произошедшее безвозвратно, пока не успокоит боль внутри, нам остаётся лишь ждать. Ему бы хотелось ненавидеть вас больше, чем у него это получается, но он понимает, что не может так. Если вы будете держать руку протянутой к нему, когда-нибудь вы дождётесь, что он протянет свою в ответ. — Я буду ждать этого. Не буду нетерпеливым, раз вы говорите, что подобное случится, сколько бы не потребовалось… Спасибо вам. Намджун решил прийти сразу, как узнал, что Чонгук уезжает к Чимину. Конечно, не считал себя тем, кто имеет право находится здесь. Они не так много контактировали с омегой, но даже этого хватило, чтобы от ухода того внутри образовалась пустота. Поначалу не знал даже кто он. И казалось, что везде суёт свой нос. Бета грустно улыбается, смотря на фотографию. Он был прекрасным папой и заботливым мужем. Искренние люди рано выгорают, но оставляют после себя большое количество добра и тепла. Намджун уверен, что даже смерть не станет преградой для того, чтобы омега продолжал беречь тех, о ком печётся его душа. Бета заглядывает в следующую комнату и удивляется, когда видит двух альф за одним столом. Может поэтому Чонгук такой? Он готов встретиться лицом к лицу со своими ошибками, готов признать вину, но также готов на всё, чтобы ту загладить. Намджун не знает, почему оказался втянут в эту историю, отчего она так сильно ранит его, хотя никого из них всех не знал ранее. И какая роль ему отведена — тоже не знает. Будет ли в будущем он общаться со всеми ими или уйдёт тихонько, оставив всё позади.***
Чонгук паркует машину и выходит их той, быстро направляясь в больницу. Его всего колошматит внутри, а от атмосферы внутри сжимается всё. Он осматривается вокруг, не зная, куда идти. Собирается позвонить. — Вам помочь? — Интересуется работник, что стоял за информационной стойкой. -… Не подскажите, как мне найти врача Пака. — У нас их два, вам какого именно? Который альфа или омега? — А-альфа. — Неуверенно произносит Чонгук. Человек напротив смотрит на журнал, а потом на альфу. — А у вас назначена встреча? — Альфа кивает. — Его сын сейчас находится у нас в плохом состоянии, — Чонгук чувствует, как колет сердце. — Если у вас встреча, то думаю, можете найти его около палаты Чимина. — Как только Чонгук слышит номер палаты, он со всех ног бежит туда. Отец Чимина сидел напротив палаты, он не мог находится внутри, не мог видеть, как его ребёнку плохо. Он слышит, как кто-то бежит и не сразу понял, что это Чонгук. Тот встал напротив альфы. — Что с ним? Внизу сказали, что он в плохом состоянии. — Чон не может сдерживать в себе волнение, отчего его голос довольно громкий и другие врачи обратили на него внимание. — Просто зайди в кабинет. — Только и произносит отец Чимина. Чонгук поворачивается и идёт туда. — Господин Пак, — Чонгук не знает, что за человек к ним подошёл, но по халату понятно, что какой-то врач. — К Чимину нельзя никого пускать, он и так слаб. — Ему можно, это истинный и отец ребенка. — Врач удивлённо посмотрел на Чонгука. — Я пойду с ним. — Отец Чимина кладёт руку на плечо альфы и они вдвоём заходят в палату. Чон вдохнуть не может, он видит на кровати очень бледного омегу. Волосы прилипали к лицу из-за испарины. Он выглядел очень плохо. Альфа подходит ближе и не может сдерживать слёз. Как же должно быть ему больно было или больно даже сейчас. Чонгук осторожно поправляет одеяло и касается руки омеги. — Я не хотел, чтобы он пострадал. — Слышится голос старшего сзади. — Может, ему нужен не я сейчас? — Чонгук поворачивается на старшего. — Что, если ребёнку нужен его настоящий отец? Я привезу его, если это поможет им. — Не думаю. Связь ребёнка с отцом меньше, чем с папой, а чтобы Чимину стало лучше явно нужен не отец ребёнка. — Может ему нужны лекарства? Какие угодно, просто скажите. — Сейчас ему можешь помочь лишь ты. В его крови находится препарат, который очень сильно ударяет по гормонам, на ранних сроках беременности его используют, чтобы провести медикаментозный аборт. — Чонгук смотрит на омегу. — Я ничего не могу для него сделать в данный момент. Остаётся лишь ждать. Если что-то случится, я буду в коридоре. — И альфа уходит из палаты. — Я не должен был так просто отпускать тебя. — Чонгук берет стул и садится рядом с омегой. — Я должен был последовать за тобой и забрать тебя. — Он берет ладонь Чимина, та такая маленькая, аккуратненькая. — Кто я, чтобы просить тебя бороться? — Его голос дрожит, он начинает смотреть выше, чтобы влага из глаз не вытекла. — Чимин… Если с тобой или ребёнком что-то случится, я никогда в этой жизни не смогу простить себя. Я… — Он хлюпает носом. Тот ещё альфа. Кому такой слабый альфа вообще сдался? Чону бы хотелось быть сильнее, но он не может, смотря на омегу, ему больно. В душе всё раздирается на куски. Альфа даже думать не хочет, каким образом препарат мог оказаться крови Чимина, потому что одна версия хуже другой. Потому что никакая из них не сможет успокоить его. — Ты мне очень сильно нужен. Вы оба. — Чон смотрит на животик и медленно рукой того касается, закрывая глаза. Самое паршивое, так это быть бессильным, это сидеть в ожидании чуда, когда сделать ничего не можешь. Альфа отдал бы всё, лишь бы облегчить страдания Чимина. Он бы подписал сделку с дьяволом о продаже своей души, лишь бы омега был счастлив. Дыхание Пака вдруг становится прерывистым. Его словно знобило. Чонгук касается лба и понимает, что температура очень высокая. Альфа хочет уйти, но его руку слегка сжимает ладонь Чимина. — Ты… — Омега еле говорил, но не мог не сказать. — Тоже… — Чонгук видел, как тяжело даются слова Чимину, поэтому просит того отдыхать. Омега приоткрывает глаза ненадолго, потому что веки такие тяжёлые, что сложно их удержать. — Нужен… — Всё ещё не оставляет попытки договорить. — Нам. — Из его глаз начинают течь слёзы, которые альфа быстро вытирает. — С тобой всё будет хорошо, слышишь? Не сомневайся в этом. Ты справишься. — Чонгук аккуратно убирает прилипшие волосы. Он поправляет одеяло, заворачивая в то всего омегу, а потом легонько проводит по горячему лбу. — Тебя лихорадит, давай я позову врача. — Чимин очень медленно и почти незаметно качает головой. — Уверен? Если тебе станет хуже — дай знак, хорошо? Я сразу позову кого-нибудь. — Чимин даже уголком губ улыбнулся, а потом закрывает свои глаза. Он так устал, словно в миг все его жизненные силы куда-то пропали, иссякли и всё. Сейчас он не ощущал сильной боли, немного тянуло внизу живота. Ему страшно оставаться одному, сейчас, когда он увидел, что Чонгук правда рядом, Чимин может расслабиться. Пока он близко, страх растворяется куда-то. Ему он верит больше, чем своему отцу. Альфа же надеется, что омега будет спать спокойно. — Чонгук, — Тихо зовёт Чимин. Чон пододвигается к тому, чтобы лучше слышать его. — Можешь не уходить, пожалуйста. — Он снова приоткрывает глаза и смотрит прямо в глаза альфы. Ему хочется так много ему сказать, если бы сил было достаточно для этого, то он бы долго не смог бы остановить свою речь. Но сейчас всё на что он может рассчитывать, так это пару слов, и просто взгляд на альфу. Даже улыбка и та не получается из-за отсутствия сил. Чимину стало легче дышать рядом с Чоном. — Отдыхай, Чимин. Тебе нужно поспать. Я никуда не уйду и буду оберегать твой сон. — Чонгук гладит омегу по голове, убирая волосы назад. Альфа неуверенно привстаёт, смотрит на омегу, приближается ко лбу того и аккуратно касается губами, чувствую насколько всё-таки тот горячий. — Ты должен поскорее поправиться. — Чимин бы разревелся, будь у него силы. Ему, наконец-то, тепло на душе. И неважно, что его организм сейчас ужасно лихорадит, сейчас он верит, что всё будет в порядке. Омега вытаскивает руку, чтобы положить ладонь на животик. Поверх Чон кладёт свою. — Замёрзнешь же, мог и под одеялом его трогать. — Ты греешь меня. — В душе Чимин улыбался, а альфа будто чувствовал это. Омега уснул. Чонгук не мог взгляда увести от того. Ему стыдно перед Чимином, всякий раз, смотря как ему плохо, альфа не может не винить себя. Он уставши прилег аккуратно рядом, продолжая смотреть на спящего. — Господин Пак, время посещений уже окончилось, тот альфа- — Тот альфа не просто посетитель. Анализы Пак Чимина… Кто знает, сколько они продержаться. — Врач, который подошёл к альфе удивляется его словам. — Что вы такое говорите? — Альфа поднимает красные глаза на врача. — Разве всё так плохо? — Как ты думаешь, если я, врач с огромным стажем, надеюсь лишь на то, что моему ребёнку поможет истинность, а не медикаменты и должное лечение? Тот альфа… Это единственная моя надежда. — Он опускает голову, упирая ту в руки. — Поэтому, это единственное, что я могу ему прописать. — Отец Чимина не знает, что ему делать, он не может даже пойти домой, потому что чувствует отвращение, потому что его ребёнку плохо именно из-за того, что его вернули сюда. Оставь того в покое, сейчас бы не было подобного. Он более чем уверен, что Чонгук сделал бы всё, чтобы Чимин хорошо себя чувствовал. — Вы будете здесь? — Да, я останусь здесь. — Врач ушёл, оставляя альфу в одиночестве. Он привстал и хотел заглянуть в палату, а руки начали трястись, словно снова ощущает как поднимает омегу на руки, как торопился в больницу. Но как может позволить себе сейчас даже поинтересоваться здоровьем ребёнка. Пару раз альфа поднимается, подходит к двери и обратно садится. Снова встаёт и всё же касается ручки двери, медленно опускает ту, дверь открывается. Заглядывая внутрь видит спящего омегу и альфу, что лежал рядом. Врач медленно заходит в палату, чтобы достать из шкафа плед и укрыть Чонгука. Тот тоже уснул. Отец Чимина покинул палату и сел снова напротив. Он смотрел на дверь, разглядывая ту. Чонгук проснулся резко, он посмотрел сразу на омегу, он видит гримасу боли. — Чимин, что случилось? Больно? — Тот из-за боли не мог даже ответить, из глаз текли слёзы, отчего альфа быстро поднялся и выскочил из палаты. — Чимину плохо. — Отец того быстро поднялся и забежал в палату. Он трогает лоб, температура не спала. — Что с ним? — Но старший молчал и смотрел на омегу. — Боюсь… Придётся делать операцию. — Чонгук испуганно смотрит на отца Чимина. Какая ещё операция? Что имеет в виду старший. — Скорее всего, его состояние сильно скажется на ребёнке. Боюсь, что… Спасти обоих не получится, ты же понимаешь, что ребёнок ещё не полностью сформировался, даже чтобы пытаться его спасти, срок слишком маленький. У меня нет выбора. — Чимин не простит, если подобное произойдёт. Он же… — Чонгук не может ничего больше сказать. У него аж перед глазами темнеет. Опускает взгляд, чтобы стало ясно всё, но всё стало лишь ещё хуже. — Вы… На сто процентов уверены, что это необходимо? — Чонгук? — Альфа кладёт руку на плечо парня, который стоял и качался. — Ты пил таблетки? — Когда младший слышит это, то внутри истерический смех, он совершенно забыл про них, какой тут помнить о таблетках, если вокруг пиздец не утихает? — И как ты хочешь брать ответственность за него, если сам в подобном состоянии? — Моё состояние нормальное. Вы так и не ответили на вопрос. Вы на сто процентов уверены, что в этом есть необходимость? Что по-другому ему не помочь? Что выхода больше нет? Это же крайний вариант, разве нет? — Если у него идёт воспаление внутри, то ребёнок может уже умер. — Чонгук не выдерживает, хватается за стул, он смотрит на Чимина, который стал ещё бледнее, тот продолжал плакать и кажется, боль его была невыносимой. Альфа даже представить не может, какую боль ощущает бедный омега. И что будет, если… — Я знаю, что он возненавидит меня и будет прав. Будет прав, если проклянёт меня и своего папу. Мы виноваты в том, что сейчас происходит. — Чонгук не хочет этого слушать, потому что он всё заварил, с самого начала. — Я пойду приготовлю всё для проведения необходимых анализов. — Врач уходит, а альфа… Альфа не знает, как ему быть. Он смотрит на омегу. Чон отрицательно качает головой, этого не может быть, не может быть так, что жизнь снова будет испытывать Чимина. Он же обязан быть счастливым, несмотря ни на что, так почему же сейчас происходит вот это? — Чимина~, ты… Ты не можешь сдаться. Я не верю… — Чонгук выдыхает протяжно. Подходит ближе и проводит рукой по лбу омеги. — Пр… Прошу… — Чимин хватает руку альфы. — Я… Я лучше умру. — Что ты такое говоришь? Ни за что, ни за что, слышишь? Ни ты, ни наш ребёнок, я обещаю, что не дам вас в обиду. Всё будет хорошо. — Чимин отрицательно качает головой. — Послушай меня, — Чонгук садится рядом, беря ладони омеги в свои руки. — Всё будет в порядке. Всё будет хорошо, иначе и быть не может. Ты же и сам всё знаешь. Где твоя уверенность? Чимин, ты столько раз вселял в нас уверенность в завтрашнем дне, что не можешь сейчас сдаться. Прошу тебя. — Чонгук смотрит на омегу, а сам дрожит при этом. Он касается рукой живота Чимина отчего тот на миг замирает. — Веришь мне? — Младший начинает плакать. Альфа не понимает, что сделал не так, а потом и сам чувствует это. Ребёнок пинается. — Вот видишь, он жив, а раз пинается то и показывает тебе, что здоров и что всё будет в порядке. Даже этот мелкий понимает, в отличие от такого мелкого как ты. — Я не мелкий. — Слезливым голосом произносит Чимин.