Фотография на память

Выставки, фотосессии, съемки, интервью, постоянно занятое время. Иногда кажется, что даже на нормальные мысли времени не хватает, только на судорожные «сходить туда» и «сделать это». Ладони зудят от желания взяться за нодачи, потому что не подобает оставлять без присмотра благородное оружие на столь долгий срок. Ведь оно может и обидеться, а значит подвести в самый ответственный момент. Хотя Сефирот тихо молился за то, чтобы этот самый «момент», никогда не настал. Нет, он был полностью уверен в своих силах. И если понадобится, наверное, смог бы и убить… Но никто не говорил, что подобное знание и умение добавляет ему радости. К тому же, он совершенно не мог ручаться за себя, если при его действиях пострадают родные. Одна мысль об этом уже вызывала неприятный привкус на языке. Слишком мало у него было людей, которых он мог назвать близкими, а родных… Да, собственно, и нет совсем. Был круг тех, кого хотелось оберегать сверх меры. Но вряд ли эти самодостаточные и в чем-то даже самоуверенные люди нуждались в постоянной трепетной опеке. Но, тем не менее, позволяли ее. Нет, не всегда конечно и, пожалуй, реже, чем хотелось бы. Но все-таки, так или иначе, при встречах он чувствовал себя важным и нужным. Странно слышать такое от успешной модели номер один, которая с честью прошла уготованные ей трудности. И раз за разом умудрялась выпутываться из всех неприятностей, что подстраивали соперники, завистники и как, ни странно, руководство. В прошлый раз, с этим конкурсом молодых дарований, он чуть не сорвался, прошелся по самой грани. И если бы не приехавшие так вовремя друзья, все могло бы обернуться достаточно плачевно. Не потерей работы, конечно. Такая модель, как он, просто не может быть не востребована. Но выговором, потерей пары проектов и гонораров- вполне. И теперь, после краткого затишья длиною в месяц, все начиналось заново. Хотя, наверное, правильней сказать- продолжилось. Все это время, не смотря на почти успокоившуюся интуицию, врожденная паранойя твердила, что так просто и быстро это закончиться не могло. Благодаря связям Сефирот проверил почти всех своих недругов. Трудно было объяснить, в чем именно он подозревает такую уйму народа, формулировка «в увеличении времени моей занятости» была, мягко говоря, странновата. Поэтому приходилось изгаляться. Сочинять целые рассказы о привидевшихся папарацци, странных личностях и несуществующей слежке. Хотя, все та же паранойя твердила, что последнее имеет место быть. Но верить в то, что кто-то следит целенаправленно за ним с не самыми хорошими намереньями не хотелось. Правда, скорей всего, вскоре придется. Но хотя бы не прямо сейчас. С другой стороны, возможно, именно сейчас и стоило бы задуматься обо всем. Плюнуть на несколько дополнительных проектов, устроить скандал на основных, уехать домой хотя бы часа на полтора раньше, выключить телефон и не включать компьютер. Сесть с чашкой чая, закутаться в плед и под бормотание телевизора крепко подумать над всем происходящим. Потому что в такой гонке можно пропустить что-то очень важное. Что-то, что потом может изменить твою жизнь. Хорошо, если просто поменять ее течение, а не сломать к чертям. Мелочь может возвысить нас, но может и скинуть с пьедестала, а это чревато не только синяками и ушибами, но и потерей смысла жизни. Иногда и ее самой. Но подумать никак не удавалось. Все время выплывали все новые и новые проекты с заказами. Все чаще он стал необходимым гостем на разнообразных светских мероприятиях. Не то, чтобы это напрягало и сильно не нравилось, но всему же нужна мера. А еще любому живому существу нужен отдых, или оно просто умрет. Но кто-то неведомый однозначно вознамерился испробовать серебренноволосую модель на прочность. На то, сколько же еще времени он выдержит в этом бешеном темпе гонки и не сломается. Хотелось выть, но из вечного упрямства и вредности он продолжал вести себя так, как обычно. И надеялся, что этот неведомый кто-то отчаянно кусает локти в бессилии добиться своего. Это очень гладило по шерстке самолюбие номера один. И вот теперь, несмотря на основные съемки в фильме, поступило предложение, от которого нельзя отказаться. Солнечный луч скользит по прядям цвета серебра. В кои-то веки съемку решили провести на открытом воздухе. И непонятно- толи благодарить, толи зверски ненавидеть. Не то, чтобы Сефирот не любил природу. Просто… Как бы потактичней высказаться? Не в такую погоду. Солнце не лампа, интенсивность не подберешь, поэтому времени на фотографии уходит намного больше. С другой стороны, ради этого проекта его официально освободили от всех остальных. На двое суток почти. И уже только поэтому можно было быть благодарным. Все-таки фотосессия не требовала от привыкшей к вспышкам камеры модели столько же физических и эмоциональных сил, сколько лицедейство. Единственное, что нагоняло тоску и легкий дискомфорт- это тематика фотосета. Толи охранники, толи военные, толи наемники, или же вовсе мафия. Элегантные черные костюмы могли скрыть слишком много. И деловой стиль предпочитают тоже многие. Будь его воля, он бы не согласился на это предприятие. Но когда настоятельно просит начальство… Интересно, сколько денег пришлось отсыпать заказчику, чтобы выкупить именно его. Это не было сильно важно. Просто сумма грела самолюбие, а еще карман- потому что солидный кусок от нее должен был уйти в гонорар. Только вот перед ним никто не отчитывается. Да и некогда сейчас слушать, кого бы то ни было. С самого утра съемочная группа и модели кружат по закоулкам города в поисках необходимых видов и ракурсов. А время близится к полудню. На улице, конечно, не середина лета, но тоже не холодно, а в полдень на солнце будет печка. К тому же, свет такой интенсивности не самый хороший для камер, даже для профессиональных. И теперь начиналась сиеста в лучших ее традициях. С тишиной вокруг, вялыми разговорами, водой со льдом, приятным, томным ничегонеделаньем, и сухой пылью пополам с жаром. Конечно же, делать ничего не хотелось совершенно. Только вот работу это не интересует, и сама она почему-то делаться не желает. Поэтому, переждав полтора самых знойных и ярких часа, съемочная группа снова начала свой нелегкий труд. Модели со вздохами поползли гримироваться. А Сефирот откровенно скучал. – Ну и что тебе опять не так? – Рыжий телохранитель, отряженный фирмой для сохранения бесценной серебряной шкурки, морщится. – Ничего, Рено, не напрягайся. – Саркастично. – Это просто мое субъективное мнение и все. – И в чем оно заключается? – фотограф, как черт из табакерки, материализуется рядом. – Просто такое ощущение, как будто чего-то не хватает. Поэтому мы все утро и кружим по району. Не декорации плохи, а образ. – Тебе что, так хочется оружие в руках подержать? – фыркает Синклер и осекается, видя почти фанатичный блеск в глазах фотографа. – Заметь, Рыжик, это сказал не я. – Усмешка в зеленых глазах так явственна, что ее просто невозможно проигнорировать. – Сефирот, ты… – Рено. – вовремя подошедший мужчина тормозит уже начинающего заводиться напарника. – Не надо. – Руд! – возмущенно. – Как ты себе представляешь подобный проект? Да шеф же с нас головы снимет, если хоть один серебряный волос упадет с этой головы! А тут такое, йо! Как прикажешь его охранять? – Молча. – Сефирот встает со своего места. – Предпочтительно молча. – Сволочь! – искренне и с каким-то даже уважением выдыхают ему в спину. – Не отрицаю. – манерно поправленная несуществующая складка на рукаве. – Но у тебя, кажется, был приказ меня охранять… – и он удаляется на свое место в коллаже для будущей коллекции костюмов. – Ну вот что с ним делать? – риторически вопрошает рыжий в небеса. – Терпеть, исключительно терпеть. – Фейр потягивается всем телом и облокачивается на только что покинутое моделью кресло. – Другого варианта я не вижу. – Зак! – Синклер радуется восходящей звезде подиума как родному, повисая на его шее. – А ты какими судьбами? – Все теми же. Я же тогда прошел кастинг. Вот и работаю потихонечку. – А на этот проект что- тоже отобрали? – Да знаешь, я здесь вроде массовки или статиста. – Легкое пожатие плечами. – Хотя, это мой первый крупный проект, и зарплата за один день просто ошеломительная. – О. Это ты еще не знаешь, сколько ноликов за по-настоящему крупный проект получить можно. С боевым крещением тебя. – улыбается телохранитель. – И на том спасибо. – Слабая улыбка в ответ. – Но мне не светит попасть в кадр. На мне костюмы сидят не очень хорошо. – Что, неужели все так плохо? – Да нет. Я просто предпочитаю другой стиль одежды… Вот и все. А тут же надо костюм во всей красе подать. Вряд ли у меня выйдет. – Попробуй. – спокойно советует Руд. – Попробую, куда я денусь? Меня же просто съедят, если я этого не сделаю. – Что ж так? Учитель? – Нет, Клауд. А это иногда намного хуже. Потому что в любой момент он может заявиться ко мне домой или на подработку, или на сотовый позвонить и начать пилить. – Эй, он у тебя что- заботливая мамочка, йо? – Рыжий удивленно смеривает крепко сбитого парня взглядом. – Ты так боишься его поучений? – Нет, в общем-то, просто он из тех людей, которых очень не хочется разочаровывать. Ну, и он мой друг, конечно. – Да уж. Не ожидал, йо. Надо же. – почти восхищенный хмык. – А казался таким милым парнем. Просто божий одуванчик. – «Божьи одуванчики» не подают заявления в иностранный легион, и, тем более, не проходят туда кастинг. – А? – Ага. – Ухмылка черноволосого просто поражает добродушием. – И у него и у меня военная подготовка. Не высший эшелон, конечно. Все-таки, нас не взяли тогда в легион. Мест в призыве не хватило. Но мы ведь тоже немало можем. – То есть, тебе охрана не нужна? – настойчиво интересуется Руд. – Знаешь, от напарника бы не отказался. А то время от времени все-таки надо кому-то прикрывать спину, – очень серьезно звучит в ответ. – Тоже нервозно? – напрягается Рено, мгновенно теряя из облика хоть какой-то намек на легкомыслие. – Да, есть немного. Давно уже. Еще с нашей первой встречи на том злополучном кастинге. Но тогда это было сродни легкому беспокойству. А сейчас- стабильное ощущение вселенской гадости. Ну или небольшой локальной, но все равно гадости. – Тяжелый вздох. – Мне не нравится это чувство, но со своей интуицией ничего поделать не получается. – Я тебя понимаю, йо. Мы сами так. Вот шеф зверствует, перестраховывается по несколько раз,а теперь вот мы охраняем Сефирота, йо. – А что, есть какие-то предпосылки? Что нашей модели номер один угрожали? – Нет, просто… Тут случаи нехорошие происходить начали. Вот Президент и озаботился безопасностью ключевых фигур фирмы. – Нехорошие? – Невинное уточнение в устах черноволосой модели звучит очень уж убедительно, побуждая продолжить монолог. – Ну, модели исчезать начали, йо. Не много и не часто, и не только у нас, но тенденция никому не нравится. – Мне б это тоже не понравилось. – фыркает Зак и тянется к телефону. Невозмутимо набивает смску. – Что? В чем я не прав? – Да нет. Ты за собой слежки там не замечал, или еще чего нехорошего, йо? Мы с Рудом о тебе волнуемся. – Да неужели? – скептично. – Нет, не замечал. А с чего вы вообще взяли, что это возможно? – А ты что, журналы не читаешь? Тебя называют восходящей звездой подиума. Кстати, такие интересные статьи про завораживающего новичка одно время появились в разных изданиях. Про того блондина, что с тобой был. Фотографии, на которых он вместе с нашей серебреноволосой занозой, были же опубликованы… – И что, Клауду теперь каждой тени шарахаться? – Не думаю, йо. Все статьи как-то подозрительно быстро исчезли из печати… Не знаешь почему, йо? – Догадываюсь. – Черноволосый с лукавой улыбкой глянул на позирующую перед камерой модель. – В одной из них писалось, что Клауд- мальчик, которого протащил на съемки непосредственно Сефирот. Ну и так завуалировано намекалось на то, что наш блондин с ним спит. Видели бы вы, в каком гневе был Страйф. Ну, после того, как пережил приступ острого смущения. Но не в этом суть. Думаю, Сефирот был в не меньшей ярости… – Думаешь, поспособствовал исчезновению, йо? – удивленно. – Почти уверен. – В чем? – голос вкрадчивый, мягкий. – Йо… Клауд. – ориентируется и вспоминает имя рыжий. – А какими судьбами ты здесь? – Меня Валентайн попросил заехать. – Одевал тоже он? – Рено окидывает взглядом блондина, затянутого в черную ткань делового костюма. – Тебе идет. – Да. И спасибо. А у вас тут что? – Съемки. – Сефирот возникает рядом почти бесшумно, но блондин успевает обернуться и голубые глаза теплеют при виде своего кумира. – Я понимаю. – Страйф с трудом не запинается, оглядывая серебреноволосого с ног до головы. Черные обтягивающие брюки и такая же шелковая рубашка, расстегнутая почти до середины груди. Взгляд то и дело цеплялся за оголенные участки кожи, отмечая хорошо развитые и красивые мышцы. Небрежно накинутый на плечи черный же плащ со светло-бирюзовой подкладкой довершали образ этакого мафиози. – Тебе что-то было надо, Клауд? – А, да. – Встрепенулся парень, отводя взгляд от всего этого великолепия. – Винсент просил тебе передать вот это. – Длинный сверток перекочевывает из рук в руки. И на лице Сефирота расцветает неожиданно мягкая улыбка. – Давно не виделись, милая… – из-под слоев шелка выскальзывают ножны но-дачи, а через полминуты и сам серебристый клинок играет на свету, бросая блики по сторонам. Модель номер один почти играючи удерживает «меч для поля» одной рукой. – Знакомьтесь это Масамуне. – Вау. – искренне выдыхают окружающие. – Да! Это то, что я искал! – фотограф подскакивает к ним. – Молодой человек. – Обращается он к Клауду. – Не могли бы вы тоже пройти в кадр? – кажется, что фотограф хочет угодить Сефироту, а тот на этот балаган взирает с довольной улыбкой. – Могу, но…. – Тогда не задерживайте нас. Хотя вам бы тоже найти оружие… – Зачем? У меня есть. – из наплечной кобуры на свет солнца извлекается красивый и ухоженный револьвер. – У тебя разрешение есть? – для проформы интересуется Рено. – Есть конечно! – удивленно пожимает плечами в ответ светловолосый парень. – Так что надо делать? – Вот там встаньте, у выхода из переулка. Парень, представь, что ты охраняешь господина Сефирота и тебе необходимо его аккуратно вывести отсюда, а ты знаешь, что на вас могут охотиться. И ты идешь первым. – Понял. – Клауд чуть сильнее сжимает рукоять внезапно потяжелевшего револьвера, прижимаясь спиной к указанной стене и согнув руку с оружием в локте. Сефирот с легкой, еле заметой улыбкой облокачивается на угол стены, отводя но-дачи острием назад. Весь его вид говорит о том, что он позволяет себя защищать и останавливать. Вторая рука блондина замирает в районе солнечного сплетения. Порыв ветра легко взметнул прядки волос и полы одежд, позволяя увидеть алый подбой пиджака у Клауда и бирюзовый у плаща Сефирота. – Прекрасно. Замрите. – Торопливо щелкает техника. – Все. Дальше… – Тебе очень идет. – Сефирот шепчет в пшеничные волосы. – Клауд… – Ложись! – блондин успевает сбить своего кумира с ног, прикрывая собой. Шестым чувством ощутив опасность. Звук выстрела настигает уже на земле. На уровне того места, где пару мгновений назад находилась голова Сефирота, в стене виднеется ощутимая выбоина от пули. – Вот черт! – в оглушительной тишине звучат слова Рено. – Сефирот ты как жив?