***
Темноволосого майа знатно обдало брызгами, от чего он даже чертыхнулся, отошел подальше от кромки воды и присел на сухую траву. — Ты не можешь придумать что-то новое? — усмехнулся Тьяро. — А ты заплыви разок поглубже, — отозвалась волна мужским почти мурлыкавшим голосом, а после на поверхности показался обладатель красивого лица с невообразимыми изумрудными глазами и нежно-голубых волос, отливающих серебром. Его алые губы растянулись в подобие улыбки акулы, а тембр понизился, — и увидишь то, что никто никогда не сможет передать словами. — Благодарю за предложение, — сардонически склонил голову маг, — но туда я пойду по-другому случаю. По воде пошли большие круги, а на их месте предстал обнаженный по пояс — в одной набедренной повязке из аквамариновой ткани, украшенной по краям ракушками и жемчугом; высокий — намного выше майа Оромэ; мускулистый, с бледной кожей, на которой почти невидимыми узорами были выведены на валийском языке все имена морского духа. — Как вижу, — произнес тот, кого эльфы прозвали Оссэ, и ступил босыми ногами на землю, — ты еще нуждаешься в моей помощи. Тьяро сощурился. — Кто поселился в моём лесу, тебе известно?***
— Арина, Арина! Я испуганно схватилась за бортики и с плевками вынырнула из воды, услышав злого отца Келебримбора, и дрожащим голосом крикнула, хотя больше походило на писк: — Я ванной, Куруфинвэ! — Я догадался, — из-за двери приглушенно ответил кузнец. — Где же тебе еще быть? Ты что, заснула? Я остывшей, почти холодной водой сполоснула лицо и прислушалась к телу: сознание было мутным, глаза слипались, в их уголках, а также вокруг рта появились неприятные отложения, мышцы затекли. Действительно, заснула. И продремала часа два, не меньше. — Ну покимарила немного, — тихо бурчала я в надежде, что эльф ничего не услышит, наспех вытираясь и одеваясь. — И вообще женщине свойственно задержаться во время водных процедур. — Мне прекрасно известны девичьи капризы, — сказал кузнец, едва я вышла. Он стоял, опершись плечом на косяк двери. По его губам скользнула ехидная ухмылка, когда он увидел моё возмущенно-испуганное лицо. Я не сдержала слов: — Почему ты здесь? А если бы я не взяла одежду и голая… Он фыркнул, но опустил глаза в пол. — То не ослеп бы, не волнуйся. А здесь — конкретно стою — вдруг ты там на самом деле заснула, наглоталась воды, и тебя нужно спасать как можно скорее? При спасении тонущих нельзя медлить, каждая секунда дорога, — я пораженно выпучила глаза. Во мне появились сомнения, что со мной говорит любимый сын Пламенного. Уж слишком… любезно. Для него. — А здесь — именно пришёл — потому что приглашаю тебя на аудиенцию к Верхновному королю нолдор. Я открыла рот. И тут же закрыла. — Почему я должна идти? Кузнец вскинул брови в своей неизменной манере, когда он слышал то, что не приходилось ему по душе. — А ты хотела бы, чтобы мой брат сам пришел к тебе? — Нет-нет-нет, — залепетала я под его непроницаемым взглядом и глубоко вздохнула. — Я имела в виду, что твой старший брат сейчас не очень здоров. Разве правильно его нагружать зря? — С чего ты взяла, что он не здоров? — скрестил руки на груди Куруфин. — Канафинвэ сказал, — с потрохами сдала я певца и, не разрывая зрительного контакта, сделала пару шагов в сторону кресел. На них лежала длинная рубашка, больше напоминавшая мужской камзол. После милостивого предложения Атаринкэ посетить рыжего мне захотелось укататься во что-нибудь. Ведь отказаться я не имею права. По крайней мере, не теперь. — Я думаю, если таков расклад, то Нельяфинвэ нужен отдых. Зачем напрасные встречи и разговоры? В голове заметалась мысль о книге, но большими усилиями я отложила её на потом. «Рано ещё, Маэдросу надо оправиться». Атаринкэ насмешливо и даже одобрительно хмыкнул. — Ты верно мыслишь. Однако Макалаурэ не учёл того, что Королю как-никак нужно знать о всех событиях, которые происходят на его землях. Тут его взгляд остановился на той прозрачной вазе, наполненной почти наполовину примечательной водицей. В серых глазах мелькнул интерес, а я едва не подавилась воздухом. Всё-таки надо было убрать куда-нибудь подальше. — Что там? — спросил он, кивком указывая на камин, где стоял сосуд. Лучи солнца попадали на жидкость, отчего она переливалась особенно ярко. — Это масляный раствор на травах… для волос, — запнулась я и добавила, — Линьямэ подарила. Атаринкэ оценивающе осмотрел мои кудри, пребывающие в не самом лучшем их виде, и, точно, удержался от цокания. — Мне всё ясно, Куруфинвэ, — прокашлялась я, выпроваживая чрезмерно любознательного нолдо из комнаты, пока он не зацепился за что-то ещё, тем более, что голубоглазый маг оставил на подоконнике свою куртку. — Идём? — Куда ты понеслась? — удержал меня за локоть на толику удивленный кузнец. — Разве нам не на второй или третий этаж нужно? — хлопнула я ресницами. — Ваши комнаты наверху. — Мне известно, что мои и братские покои там, — с противной толерантной улыбкой сказал Атаринкэ, а я же аккуратно высвободилась из его «пальцевых» оков. — Но король Нельяфинвэ здесь, — он указал на идентичную противоположную дверь и усмехнулся, увидев мои расширившиеся от ужаса глаза. — Многие на твоем месте порадовались и возгордились тому, что им посчастливилось быть соседом короля. Окутавший меня липкий страх, будто молотком, одновременно с каждым словом Куруфина ударял по вискам — вчера вечером мы с Тьяро довольно громко и до глубокой ночи вели спорные беседы. Мои щеки запылали. Я мысленно вцепилась в волосы. Почему-то только сейчас меня напугало то, что любой разговор в моей комнате мог быть подслушан когда угодно и кем угодно. — Что тебя смущает или пугает? — уже с серьезным лицом спросил нолдо, видимо по-своему истолковав перемены на моём лице. — Мужчины эльдар не людские мужчины, о пороках которых ты рассказывала. Мой брат хорошо воспитан по отношению к девам. Да и не только. Уж слишком хорошо. Я бессознательно замотала головой: — Я плохо о нем ничего не подумала, просто… — В чем же де…? Куруфин споткнулся на полуслове, когда дверь во временные апартаменты Маэдроса резко распахнулась, нос защекотил стойкий запах трав, а на пороге, пятясь и шатаясь, удерживаясь одной рукой за ручку двери, а культей за косяк, появился высокий — я почувствовала, как сильно задрала голову — с короткими рыжими волосами эльф. Мой рот невольно приоткрылся. Его плечи были широкими и острыми, а тело худое, обтянутое алой рубашкой до колен и широкими штанами, конечности худые, больше похожие на палки. Он был босой и что-то до этого говорил Макалаурэ и Тьелкормо, стоявшим рядом с ним и готовым в любой момент подхватить брата. — К балрожьим копытам! — неожиданно рявкнул Маэдрос сильным голосом. Рыжий повернулся боком, и я увидела белесый длинный поперечный шрам на его щеке. — Вы треснулись лбами, Кано?! Если они у вас такие крепкие, так шли бы в кузню вместо молотов! Вам настолько заняться нечем? Я могу идти! И пойду в гостиную! Я не сдержалась и засмеялась, потому что таких обиженных и недовольных лиц у старших фэанарионов я еще не видела, да и возмущения рыжего короля показались мне забавными. Тут Маэдрос обернулся на мой хохот — и то ли он оступился, то ли его ноги дали слабину — и он упал бы, если бы ловкий Куруфин не подставил плечо. Я закрыла ладонью рот, но всё равно продолжала улыбаться и хихикать, открыто смотря при этом на Нельяфинвэ, и постепенно успокоилась. На его лице было три больших глубоких шрама — на щеках и лбу — и множество мелких, почти незаметных, однако сквозь них я увидела красивого, уверенного, гордого и наверняка очень умного мужчину. Лишь на долю секунды меня кольнула жалость, пока пронзительные серо-зеленые глаза нолдо не встретились с моими. Тогда я подумала, что на их глубине пылает огонь. Я удивилась такой лирической мысли, отчего покраснела, а на моих губах появилась глупая улыбка.