Стану твоим дыханием

Сон. Глубокий, и вместе с тем словно на грани между мирами. Тут и не тут. Умиротворение. Спокойствие. Нирвана. А за спиной крылья. Со всех сторон плотное тепло. Держит. Не даёт упасть. Полёт. Свобода. Тепло обволакивает со всех сторон, обретает форму, упругость, сжимает в своих объятиях. Защищённость. Правильность. Как в детстве, когда ты дома, и никогда не случится с тобой ничего плохого. Потому что дом — твоя крепость. Андрей вздыхает во сне, улыбаясь своим ощущениям, прижимаясь крепче к источнику тепла, которое тут же реагирует, притягивая его ближе. Сон медленно отступает, оставляя миндальный привкус сбывшихся желаний, а горячий обволакивающий со всех сторон жар и не думает растворяться в призрачном наваждении уходящей ночи. Всё ещё не открывая глаз, Андрей слегка потягивается, тут же удивляясь некоторой скованности в движениях, чувствует на своём теле сухие ладони, чуть сдавившие кожу. Память оживает, и Андрей, только сейчас по-настоящему проснувшись и вспомнив вчерашний вечер, приподнимает веки и, не веря тому, что видит перед собой, смотрит на спящего рядом, слишком рядом, непозволительно рядом, парня. Первое желание — немедленно вскочить на ноги и убраться, куда подальше. Сердце стучит перегревшимся мотором, а воздух отказывается выходить из мгновенно сжавшегося горла. Пробуждение на адреналине. Усилием воли, Андрей приказывает себе успокоиться. Всё хорошо. Эй, спокойно. Ничего не произошло. Всё под контролем. «Под чьим контролем?» — невротик внутри Андрея бьётся в припадке. Ничего не происходит. Харон продолжает спать, и дыхание Андрея постепенно выравнивается. Только сейчас он, наконец, получил возможность спокойно рассмотреть человека, который прочно поселился в его жизни. Андрей обводит взглядом расслабленное лицо напротив, а затем, сам не понимая, что делает, прикасается кончиками пальцев к губам Харона. Тот инстинктивно дёргает одной стороной рта, будто в попытке улыбнуться. Андрей замирает… не отнимая руки от чужого тела, гладит по контуру подбородка, очень медленно, словно всё ещё во сне спускаясь ниже по шее. Пальцы подрагивают в волнении, но остановиться уже невозможно — хочется чувствовать, хочется большего контакта, и вот уже ладонь прижимается к мерно вздымающейся груди, а стук чужого сердца отдаётся эхом в сердце Андрея. Осторожно, очень осторожно, Андрей придвигается почти вплотную к Харону, к его лицу, и губы так близко, что дыхание становится общим. Только эмоции, только ощущения, стыковка с разумом произойдёт потом… потом… а сейчас… в ушах только грохот взбесившегося сердца. Бесконтрольно, как под гипнозом, под властью проснувшихся инстинктов, Андрей тянется к зовущим его губам, на секунду прижимается к ним и тут же, испугавшись своей смелости, отодвигается, подавляя позыв впиться в эти губы со всей дури, чтобы в полной мере ощутить весь спектр удовольствия. А тело зовёт, умоляет, приглашает, требует этого контакта… ближе, ещё ближе… ну же… Инстинктивное движение бёдрами вперёд… растущее возбуждение, минутное смущение заменяется таким ярким желанием, что Андрей, прикусив губу, опускает вниз руку… сжать, только сжать… успокоиться… дышать размеренно… и чувствует, что и возбуждение у них одно на двоих — общее. Ещё одно движение вперёд… соприкосновение, стыковка — есть контакт. «Что ты делаешь?» Андрей отмахивается от слабой попытки разума привести его в чувство. Нет. Не сейчас. Он не будет сейчас думать. Ладонью почти невесомо по упругой плоти… чужая плоть совсем другая на ощупь… новое, первый раз — всегда взрывом, потому что неизвестность манит к себе… попробуй, почувствуй, насладись вседозволенностью. Обхватывает кольцом пальцев плотнее, чувствуя в ответ напряжение под тонкой кожей. Со стоном притирается своим членом, захватывая и его обручем судорожно сжимающейся ладони. Возбуждение накатывает пылающим прибоем, так жарко, что хочется откинуть прочь мешающее одеяло. В голове туманится, и Андрей, закрыв глаза и закусив до боли губы, забыв где он, потерявшись в ощущениях, наплевав, что в любой момент разбудит, если уже не разбудил, спящего напротив, сбившись с ритма, которого и не было, уже не пытается справиться с дрожью подступающего оргазма. Еще быстрее, ещё… мир напрягается вокруг, сжимаясь до абсолютного ничего… Да-а-а-а… Андрей со стоном выдыхает, чувствуя пульсацию там внизу, две пульсации… нет, одну на двоих… и совсем рядом ещё один выдох. И реальность возвращается, когда его руку, там внизу, накрывает другая рука, а чужие пальцы переплетаются с его, мокрыми от их общего удовольствия. — Привет, — тихо, почти шёпотом. Андрей краснеет, словно со стороны оценивая то, что сейчас произошло, краснеет от мысли, что только что сделал, краснеет, что его так накрыло, что он потерял всякое представление о правильности своих поступков. Сжав крепко губы, открывает глаза. Харон. Так рядом. Улыбается, еще сильнее стискивая его липкие пальцы. — Привет, — повторяет он. И Андрея вдруг отпускает. Он выдыхает и тоже слабо улыбается лежащему напротив парню. — Привет, — всё ещё неловко. — Разбудил? — Мне нравится так просыпаться, — Харон не отводит взгляда от лица Андрея. — С тобой я готов просыпаться до конца своей жизни. — Даже так? — Андрей пробует усмехнуться. — Сам в шоке, — Харон отпускает пальцы Андрея и притягивает его к себе. — Иди ко мне, — дыханием по губам. Так просто. На самом деле оказывается всё так просто. И это пробуждение в одной постели. И утренние поцелуи кажутся до невыносимости правильными. И не надо с собой бороться. Потому что хватит. Всего лишь одна фраза. «Иди ко мне». И Андрей прижимается к губам Харона, сразу, глубоко, жадно, со стоном… так хотелось, так устал себя сдерживать, получая от этого поцелуя такое удовольствие, что хочется, чтобы мгновение стало вечностью.