Грешники

      

Bishop Briggs — Dream

             Чонгук вздыхает, снова сокрушаясь над своими учебниками на кухне. Прекрасная эйфория от его небольшой передышки от учёбы и работы почти растаяла без следа. Единственный плюс во всём этом — регулярный массаж от Чимина, всегда на сто процентов готового помочь Чонгуку расслабиться после супердерьмового денька.              Боже, он любит его. Правда-правда любит. Чимин мирится с любыми чоновскими выкрутасами, всегда с готовностью ждёт дома с горячими объятиями и сладкими поцелуями, несмотря на тот факт, что Чонгук в порядке и, кажется, не собирается никуда деваться до конца своих дней.              Конечно, учёба проходит весьма и весьма незабываемо, но с каждым днём Чонгук чувствует, как его страсть к этому угасает всё больше и больше. С той самой ссоры с папой и осознания, что всю жизнь потакал лишь его желаниям, Чонгук не чувствует больше, что это точно его путь. Не покидает ощущение, что слепо следует по расставленным повсюду указателям отца.              Ему хочется просто выключить свой мозг, отучиться в университете и стать чёртовым детективом. Во всяком случае, он тогда хоть кем-то станет, а не просто милой содержанкой своего богатого парня.              Чонгук ненавидит то, что так много думает. У него важное дело. Ему нужно сосредоточиться. Особенно потому, что учёба поглотила его снова полностью, так что у него не остаётся столько времени на Чимина, сколько ему хотелось бы.              — Ну, как успехи? — спрашивает Чимин со стороны двери. Он проходит мимо Чона, усмехаясь и ероша его волосы. Чонгук улыбается, неотрывно наблюдая за тем, как старший обходит стол и становится рядом.              — Неплохо, думаю. Но было бы лучше с поцелуем для подзарядки, — Чонгук вытягивает губы в трубочку.              Ухмыльнувшись, Чимин прижимается ближе, касаясь рукой шеи младшего и втягивая того в поцелуй, более глубокий и длинный, чем ожидалось. Пак, вероятно, тоже по нему скучает. Не может дождаться следующего перерыва.              Чимин, как обычно, сразу подмечает Чоновы тяжёлые мысли. Он понимает, что что-то не так, потому что младший его никогда в полсилы не целует. Всегда отдаётся полностью, особенно, если дело касается его парня.              — Что с тобой происходит? Мне кажется, в этом доме в последнее время было слишком много ангста, — Чимин встаёт позади, обнимая поперёк живота и утыкаясь подбородком в плечо. — Что-то не так?              Чонгук качает головой.              — Ничего.              — Я отсосу тебе, если скажешь.              Чон фыркает.              — И почему мы всегда пытаемся друг друга этим подкупить, хотя знаем, что сделаем это в любом случае?              Чимин жмётся чуть ближе, утыкаясь лицом в чоновскую шею и вдыхая его запах полной грудью.              — Потому что это забавно, думаю. Скажи мне, что происходит, а я завяжу тебе глаза, отсосу и трахну вибратором.              — Ну… — Чонгук слегка дёргается, облокачиваясь на Чимина, — не уверен теперь, что смогу учить что-то с такой картинкой перед глазами, так что… спасибо за это. Я просто… чувствую себя не в своей тарелке, наверное. Слишком много думаю, вот и вся проблема. Сомневаюсь в выбранной профессии. А это уже заставляет меня чувствовать себя странно: то, что я вообще нахожусь здесь, висну у тебя на шее, — Чон обычно не так открыт, но подобные мысли уже давно его беспокоят, — не знаю. Я, наверное, просто хочу делать больше для тебя, потому что ты для меня уже сделал столько всего. Просто я, пожалуй, не тот тип, кто чувствует себя… комфортно в подобных обстоятельствах.              Чимин отстраняется немного, кривя рот и смотря на Чонгука через его плечо.              — Наши отношения для тебя «подобные обстоятельства»?              — Не в этом дело, Чимин, — вздыхает Чонгук, — а в том, что я живу здесь практически за твой счёт. Я чувствую себя грёбаным содержанцем. Прицепился к тебе и… остался. Я просто продолжаю… — он сгибает пальцы так, словно царапает что-то, — чувствую себя ничтожеством, прилипшим к тебе как… я даже не знаю, как. Живу в твоём доме, хожу на твои гонки, как маленький… щеночек или что-то вроде того, следующий за тобой по пятам. Я ничто по сравнению с тобой.              Чимин отступает, моргая растерянно на внезапное откровение своего парня. Он не привык к такому. Не с Чонгуком.              — Ты действительно так всё это видишь?              — Я так и сказал, — отвечает Чонгук, пожимая плечами и снова склоняясь над учебником. Однако, сфокусироваться у него уже не получается, так что он садится снова ровно, пока Чимин обходит его стол и берёт бутылку вина, — и я не знаю, почему хожу на твои гонки. Я только и делаю, что переживаю за тебя всё время и раздражаю твоих друзей. Я им даже не нравлюсь.              — Это не так…              — Нет, это так. Они все были раздражёнными в прошлый раз, постоянно на нас пялились. Бойфренд-коп… Боже, я тот самый парень, — Чонгук роняет свою голову на руки и стонет разрушенно, а Чимин едва сдерживает улыбку. Это печально, но согревает очень, что младший так о нём переживает, — я стал тем бойфрендом. Тем самым, которого ненавидят все друзья, но не говорят ничего, потому что не хотят обидеть. Чёрт возьми, я концентрация всего, что ненавидел сам.              Пак смеётся и тут же прикрывает рот ладошкой, когда Чон хмурится на него. Чтобы отвлечься, наливает в бокал вина.              — Они не ненавидят тебя. И веселятся постоянно, когда ты рядом…              — Я не хочу быть клоуном для твоих друзей, Чимин, — младший переводит глаза на Чимина, и тот поднимает руку.              — Я не говорю, что они смеются над тобой, — возражает Пак и вздыхает. — Если мы с тобой сейчас действительно собираемся ссориться, я должен сперва выпить, — подносит стакан к губам, отпивая, и машет следом Чонгуку рукой, — хорошо, продолжай.              — Я не хочу быть для них поводом для веселья, — говорит Чонгук, кажется, подчёркивая слова чуть сильнее, чем следует, — я хочу быть тем парнем, с которым бы ты зашёл в свой чёртов бар, и все бы локти себе обкусали от того, насколько офигенная мы пара. Я хочу быть достойным тебя, хотя сам нахожусь в жо…              — Но это не так, Чонгук…              — Нет, так. Я жалок. У меня… ничего нет. Всё, что я имею, это ты. Ты лучшее, что во мне есть.              Чимин моргает, кажется, вот-вот готовый рассмеяться, и мотает головой. Он Чонгуку не верит, но Чонгук имел в виду каждое произнесённое им слово. Чимин — всё хорошее, что у него есть, а Чон просто… просто его парень. Ну или так, во всяком случае, кажется основную часть времени.              — Хорошо, прежде чем это зайдёт дальше, мне нужно знать, — говорит старший, заставляя Чонгука нервничать, — тебе действительно так некомфортно? Мне нравится, что ты здесь, мне нравится жить с тобой, и, да, я очень много шучу по поводу того, что я твой сладкий папочка… но если тебя это всё действительно так обременяет, Чонгук, я не хочу заставлять тебя быть здесь. Я не покупаю тебя. Я хочу, чтобы мы желали быть друг с другом просто за то, что мы те, кто мы есть — не из-за денег или чувства вины.              Чонгук пялится на Чимина с открытым ртом и, вероятно, выглядит сейчас как настоящий идиот. Младший никогда своего парня таким серьёзным не видел. Пак ни на миллисекунду взгляда не отводит от Чонгука, прожигая в нём дыру.              — Н-нет. Нет, Чимин, я… — Чонгук закрывает глаза на секунду, чтобы собрать разбежавшиеся мысли. Когда он сказал, что чувствует себя некомфортно, он не имел это в виду, — это не так. Это… Чёрт, я не знаю. Дело не в тебе или в деньгах, или в том, как ты иногда любишь поиздеваться надо мной. Скорее, дело именно в том, что ты так много делаешь, а я не могу… дать тебе что-то стоящее взамен. Это — то, что есть у нас, происходит между нами, — не то, что кажется мне неудобным. Скорее… я недоволен сам собой и своим вкладом в наши отношения.              Чимин кивает медленно, не отводя глаз от Чонгука, затем вздыхает глубоко, отпивает вина и начинает говорить:              — Во-первых, Чонгук, ты можешь сколько угодно чувствовать себя не способным сделать что-то для меня сейчас, но все мы иногда испытываем нечто подобное. Если тебя не беспокоят вещи такого рода, то, поверь мне, вся твоя жизнь — настоящий беспорядок, а сам ты не можешь или не хочешь это признавать. Это то, что люди зовут кризисом, Гук, и все мы через это проходим. Во-вторых…              Он поднимает палец, прося Чонгука подождать и снова делая большой глоток. Поставив пустой бокал на стол, Чимин загибает пальцы, продолжая:              — Ты весёлый, умный, о твоей сообразительности многие могут только мечтать. Ты прекрасный, — а я встречался с моделями, знаю достаточно о красоте, — ты мыслишь нестандартно, не боишься рисковать и браться за вещи, о которых многие люди даже говорить вслух не хотят. Ты принимаешь людей такими, какие они есть, даже если не признаёшься самому себе в этом.              Чимин переводит дыхание, и Чонгук пытается сказать что-то, но снова оказывается заткнут жестом руки.              — Да, ты ревнуешь, сомневаешься в себе или даже во мне иногда, но таковы люди. У тебя были тяжёлые времена в прошлом, но ты справился с ними. Да, возможно, ты потерян сейчас, но у тебя есть энергия и амбиции для того, чтобы добиться всего на свете — всё это просто завалено твоими глупыми сомнениями в самом себе. Ты милый и такой восхитительно домашний, заботливый тогда, когда нужно. И помимо всего этого, ты делаешь меня счастливым, Чон Чонгук. Даже если не брать во внимания все причины, о которых я тут распинался, мне достаточно того, что я чертовски счастлив с тобой, я хочу, чтобы ты был рядом и продолжал делать меня счастливым.              Чонгук смотрит поражённо с широко раскрытыми глазами. Так мило, что Чимину хочется утащить его наверх и обниматься всю ночь до самого рассвета.              — Я не… Я не знаю даже, что сказать.              — Тогда не говори ничего, — пожимает плечами Чимин, — ты и не должен. Просто перестань так много от себя хотеть. Ты заслуживаешь лучшего. Дай себе немного времени и пространства, чтобы подышать свободно. Ты всё ещё взрослеешь, и я взрослею, так дай себе возможность делать это, и мы обязательно вырастем вместе. Рано или поздно ты найдёшь свой путь, просто… позволь мне помочь тебе его найти.              — И как только парень, который гоняет с подростками на дорогих тачках, может быть настолько рассудительным? — спрашивает Чонгук, качая головой и снова утыкаясь в свой учебник. Он пытается казаться спокойным, смеяться даже, но внутри у него всё рушится и возводится заново.              Чимин посмеивается, снова подбирая бутылку вина и пожимая плечами.              — Честно, как раз-таки, благодаря всем этим деткам я ума и набрался. Это как быть отцом и растить себе сразу двадцать приемников на будущее. Узнаешь многое.              Чонгук фыркает, снова качая головой и читая что-то в своём учебнике.              — Боже, я люблю тебя, — бормочет он. Слова сами собой вырываются в тишину кухни, прежде чем мозг успевает их обработать, а затем в голове что-то щёлкает, и Чонгук поднимает испуганный взгляд на Чимина.              Поначалу Чимин лишь смотрит на него неотрывно со своего места. Ставит бутылку вина на стол и сглатывает. Чонгук перестаёт дышать. Старший ничего не говорит. Почему он ничего не говорит? Боже, что Чонгук только что наделал?              — Я не… Это просто вырвалось… я хотел… — у Чона лицо всё розовеет и розовеет с каждым словом, и он убить себя об что-нибудь готов. Как же хочется ему просто провалиться под пол, и чтоб не нашли никогда.              — Заткнись.              Чонгук затыкается, шокировано глядя. Чимин вдруг ухмыляется.              — Ты испортишь момент. Просто… дай мне пару секунд на обработку, — Чимин улыбается ему, снова жестом руки прося помолчать. Прикрывает глаза на мгновение, словно проигрывает сказанные младшим слова у себя в голове, запоминая ровно те же интонацию и ритм, с которыми они были сказаны. Затем открывает глаза, складывая руки на тумбе и кивая самому себе, — я тоже тебя люблю, Чонгук.              — О, заткнись.              Чимин смеётся, пока младший смотрит на него неверяще. Он правда не может поверить, что Чимин сказал эти слова в ответ. Чимин любит его. Чимин тоже его любит.              Захлопнув учебник, Чонгук обходит спешно тумбу, сгребая Чимина за талию, приподнимает, целуя. Старший улыбается ему в губы, нежно касаясь ладонями щёк.              Чонгук сажает гонщика на тумбу и умещается у него между ног, пряча лицо на чужой груди. Держит близко, очень тесно: так, что чувствуется его подскочивший пульс.              Как вообще, чёрт возьми, преследование незнакомца могло закончиться вот так? Почему ему повезло патрулировать именно ту дорогу? В какие сумасшедшие игры играет с ними судьба?              Чонгук хочет сказать всё это вслух, завалить Чимина всякими милыми разговорчиками и сантиментами, но, когда он отстраняется, чтобы посмотреть своему парню в глаза, тут же забывает все слова. Улыбка старшего крадёт у него дыхание, прямо как в самый первый раз, когда они только познакомились, а он увидел её через окно дорогущего спорт-кара.              — Чонгук, я хочу, чтобы ты посмотрел на меня, послушал меня и поверил тому, что я собираюсь сейчас сказать, ладно? — спрашивает Чимин, держа в ладонях лицо младшего. Он так мягко выглядит, что Чонгук готов всё на свете для него сделать, пусть только попросит, — ты можешь сколько угодно потратить времени на то, чтобы понять, чем хочешь заниматься в будущем. Тебя никто не торопит. И ты не сидишь на моей шее. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив, а если то, чем ты сейчас занимаешься, тебя таким не делает, — притягивает лицо Чонгука несколько ближе, — не продолжай заниматься этим, просто чтобы делать хоть что-нибудь.              От улыбки глаза старшего становятся похожими на полумесяцы, ладони приятно греют кожу на лице, и если бы такое действительно могло быть правдой, Чонгук сказал бы, что эти самые ладони обнимают нежно его сердце.              — Я чертовски тебя люблю, — повторяет Чонгук, притягивая Чимина и целуя. Он не может удержаться. Не может не трогать сидящего перед ним, идеального как ни посмотри мужчину, его, полностью его. К чёрту учёбу, к чёрту жизнь, к чёрту все переживания. У него есть Чимин, и этого более чем достаточно.              Ощущая потрясающе подходящее тело любимого человека в своих руках, Чонгук благодарит все высшие силы за то, что они отправили его и Чимина на ту дорогу в нужное время, чтобы те смогли встретиться. Он, определённо, самый счастливый парень на всей планете.              Если бы он только знал, что Чимин самым счастливым парнем на планете считает себя.                                                        Чимин улыбается самому себе, пока Чонгук спит спокойно под боком. Пальцы сами собой ведут аккуратно по старым фотографиям со времён учёбы в академии, глаза смотрят неотрывно на молодого Чонгука, менее в себе уверенного, но по-прежнему ярко улыбающегося.              Перелистывает сразу к страницам, на которых фотографии с вечеринки-маскарада, к изображению Чона в красной маске среди своих друзей. Та вечеринка, на которой у Чонгука случился первый опыт с парнем, которого он после никогда не встречал.              Со смешком Чимин закрывает альбом и отставляет его в сторону, перекатываясь под тёплый бок к своему парню.              Он тоже помнит эту ночь. Помнит ванную, помнит бело-голубую маску, которую надел тогда. И помнит того милого кадета, неловкого, чувствующего себя не в своей тарелке и кидающего ему застенчивые улыбки через всю комнату. Он помнит отчётливо ощущение чужих бёдер под ладонями и удивляется, как не узнал прежде.              Он помнит, что ему всегда было интересно, что же случилось с этим кадетом, с его мягкими руками и ещё более мягкими губами. Это был вопрос, на который, казалось, никогда не найдётся ответа. Однако Вселенная, он убедился, играет странные игры.              Чимин никогда прежде в судьбу не верил.              Однако теперь он точно знает, где именно тот самый кадет из прошлого, и не настолько глуп, чтобы упустить его и в этот раз.