две стороны; одна история

      Напряжение уже было просто блядски невыносимым.              Как будто Чонгуку уже краша на Чимина не было достаточно, так соседушка начал ещё от ночи к ночи лежать по ту сторону стенки и стонать Чоново имя. И расположение их спален гарантировало то, что каждый звук из одной комнаты был идеально слышен в соседской — так что Чонгук слышал именно всё.              Не то чтобы Чонгуку не хотелось секса с Пак Чимином. Конечно, он мечтал заняться сексом с Пак Чимином, но только этого было недостаточно. Ему также хотелось ходить с ним на свидания, хотелось смотреть какие-нибудь глупые шоу по телевизору, валяясь на диване. Чонгук хотел путешествовать вместе, перекусывать в придорожных кафе-мороженых и делать все те отвратительно милые вещи, что делала каждая сладко влюблённая парочка, а сам он настойчиво долгое время избегал.              Да, бесспорно, ему хотелось трахнуть Чимина, но больше этого хотелось его любить.              Хитросплетения взаимных притяжений оказались бо́льшим проклятием, чем он вообще мог себе представить. Чонгук не был уверен в том, искренне ли он нравился Чимину или тот просто хотел с ним перепихнуться разок да разбежаться по разным углам. Эта неуверенность убивала его уже не первый день.              Реально, вот как он мог разобраться с этой ситуацией? Нормально было бы вообще подойти к нему и сказать что-то вроде: «Привет, я слышал, как ты трогал себя и стонал моё имя прошлой ночью. Хочешь, может, поужинать и фильмец глянуть»?              Может быть, если б Чонгук смог поднапрячься и пригласить Чимина на настоящее, самое обычное свидание, этому напряжению и пришёл бы конец. В конце концов, самое страшное, что могло случиться, — это вежливый отказ миниатюрного соседа. (Хотя мысль эта задевала сильнее, чем того хотелось бы.)              Проблема заключалась в том, что Чонгук ничего подобного прежде не делал. Естественно, он водился периодически то с этим парнем, то с тем, но ничего серьёзного и глубоко эмоционального их не связывало. Чонгук не знал, как начать отношения, как убедиться в чужой взаимности и заинтересованности. Теперь он ругал себя за то, что не был более общительным и открытым в старшей школе. Возможно, если бы он смог проглотить свою чёртову застенчивость и пару раз повстречаться со своими ровесниками, научился бы как что и как делать со всем этим сейчас…              Однако Чонгук был слишком робким. Всегда был и всё больше беспокоился, что так оно и будет всегда.              Однако терпение его иссякло.              Он и так долго ждал. Каждый раз, когда Чимин проходил мимо него на парковке, улыбаясь и говоря скромное «доброе утро», Чонгук вынужден был бороться с желанием утащить соседа в сторону и засосать так, чтобы душа того покинула его тело. Иногда ему удавалось увидеть Чимина на балконе потягивающимся и греющимся на солнышке (он и сам был, откровенно говоря, похож на яркий лучик), и Чонгуку хотелось лишь подойти и прижать к себе невысокого соседа.              Его краш достиг критического уровня. Чонгук никогда даже подумать не мог, что он настолько сентиментальный человек, пока в его жизнь не ворвался Пак Чимин.              Было у него несколько упущенных возможностей. Однажды Чимин вернулся как обычно с магазина с покупками, и Чонгук даже смог успешно помочь ему донести их до верха. Он правда хотел позвать старшего на свидание, но внезапно все слова застряли как-то в горле, щёки зарозовели неконтролируемо, и ничего, кроме тишины не последовало.              Другой раз случился, когда они встретились случайно в кафе у университета. После долгого экзаменационного дня Чонгуку хотелось лишь немного своего любимого фраппе; едва заметив Чимина краем глаза, он чуть не уронил свой кофе. Чимин корпел над горой учебников, широко раскрытыми и абсолютно пустыми глазами внимательно вчитываясь в вопросы к, как оказалось, государственному экзамену. Подавившись, Чонгук тут же развернулся и пулей вылетел из кофейни.              Он правда, честно-честно собирался подойти и предложить Чимину позаниматься вместе. Чонгук ругал себя весь путь до дома, опустив вниз голову из-за дикого смущения и сожаления об упущенной возможности.              — Чонгуки, почему у тебя нет подружки? Ты такой симпатичный, что твоё одиночество даже шокирует, — как-то раз на вечеринке спросил один из членов его братства*. Очевидно, тот парень к тому моменту выпил уже довольно много; среди остальных парней из братства уже установилось что-то вроде табу на вопросы о личной жизни Чонгука. Он терпеть не мог разговаривать об этом, и все его друзья знали, что то была действительно очень щекотливая тема. (А самые близкие друзья знали и то, что в поле Чонового радара никакие «подружки» даже близко не попадали.)              — … мне просто не особо интересно, — почти не соврал даже, ведь девушки ему правда были не интересны.              — И тебе никогда не хотелось перепихнуться с одной из тех красоток, что выстраиваются за тобой в длиннющую очередь? — спросил парень, внезапно замерев. В голосе его появилось явное удивление. — Или ты у нас за другую команду играешь, ха?              — Я… — пьяный Чонов мозг старался найти хоть какой-нибудь достойный ответ, способный уже заткнуть этого любопытного парня. В конце концов, выдать он смог лишь ядовитое:              — Иди нахуй, чувак. На хуй.              Именно из-за этих слов Чонгук оказался втянутым во вторую в его жизни драку. Днём позже Чимин воздухом подавился, увидев его огромный фингал под глазом, и настоял на том, чтобы Чон позволил ему помочь.              Пока Чимин прикладывал осторожно полотенце со льдом к синяку, Чонгук почти смог пригласить его на свидание. Он правда собирался сделать это, но так и не смог выдавить из себя ни единого слова.              

____________________________

      

      Чонгук просто хотел спросить:              «Не хочешь как-нибудь выпить со мной по чашечке кофе?»              Серьёзно, именно с этим намерением он стучался в Чиминову дверь, с ним же стоял напротив невысокого хёна после всех этих мучительных недель. Он собирался пригласить его на свидание, и, честное слово, сам не понял, когда и почему его рот решил предать своего хозяина.              — Я слышу тебя по ночам, — выпалил он, и тревожные звоночки в голове зазвенели так сильно, что та вот-вот готова была разорваться от боли.              На лице у Чимина отразилась самая настоящая паника. Рот приоткрылся, а румянец, казалось, расползся от щёк ещё и к вискам.              — О чём… О чём ты говоришь, Чонгук?              Придумай отмазку, Чонгук. Ты ещё можешь спасти ситуацию, не налажай. Скажи, что слышишь, как он поёт в душе или кричит на телевизор. Сделай вид, что просто жалуешься на лишний шум, и всё будет хорошо, Чонгук.              — Я слышу, как ты стонешь моё имя.              Красавчик, Чонгук.              Чимин замер так каменно, что со стороны стал походить даже на неживую статую. Оба задержали дыхание, глядя друг другу в глаза, давясь замешательством, недоумением и чёртовым напряжением. Честно говоря, Чонгук не удивился бы даже, если б они простояли в этой немой сцене, ни на миллиметр не двигаясь, ещё пару недель. Даже забавно немного от того, как серьёзно он только что всё испортил.              Словно выйдя из транса, Чимин сглотнул шумно и облизал свои губы, опустив взгляд в пол.              — Я… э… чёрт, мне жаль, я не знаю даже, что сказать, эм…              Ответ Чона был таким прямолинейным и хриплым, что он сам от себя остался в шоке.              — Скажи моё имя снова.              Чимин поднял удивлённо голову, раскрыв широко глаза и сильнее приоткрыв рот.              — Я… ха? — выдавил он, краснея всё сильнее и сильнее с каждой секундой.              С соблазнительностью, на которую Чонгук даже и не думал, что способен, он подошёл ближе к Чимину и посмотрел сверху-вниз в его глаза.              — Скажи моё имя.              Воздух вокруг стал таким плотным, что его, казалось, можно было потрогать руками, младший буквально чувствовал, как по лицу расползается колючий жар. Он сам был в ужасе от того, что сказал несколько секунд ранее — словно внезапно стал одержим каким-то совершенно другим человеком, кем-то более сексуальным и гораздо более напористым. У Чимина возбуждением вспыхнули тёмные глаза, и Чонгук понял, что обратного пути уже нет.              — Чонгук, — на выдохе произнёс старший, шепча нежно имя, словно молитву.              Большего и не требовалось.              Чонгук мягко схватился за Чиминовы плечи и подтолкнул того спиной в сторону гостиной, захлопнув по пути за собой входную дверь. Не особо осознавая даже, он утащил старшего на ближайший диван; сел, широко расставив ноги, и аккуратно утянул краснеющего парня к себе на колени. Тёплые Чиминовы бёдра так восхитительно давили на чоновские. Младший едва не простонал от того, как мягкая ладонь легла на его грудь.              — Так… нормально? — еле выдавил из себя Чонгук, потому что смущение из-за собственных действий, наконец, ударило по нему. Чимин облизнул снова губы (боже, эти губы) и слегка сместился на Чонгуке, после ответив:              — Ты не представляешь даже, как давно я хотел услышать от тебя этот вопрос.              Когда рты их встретились, поцелуй оказался куда более мягким, чем Чонгук ожидал. До этого момента всё было словно в тумане и случилось как-то слишком быстро, однако стоило этим полным губам, наконец, прижаться к его собственным, как время будто бы замерло. Прикосновения были нежными, медленными. Им обоим требовалось несколько мгновений, чтобы как следует надышаться друг другом, насладиться той мягкостью, с которой их рты встретились в волнительном поцелуе. Чонгук медленно провёл рукой вдоль чиминовской спины, прижимая старшего ближе к своей груди.              Чимин обронил коротенький стон прямо на чужие губы, и неожиданно та самая тонкая нить, что ещё сдерживала их, оборвалась.              Чон крепко схватил Пакову талию и грубовато потёрся своим пахом о его. Плотный сгусток искрящегося удовольствия запульсировал внизу живота, в то время, как Чимин издал по-настоящему бесстыдный стон, полный горячего желания.              Боже, Чонгуку было бы вполне достаточно просто слушать эти чудесные звуки днями напролёт — тяжёлое дыхание, низкие постанывания, рождаемые где-то глубоко в груди. Всё в старшем было исключительно восхитительным.              Ещё раз вскинув бёдра, чтобы толкнуться в спрятанный под одеждой Чиминов зад, Чонгук разорвал, наконец, их дикие поцелуи. Пак в удовольствии закинул голову назад. Не удержавшись, Чон склонился над тёплой шеей. Он слегка прикусил и засосал чувствительное место под ключицей, захлёбываясь в чужих стонах и желая оставить как можно больше своих отметин на гладкой, смуглой коже.              Ему хотелось, чтобы Чимин, проснувшись наутро, увидел свою усыпанную засосами шею и понял точно, что всё это не было сном. Ему хотелось, чтобы старший наверняка запомнил, как хорошо ему было.              Чонгук впился грубовато в по-особенному чувствительное место, и Чимин весь скорчился у него на коленях, громко простонав.              — Боже, Чонгук, Чонгук, — зашипел он, трясущимися руками потянувшись к верхним пуговицам рубашки младшего. Какое-то время ему пришлось повозиться с самой первой, но та наконец выскользнула из петельки, и Чимин сразу же перешёл к следующей.              — Не останавливайся, — застонал он, сильнее опрокидывая голову назад и продолжая расстёгивать пуговицы дальше.              Невольно объятия Чонгука становились всё теснее, он прикусил легко оставленный им же засос. Пак выдохнул довольно, проведя ногтями вниз по полуоткрытой теперь груди.              Лёгкое потрясение вцепилось когтями в Чоново сознание, стоило ему совершенно неожиданно осознать, в какой же ситуации он находился. Пак Чимин извивался на нём змеёй, целуя и выпрашивая куда больше. Пак Чимин потирался своим потрясающим задом о него, постанывая абсолютно бесстыдным образом в его рот.              Чонгук только об этом и мечтал, но что-то всё равно как будто было не так.              — Чимин, — он зашипел, освобождая чужую шею от своих губ и касаясь нежно рукой мягкой щеки старшего. — Чимин, я…              — Что-то не так? — Тут же спросил Чимин, смотря возбуждённо, но с явственно читающейся тревогой в глазах. — Это не… я делаю что-то неправильно…?              У Чонгука в груди заклокотала противная паника, и он провёл нежно пальцами сквозь Чиминовы шёлковые локоны.              — Боже… боже, нет, ты идеален. Просто…              Тишина.              — Ты мне очень нравишься, Чимин.              Вот они, его чувства на тарелочке с голубой каёмочкой. У Чонгука загорелись румянцем щёки. Возможно, самому Чимину только секс один и нужен был, в конце концов. Возможно, парень выставит после этого Чонгука за дверь.              — Я… Я не понимаю? В смысле, ты тоже мне очень нравишься, но почему ты говоришь это именно сейчас? — спросил Чимин, лёгкое разочарование растворялось медленно в его тоне. — Ты же не… ты не встречаешься с кем-то, верно?              — Что? Боже, нет, ничего подобного, я просто… я не хочу просто с-секса с тобой. В смысле, ты мне сильно-сильно нравишься, я хочу с тобой встречаться и очень не хочу, чтобы это закончилось одним таким разом или чем-то вро…              — Чонгук, я думал, было довольно очевидно, что я к тебе чувствую то же самое…?              Сердце младшего замерло, и неожиданная радость загорелась приятным теплом в груди.              — Ты серьёзно?              — Конечно, дурачок. Однако прямо сейчас я неслабо так возбуждён, и, судя по твоему стояку, ты тоже, так что… можем мы сейчас насладиться друг другом, а потом, предположим, ужином? — Чимин заглянул глубоко в Чоновы глаза и улыбнулся слегка, проведя руками вдоль его точёных плеч.              Вместо ответа младший поднял своего соседа с дивана, позволяя тому обнять себя за талию ногами.              — Где спальня? — спросил он тихо, чуть перемещая руки, чтобы удобнее перехватить паковские бёдра.              — Следующая после ванной дверь, — ответил хрипло Пак, крепко обнимая Чонгука за шею и целуя пылко, прикрывая от удовольствия глаза.              Чон шёл вслепую наугад, когда Чимин начал снова его целовать — его даже слегка занесло, в результате чего голова старшего едва не встретилась с дверным косяком, но им всё же удалось целыми добраться до нужной комнаты. Чимин едва слышно рассмеялся, стоило только Чонгуку опустить его мягко на кровать.              — Что такое? — поинтересовался Чон с усмешкой, забираясь следом на соседа и опираясь на свои руки по обеим сторонам от чужой головы. Близость казалась как никогда соблазнительной и интимной — тело Чимина прижималось плотно к его собственному, и Чонгук чувствовал каждым изгибом и впадинкой, как идеально они друг другу подходили. Он ни разу в своей жизни не был ещё так чертовски близко к кому-то.              Это странное тепло вызвало улыбку, появлению которой сложно было сопротивляться.              — Ничего, правда, — ответил Чимин, протягивая руку и касаясь любовно лица младшего. — Я просто счастлив, вероятно.              Чонгук поцеловал его жадно.              Он почувствовал, как холодные руки спустились с его шеи и вернулись к расстёгиванию пуговиц, с которыми они ранее так и не справились до конца. Пока Чимин целовал совсем отчаянно и жадно, рубашка, пуговица за пуговицей, оказалась расстёгнутой, а тонкие, красивые пальцы заскользили по голому, мускулистому торсу. Чонгук отстранился и стянул ненужную вещь до конца, комкая её и бросая в один из углов комнаты. Он присел на мгновения, пробегаясь взглядом по разложенному под ним парню.              Чимин уставился в ответ с мягким восхищением, дрожа ресницами и поглаживая ладошками чонгуковские бёдра. Старший выглядел совершенно сногсшибательно — Чонгук был застигнут врасплох тем, как потрясающе он смотрелся под ним со своими припухшими от поцелуев губами и растрёпанными каштановыми волосами.              Он никогда в своей жизни не видел ничего более шикарного.              — Давай-ка обратно ко мне, — сказал игриво Чимин, снимая собственную футболку и откидывая её на пол. Он ухватился за чоновские руки и насильно притянул того к себе, тут же встречая его губы в новом поцелуе, и оба они одним сцепленным комком свалились обратно на кровать.              Нежные руки в очередной раз огладили твёрдый живот, останавливаясь на поясе низко сидящих джинсов. Чимин посмотрел умоляюще большими, блестящими глазами, и Чонгук кивнул слегка в ответ, целуя старшего в лоб. Ловкие пальцы тут же расстегнули пуговицу, а за ней и молнию. Чонгук втянул воздух через зубы, как только Чиминова рука прошлась по его паху; прикосновение было лёгким, но послало ощутимую волну удовольствия по Чоновым вздувшимся венам.              Он был так возбуждён. Боже, он был так возбуждён.              Чимин начал стягивать его джинсы за бока, слегка хныча расстроенно из-за того, что те не желали стягиваться. Чонгук рассмеялся тихо, в уголках его глаз собрались тонкие морщинки, и он сам отстранился чуть назад, сняв до конца собственные штаны. Член в его боксерах твёрдо стоял, и Чон не смог упустить яркую вспышку предвкушения на Чиминовом лице.              Когда старший поднёс свои пальцы к чужому паху, крепко накрывая ладонью сразу всю длину, оба парня обронили громкий вздох.              — Чёрт, Чимини, — выдохнул Чонгук, когда небольшая рука сжала его сильнее. Было даже горячее, чем он себе представлял; его собственная ладонь ни за что в жизни не смогла бы сравниться с тем, как ощущались Чиминовы прикосновения к его плоти. Раем, рухнувшим с диким гулом на землю, казались невероятно талантливые руки старшего, лениво надрачивающие прямо через боксеры.              — Чонгук, чёрт, ты такой большой, — простонал в ответ Чимин. Он облизнулся и сильнее надавил на плоть. — Не могу дождаться момента, когда он окажется во мне.              У Чонгука из-за этих слов скрутило волнением и предвкушением живот. Святые угодники, это случилось, это действительно происходило прямо сейчас…              Поток его мыслей резко прервался, стоило только Чимину опрокинуть его спиной на кровать. Он поцеловал Чонгука легко, почти невинно даже, а затем отстранился, жадно разглядывая молодое тело перед собой. Спросил осторожно:              — Так нормально? — и, дождавшись чоновского поспешного кивка, опустил руку вниз, пробегаясь пальцами по ткани боксеров.              Чимин резко стащил бельё вниз, и Чонгук зашипел из-за неприятного контакта его возбуждённой плоти с прохладным воздухом. После того, как последний элемент чоновского гардероба был выброшен в сторону, сам Чонгук откинулся макушкой на мягкую подушку, потому что Чимин начал ему дрочить медленно, скорее даже дразняще. Старший сполз вниз по кровати, устроившись точно между расставленными ногами Чона. Тот выгнулся навстречу чужому прикосновению, рыча утробно, когда мягкая подушечка пальца прошлась с нажимом по головке. Его тяжёлое дыхание заполнило всю комнату. Он открыл глаза, чтобы посмотреть на ухмыляющегося у него между ног Чимина с закушенной нижней губой.              — Тебе нравится, м? Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал, Чонгуки? — спросил Чимин, лениво водя рукой по чужой плоти. Нахальная его усмешка стала только шире из-за отчаяния в глазах напротив.              — Пожалуйста, Чимин, пожалуйста, т-твой рот…              — Боже, малыш, ты такой большой, не думаю, что я смогу взять его весь… — Чимин замешкался на некоторое время, заглядывая глубоко в глаза Чонгука, но после сразу же опустил голову, чтобы провести языком широкую линию по всей длине стоящего крепко члена.              Чонгук застонал и зарылся пальцами в чиминовские волосы, пальцы на ногах поджались от одного вида того, как ловкий язык заскользил по всей плоти. Ощущения были гораздо лучше того, что он только мог себе представить — Чиминово дыхание было горячим, рот, бессовестно талантливый, оставлял изящные поцелуи и посасывал легко головку. Пак провёл игриво кончиком языка по кругу и заглянул, казалось, не просто в глаза — в самую душу.              Он больше взгляда и не отводил, резко скатываясь губами вниз по члену, принимая в себя каждый новый сантиметр достаточно крупной плоти так глубоко, как только возможно. Чонгук задохнулся собственным удивлением и обжёгшей лёгкие похотью, когда Чимин запросто заглотил его всего мало-помалу, балуя самой настоящей «глубокой глоткой» и сглатывая туго вокруг члена. Нос старшего потёрся легко о Чонов пах, он сглотнул снова, и немного влаги выступило в уголках его решительных глаз.              Чонгук едва ли не кончил в тот же самый момент, тридцатью секундами позднее того, как Чимин просто начал.              — Ч-чёрт, — воскликнул он, крепче сжимая в кулаки руки, оттягивающие теперь жёстко Чиминовы волосы, когда старший подмигнул кокетливо и сильнее на Чонгуке сжался. — Чёрт возьми, Чимин… где твой рвотный рефлекс…              Чимин сполз медленно обратно и вытер оставшиеся на подбородке крупные ниточки слюны. Он ухмыльнулся слегка, тяжело дыша, а затем снова наклонился, чтобы накрыть горячим ртом головку.              Скользя губами вверх-вниз по стволу с лёгкостью, на которую, Чонгук думал, не способен никто, Чимин коснулся члена и рукой, надрачивая в такт своему же рту. Удовольствия было почти слишком много для того, чтобы Чон был способен с ним совладать — всё его тело пульсировало жаром, и он чувствовал, как знакомая пружина удовольствия затягивалась внизу живота. Старший творил чудеса с его членом, и это было так прекрасно, так чертовски горячо.              Чимин снова опустил быстро голову вниз, принимая Чона глубоко в глотку, чуть морщась от напряжения и сглатывая на толстой плоти. Он сделал что-то языком, что заставило Чонгука буквально свалиться обратно на подушки, выгибаясь и цепляясь отчаянно за простыни.              Неожиданно, Пак выпустил болезненно пульсирующий член младшего изо рта, и Чон запротестовал хрипло. Взгляд Чимина был подёрнут похотью, губы распухли и покраснели, измазанные все в предэякуляте. Пак дышал глубоко, глядя упорно в самые глаза Чонгука с гремучей смесью из любви и желания, что заставило все чоновские чувства смешаться болезненно в груди.              — Не хочу, чтобы кончал пока что, хорошо, малыш? — прохрипел Чимин, горло его саднило немного. Чонгук кивнул слабо и притянул к себе за шею, жадно набрасываясь на чужие губы. Он чувствовал свой собственный вкус на чиминовских губах, но от этого становилось лишь горячее почему-то — Чонгук слегка провёл языком у Пака по рту, подмечая все чувствительные точки, что заставляли того хныкать. (Господи, какими же сексуальными были эти звуки)              Чимин оторвался от него внезапно и внимательно посмотрел.              — Чонгуки, эм, ты когда-нибудь…              Чонгук покраснел и медленно покачал головой, внезапно едва ли не сгорая от душащего стыда.              — В смысле… я баловался взаимной дрочкой и делал парню минет по пьяни как-то раз, но, эм… но у меня никогда не было, ну, знаешь…              — А ты хочешь? — Чимин перебил его, взгляд его наполнен до краёв обожанием и безграничным доверием.              Да. Боже, да, особенно с тобой.              Он кивнул осторожно, наблюдая за тем, как смягчился взгляд старшего и нежная улыбка появилась на губах.              — Ладно, давай-ка я достану смазку и презерватив. Просто будь нежен, ладно? Нет нужды торопиться, к тому же я не особо уверен, что смогу принять член такого размерчика, как твой. Мы не будем спешить, времени у нас предостаточно, — сказал Чимин, отползая от Чонгука и спускаясь с кровати.              Чонгук ухмыльнулся, глядя на то, как Чимин поспешил к комоду неподалёку, открыв его и покопавшись внутри. Через некоторое время он наконец закрыл шкафчик и повернулся. В одной руке у него был небольшой серебристый квадратик, а в другой — прозрачная бутылочка.              — Итак, эм, мой друг Тэ шутки ради на день рождения подарил мне презерватив размера XL, но… — Чимин притих, уставившись на полностью обнажённое Чоново тело. — Да.              Посмеиваясь, младший сел на кровати, следя внимательно за тем, как Чимин начал раздевать себя до конца. Он стянул спортивные штаны и бельё одним разом, повернувшись к Чонгуку спиной, чтобы закинуть одежду в корзину для стирки. Задница его выглядела в миллион раз лучше без всех этих ненужных тряпок, отстранённо подумал Чон.              — Чимин, богом клянусь, если ты сейчас же ко мне не вернёшься… — прорычал он. Чимин ухмыльнулся и запрыгнул обратно на кровать, подхватив смазку и бросив в Чонгука презерватив.              — Так точно, сэр, — игриво ответил он, перекидывая одну ногу через младшего и снова забираясь к нему на колени.              Чонгук отстранился на немного, позволяя себе насладиться ладной фигурой парня. Тело его было слегка мускулистым, а каждые изгиб и впадинка подчёркнуты идеально точно. Бёдра его были крупными и твёрдыми; талия узкой и подчёркнутой с небольшим совсем слоем здорового жирка.              — Знаешь, у тебя самое прекрасное тело, что я когда-либо видел, — неожиданно выдал Чонгук, даже не отдавая себе отчёта в том, что только что сказал. Чимин замер с широко раскрытыми глазами, но вскоре на губах его появилась робкая улыбка.              — Я… спасибо, Чонгук, — поблагодарил он, краснея. — Спасибо.              Когда они поцеловались снова, медленно и чувственно, Чонгук коснулся наконец члена старшего. Парень был таким возбуждённым, таким доведённым до болезненного отчаяния: он царапал до кровавых полос чужую спину.              — Я так давно хотел ощутить на себе прикосновения твоих рук, — выдохнул Чимин. — Таких больших, таких потрясающих.              Он замолчал, наслаждаясь ощущением чоновской ладони на своём члене. Наконец, он выдохнул в шею младшего:              — Нужно, чтобы ты подготовил меня, хорошо?              Чонгук кивнул медленно в ответ и отстранился, мягко чмокнув Чимина в последний раз и беря в руки смазку. Он открыл крышечку и выдавил достаточное количество жидкости себе на пальцы, затем отложил смазку в сторону и аккуратно коснулся кончиками сжатого колечка мышц.              — Ты делал это раньше? Всё в порядке? — мягко спросил Чонгук, едва ощутимо обведя по кругу тесный проход.              — Д-да, — запинаясь, произнёс Чимин, голос сочился нескрываемым голодом. — Я п-принимал душ перед тем, как ты пришёл, честно говоря, и я… эм… Ну, поиграл немного с собой, так что уже достаточно растянут…              Чонгук отодвинул подальше всплывшую тут же в воображении картинку Чимина, трахающего себя собственными пальцами, постанывающего ещё и от ощущения бегущей по телу горячей воды.              — Хорошо, — прорычал он, проталкивая один свой смазанный палец внутрь. Старший тут же простонал; он откинул голову назад и насадился глубже на предоставленную руку. Чонгук начал слегка двигать пальцем внутрь и обратно наружу, упиваясь той тесной лёгкостью, с которой Чимин его принимал.              — Ты уже хочешь больше, да? Одного недостаточно? — Хмыкнул Чонгук дразняще, на что Чимин коротко и быстро закивал.              — Пожалуйста, ещё, — захныкал он, наклоняясь, чтобы нежно Чона поцеловать. Младший послушался; он вставил и второй палец в уже немного смазанную Чиминову дырочку, и комната наполнилась новой порцией отчаянных стонов. — Да, вот так, Чонгуки… Так хорошо…              Чимин замер весь и воскликнул из-за резкого удовольствия, как только Чонгук нашёл ту самую точку, что всё это время искал. Он с гордостью за себя наблюдал за тем, как старший закатил глаза, а руки царапнули его грудь.              — Там, Чонгук, прямо, чёрт возьми, там, боже мой…              Чон трахал пальцами грубо, с каждым толчком стимулируя простату. К настоящему моменту Чимин уже несдержанно кричал, и Чонгук не смог не добавить третий палец, предвкушая реакцию старшего. Она была восхитительна, она завораживала.              С каждым новым толчком, Чимин начинал насаживаться ещё глубже, похныкивая из-за постоянного давления на чувствительный комочек нервов. Один вид возбуждал в миллион раз сильнее: член дёргался болезненно от того, как легко разрушался Чимин в чоновских руках.              — Достаточно, — наконец прошептал Чимин, самостоятельно отстраняясь. — Мне нужен твой член, малыш.              — Уверен? — удостоверился в очередной раз Чонгук; ему необходимо было убедиться, что Чимин и сам уверен во всём, на что идёт.              Чимин впился пальцами в плечи младшего, дрожа от удовольствия и предвкушения.              — Чон Чонгук, трахни меня, пожалуйста.              Иного разрешения Чонгуку и не нужно было.              Он схватил лежащий рядом презерватив и нетерпеливо разорвал упаковку зубами. Достав его и выкинув пустую фольгу в сторону, он поцеловал легко Чимина ещё один раз и медленно раскатал тонкий латекс по собственной возбуждённой плоти. Выдохнул сорвано из-за короткого прикосновения.              — Как ты хочешь, малыш? — спросил он.              — Позволь мне объездить тебя, Чонгуки, — выдохнул в ответ Чимин, улыбаясь нежно и прикрывая глаза.              Чон снова потянулся рукой в сторону, подбирая лубрикант и смазывая свой член, а после осторожно притянул Пака к себе. Чимин сам устроился у него на коленях; оба заглянули глубоко в глаза друг другу. Одно короткое, тихое мгновение спустя, Чонгук наклонился вперёд, целуя Чимина, и толкнулся аккуратно в тесную дырочку старшего.              Чиминовы глаза распахнулись широко, и он застонал довольно от внезапного давления; Чон запрокинул голову назад, проглатывая готовый сорваться с языка стон распирающего всю грудную клетку желания. Ощущение было каким-то нереальным — Чимин чувствовался так плотно на его члене, так хорошо, хотя он едва ли вошёл наполовину. Пак опустился сильнее на плоть, роняя с губ всё новую порцию ругательств по мере того, как каждый новый сантиметр скрывался в нём.              — Всё хорошо? — простонал Чонгук, когда Чимин, наконец, сел на его член полностью.              — Дай мне минуту, малыш. Чёрт, ты такой большой, всего минуту, пожалуйста, — промычал в ответ старший, слабо обнимая своего соседа за шею.              — Конечно, — прошептал доверительно тот, подавляя в себе желание толкнуться бёдрами, подавляя так же и желание кончить от того, как восхитительно сжимался на нём Чимин.              Они замерли на минуту, купаясь в тепле друг друга, целуясь мягко и привыкая к необычному давлению. Наконец, Пак качнул бёдрами и отстранился.              — Хорошо, — пробормотал он полным похоти голосом.              Он медленно приподнялся вверх и также медленно опустился обратно, из-за чего оба они простонали от ярких ощущений. Постепенно темп начал нарастать, и оказалось вдруг, что Чонгук неосознанно подкидывал бёдра навстречу Чимину каждый раз, как тот опускался на его член. Удовольствие было из тех, что ему никогда прежде не доводилось испытывать — звуки, жар, то, как Чимин смотрел прямо ему в глаза, словно кроме них в целой Вселенной и не существовало больше никого. Ток, что бежал колючими разрядами по его венам. Всё было таким нереальным, таким совершенным.              Чонгук схватил крепко Чиминовы бока и резко опустил его на свой член, вскрикивая от того, как глубоко он смог протолкнуться в старшего. С каждым новым движением он совершенно точно попадал по простате — Чимин представлял теперь лишь сплошной беспорядок из стонов и отчаянно насаживался сильнее, принимая младшего так, словно они были рождены стать любовниками.              — Боже, малыш, ты так хорошо принимаешь мой член, — прорычал Чонгук, нежно проводя рукой по чиминовской спине. — Так прекрасно справляешься.              — Пожалуйста, не останавливайся, так хорошо, — выдавил из себя Пак в ответ, приподнимая бёдра так, чтобы внутри оставалась лишь головка, и опускаясь обратно до звонкого шлепка кожи о кожу. — Трахай меня.              Чонгук подтащил Чимина ближе к своей груди, мешая ему дальше двигаться. Он упёрся для удобства в подушки и начал жёстко загонять свой член в старшего, проникая невозможно глубоко с каждым толчком. Чиминовы крики тонули в необычайно нежном поцелуе; младший продолжал трахать так, что оба они видели ослепляющие звёзды. Каждый толчок становился более хаотичным, отчаянным, когда они подбирались всё ближе к своей разрядке, наслаждение бурлило и клокотало в каждой клеточке изнурённых тел.              — Господи, Чонгук, я сейчас… — застонал Чимин в рот младшего, и тот потянулся рукой вниз, чтобы судорожно заводить тесно сжатой рукой по его нетронутому прежде члену. Парой минут позже, Чимин выгнулся красиво в спине, не сдерживая самого настоящего крика удовольствия, когда белые разводы спермы расползлись по чужой твёрдой груди.              Этого оказалось достаточно, чтобы швырнуть и Чонгука за край.              С особенно громким стоном он толкнулся в последний раз в горячее нутро и кончил; стеночки старшего сжимались судорожно на нём, знакомя его с новыми оттенками удовольствия, о которых раньше не приходилось и знать. У Чонгука совершенно потемнело перед глазами, а вены словно начали печь изнутри; он ни разу прежде так сильно не кончал.              Настолько совершенно, что он готов был расплакаться.              Тяжело дыша и смаргивая скатившийся к ресницам пот, оба парня прижимались друг к другу близко, спускаясь каждый со своих высот. Было слишком липко, жарко и неудобно, но так приятно и так по-особенному идеально. Если бы было возможно, Чонгук остался бы жить в этом моменте навсегда.              Чимин осторожно встал с опадающего члена и откатился на бок. Чон обнял одной рукой, прижимая ближе, и провёл пятернёй по чуть влажным у корней волосам.              — Ты так хорошо справился, я тобой горжусь, — наконец прошептал он в шею старшего.              — То же самое и тебе могу сказать, — тихо рассмеялся Чимин в ответ. — Было невероятно.              Снова уютное молчание.              — Так насчёт ужина…       — Может, просто закажем пиццу? — предложил Чонгук.              — Пицца и Нетфликс? — тихо ответил ему Чимин.              — Да, думаю, это однозначно подойдёт.              Лучше этого, отстранённо подумал Чонгук, наблюдая за тем, как Чимин заказывает им еду в приложении на телефоне, быть просто не может.              Чонгук наклонился и снова Чимина поцеловал. Вероятно, ему это никогда не надоест.                                   * Братство — чаще общественная организация в колледжах и университетах Северной Америки. Членство в этих организациях подразумевает активную деятельность только в период последних лет обучения в высшем учебном заведении.