________________________________
— Ещё разок! — прокричал Чимин, слыша в ответ нестройный хор застонавшей команды. — Чимин, ради всего святого, можем мы хотя бы водички попить? — Если у вас хватает энергии на разговоры, значит хватит её и на то, чтобы прогнать ещё раз номер, — парировал Чимин, дважды хлопнув в ладоши. — В исходную позицию! Чимин, вероятно, был самым настойчивым и жутким капитаном, которого себе только возможно было представить. Он и сам прекрасно это знал. В таком случае команда, вероятно, должна была его ненавидеть за то, что он гонял их до седьмого пота, однако методы, которыми он пользовался, приносили свои плоды: десяток выигранных соревнований. Чимин запоминался всем именно своим непревзойдённым уровнем совершенства, который демонстрировал сам и требовал от других. Однако команду свою он любил всем сердцем, и они любили его в ответ несмотря ни на что. — Да пошёл ты, Чимин! — простонала Дженни, вставая на четвереньки. Да, они определённо его любили. Сегодня было холодно. Свежий октябрьский воздух кусался впервые за всю осень. Чимин поёжился и застегнул под горло замок на своём худи. Отойдя на пару шагов назад, он окинул придирчивым взглядом всю команду, стараясь не позволять осенней прохладе влиять на своё настроение слишком явно. Футбольный сезон был в самом разгаре, а Чимин всегда стремился производить неизгладимое впечатление. Его подкупало сильно восхищение на лицах людей, смотрящих, как он и его команда выполняли свой номер. К тому же, у него был выпускной класс, так что времени на ошибки уже не оставалось. Чимин был перфекционистом в этом плане, а если что-то было хотя бы слегка не идеально, его самооценка заметно ползла вниз. — Последний раз на сегодня, ребята. А потом можете по пути домой заскочить в Тако Белл и насладиться оставшимся вечером. Честное слово, — прощебетал Чимин, сделав несколько шагов назад и включив музыку на телефоне. Парой секунд позже какая-то современная попсовая мелодия полилась из портативной колонки. Чимин наблюдал за прогоном номера, мысленно делая пометки в тех местах, где были неточности, которые стоило поправить. Мики нужна была помощь с прыжком. Аканша немного нетвёрдо стояла в третьей пирамиде. Грейс стала лучше справляться со своей комбинацией. И всё же, хвала иисусу, тренировка закончилась. — Все молодцы. Я распишу некоторые замечания чуть позже, но сейчас валим скорее отсюда, — выкрикнул Чимин, слыша в ответ много радостных стонов и «спасибо тебе, господи». — Люблю вас, будьте осторожны по пути домой. Чимин запихнул своё ноющее тело в любимый чёрный седан. Машина была классной, и он батрачил бессчётное количество часов в Сефоре, чтобы заработать на неё. Работать с неадекватными клиентами и тираном боссом было той ещё задачкой, однако, в конечном счёте, оно того стоило. Чимин снял машину с сигнализации и забрался внутрь, блаженно расползаясь по сидению впервые за несколько долгих часов. Он глубоко вздохнул и включил радио, слушая очередной топ-40 и позволяя себе расслабиться под незамысловатую мелодию современного хита. Поездка до дома Тэ прошла без происшествий, чему, естественно, нельзя было не порадоваться. Меньше чем через десять минут Чимин подъехал к порогу тэхёновского дома. Хруст гравия под колёсами был уже таким привычным, каким-то даже успокаивающим. Лучший друг, вероятно, уже ждал чиминовского приезда, потому что дверь дома открылась незамедлительно. Чимин поднял было руку, чтобы помахать, однако уже через минуту внутри похолодело всё и оборвалось, а рука так и повисла полуподнятая. Рядом с Тэ стоял чёртов Чон Чонгук. Вышел за ним из дома. Подошёл к машине. Сел в неё. Чон Чонгук был в его, Чимина, машине, а с соседнего сидения ослепляла как никогда невинная тэхёновская мордашка. Чимин метнул в друга убийственный взгляд, так и кричавший «разве много я от тебя требовал?!» Естественно, Тэхён его проигнорировал и защебетал как ни в чём не бывало. — Чимин, это Чонгук! Он занимался со мной, и я подумал, почему бы не позвать его выпить с нами по стаканчику смузи. Потрясающая же идея, да, Чими… — Мы знакомы, — резко перебил Чимин. Он включил погромче радио и выехал быстро на дорогу. Хруст гравия не казался больше успокаивающим — скорее наоборот, раздражал сильнее, прямо как его собственный предатель лучший друг. Им определённо предстоял длинный разговор. Вся поездка до кафе сопровождалась бесконечной тэхёновской болтовнёй и хмурыми взглядами перекачанного кабана на заднем сидении. Наконец, Чимин припарковался на стоянке перед кафе и затормозил с резким рывком. Тэхён посмотрел на него выразительно и продолжил рассказывать Чонгуку о каком-то фильме. Стоило только Чимину выбраться из машины и вздохнуть глубоко, прогоняя набежавшее раздражение, как в кармане завибрировал телефон. Одно новое сообщение от Тэхёна. 7:34 PM: веди себя хорошо, мелочь. я уверен, что чонгук тебе понравится, если ты дашь парню шанс. он не такой, как ты думаешь, просто действительно очень застенчивый. не грубый. Ладно, подумал Чимин, кинув в Тэхёна последнюю молнию взглядом. Он хорошо себя будет вести. Но ему не обязано всё это нравиться. Неловкость была буквально натянута как прочная тетива между направившимся в кафе трио. Чимин, казалось, ни разу так и не посмотрел на Чонгука с тех самых пор, как тот сел в его машину. Он, наконец, кинул на него быстрый взгляд и тут же очень сильно пожалел. Чонгук был прекрасен как обычно. Высокий, широкий в плечах, с блестящими оленьими глазами. Губы искусаны от скуки. Мозолистые руки спрятаны в карманах его тупой. школьной. куртки. Всё в Чонгуке можно было описать как затейливое сплетение изысканных недостатков и тихих совершенств. Он был красив, и Чимин дико его ненавидел. И как-то резко Чимин снова почувствовал себя влюблённым сопляком. Разговор был коротким, вежливым. Тэхён, казалось, был единственным, кто прилагал хоть какие-то усилия для того, чтобы разговорить парней. Он едва притронулся к своему смузи, всё болтая и болтая, меняя темы разговора со скоростью света, чтобы подобрать подходящую. Наконец, Тэхён вскользь упомянул какую-то игру, и впервые Чимин увидел улыбку на лице самого младшего. Он был в шоке. Никогда прежде на лице этого парня не видел он что-то кроме безразличия или слабого довольства. Однако вот он, тот самый Чонгук, неожиданно активно обсуждающий какую-то глупую компьютерную игру с Тэхёном и улыбающийся так очаровательно с этими собравшимися в уголках глаз морщинками. — Никогда бы не подумал, Тэхён, что ты играешь в Овервотч! Я был немного занят футболом в последнее время, но как только выдаётся время, сразу сажусь играть. Хочу до грандмастера добраться. А за кого ты играешь? Я обычно за Роковую Вдову, но бывает и за Маккри, если… Чимин сидел рядом с отвисшей от удивления челюстью и ошеломлённым взглядом. Он никакого представления не имел, о чём там Чонгук щебетал воодушевлённо, но, вне всяких сомнений, это была самая длинная реплика из всех, что ему доводилось когда-либо слышать. Ощущение возникло, будто смотришь на заводную игрушку, ключ в которой проворачивали целых восемнадцать лет, и вот она наконец завелась и весело заиграла. На долю секунды Чимин даже допустил мысль, что Тэхён был прав. Чонгук, возможно, просто стеснялся. Может быть он и не был вовсе тем придурком, каким Чимин его себе представлял. Пак отмахнулся от этой мысли. Это же Чонгук. Он ненавидел Чонгука. Чонгук грубый и равнодушный. Что бы ни происходило с сидящим напротив человеком, это точно не настоящий Чонгук. Верно? Странное чувство тревоги не отпускало весь путь от кафешки до машины. На улице холод стоял собачий, а Чимин разгуливал себе спокойно в одной футболке. Крупная дрожь пробила неконтролируемо всё его тело, не успев сдержаться, он довольно громко застучал зубами. Пак буквально погибал в холодную погоду — он был скорее фанатом солнечных и тёплых дней, когда есть возможность наслаждаться липнущей к коже жаре. Такая экстремальная прохлада ему не шла и, чёрт возьми, на улице была именно она. — Чимин, эм… Замерев на месте как вкопанный, Чимин обернулся на Чонгука, наткнувшись на обеспокоенный взгляд широко раскрытых глаз. — … Кажется, ты очень замёрз, эм. М-может, хочешь взять мой, э-э, мою куртку? У Чонгука слегка дрожал голос, и Чимин никак не мог понять — от холода или волнения. В третий раз за вечер он был полностью сбит с толку. Предложение младшего звучало так мило и деликатно. Словно Чонгук едва ли не нервничал, проявляя свою заботу. Краем глаза Чимин заметил Тэхёна с прилипшей к его самодовольной моське ухмылкой. Румянец пополз по паковскому лицу, персиковая кожа горела от грубых прикосновений холодного воздуха. Был ли Чонгук серьёзен? Действительно ли он вёл себя сейчас мило? — Э-э… конечно, да, — Чимин смотрел с неверием на то, как Чонгук снял ту слишком уж привлекательную спортивную куртку и аккуратно накинул её на его трясущиеся плечи. Он отчаянно пытался не замечать, как та почти полностью спрятала под собой его собственное худое тельце. Пытался не замечать, насколько успокаивающий аромат источала ткань и каким сильным и большим казался Чонгук в одной кофте с длинными рукавами. Пытался сдержать желание укутаться поглубже, разнеженный внезапным жестом заботы младшего. Но, конечно, все его жалкие попытки провалились.________________________________
Вот уже неделя прошла, а куртка всё у него. Чимин понимал, что вещь хозяину вернуть было нужно, но теперь всё стало каким-то неожиданно сложным. Пак вдруг как никто другой был осведомлён о каждой мелочи, что делал младший за прошедшие семь дней. Внезапно Чимин словно смог разглядеть лежащие за каждым чоновским словом с самого первого дня их знакомства мотивы. Молчал не потому, что был груб — потому что нервничал. Долгие часы изнурительных тренировок в зале не дань самолюбию — болезненная жажда совершенства. Чимин в Чонгуке увидел совсем другого человека, и способствовал этому короткий миг искренней доброты. На самом деле, Чимину даже не хотелось отдавать эту чёртову куртку обратно. На первый взгляд могло показаться, что он просто не хотел в очередной раз пересекаться с Чонгуком, но какая же наглая ложь это была. По какой-то странной причине именно эта вещь дарила ему невероятный комфорт: она была слишком велика, так что кончики пальцев едва выглядывали из-за рукавов. Чимин чувствовал себя милым, иногда и сам почти верил в иллюзию того, что Чон Чонгук был его парнем. Ещё неделю назад он всем сердцем ненавидел этого человека (по причинам, которые даже ему самому известны не были), и вдруг поостывший было краш вернулся, словно и не уходил никуда. Это заставило переосмыслить тот взгляд Чонгука, с которым он накидывал на плечи старшего свою куртку. Тот осторожный взгляд, который, вероятно, любой нормальный человек назвал бы «влюблённым». Чимин решил вернуть куртку сегодня же после тренировок. Возможно, только так он мог избавиться от всего этого бреда. Он зашёл в пустую уже раздевалку, уверенный, что несомненно мог отыскать здесь Чонгука. Футбольная тренировка закончилась час назад, но Чимин знал, что младший постоянно оставался после, чтобы тягать гантели в школьном спортзале до поздней ночи. Занятия чирлидеров почти всегда тянулись до вечера, так что, освободившись, Пак сразу же поспешил туда. С минуту он выглядывал из-за шкафчиков, но, наконец, шорох спортивной сумки привлёк его внимание. Пак тут же поспешил на звук к ближайшей скамье, и сердце его сделало какую-то странную вещь в груди. Да, Чимин видел достаточно полуголых парней в своей жизни. Он не был скромником, далеко не, и мужское, хорошо сложенное тело было ему прекрасно знакомо. Однако Чонгук, стоило признать, зрелищем был захватывающим. Мышцы на его спине по-прежнему напряжены после нагрузок, а рельефный торс блестел от пота. Чимин солгал бы, если б сказал, что вид его не впечатлил. Пак помялся с ноги на ногу и кашлянул тихо в кулак; звук тут же эхом пронёсся по закрытой комнатке. Он держал в руках сложенную спортивную куртку, и, стоило футболисту развернуться резко на звук, пальцы сами собой крепче вцепились в ткань. — Оу… — Чонгук замер, поднимая выше футболку и тщетно пытаясь прикрыть ею голую грудь, словно был невероятно смущён, — эм, Чимин, ты что-то хотел? Старший подумал рассеянно, не померещился ли ему поползший по чужой шее румянец и явно оценивающий его с ног до головы взгляд. — Это твоё, — сухо ответил Чимин, постаравшись не выдать того, насколько сильно на самом деле этот чёртов Чон на него влиял. Возможно, прозвучало даже грубо, потому что тон, очевидно, младшего слегка задел. Желудок сжало неприятное чувство, Чимин выругался мысленно сам на себя. — О, спасибо, — тихо ответил Чонгук. Он медленно и осторожно, словно боясь разрушить что-то хрупкое, потянулся вперед, чтобы взять куртку из чужих рук. Странно, подумал Чимин. Пак коротко кивнул и едва смог оторвать взгляд от великолепного парня, стоящего перед ним. Он развернулся и успел сделать всего пять шагов к двери, как позади послышался осторожный голос: — Что… что я такого сделал, что ты меня до такой степени ненавидишь? Неприкрытая боль в голосе младшего заставила Пака замереть на месте. В этот момент желудок его, казалось, ухнул куда-то ближе к полу, сильная волна вины накрыла с головой. В комнате на мгновение воцарилась оглушительная тишина, пока Чимин набирался смелости, чтобы обернуться и посмотреть в Чоновы глаза. Боль. То, что отражалось в широко раскрытом оленьем взгляде, было болью, и Чимин искренне ненавидел себя за то, что был её причиной. — Я… — он пробежался языком по сухим губам, пытаясь вытянуть из себя вставшие поперёк горла слова, — я думал, что знал. Я думал, была какая-то причина. Но сейчас я не… я не могу… Окончание предложения никак не хотело выговариваться; Чимин внезапно в полной мере осознал, как сильно ошибался все те годы. Сама его ненависть уже была неправильной, но не настолько неправильной, как чужие страдания, которые она за собой несла. — Мне так жаль, — наконец, прохрипел он, голос слегка дрожал от стыда, — я тебя совсем не ненавижу, правда. Чонгук замер, широкие ладони перестали теребить свисающий со спортивной куртки шнурок. Чимин едва ли смог бы сейчас прочитать выражение лица футболиста — какая-то странная смесь из растерянности и облегчения, боли и недоверия. — Я был не прав на твой счёт, и мне правда жаль, — много сил понадобилось, чтобы признать это; в душе Пак был очень гордым человеком, каждая мельчайшая ошибка цеплялась за сознание как ничто другое. В комнате воцарилась тишина, каждые несколько секунд нарушаемая лишь слабым «буль» из протекающего крана. Чонгук неуверенно приоткрыл рот, словно пытаясь что-то сказать, но быстро захлопнул его, подняв взгляд на чирлидера и заглянув ему в самые глаза. — Тебе стоит оставить куртку себе, — прошептал Чон, слова сорвались с его губ точно молитва, которую он до ужаса боялся произнести, — она… она лучше смотрится на тебе. У Чимина сильно потянуло в животе. — Что ты… ты серьёзно? — с неверием выдохнул он. Чонгук кашлянул, со смущением подняв взгляд к потолку. — Ты выглядишь м-мило. Тебе стоит оставить её. Пожалуйста. Вот теперь Чимин был окончательно сбит с толку. Ему едва верилось в слова, что только что произнёс стоящий перед ним парень. Словно все школьные фантазии, в которых ему часто доводилось терять и себя, и счёт времени, лежали перед ним в своём физическом воплощении с манящим красным бантиком наверху. — Ты серьёзно? — нашёл в себе силы уточнить Чимин. Во всей комнате внезапно был слышен только его голос. Старший ощутил странный трепет, стоило ему заметить, как Чонгук опустил голову в желании спрятать горящие щёки. — Да. Если… если это было слишком прямолинейно, прости, пожалуйста, и забудь, что я сказал… Чимин расслабленно подошёл ближе. — Не извиняйся. Я долго представлял себе, каково было бы услышать эти слова от тебя, — вышло довольно пошло, сложно было не заметить невыносимое напряжение, повисшее между парнями. Сейчас или никогда. Чонгук сглотнул, стоило Чимину шагнуть слишком близко, провести лениво пальцем по ви-образной линии на голом торсе младшего почти у самой кромки его непозволительно низко сидящих штанов. Они встретились взглядами– безмолвные вопрос и ответ, — и плотное одеяло желания накрыло их обоих. Оно, растущее из самого скелета костей, отвергалось и подавлялось так долго, что приобрело вдруг уродливую форму ненависти и недопонимания. Но теперь всё встало на свои места. Всё должно было быть именно так — не иначе, и, судя по напряжённому, пристальному взгляду младшего, Чимин не был единственным, кто чувствовал это. Теплая рука осторожно опустилась на его поясницу, неуверенно, на пробу скользя дальше. Взгляд младший не отводил ни на секунду, пока ладонь его ползла чувственно по упругой округлости Чиминовых ягодиц. Старший наклонил чуть голову вбок, подцепив пальцем кромку чужих спортивок, упиваясь резким и слишком явным возбуждением футболиста. Наконец, Пак произнёс: — Ну, что скажешь, малыш? И вот так, без лишних слов, они кинулись друг к другу. Сцепились, как пара изголодавших животных. Упругие губы, соединённые в поцелуе с архитектурной точностью. Целовать Чонгука было так же божественно, как Чимин всегда себе и представлял, лежа поздно ночью на своей огромной кровати с рукой в штанах и позабытыми принципами. Губы Чонгука, напористые и упругие, немного обкусанные из-за нервов, двигались в безупречной гармонии с Чиминовыми. Внезапно старший почувствовал влажное скольжение чужого языка по собственному, и окончательно выбросил из головы все сомнения, которые хоть как-то его ещё сдерживали. Со сдавленным стоном Чимин впился ногтями в голую, скользкую от пота спину футболиста. Невероятно жарко было во всех смыслах этого слова. Словно их тела были искусно сконструированы, чтобы идеально друг другу подходить. — Чёрт, — прошептал Чимин, стоило только горячей ладони на его заднице сжаться сильно. Ничего на свете более совершенного не было, чем эта собственническая хватка, сильная настолько, что колючие волны наэлектризованного удовольствия текли вдоль всего позвоночника. — Представляешь, как долго я этого ждал? — простонал младший в горячий рот. — Всегда хотел тебя, Чимин. Всегда только тебя. Чимин со всех сил потушил в себе чувство вины, разгоревшееся было вновь в самом низу живота. Если бы он только дал Чонгуку шанс… но об этом лучше позже. Прямо сейчас перед ним был соблазнительный парень, горячо сжимающий его ягодицы, и весьма заметная проблема между ног. — Теперь я точно твой, — тихо ответил Чимин. Младший укусил с запалом его нижнюю губу, так что он не смог сдержать вырвавшийся из горла стон удовольствия. Его постанывания, должно быть, сводили Чонгука с ума, потому что о бедро вполне ощутимо уже тёрся великолепно твёрдый пах. Неожиданно Чимин оказался поднятым сильными руками. Едва слышно вскрикнув, он ухватился крепче за чужую шею, бёдрами стиснул точёную талию. Их эрекции соприкасались невообразимо тесно, от чего Чимин окончательно терял голову. Он по-своему наслаждался той легкостью, с которой младший повернулся и прижал его спиной к шкафчикам, вскидывая бёдра в одном точном, мощном толчке, оставляя горячими губами засосы у чувствительного основания шеи. — Хороший мальчик, — промурчал Пак в тёмную макушку, пока Чонгук с усердием покрывал укусами тонкие ключицы, — ты, очевидно, пожёстче любишь, да, малыш? Футболист в ответ лишь зарычал приглушённо в чужую шею и сильнее толкнулся бёдрами. Лукавая ухмылка расцвела на полных Чиминовых губах. Чонгук мало походил на того, кто предпочитал подчиняться. Вероятно, вечер обещал быть куда более интересным, чем казалось. Отдавая своим рукам полную свободу, Пак провёл пальцами по напряжённым мышцам спины, плеч и шеи Чонгука. Тот сложен был превосходно, прямо как греческий бог: каждый сантиметр восхитительно гладкой кожи блестел соблазнительно от пота. Жадный Чонов рот оставил после себя тянущуюся вдоль всей шеи дорожку из отметин-укусов, болезненных и глубоких, прямо как Чимин и любил. Восхитительно. Теперь Пак совершенно не понимал, почему так долго держал странную обиду на этого потрясающего парня. Чонгук был идеальным, хорошим и добрым, каким и казался когда-то. И, чёрт побери, как же он целовался. — Хочу, — промычал младший, стоило его крепко стоящему члену проехаться по скрытой плотной тканью штанов заднице хёна самым правильным образом, — хочу войти в тебя, Чимин. Пожалуйста. Каждое произнесённое слово дрожащим удовольствием пронеслось от самого горла до поясницы. Боже, о большем и просить не нужно было. — Ну раз ты так вежливо просишь, — поддразнил в ответ, — хорошенько меня трахни, Чон Чонгук. Мир перед глазами Чимина закружился как бешеный, Чонгук подкинул его чуть повыше, надежно удерживая вцепившимися в бёдра ладонями. Он уложил старшего аккуратно на позабытый на полу мат. — Чёрт, — прошипел, привставая над лежащим под ним телом, — господи, ты так прекрасен. Полуулыбка заиграла на Чиминовом лице. Откуда мог младший знать, что у его любовника огромнейшая любовь к любого рода похвале? — То же самое могу о тебе сказать. Чонгук поцеловал снова, долго и глубоко, словно пытаясь передать миллионы слов, которые не способен выразить ни один язык мира. Чимин отвечал не менее пылко. Словно к нему домой вернулся тот, кого он, оказывается, очень долгое время ждал, и теперь наслаждался долгожданным воссоединением. — Футболка, — пробормотал Чонгук в поцелуй, стягивая вверх лёгкую вещь. Чимин всё понял сразу же, слегка приподнимаясь, чтобы раздеться. Прохладный воздух тут же закусался, но жар внезапно прижавшегося торса согрел снова в мгновение ока. Одним мощным, точным движением бёдер Чонгук вернул утихшее удовольствие. Следом на полу оказались штаны, хотя с Чиминовыми джинсами и пришлось повозиться какое-то время. Отсутствие нижнего белья под Чоновыми спортивками знатно ударило по и без того каменному стояку старшего. Боже, Чонов член был крупным, да и длинным к тому же. Одна мысль о том, как восхитительно он будет растягивать Чимина изнутри, заставила пальцы на ногах поджаться от предвкушения. Должно быть, от внимания Чонгука не ускользнул голодный Чиминов взгляд, поскольку он, словно красуясь и лукаво при этом ухмыляясь, медленно, с оттяжкой начал дрочить себе. Одежда свалена бесформенной кучей рядом на полу, но самое главное осталось: двое мучительно прекрасных мужчин, изнемогающих от голодного желания друг к другу. — Чёрт, малыш, хочу, чтобы ты поскорее в меня вошёл. Усмехнувшись, Чонгук склонился вперёд, урывая короткий поцелуй. Он казался таким правильным, естественным. Каменная эрекция младшего давила восхитительно на внутреннюю сторону чиминовского бедра, и от такой запредельной близости во рту пересыхало окончательно. — Всё, что пожелаешь, Чимин. В ту же секунду Чимин опрокинул Чонгука на спину, довольно седлая его бёдра. Воспользовавшись представленной возможностью, он повёл жадно руками по напряженным мышцам живота, слегка сильнее сжавшимся под прикосновениями холодных пальцев. Парни посмотрели друг другу в глаза — и снова немой вопрос и ответ. Внезапно Чимин наклонил низко голову, оставляя яркий засос над грудными мышцами футболиста. Чонгук шумно выдохнул и едва слышно зашипел, пойманный врасплох внезапной болью. Эти звуки только сильнее раздразнивали Чимина — прекрасные в своём звучании. То, насколько разрушенным под ним становился Чон от одних только прикосновений, питало Чиминово эго как ничто другое. Прикусывая, целуя и оставляя засосы, он спустился медленно вниз по груди младшего. Отметины, что остались после, ещё долго будут показывать всему миру кто здесь кому теперь принадлежал. Каждый едва слышный стон и выдох были его, ему хотелось удостовериться, что все, кто бы ни посмотрел на его мальчика, знали, что между ними произошло: знали, кому Чонгук каждой своей клеточкой теперь принадлежал. Один особенно сильный укус заставил приглушённый вскрик сорваться с чоновских губ, а слегка дрожащую руку запутаться грубо в чёрных прядях паковских волос. — Хочешь, чтобы я тебе отсосал? М-м, Кукки? — голос Чимина был расслабленным, тон слегка дразнящим, когда он зацеловывал чувствительную кожу на внутренней стороне бедра. Восхитительный Чонгуков член был так близко — такой соблазнительно крупный, налитый кровью со вздувшимися венками. — Чёрт, Чимин… — простонал Чон очень тихо. Он откинул голову назад, предоставляя шикарный вид на все оставленные засосы и укусы. — Очень хочу твой рот, пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… Чимину другого приглашения и не нужно было. Первое влажное касание к напряжённому члену выбило у Чонгука дыхание из груди. Плоть его, горячая и потяжелевшая, чувствовалась так правильно на языке — слегка солоноватая на вкус, но оттого не менее возбуждающая. Обведя языком головку по кругу, Чимин кинул вверх убийственный взгляд из-под ресниц. Чонгук определённо поплыл, стеклянными глазами пялясь в ответ с благодарностью и колючим желанием. С распирающей грудь гордостью Чимин начал слегка надрачивать основание члена футболиста. Реакция была восхитительной. Чоновские бёдра задрожали, он схватился стальной хваткой за чуть влажные у корней волосы Чимина. Старший начал скользить ртом вверх и вниз по всей длине, жадно пропуская в горло горячую плоть и, выпуская, ведя широкие полосы языком по толстым венам. Чонгук был потрясающе громким — постоянно либо поскуливал, либо ругался себе под нос. Будто бы дразнил. Чимину хотелось после такого взять весь контроль в свои руки исключительно. Одним движением он обхватил крупную головку губами и опустился ртом на член до самого основания. В носу слегка защипало от подступивших слёз, но Чимин, игнорируя рвотный рефлекс, сглотнул гулко на дернувшемся в его горле члене. Он вечность готов слушать тот громкий и долгий стон удовольствия, что не смог сдержать Чонгук от неожиданности; бёдра младшего задрожали неконтролируемо, крупные капли предэякулята потекли по языку чирлидера. Было так влажно и несомненно горячо. Не дав времени привыкнуть, Чимин втянул щеки и начал работать головой вверх и вниз с отработанной точностью. Он сосал, лизал и стонал с явным знанием своего дела; каждая маленькая уловка из его арсенала шла в дело, и, черт возьми, он собирался сделать Чонгуку самый лучший минет в его жизни. Ну и, судя по тому, как футболист царапал мат и беспрестанно стонал, ему это удалось. Чимин, взяв напоследок на всю длину, отстранился с громким чмоком, тут же заменяя свой рот крепко сжатым кулаком. Он наклонил голову чуть вниз и аккуратно взял поджавшиеся яички в рот. Он голодно засосал их, и Чонгук окончательно сошёл с ума. Его влажный язык надавил настойчиво на мошонку; губы посасывали аккуратно нежную кожицу и собирали скатившиеся по стволу капли смазки. Чимин и сам был болезненно твёрдым уже, безумно возбуждённый от своей власти над чужим телом, но оставался всё же достаточно терпеливым. Слишком уж опьянял вид Чонгука, постепенно разваливающегося на куски от каждого прикосновения. — Ч-Чимин, я сейчас… — замычал и поморщился футболист, — я… сейчас… Чимин пропустил его член глубоко в глотку снова, дразня, подводя Чонгука слишком, слишком близко к краю, а когда тот начал каменеть и стонать громче… Отстранился. — Чимин, — захныкал Чонгук, подкидывая вверх бёдра в отчаянной попытке поймать свой ускользнувший, но маячивший так близко оргазм. Довольная усмешка расцвела на Чиминовых губах. — Неа. Ты сможешь кончить только в меня, малыш, хорошо? И снова от именно этого обращения по телу Чонгука пробежала лёгкая дрожь. Чимин решил пока отложить эту информацию для дальнейшего её исследования. Вместо этого он заполз выше, перекинув одну ногу через торс младшего и устраиваясь таким образом на его коленях, и потёрся задом о каменно-твёрдый, скользкий член. Легко улыбнувшись, он наклонился ближе, чтобы ещё раз поцеловать Чонгука. — Я чист, — прошептал, оставляя короткие поцелуи на раковине уха младшего и плотно прижимая их члены друг к другу, — проверялся на прошлой неделе. — Я ах… я тоже, — зашипел от острого удовольствия Чонгук. Он потянулся рукой старшему за спину, находя сжимающееся колечко и дразняще его одним пальцем потирая. — Всё равно хочу чувствовать тебя. Чимин кусал губы, пока Чонгук игрался с колечком мышц, касаясь в самых правильных местах и мягко проскальзывая неглубоко внутрь под самыми правильными углами. Боже, как же Паку хотелось, чтобы младший буквально разрушил его, прямо здесь и прямо сейчас. — У тебя есть смазка? — спросил Чимин, не пытаясь даже скрыть в голосе едва сдерживаемое желание. — Да, в моей сумке, боковой карман. Чимин не мешкая дотянулся до сумки и пошарил по карману. Нетерпение делало его слегка неуклюжим, но, после небольшой возни с запутавшимися наушниками, он вытащил небольшую баночку согревающей смазки. Усмехнулся. Почти не использована. — А теперь давай свой член, — игриво потребовал Чимин, открывая крышечку. — В. Мою. Задницу. Чонгук усмехнулся и протянул руку, чтобы Чимин налил ему немного смазки. Он щедро смазал свои пальцы, притянув старшего за очередным поцелуем ближе к себе, и мягко протолкнул указательный в сжавшееся от предвкушения чиминовское нутро. Господи, как же божественно это было. Пальцы младшего были большими и сильными, и сам он точно знал все точки, на которые ему следовало надавить, чтобы сделать максимально хорошо. Второй палец скользнул следом, и Чимин совсем поплыл, впиваясь короткими ногтями Чонгуку в мускулистую грудь. Чон продолжал двигать пальцами, задевая простату так, чтобы лишь чутка подразнить, подвести поближе к краю удовольствия и оставить болтаться где-то посередине. А затем он вставил третий палец, и у Чимина перед глазами загорелись гребаные звёзды. Он чувствовал себя таким растянутым, заполненным до краёв, но, боже, всё равно хотел ещё. Ему нужен был член Чонгука, непременно заполнивший бы его до невообразимого сильно. Нужно было, чтобы его простату таранили как можно более грубо и жёстко. Чонгук был готов к этому на все сто двадцать процентов. — Хочу тебя, — задыхаясь, проговорил Чимин, — хочу твой член внутри. Трахни меня. Покажи, что ты действительно хороший мальчик. Краем глаза Чимин заметил кое-что: ту самую чёртову и так его привлекающую красно-чёрную спортивную куртку. Довольно грязная идея пришла ему в голову, и, недолго думая, он схватил куртку, натягивая её на своё голое тело. Он буквально потонул в ней, но был уверен, что вот теперь точно выглядит абсолютно разбито и восхитительно. — Покажи, насколько милым ты меня считаешь, Чонгук. Что-то тёмное и пугающее мелькнуло в глазах футболиста; что-то, что Чимин явно прежде в его взгляде не видел. Собственническое желание угодить. Волна предвкушения прокатилась по телу Чимина от самой головы до кончиков ног. — С удовольствием, — прорычал Чонгук. Он опрокинул Чимина на мат с ужасающей силой, прижимая тонкие запястья хёна к полу так небрежно, что было бы больно, если бы не куда более болезненное возбуждение. — Собираюсь показать тебе, насколько хорошего обращения ты заслуживаешь, — простонал Чон, смазывая свой член щедрым количеством лубриканта. Он приставил головку ко входу, взглядом прося в очередной раз немого разрешения. Чимин кивнул и усмехнулся, однако ухмылка эта мгновенно исчезла с его лица. Довольный выдох, который Чимин издал, вероятно, был слышен даже снаружи. Чонгук был таким чертовски большим, заполнял его так, как раньше абсолютно не представлялось возможным; член его пульсировал обжигающим жаром. Чонгук входил в него всё глубже и глубже, сантиметр за сантиметром, и каждый нерв в теле Чимина пронзал электрический разряд. Он только и мог, что впускать крупную плоть дальше в себя и цепляться за спину футболиста из последних сил. Чимин чувствовал себя таким заполненным, таким раздавленным ощущениями, но, господь бог, как же это было идеально. Чонгук застонал в голос от чистого, пьянящего удовольствия, проталкиваясь настолько глубоко, что ни один из них не думали было возможно. Им было мокро, тесно, липко и восхитительно грязно. Жар обдал кипятком пах Чимина. Ему хотелось ещё. Чимин захныкал от удовольствия, хватаясь одной рукой за крепкую шею младшего. Его поплывшие от горящего огнём желания глаза встретились с чоновскими. — Трахни меня, как обещал. Этого было достаточно. Чонгук вышел до головки из Чимина, чтобы тут же снова толкнуться до упора обратно, заставляя звёзды перед глазами безумно вертеться и тело содрогаться от крупных волн удовольствия. Ритм толчков был довольно жёстким, член младшего входил и выходил с безумной скоростью и интенсивностью, в какой-то момент Чимину даже показалось, что он мог потерять сознание от количества удовольствия, бегущего по его венам. Было так жарко, близко, сокровенно, и развратно, и идеально. Его зад, вдруг отчаянно подумал Чимин, был создан для члена Чонгука. Ткань куртки слегка царапала спину чирлидера, и этот едва заметный дискомфорт только подливал масла в огонь. Гортанные стоны так и сыпались из Чимина, пока Чонгук вытрахивал из него всю душу. Никаких передышек — только чистое безумие и годы отрицания. Всё чоновское тело тряслось от напряжения, а красивые черты лица искажались. Вскоре руки его не выдержали: он опустился корпусом на Чимина, прижимая к себе и продолжая в старшего вбиваться так, словно от этого зависели их жизни. Удовольствие было почти невыносимым. Нос снова щипало от подступающих слёз, а волны удовольствия сотрясали его тело с каждым новым сильным толчком. Он никогда не чувствовал себя настолько близким к другому человеку, таким близким и жадным. — Чонгук, — постарался выдавить он, но на деле лишь очередной крик удовольствия прокатился по каждой букве в имени младшего. Этот стон лишь сильнее раздразнил Чонгука, заставив трахать невообразимо жёстко. Он закинул ногу Чимина себе на плечо, под новым углом безошибочно попадая по простате. — Чёрт, Чимин, чёрт-чёрт-чёрт… — Чонгук прикусил губу и отстранился, утыкаясь своим лбом в мокрый от пота лоб старшего. Он потянулся вниз рукой, грубо поглаживая нетронутый член, и Чимина выгнуло всего над полом от настолько дробящего все мысли прикосновения. Всё было слишком, слишком хорошо. Он не смог бы продержаться ещё дольше, ровно как и Чонгук. — Кукки, — захныкал Чимин почти в самые губы младшего, — давай же, милый. Кончи в меня. Бёдра Чонгука замерли на мгновения, а из груди вырвался тихий рык. — Кончи для меня, Чонгук. Он толкнулся в Чимина в последний раз, кончая и обнимая так крепко, что становилось больно. Через пару рваных движений рукой по члену и Пак увидел под веками заплясавшие искры — удовольствие взорвалось мощно в каждой жилке его тела. Брызги спермы легли неаккуратно на их тяжело вздымающиеся грудные клетки от силы оргазма, которого никогда прежде он не испытывал. Парни оставались в таком положении некоторое время, слишком изнурённые и уставшие, чтобы пошевелить хотя бы пальцем. Приятная тяжесть веса Чонгука странно успокаивала; Чимин бы душу продал за то, чтобы лежать вот так, липкими и грязными, но близкими и довольными, несколько часов кряду. Наконец, Чонгук двигается и мягко вынимает свой опавший член из Чимина, из-за чего тонкая струйка вязкой спермы тянется по мату. Пак едва мог пошевелиться. Куртка по-прежнему была на нём. — Чёрт возьми, — выдохнул Чимин, приоткрывая глаза, чтобы посмотреть на Чонгука, — бог мой. — Это было… вау. Чимин утянул футболиста в свои объятия, впадая в своё привычное посторгазменное мне-нужны-обнимашки состояние. — Нам стоит повторить как-нибудь. — Куртка была приятным дополнением. Ты, оттраханный мной в моей же куртке, — это самое горячее из всего, что я когда-либо видел, — пробормотал Чонгук в шею чирлидера. — Я не ненавижу тебя, — мягко отозвался Чимин, — у меня были к тебе чувства уже давно. Полагаю, я просто пытался врать самому себе. Чонгук поднял голову, блестя игриво глазами. — У тебя, очевидно, жирнейший краш на меня. — Мы только что потрахались, и это был, вау, лучший секс в моей жизни. Полагаю, мы уже разобрались, у кого что и на кого. — Давай как-нибудь поужинаем. — Давай.______________________________
Стоило Чимину рассказать всё Тэхёну, как тот стал просто невыносимым. — Так мой двенадцати-ступенчатый план по сведению вас сработал! Чимин ударил его в ответ мягко скоросшивателем.