О, сколько нам открытий чудных…
После того, как магия Поттера пришла в норму, и он перестал реагировать на неприятные известия спонтанными выбросами (а для этого пришлось ограничить его контакты с внешним миром, включая его друзей и даже Дамблдора), они съехали из лечебницы в один из поселков по соседству, где сняли симпатичный домик — врачи не могли отпустить его так сразу. Юноше требовалось наблюдение медиков на протяжении неопределенного пока промежутка времени, но жить в самой лечебнице Северус и Гарри не захотели, поселившись около нее. Сам посёлок, как и санаторий, был просто-таки закутан в скрывающие чары, что объясняется и особенностями местности — горы, и спецификой санатория, к тому же Статут Секретности — тоже не последний аргумент. Дом был не особенно большим, но уютным, и места хватало каждому и для всего: и для кабинета, где проводились письменные занятия, и для лаборатории, где варились зелья, и для практических занятий Боевой магией, дуэлингом, фехтованием и танцами. Кухня-столовая тоже была их общим полем деятельности, и вот здесь уже Поттер мог дать фору Снейпу — готовил он отменно, пусть и не особо охотно поначалу. Но стоило Северусу понять, что простой похвалой он может сподвигнуть парня на поистине титанические усилия — он не уставал отмечать каждый, даже самый маленький успех Поттера, который как-то удивительно быстро стал «Гарри». От банальной благодарности «Спасибо, Гарри, очень вкусные блинчики» Поттер просто расцветал на глазах, сияя глазами и улыбкой так, что хотелось смотреть на него и смотреть. И даже улыбнуться в ответ хотелось — когда Снейп впервые поймал себя на этой мысли, он даже слегка испугался: как же так, он — Ужас подземелий Хогвартса — и будет улыбаться своему ученику? Впрочем, подумав, он успокоился — и он уже не тот Ужас, каким был ещё год назад, и Поттер не ребёнок, которого надо держать от себя подальше, и вообще — новая жизнь диктует новые правила. Доверие и взаимная симпатия в данном случае помогут добиться ему куда больше, чем старый его метод, рассчитанный на два-три десятка недоумков в одном кабинете. И потом смело отвечал улыбкой на улыбку Гарри. Да, довольно быстро парнишка из «мистера Поттера» стал просто «Гарри», хм… Обучение шло семимильными шагами во всех областях, что планировал охватить Снейп — ведь учить такого талантливого и понимающего человека было сплошным удовольствием. Жаль, что он раньше не знал, что так вообще бывает — давно бы уже сбежал из Хогвартса, честное слово! Знал бы он заранее, что Поттер окажется таким — нашел бы его еще тогда, в декабре восемьдесят первого, и уехал бы с ним куда подальше из Англии в принципе. Но что теперь об этом? Поздно плакать о пролитом молоке, особенно если оно было пролито так давно. Надо смотреть вперед, а не назад. А впереди у него было еще много времени с Гарри, который жадно глотал все знания, что ему давали и сам Снейп, и приходящий учитель — Мастер Артефакторики. Когда медики сочли, что Поттера можно безбоязненно выпускать «в люди», а это было через год после того, как они переехали в этот дом, Северус счел необходимым проконсультироваться и найти для Гарри педагога и по этой дисциплине — сам он не мог дать даже азов, разве что обучить зачаровывать предметы в портключи. Вместе они обошли нескольких Мастеров в разных странах Европы и договорились в итоге с немолодым, но бодрым австрийцем Ратценбергером, который, впрочем, предложил звать его мастером Раймундом, понимая, что иностранцам его фамилия могла оказаться сложна — пока, во всяком случае. Он даже согласился приходить к ним домой, хотя обычной практикой это не являлось — как правило, это к Мастерам на дом приходили ученики, а то и жили там, но никак не наоборот. Впрочем, он принял во внимание и необходимость медицинского контроля для ученика, и возможность получить зелья от Мастера со скидкой — в накладе он не остался, в общем-то. Снейп внимательно следил за уроками Поттера с мастером Раймундом — сначала чтобы понять, не окажется ли слишком вредна для Гарри такая нагрузка, потом ему самому стало интересно, как зелье может повлиять на артефакт и его свойства. А уж зелья были задействованы при создании практически любого изделия — что-то нужно было намазать, что-то — выдержать какое-то время в зелье, в некоторые артефакты зелье заливалось внутрь… В общем, вариантов без использования зелий было «раз, два и обчелся», как выяснилось в процессе наблюдений. Несколько зелий были заменены на аналогичные, но больше подходящие с точки зрения Снейпа как зельевара, и вот тогда он понял, какое же поле непаханное перед ним! Северус поднял все свои записи по всем модификациям, что делал начиная со школьного еще возраста, проанализировал и систематизировал их: были вариации, например, слишком недолговременные, хранящиеся не более пяти минут — но усиленные: сильнее оригинала в разы. Если для больного человека эта версия подходила мало — поди ты подлови момент, если зелье варится два с лишним месяца, а последствия проклятия сводят в могилу за неделю, то для артефакта оно подходило как нельзя лучше — изготовление не всегда было привязано к фазе Луны и прочим временным заморочкам. Сам Мастер-артефактор был в восторге — зельевара такого уровня и образа мышления у него в подручных никогда не было (п\а: еще бы Мастера ходили в подручных, пусть и у другого Мастера, только этому так повезло — и исключительно из-за Поттера). За пять лет ученичества Поттера мастер Раймунд доработал и улучшил несколько десятков артефактов и изобрел еще семь «с нуля» — и все это благодаря мастеру Снейпу! Артефактор был в восторге — не только ученик ему удачный попался, но и соратника он себе нашел, причем крайне изобретательного и нестандартно мыслящего — редкостная удача, почти немыслимая. Все же истинные Мастера — люди крайне своеобразные, склонные скорее к затворничеству, чем к полноценному сотрудничеству с кем бы то ни было. Вообще Ратценбергер решил провести полное тестирование ученика, которое заключалось в том, что он обучал своего подопечного сделать по одному изделию из всех сфер Артефакторики. С одной стороны — это было долго и муторно, но другого выхода не было — парень забыл приличный кусок жизни и самостоятельно определить свои склонности не мог. С другой же стороны — как раз этот метод позволял раскрыть все грани таланта, не пропустив ничего. Именно так поступали в тех семьях, где Артефакторика была Родовым Даром: ребенок с малолетства пробовал свои силы в разных направлениях — просто играя то с одним материалом, то с другим. Так что, кроме широко известных работ по камням драгоценным, полудрагоценным и отделочным, кости, дереву и металлу Поттеру предстояли еще и опыты со стеклом и хрусталем, глиной и керамикой, фарфором и фаянсом, а также куда менее распространенные и более специфичные: с кожами, тканями и шерстью, нитками (ткачество в том числе, равно как и изготовление циновок и ковров), при помощи спиц и крючков с иголками, что включали в себя всевозможные предметы одежды, обуви, головных уборов и аксессуаров, в том числе и сумки. Да-да, сии подразделы этого искусства так же ждали своего часа. Конечно, это колоссальный объём работ и умений. Потому и так мало их, артефакторов, в наши дни — ведь для полного раскрытия способностей детей начинают учить с четырех-пяти лет — после первого магического выброса, чего в случае Гарри, к сожалению, сделано не было. По большому счету, учатся артефакторы всю жизнь, если не хотят из мастера превратиться в ремесленника, способного лишь на пяток или чуть больше разновидностей изделий одного типа. Это как раз тот случай (довольно редкий, надо признать), когда постоянное самосовершенствование — жизненная необходимость, а не роскошь или блажь. После переезда Гарри продолжал поражать Снейпа открывающимися все новыми и новыми положительными чертами своего характера, как, впрочем, и наоборот: от такого строгого на вид человека Гарри ну никак не ожидал ни похвалы, ни улыбки, ни приязни. В сущности, ему всего этого так немного досталось за всю ту его жизнь, которую он помнил, что каждая улыбка была для него подарком — неожиданным, но от этого лишь более ценным. Ему очень нравилось, как меняется лицо Северуса, когда тот улыбается, и парень решил, что будет стараться изо всех сил, но сделает все, чтобы его наставник дарил ему улыбки как можно чаще. Ну и похвалы, конечно, было получать очень приятно, к тому же они шли в комплекте с улыбкой. Всего этого хотелось больше и чаще, и он старался — как никогда в жизни. От каждого одобрительного слова Гарри был готов взлететь — но не на метле, а на собственных крыльях, которые практически осязаемо разворачивались у него за плечами. До того, как он вспомнил события своего первого курса, молодой человек успел проникнуться умом профессора, его чувством юмора, тонкой иронией. Ширина кругозора Наставника просто потрясала воображение — Гарри не представлял себе, сколько ему придется учиться, чтобы усвоить хотя бы половину того, что знал Северус. Не сказать, чтобы Поттер вот так, вдруг, воспылал страстью к академическим познаниям — отнюдь, он просто хотел иметь возможность поддержать разговор на равных. И частично вернувшиеся воспоминания сейчас были им переоценены и рассмотрены с точки зрения взрослого человека, а не ребенка. Когда он впервые посмотрел на своего наставника не просто как человека, а на мужчину — Гарри не помнил. Но зато он помнил свои ощущения, когда он будто бы упал в космос — бездонные чёрные глаза упрямо ассоциировались у него именно с ней, этой чёрной бездной с мерцающими в ней искрами звёзд. И он тонул, тонул в этой темноте, не боясь потеряться или раствориться в ней и не желая ни спасения, ни прекращения этого безумия. И пусть он сам не понимал пока, чего он хочет, но это не мешало ему мечтать о том, как однажды Северус подойдёт к нему, наклонится к его лицу и прижмется губами к его пересохшим от волнения губам… Дальше его фантазии не заходили — он и с девушками-то пару раз всего целоваться, что уж о мужчинах говорить — он никогда и не думал даже, что с ним такое может случиться. Как и о том, что его мечты смогут когда-нибудь воплотиться.***
Вместе
Безусловно, Снейп тоже замечал изменения, происходившие с Поттером, равно как и то, как сейчас к нему относится подопечный. Как Поттер старается, глотает книгу за книгой, усердно заучивает заданное и не стесняется задавать вопросы. И какими глазами он теперь смотрит на своего единственного учителя — он тоже видел. И отлично понимал, к чему это практически гарантировано приведет — он не первый год имел дело с гормонально нестабильными подростками. И он бы никогда не позволил ни себе, ни своему ученику перейти границы, как не позволял никому за 17 лет своей преподавательской деятельности в Хогвартсе (а желающие были, пусть не особо много), но… «Но это был Поттер — и этим все сказано. Мальчишка действительно оказался особенным, и даже легендарный Ужас Хогвартских подземелий Северус Снейп не смог избежать своей участи и пал жертвой его нечеловеческого обаяния», — иронизировал зельевар, неспешно потягивая виски — да, виски в 3 часа ночи не было для него обыденностью, но! Сегодня у него был повод — ему приснился первый за последние лет, пожалуй, двадцать эротический сон. С участием, мать его так (прости, Лили, но по-другому и не скажешь!), Гарри Поттера! Причина тому была прозаична: минувшим вечером паршивец крайне эротично облизывал пальцы, по которым стекал клубничный джем — это так он готовил пирог по рецепту Молли Уизли, знаменитой своей выпечкой. Нет, прежней близости с семьей Уизли у Гарри не сложилось, но переписывался он с ними довольно активно: и с Роном, и с Джинни, и с Джорджем, и время от времени с Молли. И вот сейчас эта… нехорошая женщина прислала Поттеру рецепт своего фирменного пирога и банку с джемом — сезон клубники только закончился, а в этом году она уродилась на славу, спасибо поттеровским поделкам, на совесть отпугивающим садовых гномов. И вот этот негодник устроил… нет, не пирог — эротическое шоу! И где только набрался? И ведь отлично понимал, что делает — Снейп судил по ухваченным обрывкам мыслей, которые Гарри и не думал закрывать от него. Собственно, Поттер уже около полугода делал ему намеки, но Северус не спешил поддаваться — он хотел быть уверен, что Гарри понимает, на что идет. И несущественно, что ему скоро 21 стукнет — все равно он бестолковый мальчишка. Они прожили бок о бок уже 3 года, если считать с момента их появления в лечебнице в конце июня девяносто восьмого года. Два из них они прожили в одном на двоих доме, этом самом, собственно, и узнали друг друга так хорошо, как не знал больше никто, даже Альбус. Память к Поттеру вернулась почти полностью, оставался лишь седьмой курс. Конечно, Снейп предпочел бы дождаться окончательного восстановления, но самому Поттеру было уже явно невмоготу — он практически кидался на Северуса, раз за разом демонстрируя свои прелести и пожелания перенести их отношения в горизонтальную плоскость. В принципе, сам Снейп не имел ничего против, наоборот — он был «за» всеми конечностями, включая ту, о которой не принято упоминать в обществе, да. И не было у него никого уже давно, так что он сам не мог понять — а чего это он так упирается? Не было в их взаимоотношениях на поттеровском седьмом курсе ничего такого, что могло бы повлиять на чувства Гарри в негативном ключе — просто потому, что они почти и не виделись тогда благодаря бесконечным вызовам Лорда. Так и эдак покрутив все доступные ему факты, Северус принял судьбоносное решение — он примет предложение Гарри и станет его любовником. Да, пусть сейчас он не может сказать, надолго ли это у них, но к чему лишать себя близости и удовольствия сейчас? Гарри ему нравится, очень даже — можно сказать, что он, Северус Снейп, хладнокровный мерзавец и прагматичный эгоист, очарован этим воплощением своей мечты об идеальном партнере — Гарри именно такой, каким он всегда хотел видеть своего спутника. И по характеру, и внешне. Оба они совершенно одиноки, родни у них нет, друзья далеко, да и тех книзл наплакал, так почему бы не попытаться построить счастье на двоих? Поттер явно заинтересован в длительных отношениях, на главенство он претендовать не будет, и чувства к Снейпу у него определенно есть — все это он открыто транслирует при каждом удобном случае, даже и не думая закрывать свои мысли. Впрочем, Северус тоже неравнодушен к этому зеленоглазому стервецу — он, откровенно говоря, никогда не был равнодушен к Мальчику-Который-Выжил, вот только с изменением мнения о личности Поттера изменилось и отношение к нему — на строго противоположное. В принципе, их совместное проживание было весьма комфортным, и оснований предполагать, что после того, как они разделят постель, что-то изменится к худшему, не было — знают они друг друга хорошо, в быту притерлись и подстроились, больные места научились не задевать. Что ж, решено — он ответит на авансы Гарри, если ему так хочется. Честно сказать — и самому хочется, очень даже. В сексуальном плане они совпали настолько идеально, что даже Снейп — взрослый мужчина с немалым опытом, имевший в прошлом не одного и не двух любовников, даже и не предполагал, что такое бывает в принципе — чувствовать партнёра как часть себя, когда слова не нужны. Волшебство, не иначе. Потому что чем еще можно объяснить подобное — он не знал. Гарри же не заморачивался вовсе — память к нему вернулась не до конца, и он пока не помнил последнего своего учебного года и всего, что было с этим связано. Поттер открыл для себя новый мир — мир чувственных удовольствий, который показал ему его любимый Наставник, ставший за это время другом и просто — любимым. Гарри сам не помнил, когда он впервые обратил на Северуса то самое внимание, переплавившееся в желание видеть, слышать, касаться, вдыхать его особенный, ни на кого не похожий запах, но последние полгода и ночи не было, чтобы ему не приснился предмет его страсти.***
Спустя ещё год, вспомнив уже всё своё прошлое, Гарри предложил Северусу заключить брак — он не видел себя ни с кем другим. Снейп же долго сомневался в целесообразности данного действа в принципе, но видя, насколько сильно его колебания ранят его Гарри, согласился на выбранный Поттером ритуал. Гарри оказался жутким романтиком (и собственником, чего уж, надо честно признать этот факт), выбрав ритуал «Simul in Aeternum» — который, по легенде, позволял найти партнёрам друг друга и в следующих перерождениях. Снейп, умилившись романтичности своего мальчика, все же согласился, пусть и не верил он особо ни в загробную жизнь, ни в перерождения. Но если этому вечному ребёнку так будет спокойнее — пусть, он получит своё кольцо на палец именно в таком антураже, чего уж там — ему не трудно, а Гарри будет приятно. Гарри давно уже избавился от наносной, по сути внушенной самому себе (он-то думал, что это — навсегда, и старался найти хорошее в человеке, который станет его мужем до конца его жизни) влюблённости в Драко, всё же время — лучший лекарь. К тому же он тогда, во время комы, практически умер и воскрес. Потеряв память, Поттер по сути начал жизнь с чистого листа — и влюбился в того, кого в прошлой жизни не мог даже теоретически рассматривать в качестве партнёра. Но увидев Северуса без маски и без отягощающих его прошлое воспоминаний, он не смог устоять. Сейчас им не мешало прошлое — его попросту не существовало для Гарри. Но и Северус увидел совсем другого человека — того, кем мог бы вырасти Гарри, если бы ему больше повезло с опекунами. Безусловно, Снейп не позволял себе никаких вольностей или намеков до полного восстановления памяти Гарри, но вернувшиеся воспоминания легли на новую личность Поттера, и показались ему столь незначительными, что не смогли поколебать его чувств. Что значили какие-то давно прошедшие события по сравнению с тем, что он видел своими глазами каждый день? Ровным счетом ничего. И тем не менее очень тяжело им обоим дался тот фрагмент жизни Поттера, что был связан с историей с Драко. Северус боялся рецидива болезни (амнезии в смысле) и стыдился, что не захотел тогда вникать в подробности. Впрочем, на тот момент он был крайне занят, Лорд вызывал его настолько часто, что почти половину (бОльшую часть, если честно) его уроков вынужден был вести директор. Вот и не уследил… К тому же он и подумать не мог, что глупый мальчишка посмеет ТАК надругаться и над своим однокурсником, пусть он и считал его врагом, и над самой Магией! Гарри же был шокирован своей доверчивостью так же, как и подлостью давнего недруга — не думал он, что можно шутить подобными вещами. Сейчас, спустя время, он видел, насколько неестественно порой вел себя Драко, и как смотрели на него, Поттера, слизеринцы-семикурсники — кто презрительно, а кто и сочувственно. Зато каким контрастным на этом фоне оказался образ Снейпа, м-м… В глазах Гарри он был просто рыцарем без страха и упрека, совершенно и абсолютно идеальным… ну вот ни малейшего изъяна, правда-правда! И влюбился он в своего героя ещё сильнее, но… Но сейчас Поттер посчитал себя недостойным своего идеала — ведь он поверил Малфою, влюбился в него, лег с ним в постель… В общем, повёл себя недостойно. Когда Снейп вызнал у своего мальчика (все равно мальчик, пусть и разменял он уже третий десяток), отчего тот отдалился и только смотрит на него печальными глазами, долго смеялся, а потом делом доказал, что никакой Гарри не грязный, как он успел себе надумать, а очень даже замечательный, красивый и вообще — самый лучший. Для него — лучший, а что там думают какие-то «остальные» — его никогда не волновало в принципе. Признаться, Снейп опасался не только возможных осложнений или рецидива, но и того, что когда Поттер вспомнит в подробностях всё, что у него было с Драко — он сравнит его с Малфоем, и сравнение будет не в его пользу. Ведь Драко, как ни крути — ровесник Гарри, т.е. молодой (не то, что он — старше аж на целых двадцать лет) и красивый (все Малфои красивы — это общепризнанный факт). А этот глупыш придумал себе, что Северус его станет презирать и бросит из-за того, что он когда-то поверил подлецу, ну надо же! Вот ведь… чудо гриффиндорское! Какая разница, что там у кого было в прошлом — сам Снейп тоже не в монастыре жил, так что с чистого листа — значит с чистого листа, и пусть прошлое остаётся в прошлом. Гарри сильно переживал о первой своей любовной драме и хотел было блокировать воспоминания или даже стереть их, но Снейп предложил другой вариант — просто изъять. Так они не будут беспокоить, но в любой момент их можно будет просмотреть или вернуть обратно. На том и сошлись.***
Прикинув и так, и и этак, они решили не возвращаться в Англию, а жить… Да найдут они, где жить — но куда лучше будет там, где их никто не знает. Спокойнее — однозначно, а именно спокойствие в первую очередь показано Гарри, медики не исключали возможность рецидива при сильных стрессах и настоятельно рекомендовали поменьше волноваться. Изначально они планировали остаться в Швейцарии на год-другой, но потом они освоились, привыкли и решили жить здесь, пока не надоест. Продав особняк в Лондоне, доставшийся Гарри от Блэков (оба твердо решили забыть все прошлые недоразумения, а это здание на них навевало далеко не самые лучшие воспоминания), они вместе выкупили дом — тот самый, что арендовали сразу после больницы — очень уж он им обоим понравился. Особняк во французских Альпах оставили для дружеских встреч — ни один из них не хотел впускать в свое жилище хоть кого-то, пусть и друзей, их дом был только их крепостью и неприкосновенной территорией. Снейп организовал себе лабораторию во флигеле, где занимался исследованиями, а также варил иногда под заказ зелья. И без заказа, по первому же намеку на их необходимость — Дамблдору, которого они оба почитали своим ангелом-хранителем и Купидоном в одном лице, ведь мог же он тогда выбрать не Снейпа для сопровождения Поттера, а кого-то другого? Мог, конечно, но именно благодаря его тогдашнему решению назначить Северуса куратором Гарри, они смогли быть вместе. Гарри после защиты Мастерства организовал свое собственное дело — вместе с супругом, конечно. Он оборудовал себе мастерскую в мансарде и сейчас в тандеме с супругом творит и вытворяет, хотя и под псевдонимом, коим он взял девичью фамилию матери и всегда нравившееся ему имя Даниэль. Позвольте представить — широко известный в магической Европе Мастер-Артефактор Даниэль Эванс! Также известен своей паранойей — никто не видел его лица, и вообще, он предпочитает вести дела через посредников-гоблинов. Но мастер отменный, а что лицо скрывает — ну мало ли у человека причин? Главное, чтобы работу свою выполнял точно и в срок, а остальное — не суть важно. (Да, складывается впечатление, что это только англичане ведут себя как обезьяны, норовя засунуть свой нос куда можно и куда нельзя. Видать, скучно им там до полного безобразия, м-да…)***
Навсегда
Ритуал проводил Альбус — кому, как ни ему, они могли довериться и разделить самый сокровенный миг в их жизни? В общем-то, вариантов не было других ни для Гарри, ни для Северуса. Приглашенных также было немного: все семейство Уизли со своими половинами, Гермиона с мужем Виктором Крамом, Хагрид и МакГонагалл, а свидетелями стали Филиус Флитвик со стороны Снейпа и Рон Уизли, соответственно, со стороны Поттера. Гордый оказанным доверием и безмерно тронутый им же, Альбус расстарался как мог: украшенный свежими цветами ритуальный зал Хогвартса сиял множеством огней — свечи были повсюду, белоснежная мантия, расшитая мелкими бледно-голубыми кристалликами, сияла, что в сочетании с такими же белоснежными волосами и бородой и сверкающими голубыми глазами делало его похожим на ангела, спустившегося с небес. Да, такого старенького, седого ангела без крыльев, безмерно любящего тех, кто стоял сейчас перед ним, и сияющего от счастья за них. Этих двоих, держащихся за руки, что смотрели лишь друг на друга — глаза в глаза, душа в душу. — Начали! — и между магами вырос из пола постамент, на котором возникла чеканная серебряная чаша, на которой из мелких и очень мелких самоцветов были выложены руны. — Повторяйте за мной, мальчики. Северус и Гарри, чуть отодвинувшись друг от друга, чтобы не опрокинуть чашу, согласно кивнули — лишнего слова пока ни одному из них произносить не следовало. — Разделяю с тобой Имя мое… — звучный, не взирая на солидный уже возраст, голос Альбуса заполнил зал. — Разделяю с тобой Имя мое… — слаженным хором повторили за ним следом маги, а из области солнечного сплетения каждого вырвался небольшой светящийся шарик, который нырнул в чашу между ними. — Разделяю с тобой Тело свое… — продолжил Дамблдор, держащий в одной руке палочку, а в другой книгу, куда он заглядывал для надежности. — Разделяю с тобой Тело свое… — так же хором повторили брачующиеся — и еще два шарика, на этот раз из области сердца, отправились в чашу. — Разделяю с тобой Кровь свою… — Разделяю с тобой Кровь свою… — на этот раз шарики вылетели из живота. — Разделяю с тобой Магию мою… — Разделяю с тобой Магию мою… — сейчас была очередь головы, и шарики были больше и ярче предыдущих. — И буду я Господином твоим, яко же ты — Владыкой моим… — И буду я Господином твоим, яко же ты — Владыкой моим… — горло каждого на мгновение словно обвила светящаяся лента, и обе они скользнули в чашу. — Вместе до Смерти, рядом в Посмертии… — голос Дамблдора уже практически оглушал, словно он использовал Сонорус. — Вместе до Смерти, рядом в Посмертии… — как зачарованные, маги повторяли слова — дружно, не сбиваясь и не отставая друг от друга ни на секунду. — Связаны двое воедино отныне и во веки веков! — от громкости заложило уши, но для них это не стало помехой. — Связаны двое воедино отныне и во веки веков! — две фигуры засияли так сильно, что свидетели были вынуждены зажмуриться. Вскоре сияние исчезло, и все присутствующие смогли увидеть молодоженов, по-прежнему держащихся за руки. Руны на чаше, пылающие огнем, засветились ровным неярким светом, после чего, чередуясь, супруги по глотку выпили содержимое чаши, разделяя на двоих вино и смешанную, теперь их общую магию. — Да будет так по воле Матери нашей Магии! — Финальный пасс палочкой Дамблдора завершил ритуал, и на запястьях обеих рук полыхнула золотом узорная вязь брачных браслетов. Потрясенные столь сильными спецэффектами гости пару минут молча стояли, но вот они пришли в себя — и понеслось: охи-ахи, слезы радости, причитания, пожелания, поздравления и объятия. Северус стоически перетерпел первую волну и поспешил пригласить всех к праздничному столу, находящемуся в гостиной того самого особняка в горах — ради такого дела сегодня они открыли камин, как и Альбус, сняв запрет на международные перемещения. Нет, чета Уизли предложила собственный дом, равно как и Дамблдор предлагал провести банкет в самом Хогвартсе, но они отвергли эти и все остальные предложения, решив, что раз уж горы в принципе не самое подходящее место для сотрясения их из-за отсутствия в доме ритуального зала, то уж для приема гостей он точно подойдет. Пока Северус отпаивал Дамблдора зельями, Гарри устроил старшим Уизли и всем, кто еще не был у них в гостях, небольшую экскурсию по дому и окрестностям. Заснеженные Альпы произвели на всех сильное впечатление — горы в Шотландии были не настолько разнородными: уж если зима — то зима везде, и внизу, в предгорьях, и вверху, а здесь… Зелень деревьев и травы внизу — и заснеженные пики вверху одновременно производили, конечно, сильное впечатление. Но, безусловно, не более сильное, чем сегодняшнее мероприятие. Мало того, что магические браки были в общем и целом явлением нечастым (если не брать во внимание такие случаи, как у Билла и Флер, но там скорее на партнерство было завязано, чем на простое желание всегда быть вместе), так их еще и данный конкретный вариант шокировал. Пусть не все они разбирались в подобных вещах, но уж некоторые были достаточно подкованы, чтобы понять, что означало произошедшее — равный магический брак с полным объединением: не только фамилий или имущества, но и магии, а уж последний катрен… Но Гарри выглядел крайне довольным, да и Снейп не возражал, так что после многозначительных переглядываний и подмигиваний гости успокоились, не став задавать вопросов на тему прошедшего ритуала. Вино лилось рекой — каждый гость считал своим долгом произнести хотя бы один тост, а лучше — несколько. Все были очень рады за Гарри и за Северуса тоже, и ни одного косого взгляда за все время так и не было, чего второй все же слегка опасался. Нет, его волновало далеко не чье-то потенциальное недовольство, а то, что Гарри мог поссориться с теми немногочисленными близкими, что у него оставались после столь длительного отсутствия на родине. Как бы то ни было, хоть он и не был против остаться единственным для Поттера, но и забывать столько лет дружбы, пусть и детской, школьной, не стоило. К чему перечеркивать прожитое, словно его и не было, если это совершенно не мешает жить? Хватит и того, что они уехали из Англии, решив никогда туда не возвращаться. Однако было очевидно, что об этом можно было не волноваться — уж если до сих пор никто ничего не высказал, то и в дальнейшем проблем не предвиделось: он едва смог вырваться из объятий Молли, причитавшей, что она так рада, так рада, что и Гарри, и Северус теперь не одиноки… Сам мог и не справиться, но спасибо Артуру — тот спас давнего соратника, подойдя в свою очередь поздравить и вынудив тем самым жену выпустить из рук Снейпа. Пожав Северусу руку и похлопав его по плечу, Артур вполне искренне поздравил его и поспешил увести жену, донельзя растроганную и уже утиравшую слезы, подмигнув Снейпу на прощание. И даже Лонгботтом, в бытность свою студентом боявшийся его до заикания и трясущихся рук, вполне доброжелательно улыбался и поздравлял. Как, впрочем, и его жена Джиневра, в девичестве мисс Уизли — она тоже улыбалась и произносила поздравления вполне искренне (уж такую мелочь легилимент мог почувствовать и без заклинания). Что ж, с этой стороны пакостей или неприятия можно не ожидать — уже хорошо. Вот теперь можно и расслабиться и отпраздновать, да и Альбус уже пришел в себя — вон опять глазами сверкает, прямо как в старые добрые времена. — Ну, что ж, приглашаем всех к столу, гости дорогие, — он посмотрел на Гарри, а тот кивнул и открыл дверь в столовую. Дождавшись, когда все зайдут и займут свои места, они сели во главе стола, и праздник перешел во вторую его стадию — собственно празднование. Гости были очень корректны и удалились как раз тогда, когда веселье пошло на спад. Обняв на прощание новобрачных, пожелали им много всего хорошего — и приятной первой брачной ночи в том числе (это, конечно, близнецы отличились, ну да что с этих шалопаев взять?).***
Ночь удалась, бесспорно, и то обстоятельство, что она была брачной, лишь добавило пыла молодоженам. Однако же оказалось, что подобный ритуал — это вам не просто одеть кольца и расписаться в бумагах. Объединенная магия — это нечто! Не только предугадывать желания партнёра, но и чувствовать при этом всё, что он ощущает — это было… Это было непередаваемо! У Северуса кружилась голова — он одновременно и свои ощущения от проникновения чувствовал, и Гарри — словно это в него входит член, надавливая на простату и заставляя задыхаться от восторга. Любовь, эйфория, экстаз — как можно описать то, что невозможно высказать? Теперь он понял, что Гарри вряд ли хоть когда-нибудь сможет передать свои ощущения — он и сам не находил слов, а ведь его лексикон был весьма впечатляющ. Ну да Мерлин с ними, словами! Главное сейчас — это его Гарри, прекрасный, как языческое божество: с его сияющими изумрудами глазами, мягкими шелковистыми волосами, сладкими губами, гибким телом и восхитительной задницей. И любовью к нему, Северусу, что переполняет всё его существо. И Снейп успевает лишь краем сознания отметить, что своему мальчику он видится скорее сказочным принцем неземной красоты, чем бывшим учителем на 20 лет старше, как его закручивает водоворот магии — и взрывается фейерверком, ослепляя и отправляя в небеса. Их обоих, слившихся действительно в одно существо — одна магия, одно тело, одно сердце, одна душа.***