Крушение всего
Стоило им троим пересечь порог Хогвартса, как Рон сразу же потащил Хагрида, так и держащего на руках Гарри, в Больничное Крыло, хоть великан и пытался было сопротивляться — надо, дескать, сообщить директору… Но рыжик был неумолим и буквально поволок своего большого друга с ценным грузом в сторону медпункта, где их уже поджидала мадам Помфри, предупрежденная Дамблдором. Она сходу наложила на всех пришедших дезинфицирующее заклинание и скомандовала переложить Гарри на кровать. После чего Хагрид был выставлен ею за двери — с напутствием срочно доложить директору о нахождении Поттера. Рон же клятвенно пообещал сидеть тихо в уголке и не отсвечивать, только бы ему разрешили остаться. Медиковедьма окинула его взглядом, отлевитировала ему в руки фиал с Успокоительным и указала на кровать в дальнем углу — Уизли тоже стоило осмотреть, но он в состоянии подождать, сейчас нужно заняться другим парнем, и срочно. В итоге обследования Поттера она диагностировала у юноши сильнейшее магическое истощение и нервный срыв. После того, как Поттер проспал неделю в отдельной палате в изоляторе под зельями: успокаивающими, сонными и восстанавливающими — его привели в чувство. Он отказался разговаривать с кем бы то ни было о том, что произошло, хотя и сорвался один раз на директора: «Как же так, профессор? Вы ведь сказали, что это правда — про вейлу, про Закон, про Пару! Тогда почему?!» Дамблдору было ужасно стыдно, что он вот так, на слово поверил наглому мальчишке и тем самым подставил под угрозу и самого Поттера, и его миссию. Но что сейчас говорить? Дело-то уже сделано. Его извечное стремление дать второй шанс каждому сыграло злую шутку — слишком злую в этот раз. И ведь обвинить в этом больше некого, кроме самого себя — он поверил. Поверил, потому что хотел поверить — ему всегда отчаянно хотелось верить в лучшие человеческие качества даже у таких людей, как Малфои. Абсолютно зря, как выяснилось, поверил, не убедившись полностью в правдивости мальчишки. Ведь и «Закон об Избранных партнерах вейл» действительно существует, и визуально Малфои вполне соответствуют параметрам вейл, да и возраста принятия Наследия юный Драко уже достиг… И тот факт, что он, Альбус, последний год был страшно, ну просто тотально занят — то проводя уроки зельеварения вместо Снейпа, которого то и дело вызывал Лорд, то перерывая просторы Англии в поисках крестражей, то тренируя Гарри — не может служить оправданием. Должно быть, сам Гарри воспринял это как форменное предательство, бедный мальчик! Как же неудачно все совпало! Ведь если бы не имевшаяся к тому моменту договоренность с Люциусом Малфоем, он бы непременно проверил слова Драко более тщательно, возможно, даже с применением неких средств, гарантирующих истинность… Но вышло так, как вышло, и изменить уже ничего нельзя, к сожалению. Увы… Если бы у него был хроноворот, Альбус рискнул бы отмотать назад эти полтора месяца, пусть это и грозило бы ему магическим истощением. Но хроноворотов больше нет — спасибо опять-таки Малфою, пусть и старшему. Что-то кругом эти Малфои, куда ни глянь, тут и впрямь можно уподобиться незабвенному Грюму с его постоянной бдительностью, чес-слово!***
Гарри унаследовал не только особняк на Гриммо, но и все сейфы Блэков, согласно завещанию Сириуса. Ему ещё год назад вручили целую кипу пергаментов, когда Поттер приходил в банк взять денег на лето, но разбираться в них у него не было никакого желания, и он просто засунул их в сундук. А теперь, когда обустраивался на новом месте, он вынул их и оставил на столе в гостиной — ну не было у него желания сейчас во всё это вникать. Может быть, когда-нибудь потом? Пусть лежат себе... Где в один из своих визитов их и обнаружил Дамблдор, регулярно заходящий его проведать. (Поскольку Гарри не уехал вместе с остальными студентами, а остался пока в замке для наблюдения у мадам Помфри, то его временно разместили в покоях ассистента преподавателя Трансфигурации, недалеко от комнат МакГонагалл.) Получив согласие Поттера — которому всё было совершенно фиолетово — на просмотр документов, Альбус нашел среди них список артефактов, один из которых предложил вниманию Гарри. А тому было плевать — парень настолько ушёл в себя, что его не волновало уже ничто и никто. И вот, по письменному запросу директора, подтвержденному впавшим в совершеннейшую апатию Поттером, из сейфа достали и переправили юноше некий фамильный артефакт, дарующий спокойствие и умиротворение (все Блэки всегда были крайне вспыльчивыми особами, и Сириус с Беллатрикс это превосходно демонстрировали, не так ли?), который Гарри согласился носить. Ему даже легче немного стало, особенно, когда он перебрался в Лондон, подальше от места, где с ним произошло «это»… То-что-не-хочется-вспоминать — так потом называл этот эпизод своей жизни Поттер. На Гриммо его аппарировал сам Дамблдор, а уж там парень «спускал пар», разнося — даже не в хлам, а просто в пыль — манекены в усиленном специально для него тренировочном зале. Гарри отвлекал себя только бесконечными тренировками и мыслями о предстоящем сражении, отодвинув все остальное «на потом», втайне желая, чтобы это «потом» не наступило. Вот просто чтобы не было этого «потом»… Может, мне повезет нарваться на проклятие, и я смогу забыть все, и фиг с ним, если навсегда? Никогда еще ему не было так плохо, даже когда у него на глазах Сириус свалился в Арку Смерти, даже когда Волдеморт пытался завладеть его телом. Он ведь буквально заставил себя полюбить эту белобрысую заразу, находя в Драко положительные черты и зная уже, что никуда он не денется от магов — ведь только в его силах одолеть озверевшего, вконец слетевшего с катушек Темного Лорда, рвущегося к власти по головам и трупам. Да и Люциус Малфой, как ему по секрету шепнул директор, заключил договор с Орденом Феникса в его лице, помогая Снейпу в таком нелегком деле добычи информации о планах противника. Гарри очень старался, и его старания увенчались успехом: он влюбился. Зная свой характер, юноша понимал, что не сможет жить с человеком, противным ему до глубины души, даже если от этого будет зависеть его жизнь. А брак будет магический, без возможности развода или альтернативной личной жизни. И что — мучиться, не имея покоя ни днем, ни ночью? Нет уж! Он постарается как следует и отыщет в этом человеке что-то, достойное если не любви, то хотя бы симпатии и приязни. Он изучал своего будущего супруга очень тщательно, и каждую найденную пусть и мелочь, но положительную, он превращал в своем сознании в очередное достоинство Малфоя. В ход шло все: и образование, и умение поддержать разговор, и подчеркнутая аккуратность (граничащая с педантичностью, но не суть), и сдержанность, на фоне которой попытки публично облапать и зацеловать преподносились как пылкая страсть к Гарри, которую Драко не может сдерживать, и помощь в учебе, и долгие разговоры обо всём на свете… Он смог перешагнуть через старые обиды и неприязнь, через своё неприятие подобного типа отношений — и к чему это привело? Если бы у него была возможность отказаться и выбрать ритуал лишения магии — он бы не сомневался ни минуты, но увы — возродившегося чокнутого темного мага переклинило на нем, Гарри, и о спокойной жизни можно было только мечтать. Вот-вот, уже совсем скоро настанет тот день, которого Поттер еще месяц назад ждал со страхом, а сейчас с нетерпением. Не то, чтобы он стремился умереть — нет, он просто хотел, чтобы перестало болеть. Быть может, после он сможет уговорить Дамблдора или Снейпа немного поработать с его памятью? Гарри мог бы попросить того же Рона наложить на него заклятие Забвения, но было одно «но»… Да-да, он не только тренировочный зал громил, но и в библиотеке сидел, изучая доставшееся ему в наследство книжное богатство, но все же забывать обо всем он не планировал. А так вполне могло случиться, доверься Гарри Рону — оценить способности друга он был в состоянии. Все же рыжий не отличался особой тонкостью в плетении заклинаний, ну не Гермиона он, что поделаешь: каждый из его друзей силен по-своему.***
Время пришло
И вот он, час «Х»! Наконец-то пришел долгожданный сигнал от Малфоя-старшего в лице домовика с порт-ключом, явившегося в Блэк-хаус — что означало прибытие в менор Лорда. Ну что — погнали?! Дальше события развивались с такой скоростью, что парень успевал фиксировать в памяти лишь отдельные, обрывочные фрагменты. Время! Вот он сам, Дамблдор, Шеклболт, Люпин, Билл Уизли и еще пара человек из Ордена взялись за длинную цепочку-портключ, начиная обратный отсчёт для перемещения, но неожиданно из-за портьер выскочили близнецы Уизли, Рон, Гермиона и Джинни и пиявками вцепились в ближайших к ним людей, переносясь вместе с ними. Из-за избыточного количества людей они, кстати, не дотянули до назначенного места приземления, и их выбросило недалеко от ворот (повезло еще, что внутри поместья, а не снаружи)! Вот они огляделись и побежали в сторону белеющего сквозь зелень деревьев роскошного особняка, оставив разборки на «потом». Только Билл погрозил своим младшим кулаком, на что никто из четверых, впрочем, не обратил внимания. Вот им навстречу дементором метнулся (едва не получив в лоб Ступефаем от нервных соратников по Ордену) Снейп с гневным шипением: «Какого Мордреда вас носит по саду?!», но тут же замолк, увидев незапланированных членов отряда. Бросив лишь краткое «Бегом за мной!», он помчался к боковому входу, обойдя стороной парадный. Следующий фрагмент: они уже в Большом бальном зале Малфой-менора. Как они туда попали? Он не мог вспомнить, да и неважно это, в принципе. Он стоял между Дамблдором (который в белой мантии без всяких украшений казался воплощением Гэндальфа, только посоха и не хватало) и Шеклболтом, как будто в центре Инь-Яня, между черным и белым. А напротив него взметнулся с кресла с высокой спинкой, больше напоминающего трон, тот, кто именовал себя Лордом Судеб. Ирония судьбы: тоже между белым (Малфоем в светло-серебристой мантии) и черным (Снейпом в черном, как обычно). Вот только их палочки были нацелены не на пришельцев, а в спину хозяину. Но тот этого не видел, потому что не считал их соперниками или соратниками — только рабами. Гарри ощущал его эмоции как свои — или это он вдруг овладел легилименцией и смог прочесть мысли Волдеморта? Но это неважно, совершенно. Важно то, что стоило лишь начать Темному Лорду свое сакраментальное «Ава…», как в него со всех сторон полетели Ступефаи и Инкарцеро рассредоточившихся по залу орденцев. Вполне ожидаемо достигли успеха лишь те, что прилетели в Лорда со спины. Гарри оставалось, согласно плану, лишь сказать «Экспеллиармус» и поймать палочку, остальное должны были сделать взрослые, но… Мерлин, когда это у него все шло по плану? Да ни в жизни!.. Следующий фрагмент: радужный купол, отделяющий его, Волдеморта и Малфоя со Снейпом от остальных. Они, остальные, бились в тонкую стенку, жалили ее разноцветными лучами, но тщетно — заклинания Темного Лорда, как всегда, крепки. Гарри стоял, скованный даже не заклинанием, а реальными цепями (и он не мог вспомнить — призвал ли их Риддл или трансфигурировал), и смотрел, как тот посылал в предателей одно заклинание за другим. Он хотел бы отвернуться или закрыть глаза, но не мог — его не отпускал взгляд Снейпа. Глаза его, казавшиеся ему раньше безжизненными черными дырами из маггловской телепередачи про космос, сейчас были живыми, как никогда — они кричали: «Давай же, Поттер! Ты сможешь, действуй!» И он не переставал снова и снова пытаться найти слабое звено в опутавшей его цепи, ещё, ещё и ещё раз. И то ли ему повезло, как обычно, то ли Том потерял концентрацию, отвлекшись на сломавших наконец его щит орденцев, но цепи упали, и он смог, выхватив свою палочку, произнести свое коронное «Экспеллиармус!» до того, как бьющийся один против всех (и неплохо управляющийся с этим, надо заметить) Риддл успел на это отреагировать. Как раз в этот момент Лорд хотел отправить Аваду в Дамблдора, но палочка, вырвавшись из его пальцев, выпустила зеленый луч в своего хозяина. Отдача отшвырнула его назад, он упал, а дальше — темнота… Дальнейшее Гарри помнил очень смутно — лишь кружащий его рыжий хоровод: Рон, Джинни, Фред и Джордж обнимали его, радостно голося что-то воодушевленное. Потом подошел еще кто-то, тоже вроде бы рыжий, что-то сказал строгим голосом, они все ухватились за что-то, что он не смог толком рассмотреть. Далее последовал сильный рывок в области пупка, что выбил из него дух, и опять — темнота… Наконец-то… Тихо…***