говорит и показывает

временные рамки: пост-канон гая, предположительно пост-канон тэна Если хорошо копнуть, то можно найти все, что угодно. Даже занятие себе по душе. Так сказал ему Абэ в тот день. Тогда на улице шел дождь, и они оба, стоя под протекающей крышей, смотрели друг на друга непрерывно, наверное, впервые со дня побега из «Человеческого Института». С того дня прошло около года, года спокойной и размеренной жизни, слишком серой и скучной, но, главное, без попыток обвинить в чем-то ложном. Гаю было весьма неприятно находиться рядом с тем, кто возвращал хорошо забытые страшные воспоминания, но он не подал виду. Не важно, что было у него на уме — главное было показать этому продажному детективу, что его так просто не запугать. Но чем дольше он слушал речь Абэ, тем больше ему казалось, что тот пришел сюда вовсе не из-за дел прошлых, и это почти ошарашило его. Он не ожидал подобного и потому растерялся, и, может, это учуяли. Плохая промашка. Нервно улыбаясь, Абэ стряхнул пепел с сигареты и указал ею прямо на Гая. — Я много думал о том, что случилось, — когда Гай скривился в отвращении, он спешно покачал головой. — Нет-нет, не об этом. Помнишь, в нашу первую встречу я сказал тебе много всякой пафосной чуши? Но про талант — это была правда. Ты и правда талантлив, чертовски хорошо умеешь драться для такой-то сопли. Самому-то небось нравится, да? Ты в какие-нибудь школьные кружки записался? По боевым искусствам, например? Все эти разговоры веяли ложью и попыткой настроить на дружественный лад перед самым важным. Если бы Гай не помнил, что Абэ был хоть и продажным, но хотя бы честным ублюдком, он бы мгновенно ушел прочь, но что-то в его речи — про талант — заинтересовало его. В школе он пытался держаться особняком, и хотя иногда давал слабину — завел, например, парочку приятелей — все равно старался не слишком привыкать к остальным. И даже в школьные клубы не шел именно поэтому, хотя его активно зазывали, и какие-то Гаю даже казались интересными. Он опасался, что опять наткнется на подонка, подобного Хирате-младшему. Обоснованный страх. Лучше быть одному, чем ждать ножа в спину. — Что ты хочешь? — резко спросил он, прерывая мирную болтовню Абэ. Они замерли и напряженно уставились друг на друга, и Гай чувствовал, как зудел рубец на запястье. Это не могло закончиться хорошо, это не могло закончится хорошо, это не могло закончится хорошо, это не... Но почему-то он слушал. Наверное, как и с Икедой-сан — проникся к взрослому человеку, все же, Абэ спас его. Конечно, истинная цель его была абсолютно иной, не спасение — заработок, но Гая это не волновало. Он не верил в слова о том, что истинная личность человека проявляется через маленькие детали, незаметные глазу, но в тот момент, когда он покидал остров на лодке и пересекся с Абэ, он хорошо помнил его слова. «Ты в порядке? Тебе не нужно в больницу?» Абэ было намного выгодней, чтобы Гай умер — тогда инцидент с группой Хорин достиг бы своего пика, ведь подставленная жертва, несовершеннолетний мальчишка, помер из-за этих мразей. Но Абэ наверняка даже не подумал об этом в тот момент, когда задавал подобный вопрос. Будь он заинтересован в смерти своей самой крупной ставки в жизни, он бы вряд ли поинтересовался. Это заставляло Гая верить ему. Некоторых людей было легко читать — и Абэ был одним из таких. Подобное умение было необходимо для вычисления тактики противника в бою, но Гай порой замечал что-то подобное абсолютно случайно. Слишком хорошо прочитал, значит. Психология не меняется от времени ее применения, будь это драка или разговор. Шумно выдохнув, детектив бросил сигарету себе под ноги и спешно затушил ее ногой, после чего поднял тяжелый взгляд на Гая. — У меня есть предложение. Ты сейчас сам по себе? Где живешь? Слегка прищурившись, Гай с подозрением взглянул на Абэ. — Снимаю комнату. — Значит, работаешь, — усмехнувшись, Абэ похлопал себя по карманам, явно в поиске пачки сигарет. Пока он искал ее, он продолжил. — Даже гадать не буду, зарплата у тебя наверняка не шибко большая и на жизнь едва хватает. Но ты парень не требовательный, тебе и так сойдет, да? Один раз жил в развалинах, а тут наверняка и канализация есть, и отопление. Абэ был детективом — а потому знал о психологии тоже. И точно так же мог прочитать Гая. Он был прав, угадал абсолютно все — и про работу с маленькой, но достаточной зарплатой (потому что подростку не доверили бы большего), про скромные запросы. Комната Гая была практический пустой — там был лишь матрас и больше ничего. Хозяин квартиры, отдавший ему комнату за какие-то гроши в месяц, не оставил ничего из мебели, но Гаю этого и не было нужно. Ему уже не нужно было спать под газетой в заброшенном доме с протекающей крышей, и это было главное. Он был доволен своей нынешней жизнью, пусть у нее не было цвета и вкуса. Был доволен... — А может, ты хочешь чего-то большего? Абэ смотрел на него со змеиной усмешкой, и Гай чувствовал, что стоит ему согласиться, как яд проникнет в его кровь и убьет. Подобные предложения не доводили до добра, он чувствовал нутром подвох, но все же выжидающе уставился на детектива, чувствуя, как его буквально трясет. Как же он не хотел возвращаться к тому времени, когда жизнь висела на волоске. Как же не хотел — но помнил цвет и вкус этих моментов. Эти моменты отпечатались в его памяти навсегда, этот отвратительный месяц, а прошедший год он даже не мог вспомнить. — Помнишь, что ты можешь не соглашаться. Я лишь предлагаю. Он не делал ситуацию проще. — Проще говоря... Скажем, у якудза есть забавное развлечение. Подпольные бои. Люди дерутся друг с другом на потеху публике, на них делают ставки, а владельцы бойцов навариваются на этом. Как и якудза, которые забирают себе долю. Там неплохо зарабатывают, скажу я тебе. Дерутся на потеху. Глупо, мерзко, грязно. Но сама мысль о том, что он мог использовать свой талант там, где ему самое место, не давало Гаю покоя. Там он мог заработать своими силами, не строить из себя приличного члена общества. Выбивать дурь из противников. О-о-ох, как же восхитительно это звучало. От одного только представления, что его ожидает, у Гая задрожали руки, и он мучительно закусил губу, стараясь не выдать свое немое «да» Абэ. Может, стоило плюнуть на недоверие сейчас? Абэ выглядел заинтересованным в этом ничуть не меньше, ведь драки — прибыль. Точнее, победа. Но Гай был уверен, что они будут, много. — И какова будет моя доля? — хмуро произнес он. Соглашаясь. Лицо детектива расплылось в широкой ухмылке, и он протянул Гаю руку для закрепления их маленького договора о новом чудесном сотрудничестве. Помявшись, Гай замер, не решаясь пока хвататься за нее. — Шестьдесят на сорок. Мне чуть больше за хлопоты с противниками. Он недоуменно вскинул бровь. — Или ты хочешь больше? — Нет, меня устраивает, — бросил Гай и пожал руку. — Мальчишка? Одно из мест проведения подпольных боев, целый ринг, окруженный голодной до зрелищ толпы, находился под одним из многочисленных притонов в Токио. Неизвестно, каким образом Абэ удалось вынюхать это место, но это было определенно то, что Гай себе и представлял. Сидя в углу ринга, ожидая своего противника, он слышал шепоток позади себя, недовольный и напуганный. Люди не понимали, почему на арене сидел ребенок, были злы — это только веселило Гая, чувствовавшего, как несерьезно они его воспринимают. Это хорошо. Как тогда, в прошлом — полиция думала, что он простой мальчишка, а в итоге все, кто стоял у него на пути, отправились в больницу на добрые пару дней. Первое впечатление было обманчивым, ложным, и Гай уже готов был воспользоваться им для победы. Место вокруг было слишком грязное, от него так и несло сплошным нарушением закона. Самому Гаю, конечно, было не привыкать — спасибо группе Хорин — но он все равно ощущал себя тут некомфортно, по крайней мере пока сидел тут один. Противник пока не появлялся, но, судя по копошению вокруг его пустого стула в углу ринга, скоро он должен был прибыть. Вперившись взглядом в табуретку, Гай не заметил, как позади него вырос Абэ и хлопнул его по спине, заставив вздрогнуть. Резко обернувшись, он уставился на детектива, и тот показал ему большой палец. — Все отлично. Победишь — сто тысяч наши. Сто тысяч!.. У Гая дух перехватило от названной суммы. Это же целая гора денег! Что с ней делать? Если они поделят ее так, как и хотели, то ему отойдет целых сорок тысяч йен, а это были бешеные деньги. Он мог бы даже не работать несколько месяцев и жить спокойно в старой квартире, если бы ему дали такую сумму сразу. И это только сейчас такие деньги, а что потом? Если Гаю все же удастся стать известным в подполье, то вознаграждение вырастет, а это еще больше денег!.. Он был уверен, что не успеет потратить их все за столь короткий период, и мысль о том, что они будут копиться и копиться... Нет. Нет-нет-нет. Он должен был держать себя в руках. Деньги портят людей. Выразительно посмотрев на Абэ, Гай сглотнул. — Ты так веришь в меня? — А? — детектив недоуменно вскинул бровь. — О чем ты вообще? Тут главное не моя вера в тебя, а твое собственное желание выжить. Покажешь тот же фокус, что и в тот раз, то победа наша. Что ж, тут он был прав. В эту же секунду на ринг вылез противник Гая — рослый детина, покрытый шрамами. На его фоне сам он смотрелся слабенькой щепкой, которая ничего не могла противопоставить подобному противнику, но, смотря на недовольный взгляд своего оппонента, на его переговоры со своими организаторами, просто вид его всего, Гай вдруг почувствовал странную успокаивающую уверенность в собственных силах. Он уже видел слабые места в стойке противника, знал, куда надо бить, и прекрасно понимал, что сможет уйти от удара в любой момент. Просто потому, что он был быстрее. И, когда прозвенел звоночек, а таймер начал отчитывать время до окончания первого раунда, Гай поднялся с места и сделал уверенный шаг в центр ринга. Эта ночь завершился парой ссадин, синяков и победой. После этого началось золотое время. В подполье никого не волновал твой возраст, главным были умения — и именно они были у Гая. Меньший чем у противников рост и более легкий вес позволяли ему с легкостью избегать тяжелых очевидных атак противников, он почти мгновенно перемещался перед ними, не давая возможности избить себя серьезно. Один бой, два, три — и победа, одна за другой. Как и многие известные в подполье бойцы, он получил свое прозвище — «Райко», за форму шрама. И хотя ему не нравилось это, он все равно был дико горд, что его сравнивают с молнией, ведь он был так же быстр и так же опасен. Деньги текли рекой, Абэ договаривался о новых и новых боях, и все было хорошо. В школе одноклассники и учителя стали подмечать синяки и ссадины, остававшиеся после самых серьезных боев, и Гаю приходилось выкручиваться. К счастью, Абэ и тут приходил на помощь, откровенно придумывая истории о помощи в поимке преступников, подкрепляя это своим настоящим, единственным реальным в этой истории предметом, удостоверением детектива. И пока школа знала Гая, как бравого помощника полиции, подполье боялась его, называя маленьким демоном. Конечно, иногда бои давались тяжело, даже слишком. Некоторые синяки заживали слишком долго и были отличной мишенью для противников, и все чаще Гай стал замечать, как начинает болеть у него голова. На костяшках образовывались некрасивые шрамы, на торсе тоже, но он не задумывался об этом абсолютно, предпочитая наслаждаться самим фактом честного безумного боя. Это было восхитительно, и Гай думал, что такая жизнь устраивала его в полной мере. И так было довольно долго, пока к ним не пришел один из владельцев подпольных боев. Он назвал себя Харадой Кацуми. Почему-то Абэ и Харада сидели на кухне дорого ресторана, принадлежавшего этому человеку. Внутрь Гая не пустили, ссылаясь на то, что это диалог взрослых мужчин, отвечавших за сам бизнес, а бойцу знать об этом и не надо было. И сидя в пустом зале на одном из мягких кресел, Гай беспокойно вертелся, все время поглядывая в сторону двери прямиком на кухню. Ему было жутко интересно узнать причину, по которой этот Харада вызвал их сюда. Ради сотрудничества? Или же, быть может, им предложат матч с кем-то из подчиненных Харады? Вариантов было множество, один лучшего другого, но Гай прекрасно понимал, что все это неправда. Скорее всего их позвали сюда вовсе не ради предложения, а требуя что-то, и причину этого требования он понять никак не мог. И не хотел, собственно. Он был заранее зол, зная, что скорее всего после этого разговора все сломается, и их прекрасный механизм, приносивший Гаю столько удовольствия, полетит к чертям. Он не доверял якудза, навидался кретинов, что с помощью денег манипулировали окружением, и внешний вид их нового знакомого — высокий, сильный и с крашенными в светлый волосами — не внушал никакого доверия. За темными стеклами свои глаза прятали те, кому было что скрывать. И Харада был именно таким. Поджав губы, Гай резко вскинул голову и оглянулся по сторонам. Около выходной двери стоял один-единственный охранник, но он даже не шелохнулся, стоило Гаю подняться с места и сделать несколько шагов в сторону двери на кухню. Продолжая сверлить взглядом немого наблюдателя своего маленького злодеяния, он все же развернулся, очутившись около самой двери, после чего привстал на носочки и заглянул в окошко. Голоса Харады и Абэ было слышно и с его старого места, но сейчас он мог различать, что именно они говорят. — Ну нельзя же так, Абэ-сан. Стоя рядом со столиком, Харада, без пиджака, методично нарезал мясо на дощечке. Сидя рядом на стуле, детектив сверлил взглядом пол и крепко сжимал руки на коленях, будто бы предыдущие, не услышанные Гаем части разговора, его всерьез напугали и рассердили одновременно. — Лишать товарищей вкуса победы... И нас вкуса денег. Опустив нож, Харада мягко усмехнулся и развернулся к Абэ, но всего на мгновение — после этого он подхватил дощечку с мясом и подошел к чану с кипящей водой. Аккуратно смахнув туда кусочки, он аккуратно положил ее рядом и взял в руки половник, после чего помешал. После этого Харада продолжил так же спокойно, словно говорили они не о подпольных боях, а о готовке, которой тот сейчас и занимался. — Не скажу, что я слишком против вас с пацаном. Вы довольно сильно разбавили застоявшееся состояние в подпольных боях, только есть одна маленькая проблема. Это ваша стабильность, — попробовав бульон на вкус, он причмокнул. — Ваши постоянные победы невыгодны нам, все ставят на вас и получают за это деньги, пусть ставки и совсем копеечные вместе с вознаграждением. Было бы куда выгодней, как нам, так и вам, если бы победа мальчика не была стопроцентной. Какой интерес в победе, если она гарантирована? Но вот неопределенность... Ах, он говорил о поставленных боях. Хорошо спланированной игре на деньгах клиентов. Если честно, Гай смутно подозревал, что что-то подобное должно было быть в таком грязном месте. Он даже удивился, что по их душу не пришли раньше, в тот самый момент, когда эти победы начались. Может, ждали поражения? Последние противники шли тяжело, они были опытней, а потому простая комбинация скорости и маленького роста на них работала не так эффективно. Возможно, эти люди были подговорены Харадой, ждавшего поражения Гая, и если бы это случилось, он бы их не тронул. Но Гай, превозмогая боль, сделал это. И жнец пришел по их с Абэ шкуру. Вернувшись к нарезанию мяса, Харада улыбнулся, но на Абэ не смотрел. Тот почему-то молчал в ответ на все это, и это раздражало Гая. Почему он не скажет что-нибудь этому якудза? В конце концов, мог бы припугнуть его раскрытием дела группы Хорин, эти парни наверняка были известны в той среде, где обитал Харада. — Поэтому следующий бой вы проиграете. У Гая свело зубы от злости. — Вы меня поняли, Абэ-сан? Когда он сам хотел было ворваться и высказать этому якудза все, что думает о его грязных махинациях, это сделал детектив. Поднявшись на ноги, он ударил кулаком по стальному столу и с такой ненавистью посмотрел на Хараду, что Гаю подумалось, будто тот собирает испепелить его взглядом. Но этого не произошло, а сам якудза даже бровью не повел, смотря на детектива скорее с легкой заинтересованностью, чем настороженно. — Да почему?! Дайте мальчишке самому решить! Может, он и проиграет. По-честному. — Абэ-сан... — Харада прикрыл глаза и покачал головой. — Зачем губить такой талант намеренной фикцией?! — Абэ-сан. Харада резко ударил ножом по столу, так, что детектив замолчал, в страхе смотря на разрезанный кусок мяса. Взглянув на детектива из-под стекол темных очков, якудза опустил инструмент и положил его на дощечку, после чего повернулся назад. Лицо его было непроницаемо, но выглядел он не слишком рассерженным. И это бесило Гая еще больше. — В нашем мире нет места такому таланту. Ваш пацан — не демон, вроде печально известного Акаги, он определенно талантлив, но не настолько, чтобы кичиться этим. Возможно, это было обидно. Гай понимал, что скорее всего слова Абэ о таланте были ложью, но смотря сейчас на то, как он пытается отстоять право драться честно, он начал сомневаться в своих выводах. Определенно не стоило верить старику, но хотя бы в этом аспекте он был честнее остальных. Считал талант таковым на самом деле. — Тут все решают деньги. Конечно, пацан войдет в наш список частых чемпионов, но не вечных. Нельзя, чтобы один человек побеждал постоянно — даже в официальном спорте нет подобного. Если люди не будут тратить деньги на большие ставки на тех, кто не победит, то мы не будем зарабатывать. Он выдавил из себя почти доброжелательную улыбку, когда Абэ попытался было что-то сказать, и заставил его замолчать одним лишь жестом. — Вы не первый, кто недоволен текущим раскладом. Это понятно. Но я дам вам небольшой дружеский совет в честь нашей первой официальной встречи, — взяв в руки нож, он провел по острию лезвия пальцем. — Я хорош в разделке не только животного мяса. И если вы оба не хотите попасть в бульон, то я советую вас задуматься и проиграть следующий бой... Против кого? Вынув из кармана блокнот, Харада пролистал его и удовлетворенно кивнул. — Ах да, тот, что будет через два дня. Он улыбнулся еще шире. И ничего хорошего эта улыбка не предвещала. Оскал зверя. — Подумайте хорошо, Абэ-сан. И всего вам доброго. Из-за проблем, которые могли возникнуть из-за подпольной работы, было решено, что Гай переедет к Абэ — он жил у него почти с самого начала всей этой затеи, и потому после разговора с Харадой они направились именно туда. Стоя рядом с каналом, прямо перед входом на лестницу, что вела в квартиру, детектив дымил с таким мрачным лицом, что, казалось, одного его взгляда хватит чтобы разрушить каменную плиту на другой стороне узенькой речушки. Он лишь зло покосился в сторону, когда со стороны кустов, в которых скрылся Гай, раздалось журчание, и недовольно цыкнул, когда он оттуда появился. — Мог бы дотерпеть до дома. Не веди себя как животное. Гай покачал головой и тряхнул рукой. Забинтованная, та болела еще с прошлого боя, и он очень надеялся, что через два дня хотя бы боль сойдет. Совершенно не хотелось лишать себя удовольствия драться двумя руками, тем более, чтобы утереть нос этому Хараде. А в том, что они сделают это — пойдут против приказа якудза, Гай был уверен. Он помнил слова Абэ про талант, и пусть это было маленькой лестью, он верил в то, что просто так от своих слов детектив не откажется. — Опять ссанина с кровью... Абэ резко нахмурился и отвел взгляд в сторону. — Гай, — выдавил он из себя. — Послушай. — Я все слышал. Что сказал тебе Харада. Когда Абэ резко вскинул голову и изумленно уставился на него, Гай лишь пожал плечами. Он-то думал, что тот увидел его лицо в небольшом окошке, ну или во всяком случае заметил хотя бы какое-то подозрительное движение за стеклом. Почему-то ему казалось, что Харада точно знал о том, что он будет подслушивать, а потому та речь была не сколько обращением к Абэ, а к Гаю тоже — дескать, не пытайтесь идти против давно выработанной системы. Хорошо, что ему не придется ничего объяснять. Иначе бы какие-то детали наверняка были скрыты или сказаны не так, как сказал их Харада. Шумно вздохнув, он с усмешкой посмотрел на детектива, чей взгляд был слишком нервозен для человека, уверенного в своих словах. Но ничего. Все будет хорошо. Они победят, и... — Это ничего не значит, верно? Мы все равно будем... — Гай. Этот тон заставил его замолчать. Такой взгляд Абэ — вовсе не то, что ожидал увидеть Гай в ответ на свои слова. — Нет. Не будет никакой победы. Мы проиграем. Ты проиграешь. И в итоге все будет просто ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, ЧУДЕСНО, и мечты станут явью, станут явью, станут явью станут явью, с-т-а-н-у-т я-в-ь-ю... Отступив назад, Гай затравленно уставился на детектива. Тот явно не собирался отказываться от своих слов и смотрел слишком серьезно, слишком устало — будто ему самому было неприятно говорить подобные вещи, но все же приходилось. Но то был Абэ, взрослый человек, который умел закрывать глаза на мечты и жить под гнетом обрушенных желаний и мечтаний, а Гай так не мог. Это шло вразрез с его видением мира, шло вразрез с его принципами, он не терпел слабаков и слабость в принципе, и подобный уступок Хараде был ему словно нож в спину. И, казалось бы, такое простое дело. Даже не подстава от группы Хорин. Но это был конец. То теплое доверие друг другу, что развивалось на протяжении всего их партнерства, рухнуло для Гая в один момент. Он смотрел на Абэ, слушал его объяснения, речи о том, что так будет правильно и лучше для них двоих, но не слышал слов. Губы детектива двигались, он активно что-то говорил, даже жестикулировал, и все, что слышал Гай — была тишина. Но и она закончилась. — Неужели ты хочешь подохнуть?! Шумно выдохнув, Абэ схватил себя за волосы. — Ты уже пережил нападки от влиятельных людей, ты знаешь, на что богатые мрази способы. Зачем тебе идти против него, скажи мне?! Ну проиграешь раз, два, ничего страшного! Тебе же будет лучше, посмотри на себя! Совсем себя загнал. Какое жалкое подобие проявления заботы. — Зато ты будешь на хорошем счету, мы будем на хорошем счету, и... — Нет больше никакого «мы». Отступив на шаг назад, Гай медленно покачал головой. Он опустил лицо вниз, обхватив себя за плечи. Как же глупо. Он опять доверился человеку, совершенно того не стоящего. Верил, что все будет хорошо, что жизнь наладилась. Даже живя вместе с этим трусом и лицемером считал, что, возможно, у них неплохо выходило играть семью, те самые отношения, что Гай никогда не сможет познать. И сейчас холодая реальность вновь вернула его в сознание. Никого у него не было, кроме его самого. Поджав губы, Гай резко развернулся и бегом бросился прочь, не обращая внимания на крики Абэ и просьбы остаться. Все было кончено. На роковой бой он явился в одиночестве, хотя знал, что Абэ будет ждать его. Направляясь к рингу, он сделал вид, что не заметил выросшей позади его фигуры детектива, что бесцеремонно схватил его за плечо и развернул к себе лицом. И, стоя посреди ликующей толпы, скандировавшей его кличку, они смотрели друг на друга. Абэ — напористо, словно хотел доказать что-то, и Гай — с полным отвращением. Но он все равно замер и дал детективу высказаться, словно это могло что-то изменить. Словно все могло вернуться на круги своя, и их старая мирная жизнь вновь стала бы явью, той уже далекой и недостижимой. — Не делай этого, — пробормотал Абэ. Он говорил о победе. — Не губи себя. — Мне плевать на себя. Выдавив из себя кислую улыбку, Гай сбросил чужую руку с плеча. — Хватит прятать страх за свою шкуру за беспокойством. Отойди. Он все равно выйдет на ринг и вырвет эту победу, пусть это и будет стоить ему жизни. Зато он останется непобежденным, несломленным. Что Хорин, что этот Харада — думают, что могут сыграть на страхах, только вот те, у кого не было ни дома, ни семьи, подобного не ощущают. Гаю некуда было возвращаться, никто его не ждал, а потому расставание с жизнью не казалось чем-то особо страшным. Пусть и было нежеланным. Он выбрался на ринг и в последний момент почувствовал, как кто-то крепко схватил его за запястье. Обернувшись, он увидел Абэ — тот смотрел на него с такой мольбой во взгляде, что на мгновение Гаю показалось, что это искреннее чувство. И фальш эта была так сильна, что он едва не сказал ему что-то еще прежде чем опомниться. Но вовремя остановился — и, бросив последний свирепый взгляд на детектива, развернулся лицом к своему противнику, уже ждавшему его в противоположном углу. Он слышал о нем. Быстрый и ловкий, он легко мог одолеть Гая. Победа над ним будет тяжелой — и она будет стоять того. Прекрасный подарок, чтобы утереть Хараде нос, этому злобному ублюдку, разрушившему то немногое, что приносило счастье в жизнь Гая. Широко ухмыльнувшись, он сделал шаг вперед, когда раздался звоночек. Раунд начался. Это было трудно. Слишком тяжело — Гай был сильным, но не мог сравниваться даже с взрослым человеком, у которого было больше опыта, чем у него. Никакой талант не мог спасти от банальной разницы в знаниях о боях, и это стоило Гаю многого. Он почти не чувствовал боли, потому как все тело банально перестало слушаться из-за количества чужих ударов, приходящихся по самым больным точкам. Противник был быстрее, сильнее, страшнее — но это давало такой всплеск адреналина в крови, что Гай не чувствовал ничего, абсолютно. Ни боли, ни страха, он только и мог, что драться, драться и драться, выбивая всю дурь из противника в те короткие перерывы между собственными избиениями. При окончании раунда он рухнул на табуретку и не сразу почувствовал, как кто-то впихнул ему в руку автоматический инъектор с новой дозой адреналина. Использовав его, Гай почувствовал, как начинает плыть в глазах, и он зарычал в ярости, борясь со слабостью собственного тела. У него не было права проиграть, он должен был победить любой ценой, чтобы утереть нос Хараде, Абэ и всем, кто в него не верил. Он делал это не для кого-то, он хотел победить для себя, доказать себе, что он не слабак, что его так просто не запугать, что он достоин жить! Толпа скандировала его кличку. Райко, Райко, Райко. Она ликовала. Из матча Гай вышел победителем. Он сам не помнил, как именно победил — зрение кружилось, словно карусель из красок, в голове был туман, он не мог вспомнить ничего, даже собственного имени. И тупо стоя над поверженным противником, лежавшим у его ног без сознания, он не ощущал ничего того, что хотел. Вместо сладкого вкуса победы, что всегда настигал его в такие моменты, Гай ощущал лишь опустошающее странное чувство, такое незнакомое, что он не сумел определить его. Руки тряслись, ноги тоже, и, запрокинув голову наверх, он хотел было уже выкрикнуть что-то. Но не успел. Боль настигла почти мгновенно. Адреналин отступил. К горлу подступила тошнота, и Гая вырвало кровью прямо на пол ринга. Ноги подкосились, и он рухнул вниз, ощущая, как одновременно начало болеть все — руки, ноги, голова, живот, спина, живот, живот, живот, особенно живот... Из носа не прекращаясь текла кровь, изо рта, кажется, тоже, но все это было не важно. Мир вокруг начал тускнеть, постепенно, цвет за цветом, а уши словно заложило. Кажется, его лихорадочно трясло, но он не мог сказать точно. Не мог думать. Последним, что Гай запомнил перед тем, как потерять сознание — бегущего к нему Абэ. Комната, в которой он пришел в себя, продираясь сквозь пелену боли, была светлой и почти даже уютной. Оформленная максимально просто, она все равно производила впечатление роскоши, и в первые секунды Гай не мог понять, что же именно происходит, где он находится и почему у него так все болит. Сил долго держать голову на весу не было, и он рухнул обратно на подушку, такую мягкую, что казалось, будто бы ему все это снится. И эта мягкая подушка, и одеяло, и все-все-все это. Не бывает таких мягких вещей, или, может, он просто не встречал их, живя в местах достаточно бедных. Живот что-то сдавливало, будто бы повязка, но он не решился потрогать его — любое движение, даже маленькое рукой, приносило непередаваемую гамму болевых ощущений, от которых хотелось взвыть и умереть на месте. Сознание тоже держалось некрепко, и это Гай понял в тот момент, когда, закрыв глаза, пустая комната перестала быть таковой. Рядом с ним на кровати сидел тот самый человек, из-за которого начались все проблемы — Харада Кацуми. Он курил сигарету и читал что-то в книге, и, почувствовав на себе пристальный взгляд, медленно повернулся вбок. Их глаза встретились, и Гай хрипло и беспокойно спросил. Попытался, потому как на разговоры сил тоже не хватало. — А?.. Где... Абэ... — Лежи спокойно, пацан. Выдохнув дым, Харада опустил руку с сигаретой и внимательно посмотрел на Гая, и даже сквозь темные линзы очков он видел его взгляд. Внимательный, слишком. И холодный. Это был не взгляд жадного до денег детектива, в нем не читалось той маленькой устрашающей веры в победу, на него смотрел человек, настолько уверенный в своих силах, что ему не надо было верить. Он просто знал, что победит. И победил, как было сейчас. Боль в животе была такой сильной, что сдерживать мучительный стон не было сил. Голова болела, руки болели, ноги болели, все тело ломило так, будто бы на нем живого места не оставили. Ничто не могло сравниться с этим отвратительным ощущением, от которого хотелось выть — даже далекие смутные воспоминания о тюрьме. Сжавшись в клубок, Гай обхватил себя руками и с силой зажмурился, чувствуя, как к горлу что-то подступает — наверное, как и на ринге. Кровь. Как же плохо, как же плохо, как же плохо, как же плохо, как же плохо... Он не успел — да и не смог бы, при всем желании — отреагировать, когда его резко развернули за плечо к себе и зажали нос. Инстинктивно он раскрыл рот для глотка воздуха, и в этот момент чьи-то пальцы уверенно запихнули туда что-то и пропихнули дальше, почти до тошноты, после чего закрыли и рот. В ужасе Гай распахнул глаза — он не сумел сдержаться и все же проглотил неизвестный предмет. В эту же секунду, как он сделал это, руки отпустили его, и он зашелся в мучительном кашле. На подушку брызнули капли крови, но он даже не заметил их. — Ч-что это?! — вымученно произнес он, поднимая свирепый взгляд на Хараду. Тот абсолютно не изменился в лице и резким движением поднял Гая за подбородок. Попытавшись сопротивляться, тот сдался почти сразу, понимая, что у него нет и шанса. Аккуратно поднеся стакан с водой к его губам, Харада нахмурился. — Пей. Небольшими глотками, — суровым тоном произнес он, когда Гай закашлялся. Когда его отпустили, он рухнул обратно на подушку и закрыл глаза. Казалось, сознание вот-вот улетучится. Может, он и правда отключился на какое-то время, но даже если да, то не заметил особых изменений, когда вновь открыл глаза — Харада все так же сидел рядом, дымя как паровоз. И единственное, что показалось Гаю странным — то, что боль медленно отходила назад. — Снотворное, скоро подействует, — вынув сигарету изо рта, пробормотал Харада. Он даже не взглянул на Гая. — Вырубит тебя на добрые двенадцать часов, и потом еще столько же гарантированной заторможенности. Ничего, тебе полезно. Очень странно, непонятно, где Абэ? Гая охватила знакомая волна паники, и он слишком явственно ощутил на языке привкус далеких прошлых дней. Тогда, в тюрьме, все было точно так же. Он был абсолютно один, не мог доверять никому, к тому же у Харады была власть над ним, такая, что Гай не мог ничего ему сейчас противопоставить. Но только тогда у него все же были подельники, он был полон сил, а сейчас опасность он встречал в одиночестве. Абсолютно беспомощный. Но где Абэ? — Т-ты его... на мясо... пустил, да? Харада перевел на Гая почти искренне недоуменный взгляд. — Кого? Детектива? — он неприлично громко хохотнул и мотнул головой. — Нет, жив и здоров, даже пальца ни единого не сломали. Хотя стоило бы. Все куда проще, пацан. Он испугался, и мы сторговались. Испугался? Торг? Сознание пока удавалось удерживать, и, мучительно выдохнув, Гай выжидающе уставился на якудза. Он прекрасно понимал, что стало ценой за жизнь Абэ, и это его абсолютно не радовало. Значит ли, что старик продал его шкуру этому ублюдку в белом пиджаке? Что Харада собирался делать дальше? Вопросов было так много, и никаких ответов, ни единого. И Гай не знал, хотелось ли ему знать их. Все, что он мог в данный момент — горько хрипеть в попытке рассмеяться, ведь его вновь продали. Он опять доверился взрослому, и тот обманул его. Жизнь явно не учила Гая, если он тогда подумал, что заключить сделку с Абэ будет хорошей идеей. Как же глупо. Опустив сигарету в пепельницу, Харада перевел взгляд на Гая. И, внезапно, ухмыльнулся. — Он испугался за себя, но это было ничто, по сравнению с тем, как он трясся над тобой. Даже согласился отдать все выигрышные деньги, и это только для того, чтобы мы тебя не тронули. О себе он заговорил уже позже, когда опомнился... Я даже не поверил сначала, когда он начал просить меня сохранить тебе жизнь. Напугал ты своего старика, пацан. Слушая это, Гай не мог поверить своим ушам. Даже слова не мог вымолвить. — Ну, мы и договорились. Полицейская крыса уходит с подпольных боев и сообщает нам о возможных рейдах, а за это мы не убиваем его. И забираем тебя под свое крыло. Теперь ты работаешь не на Абэ, а на меня. Может, как боец, а может и просто, посмотрим. Вот и все. Подумав, он добавил. — Без фиксированных матчей. Но это все — когда встанешь на ноги. — И... не бо.. ишься?.. Харада перевел на него недоуменный взгляд. Дыхания и сил не хватало, и Гай сквозь зубы прошипел: — Хо.. рин. — Ах, это, — все-то он знал, — Нет. Так даже лучше. У тебя уже был опыт общения с такими людьми, не придется привыкать. Все, что смог сделать Гай в ответ на это — облегченно выдохнуть и устало прикрыть глаза. Он уже чувствовал, как снотворное начинает действовать, но куда больше сейчас утомило его это пустое волнение. Пустое — к счастью. Он даже не знал, чему радоваться больше. Факту отмены собственной казни, или же тому, что Абэ его не предал. Но все это было неважно, впрочем. Даже то, что теперь ему придется работать на якудза. Если Харада не такой уж и плохой человек, то все это не играло значения. Гай почувствовал, как чья-то тяжелая рука потрепала его по волосам. — А теперь спи. И все провалилось во тьму.