говорит и показывает

Эту игру Джунпей запомнил надолго. Нечто похожее было несколько лет назад, в тот день, когда Кайдзи раскрыл жульничество Оцуки. Забавно было, что в этот раз случилось практически то же самое, все с тем же несчастным — ему было почти искренне жаль его — Оцуки, только вот в этот раз разоблачитель был абсолютно иным. И если Кайдзи, оставшийся в памяти всего подземелья призрачным мифом, тем, кто слишком быстро выбрался прочь, был их героем, настоящем, тем, кого полюбили — потому что он был на их стороне, то новый победитель вызвал абсолютно иную реакцию. Им тоже восхитились — но с ужасом, потому как ныне раскрыл обман точно такой же жулик. Прямо из корпорации, что владела их жизнями. И, в общем-то, у самого Джунпея не было никакой проблемы со связью этого человека и «Тэйай», хотя поглотивший их души конгломерат он, конечно же, не любил и желал скорейшего разорения, но то было для вида, для приличия, потому как со временем со всем начинаешь смиряться. И будь это просто кто-то хитрый и тихий оттуда, он бы и бровью не повел, но проблема все же имелась. В этом самом человеке. В его характере, в его поведении, в его привычках и этом взгляде — от которого кулаки непроизвольно чесались от желания избавить эту хитрую лисью морду от столь мерзкой противной усмешки. Стоя в тени, дальше от шумной гурьбы вокруг победителя, Джунпей лишь зло рычал, неспособный выдавить из себя нечто более осмысленное. Это было так глупо, так мерзко, так безрассудно — то, с какой ухмылкой смотрела эта мразь на Оцуки, и пусть Джунпей терпеть не мог жуликов (хотя сам был таким же), он не мог не признаться, что между этими двумя он отдал бы предпочтение первому. Каким бы мудаком не был их старый знакомый, Оцуки все же был Оцуки — и пусть он был жуликом, пусть морально ломал новичков, он все равно был таким же, как и они все. Должником. И это был его способ выжить тут, такой, что Джунпей не мог осуждать. Пусть некрасиво, пусть гадко, пусть подло — но никто от этого еще не умер. Жульничество Оцуки никогда не переходило опасную границу, и, когда его раскрыли в первый раз, Джунпей смог лишь подивиться тому, каким жестоким оказался Кайдзи-сан, пусть он и понимал, почему. Слышал от своего бригадира, Цуруми, о том, как он не поладил со своим бригадиром, за что тот едва не убил его пару раз на стройке. Жуткая история, на самом деле. Но в той ситуации был прав Кайдзи-сан. А в этой... Джунпей не мог назвать правого. Они оба — и Оцуки, и эта хитра лисья морда — были жуликами, такими отчаянными, что их ненавидело все подземелье. Но если обиду на первого еще сумели заглушить, пусть и не полностью, то второй до сих пор ходил в опале, прекратившейся лишь на этот вечер. И смотря на то, как чествуют победителя его бывшие враги, как поздравляют с раскрытием лжи и обмана, Джунпей чувствовал лишь жгучее желание избить эту мразь до полусмерти, так, что из медпункта он еще долго не выбрался бы. Людям было свойственно делить людей на «своих» и «чужих». И сейчас «своим» был Оцуки. Стоявший на коленях перед воющей толпой, желавшей ему расправы. И видя это, видя, как ликует негодяй, Джунпей крепко сжал зубы и сделал было резкий шаг вперед — но не успел, потому как в плечо крепко вцепились тонкие пальцы Цуруми. Резко обернувшись, он ошалело уставился на бригадира, а тот в ответ приложил палец к губам. — Не спеши, — с улыбкой произнес он. — Я не собираюсь сидеть на месте, пока вот эта крыса получает овации за очевидное жульничество. Вскинув голову, Джунпей уже было хотел развернуться и поспешить вперед — потому что догадывался, каким именно способом жульничала эта мразь. Он сам пару раз бывал в подпольных казино и прекрасно помнил пару старых трюков, о которых местные придурки наверняка ни разу и не слышали, а этот буквально воссоздал простое волшебство и обманул дураков. Но Джунпей был не дураком — во всяким случае, конкретно сейчас — а потом он был готов рассказать всему миру о том, что знал. — Эти идиоты опьянены очередным разоблачением, сейчас я... — Погоди-погоди, Джунпей-тян. Но Цуруми вновь остановил его, на этот раз более жестко. Чувствуя, как чужие ногти впиваются ему в кожу, Джунпей подумал, что будет не так уж и плохо один раз прописать в лицо своему бригадиру, и пусть это могло завершиться бесконечной войной, как было это у Кайдзи и Оцуки, он был готов к этому. Жизнь научила. Но вся решимость испарилась ровно в тот момент, когда он вновь обернулся. — Но они знают, что он жульничает. Хитрая улыбка и мягкий тон Цуруми была одним из его секретных оружий — тем, которому невозможно противостоять. Он был хитрым лисом ничуть не лучше того же Оцуки или рыжей мрази чуть поодаль, но было в нем какое-то очарование, что не позволяло Джунпею возненавидеть его всерьез. Может, дело было и в том, что Цуруми никогда не жульничал или делал это редко — он в принципе играл довольно мало, и хотя удача всякий раз сопутствовала ему, заметить за чем-то подозрительным внимательный взгляд Джунпея его так и не сумел. И смотря на Цуруми во все глаза, Джунпей чувствовал, как постепенно спадает желание крушить все на своем пути, хотя ярость не сбавилась ни на каплю. Резко обернувшись назад, он с ненавистью уставился на хитрую лисью мразь в центре толпы, улыбающуюся, счастливую. Это было неправильно. Да, ведь это было так. Они знали, что он жульничает — все знали! Еще до выяснения интересных подробностей про Оцуки, все прекрасно понимали, что эта наглая крыса с поверхости, Ичиджо, он определенно жульничал, но как именно не мог выяснить никто. Сам Джунпей пару раз пытался выбить из него признание вместе с ребятами, но ничего хорошего из этого не вышло. Верно говорили, что загнанное в угол животное покажет свои клыки — так и эта лисья мразь так сильно заехала ему локтем в глаз, что он проходил с повязкой на нем, будто настоящий пират, еще около недели, потому что синяк никак не сходил. Связываться с ним было опасно. В любой сфере деятельности. Был ли это талант — хороший вопрос. — Знают и молчат?! Взъярившись, он уставился на спокойного Цуруми, и тот мягко покачал головой, словно действительно удивляясь. — Ну конечно же. Он из «Тэйай», из казино. Но он так хорошо сжульничал сегодня, что ему все простят. Он развел руки в стороны и выдавил из себя виноватую улыбку. — Сегодня вечером он идол победы, как Кайдзи-кун тогда. — Тогда я исправлю это. Вот, что отчеканил Джунпей, вновь разворачиваясь назад. Но почему-то он не сумел сделать ни шага — может, тому дело было в крепко впившихся в плечо пальцах, или же что-то другое не дало ему это сделать. Он не знал. Но обернуться назад ему почему-то не хотелось, и, когда кто-то рывком повернул его к себе, он спешно отвел взгляд в сторону, словно боясь, что сейчас Цуруми посмотрит на него особенно — так, как только он и умел. Страшный взгляд. Пробирал до костей. — Ты поступаешь необдуманно, Джунпей-тян. Крепко сжав зубы, он поднял взгляд на серьезного — слишком серьезного для себя — Цуруми, который только крепче сжал пальцы на его плече. Указывая пальцем на ликующую разгневанную толпу, он проговорил еле слышно над самым ухом Джунпея, так, что тот едва его расслышал: — Сейя-тян может стать тебе хорошим товарищем... — Лисья морда мне не товарищ, — прорычал он, за что получил тычок пальцем в бок. Взгляд Цуруми стал лишь холоднее. — Все еще играешь в дурака, Джунпей-тян? Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Смотри же! Внимательно. Указав рукой вперед, он довольно улыбнулся, и ничем хорошим от этой улыбки не веяло. В такие моменты Джунпею казалось, что стоящий рядом с ним человек намного хуже крысы с поверхности, что подставила своего товарища. Было что-то в его доброжелательности что-то очень смутно тревожное, пугающее, то, что заставляло даже Джунпея чувствовать себя некомфортно. И ощущая у себя на плече чужую руку, он мог лишь молча смотреть на тонкую фигуру в окружении толпы. Ичиджо сиял — иначе назвать это было нельзя. — Разве не видишь ты перед собой жулика, который смог обдурить всех настолько искусно, что об этом позабыли? В опале своего начальства, ненавидящий его и готовый пойти против него... Представь, что было бы, выйди он на поверхность и испытай удачу... Голос его звучал плавно и мелодично. — Настоящее чудовище. Не ровня Кайдзи-куну, конечно, но... Он не мог сказать, что Цуруми был плохим человеком. Или что он был таким же двуличным ублюдком, как Оцуки — все же, было тут что-то другое. Вне их маленького секрета все было хорошо, прекрасно даже. Лучше бригадира, чем им был Цуруми, найти было невозможно. Он обладал связями, он хорошо владел языком, был доброжелателен и умен, не человек — чудо. И иногда Джунпей сомневался в том, была ли его шальная мыслишка о простой фальшивой маске правдой, о том, что стоящий рядом с ним человек вовсе не тот, за кого себя выдает. Прямо как лисья морда. Разные грани игры. Оба манипуляторы, но один сейчас без силы. — Так давай же, Джунпей-тян, преодолей свое презрение. Разве не хочешь ты выйти на поверхность? Ведь свобода так близка... Чем всегда отличался Цуруми — тем, что грамотно играл на ниточках души. И было в этом нечто пугающее, в этой манипулятивной хватке, вырваться из которой было невозможно. И Джунпей, как и многие, стал ее заложником — только вот об истинных намерениях Цуруми знал он один. И хотя он не мог назвать бы их пугающими или страшными, потому как они и не были таковыми, и в чем-то были даже благородны, он все же... Нет. Не стоило об этом говорить. — Ты хочешь, чтобы я доверил ему тайну о моей заначке? — зло зашипел он. Вот уж ни за что! Кому, а вот наглой лисьей морде он ни за что не расскажет о том, где спрятаны его деньги. В чем Джунпей был уверен, так это в том, что доверять такую сумму Ичиджо было нельзя. И хотя мысленно он отмечал тот факт, что какие-то пол сотни миллионов погоды ему не сделают с такой-то суммой долга, он все равно не горел желанием связываться с Ичиджо — просто потому, что тот был заносчивым мудаком. Цуруми легко улыбнулся и, качнув головой, озвучил мысли Джунпея: — Ты ведь и сам знаешь, что он не станет ее тратить. Потому что слишком гордый. Потому что пятьдесят миллионов — это лишь капля в море, которым является его долг. Голос над ухом был сладок подобно меду. — Или тебе не хочется выйти наружу? — Заткнись! — рявкнул Джунпей в ответ, после чего моментально закрыл себе рот. Он не хотел, чтобы это прозвучало настолько громко. Впрочем, кажется, на них никто не обратил внимания, и, убедившись, что они так и остались вне чужих взглядом, Цуруми наградил Джунпея великодушной радостной улыбкой, после чего тихо рассмеялся. — Вот и хорошо, Джунпей-тян. Вот это настрой! Тон резко приобрел стальные нотки. — Тогда что тебе надо будет сделать на досуге? — Обдумать то, как я подмажусь к лисьей морде, — пролепетал он в ответ. Да, этот ответ явно удовлетворил Цуруми, потому как он кивнул с довольной улыбкой. — Молодец! И что ты ему скажешь? — Предложу свою помощь... В игре. Стану его новым партнером вместо Оцуки. — Ну нет, Джунпей-тян! Так он просто не согласится! Конечно же он не согласится. Пусть Ичиджо и был мразью, он не был идиотом. И, зная это, Джунпей выдавил из себя слабую улыбку. Он уже знал, что именно сказать. И знал, что именно сделать. Все это было слишком легко. Легко лишь потому, что за его спиной осталась такая же темная мерзкая дорожка, как и у наглой лисьей морды. У этой крысы. Кто бы мог подумать, что он согласится. Так быстро. Цуруми обладал непередаваемой харизмой... или просто умел убеждать людей делать то, что требовалось ему. — Предложу помощь и начну шантажировать. Улыбка Цуруми говорила о том, что нужно что-то еще. — ... и не буду устраивать конфликты... Последнее далось ему особенно тяжело. Ритуал драк с этой лисьей мордой был одним из самых любимых его дел, особенно когда оба они переставали отходить от нанесенных друг другу синяков и ссадин и вцеплялись друг другу в глотки в полную силу. Было в этом какое-то глупое наслаждение, наверное в том, что Ичиджо был первым, кто не сдавался под всем этим давлением. А Джунпею нравились такие люди. И нравилась эта черта. В этой крысе. Только он никогда об этом ему не расскажет. — И?.. — Я... Сглотнув, Джунпей болезненно уставился на Цуруми. — И тогда ты выберешься на поверхность, что ты сделаешь первым же делом? — Я передам... Хираи, что все завершено, — пробормотал Джунпей. Он ненавидел это. Их уговор с Цуруми. То, что скрывал этот человек... А потому, когда чужая ладонь мягко прошлась по его волосам, он вздрогнул и резко опустил взгляд вниз. Обычно это он был сильным. Но только не в разговорах с Цуруми. — Вот и умница, Джунпей-тян. Это последнее, что Цуруми сказал ему об их «дельце» в тот вечер. Застыв под гнетом собственных сомнений, Джунпей во все глаза смотрел на Ичиджо. Может, Цуруми и был прав. Конечно, сейчас он добивался в основном своих целей, но ведь это было правдой — про размер долга, про гордость, про то, что Ичиджо был самым надежным (и это при своей-то гнусной лисьей натуре) человеком для раскрытия маленького секрета о заначке. Может, он был и не самым приятным человеком в общении, но он все равно оставался тем упертым ублюдком, который был готов отвечать ему агрессией на агрессию каждый раз, не изображая из себя слабого и побитого. А Джунпей прекрасно знал, что так было лишь с ним. Потому что он был самым громким. Не дай публике узнать, что тебя можно запугать. Хорошее правило. Но не вся публика состояла из впечатлительных идиотов, были и те, кому было плевать на общественный резонанс — и чем дольше думал об этом Джунпей, тем ярче для него выделялся белый бинт, плотно обмотавший запястье. Да... Он знал, какие рычаги использует. Напоследок он бросил взгляд на Цуруми, направившегося к толпе. Сейчас история должна была повторить инцидент полтора года назад, только вот рядом с Оцуки не было больше двух его верных подчиненных. А значит, эту роль исполнят?.. Чуть замявшись, он бросил: — И что с ним будет? — А как ты думаешь? — с легкой усмешкой спросил его Цуруми, оборачиваясь. Звучало как «ничего». И его простят. Опять. Все потому, что сделал слишком много в прошлом. Все потому, что был «своим». А Ичиджо возненавидят вновь. И Джунпей этим воспользуется. Из своего угла он краем глаза продолжил наблюдать за действиями Цуруми, удивляясь тому, какой же хитрой змеей он был. Слишком сложный человек, такого не прочтешь. И то, как он склонился над Оцуки вместе с остальными бригадирами, лишь убедило Джунпея в том, что стоило действовать осторожней. Пока что ему были выгодны предложения Цуруми, но... Кто знал, что он потребует в будущем? Впрочем, до него еще надо было дожить. Положив руку Оцуки на плечо, Цуруми слегка сузил глаза и прошептал что-то на ухо, отчего лицо у несчастного разгладилось, а сам он медленно кивнул. Бросив последний предостерегающий взгляд на Джунпея, Цуруми лишь слегка покачал головой, словно говоря о самом лучше времени для начала действий, после чего скрылся в темноте коридоров вместе с проигравшим и другими бригадирами. И вслед им доносились лишь озлобленные крики обобранных игроков, перемешанные с руганью и восхищенным воем о новом Победителе. О человеке, которого они возненавидят уже завтра, но сегодня позволят насладиться всеобщим обожанием. Тихо вздохнув, Джунпей медленно развернулся назад. Время не ждет. Пора было действовать.