говорит и показывает

Кайдзи не верил в судьбу. Если она и существовала, то очень хорошо дала ему понять — она его не любила, а потому надеяться на нее приходилось лишь в самых крайних случаях. Все его злоключения случились из-за того, что судьба издевалась и игралась с ним, подобно кошке со своей добычей, и лишь одно удерживало Кайдзи от падения в пропасть — собственная удача. Против судьбы с таким оружием, конечно, было идти как против тигра с раскладным ножом, но отчего-то Кайдзи уже привык к подобному, а потому продолжал свой кровавый победный ход, дающийся ему пусть и страшными усилиями, но все же успешный. Лишь один раз Кайдзи оступился, когда загордился — и Хедо дал ему почувствовать вкус поражения. В остальные же роковые моменты, когда его жизнь висела на ниточке, он вырывал победу кровью. Своей ли, чужой. Часто все вместе. Кайдзи не верил в судьбу потому что ее не существовало. Люди сами писали свои жизни. Он выкарабкивался из всех проблем просто потому, что сам был способен на это. Говорил, конечно, про нее, судьбу эту, про удачу, но на деле все было простым стечением обстоятельств, где Кайдзи просто приложил больше усилий. Он свыкся объяснять все произошедшее тем, что оно просто произошло, и никакие боги не были замешаны в этом. В бога... богов Кайдзи тоже не верил. ... до одного дня. Потом, уже после этого, он долго думал об увиденном. Предстала ли перед ним какая-то богиня в человеческом облике, или же он просто напридумывал себе всякого, а она, эта хитрая бабка, ловко прочла его и воспользовалась простой доброй психологией. В любом случае, это событие имело место быть. И оно принесло некоторые изменения в мировоззрение Кайдзи. Он наткнулся на нее случайно, когда срезал путь до одного кабака через задние дворы; близилась полночь тридцать первого декабря, новый год стучал уже в двери, и Кайдзи рассчитывал выпить в честь праздника. Но его внимание по пути привлек странный стол с огромным хрустальным шаром, рядом с которым сидела немолодая женщина в темной вуали. Почему-то взгляд Кайдзи зацепился за нее, и он тогда замер. Женщина лишь таинственно улыбнулась, после чего поманила его пальцем к себе. И, не ведая почему, Кайдзи повиновался и подошел прямо к ней. Он не смог бы назвать ее красивой, абсолютно обычная внешность, но ее яркие синие глаза полностью приковывали к себе. Она обладала странным пугающим очарованием, какое Кайдзи никогда не видел. Словно и правда божество в человеческом облике. — Хочешь узнать о будущее в новом году? — с улыбкой спросила женщина. У нее был глубокий голос, и Кайдзи едва не проворонил вопрос, заслушиваясь им. Вздрогнув, он проморгался, после чего мугыкнул что-то неопределенное, и, вздохнув, женщина с улыбкой представилась: — Люди зовут меня Матушкой Узумэ. Узумэ? Как Амэ-но Узумэ? Вот что хотел было спросить Кайдзи. Но не стал. Но все же запомнил — вдруг это и правда та самая богиня, что выманила Аматэрасу из пещеры, сидела перед ним. В предсказания он не верил, но близилась полночь, когда, по поверьям, было возможно все — и Кайдзи подумалось, что было бы забавно забыть о логике и благоразумии на мгновение, чтобы выслушать безумное предсказание на завтрашний день. Достав кошелек, он уже было начал отсчитывать нужное число купюр — то, что было указано на картонке рядом с шаром — но Матушка остановила его жестом. Она посмотрела на него внимательно, после чего произнесла: — С тебя не возьму. — Почему?.. — Кайдзи недоуменно вскинул бровь. Скажи ему пару лет назад, что кто-то в этом мире будет не рад стрясти с него лишнюю иену — он бы шутника высмеял, а потом дал бы ему крепкого пинка под зад. — Твои деньги несут дурные вести, — с улыбкой произнесла Матушка, и Кайдзи вытаращил глаза от недоумения. — Не обижайся. Получать их от тебя — все равно что связываться с демоном и использовать его подарки. Лучше сохрани, вдруг понадобятся... А они понадобятся. Ну конечно, подумалось Кайдзи. На следующей неделе у него планировалась крупная игра... Но как бабка об этом узнала? Неужто настоящая предсказательница? Но такого не могло быть — будущее нельзя было увидеть, каждый создавал его сам. И что бы она там не угадала, Кайдзи был готов поклясться, что она просто увидела в нем что-то, что выдало в нем азартного игрока. Может, шрамы на пальцах?.. Но нет, он был в перчатках. Что-то не сходилось. — Привык читать своих противников, а теперь не знаешь, что и думать? Матушка рассмеялась своим низким голосом, а Кайдзи лишь сильнее нахмурился. — Много поняла, я смотрю, — грубо проворчал он. И зачем только связался. — Значит, сделаешь бесплатное предсказание? Да? — А ты точно хочешь знать о том, что ждет тебя? — с улыбкой произнесла Матушка. Хороший вопрос. Кайдзи привык, что зачастую в будущем его ждала какая-нибудь подлянка, но осознанно ждать подобную как-то не хотелось... С другой стороны, он мог ее избежать... Но разве так работают предсказания? Если он изменит будущее, как и планировалось, то что же тогда увидела гадалка? Выходило что не выходило. — Валяй, — буркнул Кайдзи. Плевать. Что уж там. И не из таких задниц выбирался. Проведя ладонью по стеклянному шару, Матушка нахмурилась; Кайдзи же видел в нем свое перевернутое изображение, и это напомнило ему о чьей-то глупой шутке, что в колоде Таро ему соответствовала самая первая карта, повешенный Дурак. Неприятная правда, но от нее никуда не деться. — Впереди тебя ждут великие свершения, за которые ты дорого заплатишь, — холодным тоном произнесла Матушка, после чего вдруг взгляд ее потеплел. — Сгинешь, не обретя верного товарища. Но рядом с тобой я вижу кого-то, на кого ты сможешь опереться. Кто-то, к кому ты испытываешь не понятые тобою еще чувства. Кто-то очень хрупкий, с кем ты давно знаком... Но лучше найти этого спасителя как можно скорее, пока ее лик не растворился в твоем страшном прошлом. Кайдзи нахмурился, пытаясь вспомнить, кто подходит на эту роль. Саказаки?.. Нет, глупость-то какая! — Микоко? — выпалил он, сам того не желая. — Молодая дева, — Матушка улыбнулась сильнее, уже по-лисьи. — Судьба непредсказуема. И Кайдзи вдруг подумалось, что да. Так оно и было. Настоящая богиня спустилась в человеческий мир, чтобы предупредить его. О том, что ждало в будущем. Играть одному было тяжело, а старых товарищей он растерял, боясь, что они вновь всадят нож ему в спину. Но Микоко... Да, Микоко! Она подходила! Уже позже Кайдзи подумал, что бабка банально поняла по его внешнему виду, что он принадлежит к подполью и попросту дала ему совет не запускать себя и отыскать кого-то, кто поддержит, потому как без этого он скорее всего бы свихнулся на манер Хедо. У того, кажется, жена умерла... Гм, да. Но в ту секунду, как Кайдзи услышал это, ему подумалось, что вот она. Богиня. Судьба. Устала видеть его тупость, обрела человеческий облик и дала подзатыльник наконец. — Ох черт... — выругался он. И Кайдзи сорвался. Поначалу ему было трудно поверить, что он в принципе способен бегать так быстро — легкие горели огнем, мышцы болели, но он продолжал лететь, на ходу огибая прохожих, перепрыгивая через заборы, несясь на красный свет. Ему неодобрительно и недоуменно смотрели вслед, и, ранее всегда осторожный, Кайдзи сейчас абсолютно полностью плюнул на чужое внимание. Плевать! Абсолютно плевать, что случится! Ему надо было вперед, туда!.. Он знал, что дом Саказаки где-то недалеко!.. Просто свезло, что очутился в близком районе. Матушка Узумэ словно действительно знала о том, что было... и что будет. И сейчас Кайдзи уже не знал, продолжал ли он не верить в судьбу, или же на мгновение проникся — и та, словно в благодарность своему глупому сыну, подарила в торжественную ночь столь странное стечение обстоятельств. Сейчас был конец года; вечер тридцать первого декабря. Скорее всего чета Саказаки вместе с дочерью направилась в храм. Кайдзи застал зиму и смену года у них в доме, а потому представлял, куда те могли направиться — и стартанул туда. Кто бы мог подумать!.. Что он будет делать это. Судьба — забавная штука. И это говорил он. Боже! Около искомого храма он никого не обнаружил, впрочем; шатался там несколько минут, но вокруг были лишь незнакомые лица. В толпе богато одетых в традиционные одежды он, в мятом пиджаке и белоснежных кроссовках, Кайдзи чувствовал себя слишком неуютно. Он вообще праздники не любил, если честно, а тут еще и самое сердце всей этой шумихи. Стоя посреди людского потока, Кайдзи в панике соображал о том, что мог явиться не туда — вряд ли, конечно, привычки Саказаки изменились за пару лет, но все могло быть. Как говорила Матушка, а? Судьба непредсказуема. Когда роковой двенадцатый час стал еще ближе, а Кайдзи начал волноваться заметнее, он, наконец, заметил впереди в толпе нечто знакомое. Белое, аккуратное... Донесся голос Саказаки, а потом раздался ее смех — тот, который Кайдзи хорошо запомнил. Он бросился вперед и крикнул что есть мочи: — Эй! Это была точно она. Кайдзи был уверен. Еще когда он жил у Саказаки, Микоко показывала ему этот наряд — ей не было перед кем похвастаться, а в тот день Кайдзи все равно торчал дома. Он не умел делать комплименты, но кимоно ему и правда понравилось: простое и белое, без лишнего. И сейчас, пусть даже с меховой накидкой, он все равно мгновенно узнал его. Микоко шла впереди под руку с отцом; увидь его сейчас Саказаки, наверняка бы скорчил испуганную рожу и заорал дурниной, лишь бы прогнать идиота. Кайдзи для него был словно символ несчастья, как черный кот. И сейчас этот кот несся на всех парах к его любимой обожаемой оберегаемой дочери, чтобы... Чтобы зачем? Хороший вопрос. Но Кайдзи помнил слова Матушки Узумэ, и, отчего-то ему думалось, что именно так сделать и надо было. Иногда просто поддаться течению судьбы, как тогда, много лет назад, когда он повстречал Эндо и отправился на «Эспуар», ведомый чужой рукой, но никак не своей. Корабль открыл ему путь в далекое страшное будущее... Которое построит он сам. Вместе с судьбой. Все же, она тоже играла роль. — Микоко! Микоко!! Услышав его крик, она обернулась. Легкий макияж очень ей шел. Вообще, это кимоно... Да, очень красивое. Вот что бы кто не говорил, а одевалась она всегда со вкусом, Кайдзи даже позавидовать мог — его-то набор одежды хорошо подходил под описание «что выпало из шкафа, то и надел». И когда лицо ее было спокойно... Ох, черт, кажется за время его отсутствия он успел подзабыть, но сейчас увидел вновь — и реальность оказалась куда красочней и приятней мутных воспоминаний. Обернулся и Саказаки. Заметив Кайдзи, он явно смутился на мгновение, не в силах вспомнить — ну конечно, выглядел-то он сейчас иначе, но потом на него снизошло озарение, а вместе с ним — и желание растерзать наглого совратителя драгоценной любимой дочери. Лицо Саказаки стремительно бледнело. Он явно чуял, что еще чуть-чуть — и его самые огромные страхи воплотятся в реальность. Но они оба, ни Микоко, ни Кайдзи не видели этого. Остановившись, они внимательно смотрели друг другу в глаза. Кайдзи хотел бы сказать, что за время его отсутствия Микоко дивно похорошела, но она просто сменила прическу на более ему симпатичную; он же сам, конечно... да, пожалуй, даже довольно сильно и не в лучшую сторону. Из хорошего разве что не самый дешевый пиджак (вместе с кедами — такая-то мода) и волосы в хвосте. И еще парочка шрамов. Напряжение между ними росло, и, вместе с этим, на фоне Саказаки начал менять цвета с белого на более экзотичные, присущие в основном бабуинам и коралловым рыбкам. Наклонив голову набок, Микоко слегка сузила глаза — и Кайдзи показалось, что она ждала этого. Словно намеренно шла в храм, чтобы загадать это самое желание, только вот оно исполнилось раньше, потому как дела надо было заканчивать до наступления окончания года. И Кайдзи поставил жирную точку в этом перерыве, когда срочно сбегал прочь от «Тэйай». — Кайдзи-кун? Микоко хитро улыбнулась. И, неловко рассмеявшись, Кайдзи ответил ей тем же. На фоне взвыл Саказаки; час праздника близился.