говорит и показывает

Ясуока закурил. Он начинал подумывать о том, чтобы бросить, да вот только никак не получалось. То отвлекался, то работы было столько, что без сигарет не обойтись. Раз за разом он откладывал это на потом, а когда это «потом» наступало, он находил еще тысячу причин вновь увеличить сроки. И так раз за разом, год на годом. Мог бы обвинить себя в том, что ведет себя глупо по-детски. Только вот Ясуоке плевать было на подобное, он просто в конце концов признался себе, что, даже желая бросить, все равно не намеревался этого сделать. Привычка, зависимость... Он курил день ото дня, и это приносило ему душевный покой. Точно так же он обзавелся еще одной вредной привычкой. Не такой частой, да и не то, чтобы вредной для здоровья. Но определенно точно не полезной. Когда они в последний раз виделись с Оги, тем якудза, с которым провернули одно грязное дельце на пару сотен миллионов, тот сказал ему: — Бросай это дело. Оно тебя убьет. Взгляд его был серьезен — шутить Оги не умел. — Мертвые затащат тебя в могилу. — Не издевайся, — ухмыльнулся тогда Ясуока. Он не верил в приметы, не верил в духов и в оживших мертвецов. Тот, кто умер, был навечно закопал в земле, и ничто не могло его вернуть обратно. Так говорил себе Ясуока — и у него не было сомнений на этот счет. Но в чем-то Оги все же был прав, в чем-то... Держаться за образ умершего было опасно, дико. Почему его вообще волновал кто-то, кто давно умер? Если в первые года еще можно было сослаться на свежие воспоминания, тоску какую-никакую, то теперь прошло уже намного больше. Но раз за разом, год за годом... Ясуока приходил к маленькому могильному камню на окраине городского кладбища. Поливал цветы, приносил свежие, читал молитву. Потом говорил долго-долго — так, словно закопанный тут человек мог его услышать. — В последнее время дела идут гладко. Вашизу, тот старик, с которым ты играл, окончательно съехал с катушек. Никто не признается, но я думаю, это из-за игры с Акаги. Чертов мальчишка... Настоящий демон. Мне кажется, зря мы тогда с тобой решили изображать его. Не послушай ты моего дурного совета, то, наверное, был бы сегодня жив. Но ты, к сожалению, оказался слишком послушным малым. Затянувшись, Ясуока поднял взгляд к небу. Сегодня оно было чистым, светлым. Хорошая погода. Когда-то давно мальчишка, Хираяма Юкио, к которому он и пришел на могилу, пробормотал, что ему очень не нравится дождь. И что чистое голубое небо ему нравится гораздо больше. Юкио мало улыбался, он вечно строил из себя серьезного придурка, которым, конечно же, не был, но тогда он все же пробормотал: — Очень красиво. Напоминает мне о доме. И улыбнулся. Горькой нехорошей улыбкой. Иногда Ясуока размышлял о том, что собственными руками разрушил жизнь какого-то мальчишки, заставил его имитировать Акаги, демона, а последствием этого стала его глупая позорная смерть. Вашизу не жалел никого, и история Юкио закончилась там, где началась долгая выматывающая глава в жизни демона, свергнувшего другого... Матч Акаги с Вашизу, переменивший все. Жаль, только Юкио этого не застал. Он стал маленькой ступенькой, очередной, на пути к успеху Акаги Шигеру. Казалось, только Ясуока его и помнил — остальные либо недоумевали, когда речь заходила о мальчишке, либо отмахивались, дескать, зачем о таком незаметном человеке говорить. Только вот Ясуока не считал его незаметным. Все же, имитировать Акаги... Не каждый сумел бы это даже настолько. И пусть Юкио не был тем же демоном, он был хорош. — Я слышал, Акаги связался с какой-то подпольной группировкой. Не дай соврать, если через Оги. Ты помнишь Оги? Вряд ли, конечно. Ты играл от лица его группы против Урабэ. И ведь почти проиграл! Он мне тогда знатно по мозгам проехался, дескать, что за дурака ты притащил. Рассмеявшись, Ясуока затянулся еще раз, после чего потушил сигарету о подошву ботинок. Он бросил ее в карман — мусорить на могиле как-то не хотелось. Да и лучше уж пусть тут пахнет цветами, чем куревом. Юкио, кажется, сигареты терпеть не мог. Иногда он и правда вел себя, как дрянной мальчишка. — Может, мне и правда больше не стоит сюда приходить, — чуть подумав, пробормотал он. — Но никто больше о твоей дурацкой могиле заботиться не будет. Кто о тебе вообще помнит? Как о Хираяме Юкио, а не о фальшивом Акаги? Лишь ветер был ему ответом, и Ясуока с тяжелым вздохом провел себе по лицу. — Оги прав. Пора бросать это дело. Только себе сложнее жизнь делаю... Но, внезапно, зазвучало чье-то пение. Крохотная пташка уселась на ветку дерева, растущего рядом с могилой, и Ясуока во все глаза уставился на нее. Настолько маленькая, что ее почти не было заметно, она отчаянно чирикала, после чего вдруг остановилась и уставилась на полицейского и наклонила голову набок, словно дожидаясь вердикта. Мысленно Ясуока понимал — скорее всего птица прилетела разодрать цветы на могиле. Он не верил в приметы, не верил в перерождение душ, но почему-то ему очень не понравилось то, что в секунду, когда он решил для себя последовать совету Оги и перестать посещать эту могилу, сюда прилетела птица. Словно Юкио передавал ему привет с того света и просил не уходить. Ведь больше никого другого у него и не было. Лишь Ясуока, воспользовавшийся им и затем бросивший. Это было даже трагично, только вот Ясуоке плевать хотелось не подобное. Сузив глаза, он внимательно посмотрел на птицу, после чего вдруг ухмыльнулся. — Значит, не хочешь, да? Чтобы я уходил. Пташка расправила крылья и поудобней уселась на ветке, продолжая внимательным взглядом смотреть на Ясуоку. И тот, сам не понимая причины, вдруг рассмеялся в голос — так смешно ему давно не было. Давясь хохотом, он продолжал смотреть на глупую птицу, определенно точно не имевшую ничего с Хираямой, но вот почему-то верил, что она и есть его перерождение. Птичка, парившая высоко в голубом небе. Которое так Юкио и нравилось. — Хорошо... Хорошо, — хмыкнув, он стер набежавшие на глаза слезы. — Я приду еще раз. В ответ ему раздалось бурное чириканье. Но, все же, Оги был прав. Пора было завязывать с походами сюда. Пока еще была возможность вернуться назад.