Сущность Альфы

- И свечи не забудь купить, - назидательно, строго, можно даже сказать, в приказном порядке распорядилась Карин. – Девятнадцать - Да-да, - отстраненно буркнул Саске, который и так прекрасно помнил, какая роль отведена ему в организации праздника по поводу Дня Рождения Ходзуки, поэтому сейчас он и мог позволить себе думать совершенно о постороннем - Точно не забудешь? – омега вопросительно и в то же время предостерегающе приподняла брови, так как, очевидно, была не очень довольна тем, что друг её игнорирует - Карин, - Учиха в ответ послал девушке прожигающий и слегка нетерпеливый взгляд, - я хоть когда-нибудь что-нибудь забывал? - Разве что о своей течке, - хихикнула Узумаки, а брюнет сразу же надулся, демонстративно отвернувшись. У него сейчас голова забита совершенно другим, причем очень важным, поэтому присутствие и вмешательство девушки его раздражало, хотя, он и не мог не согласиться с тем, что вечеринка для лучшего друга – это важно, но она будет не раньше, чем через неделю, а то, что задумал подросток, он хотел сделать именно сегодня. Пока уверенность и храбрость не рассеялись. - Не дуйся, Учиха, - Карин примирительно хлопнула его по плечу, а после, развернувшись, махнула рукой. – Увидимся в понедельник Саске лишь отстраненно махнул в ответ, в прищуре уставившись на стоянку для учителей и с облегчением замечая, что нужная ему машина ещё стоит на месте. Точнее, сама машина омеге была не нужна, ему был нужен её хозяин – Намикадзе Наруто – с которым он и собирался сегодня серьезно поговорить. Жаль, конечно же, что Суйгетсу сейчас не было рядом в качестве моральной поддержки, но у его друга началась течка, и тот, как ни странно, предпочел провести её в одиночестве, хотя он и предлагал свою помощь, уже зная, каково это – терпеть этот жар без своего альфы. Решение поговорить именно сегодня было спонтанным: просто Саске понял, что нужно сегодня, и точка, - а так он собирался отложить разговор до выходных, когда у них с сэнсэем будет индивидуальное занятие. Но сущность отказывалась ждать. Теперь, когда у него полностью раскрылась вторая ступень мутации, омега чувствовал себя способным свершать подвиги и творить чудеса, но, естественно, делать этого не собирался, понимая, что может легко погрязнуть в тщеславии и собственной гордыне, что уже не раз случалось с его предками, посчитавшими себя чуть ли не богами. Нет, Учиха не собирался претендовать на место вседержителей, акцентируя внимание на том, что он столь уникальный омега, а вот поставить одного альфу на место очень хотелось. После разговора с родителями Саске говорил ещё и с братом, наконец-то, целиком и полностью, рассказав ему, что, как и почему, и, в пылу объяснений, рьяно выразив желание вправить одному альфе мозги, но тут Итачи его резко сбросил с небес на землю, и подросток сразу же понял, что он заигрался. Сила Древнего, так как и факт омеги клана Учиха с полностью развитой второй ступенью мутации – это слишком ценный материал не только для исследований, но и для государства в целом. Брат объяснил ему, почему он все это время скрывал свою силу, и почему о ней знали только те, кто бы никогда не сболтнул лишнего – потому, что силу Древнего можно использовать в корыстных целях. Нет, Итачи не подозревал, что Сарутоби Хирудзен, альфа, которого уважал каждый житель Японского государства, может использовать их как оружие, но все же мир очень изменчив, обстоятельства непредсказуемы, а их жизни только начинаются, поэтому заявлять о себе раньше времени не стоит. Вдобавок ко всему он, Саске, как омега, более беззащитен, пусть и силен ментально, но эту силу ещё нужно научиться контролировать, понять её возможности, границы, барьеры, истоки, согласоваться с ней и взять её под жесткий контроль, чтобы не сорваться, поддавшись эмоциям. И вот, выслушав все это, подросток понял, что в его руках оказалась отнюдь не игрушка, не прихоть и способ развлечения, в его руках, в руках омеги, глупого школьника, огромная сила, и если он оступится хотя бы раз, то может навредить не только близким, но и другим людям. Не свои – так чужие, ведь другие кланы, роды и семьи тоже хотят влиятельности. Не свое государство – так чужое, ведь иметь в своем распоряжении не только силу, но и генетический материал наследников Древнего было весьма выгодно и предприимчиво. Не чужие – так он сам может спровоцировать эмоциональную слабину, вследствие чего и потерять контроль. В общем, Саске понял, что рано ему досталась эта сила, и что он теперь ещё больше будет обременять брата, который сейчас должен уделять все свое свободное время беременному супругу. Но это было только начало – далее разговор пошел о Намикадзе. Тут Саске уж было стыдно до жаркой краски на лице, стыдно от того, что пришлось рассказать брату все, и потому, что он вновь-таки многое понял. Да, пусть его чувства к альфе сильны, но зачем так напирать и торопить события? Он вел себя как шлюха, пытаясь привлечь альфу своим соблазнительным видом, заманчивым запахом и эмоциональными порывами, и тем самым, похоже, только отталкивал блондина. А они ведь даже не Пара. Вот Итачи и Дей, например: они полтора года встречались прежде, чем перейти к более серьезным отношениям, а он, даже не встречаясь с альфой, уже лезет на него с поцелуями. В общем, брат отчитывал его по полной программе, указывая на то, что Саске стал слишком омежистым, и это притом, что его воспитывали как альфу. Куда подевалась гордость? Уступила место гордыне? Что случилось с самоконтролем и волей? Сошли на нет? Где прежние цели, рвения и приоритеты? Растворились в похоти и желании? Разве этому его учили? Разве так нужно держать лицо и быть гордостью семьи Учиха? Разве так добиваются внимания альфы? И Саске чуть не расплакался. От бессилия. Потому что он был согласен со всем, особенно с тем, что он позволил своей омежьей сущности управлять собой, поддался её зову и желаниям, при этом действительно забыв, что он хотел, к чему стремился и что отстаивал. Итачи успокаивал, даже извинился, посчитав, что в своих нравоучениях он перегнул палку, но сам подросток так не считал. Сила пьянит, а вкупе с похотью лишает воли и подчиняет себе. Было мерзко на душе, в первую очередь потому, что он делал ставку на свою уникальность, притягательность и неповторимость. Вновь тщеславие, вновь амбиции, вновь гордыня, вновь всесилие – в общем, все то, что поглотило и предыдущих носителей силы клана Учиха. Поэтому Саске решил менять. Менять все. Срочно и в спешном порядке. И начать с Намикадзе Наруто, только на этот раз действительно сохраняя контроль и ведя достойный омеги разговор. Как только альфа вышел из здания школы, Саске, цепко взяв под контроль свои эмоции и поправив на плече школьную сумку, двинулся ему наперерез, будто чувствуя, что блондин попробует избежать этого разговора. Но, вопреки опасениям подростка, Намикадзе, очевидно почувствовав его приближение, остановился и как-то уж слишком понятливо и выразительно посмотрел, посмотрел так, что у омеги снова задрожали коленки, но на этот раз не от желания, а от той горечи, боли, разочарования и ещё много чего, что он, пусть и секундной вспышкой, увидел в глазах альфы. - Ты что-то хотел, Саске-кун? – Наруто выглядел усталым, поэтому-то, возможно, и его вопрос прозвучал сухо и бесцветно, а самому же Саске этот тон голоса, как нож в сердце, но он постарался не выдавать свои эмоции, ответив примерно в таком же тоне - Хочу, чтобы вы подвезли меня до дома, - в принципе, он мог пригласить альфу в кафе или же просто на прогулку, где, пользуясь случаем, и начал бы разговор о том, что с играми, гляделками и прочей ерундой пора заканчивать и что-то решать, потому что их взаимное притяжение-отталкивание выматывает их обоих, но планы пришлось изменить. Пожалуй, виной всему было то, что альфа выглядел каким-то изможденным, будто не спал уже несколько суток, круги под его глазами были темными, мрачными, одежда, несмотря на её чистоту и опрятность, казалась блеклыми лохмотьями, а биополе альфы – истощенным, хотя, на самом деле, он просто плотно сокрыл всю свою силу. Что-то подсказывало Саске, что он правильно выбрал время, даже невзирая на внешний вид Намикадзе, осталось только придумать, как начать разговор. - Садись, - просто и без каких-либо ухищрений ответил Намикадзе, лично открыв перед подростком дверь. В принципе, Наруто был рад, что омега подошел сам, хотя теперь приходилось импровизировать, так как убедительную речь он ещё не обдумал и не заготовил, но, похоже, в самом Саске за эти несколько дней тоже произошли весомые изменения. Он чувствовал силу, сокрытую и пока что хаотичную, которую подросток, скорее всего, все время удерживал сознательно, пока ещё не очень хорошо контролируя свои внутренние щиты, но, честно сказать, для него это было большой неожиданностью, хотя, неожиданностью не в том плане, что омега вообще может обладать такой силой, а в том, что она пробудилась так рано. Он, как альфа, предполагал, что, раз братья Учиха – повязанные, значит, и Саске не быть обычным, к тому же, он чувствовал эту силу внутри омеги, но она спала, и не похоже было, что собиралась просыпаться ближайшие лет 10, но что-то произошло, и сила раскрылась. Что ж, это выбор Саске, пусть теперь несет ответственность. - Вы подумали? – прервав минутную тишину, которая воцарилась после того, как они выехали со стоянки, спросил Саске. – Вы подумали над тем, над чем обещали? - омега решил не ставить вопрос ребром, чувствуя груз атмосферы вокруг, который, судя по всему, давил не только на него. Альфа был сам на себя не похож: глубокая складка между бровей, сконцентрированный, пронзительный взгляд, побелевшие костяшки пальцев и напряженное тело, - он явно боролся сам с собой, ментально пытаясь скрыть эту борьбу, что ещё больше нагнетало обстановку. Что-то подсказывало омеге, что Наруто уже подумал, вот только услышать его решение было страшно, так как, похоже, он уже знал его заранее. - Да, - собственно, альфа не только подумал, но и решил, вот только сказать несколько простых слов оказалось слишком сложно, поэтому-то он и выждал с полминуты прежде, чем дать ответ. – Я возвращаюсь в Америку, - честно сказать, он ожидал другой реакции, особенно от омеги, который так настойчиво добивался его внимания и твердил о связи, но Саске лишь нахмурил тонкие брови и посмотрел перед собой, казалось, пребывая в задумчивом состоянии, и только его биополе стало более активным, вихрясь вокруг подростка. - Сбегаете? – вопрос был неожиданным даже для самого Учихи, поскольку он хотел сказать немного другое, точнее, спросить почему, но он почувствовал страх, и этот страх исходил от Намикадзе. Альфа боялся ему навредить, даже сейчас осторожничал и плотно закрывался, потому что они находились слишком близко и малейший контакт биополей мог привести к любым последствиям, но Саске теперь этих последствий не боялся. Он понимал, что Наруто сильнее его, что сущность альфы вызывает в нем дрожь и панику, что близость свободного партнера вновь взывает к инстинктам, но он чувствовал себя слишком подавленным, чтобы на все это реагировать, будто состояние собеседника передалось и ему. Нет, эта апатия накрыла их обоих, будто разделяя салон авто на две части – хмурую альфью и тоскливую омежью. - Сбегаю, - со вздохом ответил Наруто, поражаясь проницательности мальчика. С Саске хотелось быть откровенным, и не только потому, что этот омега смог что-то там в нем пробудить или куда-то там пробраться, а потому, что это был Саске – омега, который стал для него и призом, и наказанием. Вполне возможно, что у них могло что-то получиться, нет, не что-то – отношения, но альфа не мог допустить того, чтобы этот хрупкий мальчик разделил с ним такую ношу, достаточно ему и Гаары, который пожертвовал собственной свободой, чтобы помогать ему обуздывать свою силу. - Почему? – бесцветным, слегка осевшим голосом спросил омега. – Думаете, что можете навредить мне своей силой? – больно не было, а вот обидно было. Наверно, Итачи чувствовал себя так же, видя, что Дей скрывает то, что просто не может открыть, и что супруг пытается отгородить его от излишних волнений, вот и Наруто так – скрывает и пытается отгородить, не понимая, что уже поздно. - Эта связь меня пугает, Саске, - уже в который раз признал очевидное Намикадзе. – Ты ещё слишком юн, а уже хочешь связать свою жизнь с альфой, который, тем более, не достоин тебя. Я не могу и не буду отрицать то, что ты мне нравишься, и что я не чувствую эту связь, но все же… - альфа посильнее стиснул руль и слегка повернул голову, чтобы даже краем глаза не видеть притихшего подростка, - все же я решил быть один - Ты так легко все решил за меня, - Саске уже и не помнил, когда перешел на «ты», просто стало как-то неприятно, горько и обидно, а разговор обрел совершенно иную, откровенную окраску, теряясь в ментальных вихрях, которые, разбиваясь друг о друга, кружили вокруг них. Что могло их связывать? Таких разных и далеких. Тех, кто не мог понять друг друга, не мог признать друг друга, не мог уступить друг другу. Неужели они сейчас сами рушили свою судьбу? Не то чтобы омега верил в то, что Наруто именно тот, один-единственный и на всю жизнь, но именно сейчас он с уверенностью мог сказать, что хочет быть только с этим альфой и его совершенно не пугают какие-то там призраки прошлого Намикадзе и не отталкивает его особенность. Да, фактически он ничего не знал о блондине, не смог распознать исток его сущности, не в силах был дать взрослому мужчине все, но он хотя бы мог попытаться. Это жизнь, в ней не бывает все так, как хочется, все зависит от обстоятельств, ввиду которых человек и вершит свою судьбу. Чтобы там ему не говорил Датару, а он сам избирает и свой жизненный путь, и тех, кто будет идти рядом с ним. - Прости, - альфа виновато опустил голову, понимая, что только что сильно обидел подростка, но так было даже лучше. Пусть обижается и ненавидит, пусть проклинает, как недостойного, пусть закроется для него и оборвет эту непонятную связь, главное, чтобы омега смог перешагнуть эти чувства и пойти дальше, оставив ему место в воспоминаниях. Вот только… вот только почему же так… -… больно, - вдруг сказал Саске, выразительно посмотрев на блондина. – Мне больно от того, что ты сейчас делаешь - А что я делаю? – Наруто на всякий случай притормозил у обочины и тоже посмотрел на омегу, только теперь понимая, что все это время они были открыты и, неосознанно, словами разбивая ту толику чувств и взаимопонимания, что возникли между ними, только укрепляли связь. Именно поэтому и было больно. Потому, что они уже не могли отказаться друг от друга. - Сопротивляешься, - ответил подросток, показательно пожав плечами, хотя, на самом деле, он сейчас испытывал жуткий дискомфорт от того, что альфа буквально вывалил на него всю тяжесть своих дум и переживаний. – Ты думаешь, что твоя особенность – преграда? – Учиха выразительно приподнял бровь и фыркнул. – Это чушь, Наруто, чтобы это ни было, потому что у всех нас есть свои скелеты в шкафу, но, тем не менее, это не мешает людям жить нормальной жизнью - У меня слишком зубастые скелеты, - хмыкнув, ответил Намикадзе, сам поражаясь столь точному сравнению. – Как бы я ни пытался, но я не могу их проигнорировать - Ладно, - со вздохом ответил омега, поворачиваясь к блондину всем корпусом и опуская голову, - начнем с моих скелетов, чтобы ты не думал, что весь мир вертится вокруг тебя, - набрав в легкие побольше воздуха и глубоко выдохнув, Саске резко вскинул голову, в тот же момент опаляя салон авто мощью своего биополя - Занятно, - сглотнув, прокомментировал Намикадзе, выставив несколько щитов. Глаза омеги, алые с тремя черными томоэ, завораживали. Они смотрели слишком пронзительно и пристально. В них плескались игривые огоньки, которые манили за собой. Они были прекрасны и заманчивы. Совершенно не противоестественны. Органичны. Будто без столь особенного взгляда, Саске – это уже не Саске. - Твоя очередь, - почти что потребовал Учиха, чувствуя, как его развернутое биополе вбирает в себя энергетику альфы, как та струится по его энергетическим каналам, касаясь сущности и пополняя его ментальный резерв. Это было чем-то похоже на щекотку, легкую, перышком. И Саске захотелось улыбнуться. Не рассмеяться, не ухмыльнуться, не саркастически фыркнуть, а именно улыбнуться тому, кто так зачарованно смотрел на него и отдавал свою энергетику, не боясь быть выпитым до дна. - Справедливо, - Наруто согласно кивнул, а после, обведя взглядом салон, не придумал ничего лучшего, как снять зеркало заднего вида и, завернув его в носовой платок, со всей силы стукнуть о панель. После альфа демонстративно закатил рукав, обнажив левую руку по локоть, и взял один из осколков. Блондин видел, как ошарашено округлились глаза подростка, который, похоже, только сейчас понял, что ему, собственно, предстоит увидеть, но тот и слова не сказал, заворожено продолжая наблюдать. Осколок зеркала плавно, без каких либо посторонних звуков вошел в плоть наполовину, а после, умело скользя вдоль руки, прошелся от локтя к запястью, оставляя после себя рваную, кривоватую дорожку, из которой, секунду спустя, хлынула алая кровь, пачкая светлое пальто альфы размашистыми кляксами, с какой-то эстетичной безвкусицей создавая рисунок утекающей жизни. Саске уже было хотел податься вперед, попробовать как-то перетянуть зияющую рану, от одной вида которой, развороченной, с лоскутками кожи на краях, с выразительным бордовым окрасом мяса, тошнило до зеленых пятен перед глазами, но кое-что заставило его остановиться и замереть, то, что он считал мифом. Регенерация альфы зависит от силы его биополя: чем сильнее альфа, тем быстрее будут восстанавливаться его повреждения. В таком случае, какова же была реальная сила Намикадзе Наруто? Рана, шипя и пузырясь, начала затягиваться прямо на глазах, оглаживаемая легкими ментальными нитями ярко-оранжевого цвета, которые определенно принадлежали биополю альфы и только что стали зримыми. Понадобилось примерно полминуты, чтобы от пореза не осталось даже шрама – только светло-золотистая кожа со светлыми коротенькими волосками и синяя сеточка сросшихся вен. Было ли Саске страшно? Немного, да. Но он знал, что, если бы Итачи сделал подобное, он бы увидел примерно то же самое, но Наруто не был Древним: Древние перерождаются только в своих кланах – Учиха или Сенджу, так сказал ему брат, - тогда кем он был? - Это то немногое, что я могу открыть тебе, Саске, - наконец-то сказал блондин, снимая пальто и перебрасывая его назад между сидениями. – Так что только тебе решать, сможешь ли ты принять меня таким, какой я есть - Думаю, мы достойны друг друга, - шепотом, потому что его голос дрожал, ответил омега, сворачивая свое биополе и возвращая глазам нормальный цвет. – Я хочу попробовать - Ты мне нравишься, Саске, - Наруто осторожно поднял руку и прикоснулся к лицу омеги, поглаживая его румяную щеку большим пальцем, - но легко и просто со мной не будет - Думаешь, тебе достается подарок? – омега выразительно приподнял бровь, и в его глазах снова появились заманчивые огоньки, которые когда-то, ещё в особняке Учих, привлекли внимание альфы - Не попробую – не узнаю, - уклончиво ответил блондин, а после скользнул пальцами по щеке, шее, плечу, руке подростка, пока не приподнял его ладонь и не поднес её к своим губам, при этом выразительно смотря на омегу - Отвези меня домой, Намикадзе, - выдернув руку, потребовал Саске, нахохлившись: уж чего-чего, а именно западного стиля ухаживания от альфы он не ожидал, хотя и признавал, что это было приятно, даже в какой-то мере интимно. К тому же, сейчас он будто совершенно по-новому ощущал альфу: отчетливее, краше, захватывающе. Ощущал и не мог поверить в то, что все сложилось вот так вот просто. Он думал, будут крики, по крайней мере, с его стороны, виноватые взгляды, скомканные слова, дрожащие руки и рваные ментальные витки, которые так и не смогут переплестись, но разговор вышел тихим, гладким, спокойным, они будто понимали друг друга с полуслова, чувствовали друг друга так тонко, что могли читать между строк и видеть сокрытое в глубинах сущности. Разве это не доказательство их связи, какого бы рода она не была? Уткнувшись носом в ворот куртки, Саске невольно улыбнулся, чувствуя вокруг себя тонкий ментальный кокон альфы. - Как прикажет моя вредная омега, - Наруто хмыкнул и завел двигатель, в душе все ещё не веря, что за какие-то полчаса он так кардинально и, главное, на пустом месте поменял свое решение, но было хорошо. Впервые за много лет сущность не терзала его изнутри, не рычала и не рвалась наружу, будто затаившись в глубине, и ему, как ни странно, за время всего разговора не пришлось контролировать свое биополе, которое было ровным и спокойным, вот только успело тесно переплестись с нитями омеги, которого он теперь чувствовал особенно остро и ярко. Чувствовал и улыбался. Наверное, именно так и ведут себя альфы, по уши влюбленные в строптивых омег. - Вижу, ты чувствуешь себя, как дома, - Нагато, облокотившись о дверной косяк, придирчивым взглядом окинул обнаженного альфу, который бесцеремонно развалился на разворошенной постели. Для омеги эти сутки пролетели, как один день, превратившись в сплошное сладострастное безумие. Да, бывало, он позволял альфам из ЦСП задерживаться у него больше, чем на один день, но все же, когда первый жар течки сходил на нет, багряноволосый предпочитал оставаться один, но, похоже, от Намикадзе так просто ему не избавиться. Да он и не хотел, понимая, что ни узы Пары, ни метка в его биополе, ни его сущность просто не позволят отпустить альфу, который смог разрушить все его маски и заставить огрубевшее сердце биться в такт со своим. - А я и есть дома, - альфа, закинув одну руку за голову, в легком прищуре посмотрел на своего Истинного. – Или ты против? Узумаки в ответ лишь пожал плечами, а после забрался на кровать, демонстративно сохраняя между собой и мужчиной расстояние: все-таки, как бы там ни было с истинностью, он был слишком гордым, чтобы признавать власть альфы над собой. Яхико фыркнул и сразу же привлек омегу к себе, забираясь рукой под его халат и ощутимо сжимая ягодицу. - Зачем ты меня пометил? – совершенно серьезно спросил Нагато, чувствуя вокруг себя такой непривычно теплый ментальный кокон, которым его опутал альфа и теперь явно не желал разрывать его, будто наверстывая то время, когда он не мог полностью проникнуться ощущениями своей Пары - Потому что ты – мой, - просто ответил Намикадзе, так и не взглянув на мужчину, но ему это было и не нужно. Благодаря связи Истинных и полной открытости мужчины, он сейчас достаточно хорошо чувствовал омегу, в том числе и его смятение, и его сомнения, и его неуверенность, и его беспокойство, вот только для других все это было сокрыто. Никогда и никому Нагато не покажет истинного себя – альфа это понял именно в тот момент, когда сформировалась метка принадлежности – никому, кроме него. - А если она таки сойдет? – опасливо спросил Узумаки, вильнув бедрами и тем самым показывая, что рука альфы, пальцы которой уже ласкали ложбинку между его ягодиц, отвлекает их обоих от важного разговора - Помечу ещё раз, - рыжеволосый буднично пожал плечами, а после перевернулся на бок и выразительно посмотрел мужчине в глаза. – Нагато, давай поговорим открыто - О чем? – багряноволосый сразу же нахмурился и напрягся, пытаясь закрыться от своего Истинного, потому что он сейчас ни о чем не хотел говорить, тем более о прошлом, но, похоже, Яхико, напротив, был настроен серьезно и решительно, не позволив мужчине вновь спрятаться от него за эмоциональными барьерами - Я говорил с Цунаде, - осторожно начал Намикадзе, медленно перебирая волосы любимого, - и она мне все рассказала - Она не имела права! – возмутился Нагато, пытаясь отпихнуть от себя альфу. – Это врачебная тайна! - Но не в том случае, когда это касается уз Пары, - возразил рыжеволосый, прижимая омегу к себе ещё крепче и ментально пытаясь его успокоить, но мужчина продолжал сопротивление, нанося по биополю альфы мощные ментальные удары. Впрочем, Намикадзе и не пытался его остановить, понимая, что любимому нужно высвободить свои эмоции, а его щиты – прочные и смогут выдержать любой удар, тем более что Нагато не пытался разорвать связь, просто он слишком долго хранил в себе много боли, которую теперь мог выплеснуть наружу. - Что она тебе рассказала конкретно? – спустя несколько минут, выдохнувшись и успокоившись, спросил Узумаки, так и не взглянув альфе в глаза, просто уткнулся лбом ему в плечо, то ли стыдясь своего эмоционального срыва, то ли просто пытаясь стабилизировать сбившееся дыхание - Что ты сделал аборт, следуя её врачебным рекомендациям, потому что... - Яхико вздохнул, ведь ему тоже в какой-то степени было тяжело, тяжело говорить о подобном и ещё тяжелее напоминать об этом любимому человеку, - потому что УЗИ показало, что плод имеет физические дефекты, а пункция околоплодных вод была позитивной на бета-ген - Разве это оправдание? – подняв голову, Нагато задал вопрос, на который не хотел получить ответ, потому что в его понимании его же поступку не было этого самого оправдания. – Родители не должны отказываться от своих детей, какими бы они ни были, хоть калеками, хоть бетами. Аборт – это в любом случае убийство - Ты просто был напуган, - альфа мягко коснулся губами лба омеги, пытаясь его успокоить, стараясь не допустить нового эмоционального всплеска, о котором свидетельствовало напряжение нитей в биополе мужчины, прилагая все усилия, чтобы дать понять своему Истинному, что теперь ему есть с кем разделить свои переживания и свою боль. – Слишком молод и угнетен этой новостью. Слишком взвинчен и разочарован. Слишком самокритичен и придирчив. Слишком зациклен на том, что во всем виновата твоя особенность - А разве не так? – парировал Узумаки, все-таки отстранившись от мужчины и сев подле него, скрестив ноги. – Именно моя генетическая мутация и наличие бета-гена поспособствовали тому, что ребёночек имел физические и генетические отклонения. К тому же, - омега отвернулся, закусив губу, - даже Цунаде-сама не может дать гарантии, что подобного не повторится при последующих беременностях - Все это, возможно, и так, - частично согласился со сказанным Яхико, садясь на постели и при этом продолжая уплотнять вокруг омеги ментальный кокон, так как чувствовал, что его биополе сейчас нестабильно и готово в любую минуту выплеснуть большое количество энергетики. – Только вот Цунаде сказала мне, что у твоего альфы, - эти слова дались мужчине с трудом, все-таки он был ещё тем собственником, и даже сама мысль о том, что какой-то альфа, причем, судя по все всему, потерявший последние капли чести и достоинства, был первым у его омеги, вызывала в нем волну гнева, которую Намикадзе удавалось контролировать с трудом, - тоже был бета-ген, и именно поэтому ребеночек оказался таким - Думаешь, это что-то меняет? – Нагато искоса посмотрел на рыжеволосого. Да, у его тогдашнего альфы был бета-ген, о чем явственно свидетельствовали его глаза с фиолетовой радужкой, но, тем не менее, омега винил во всем только себя, потому что именно из-за его особенности, его беспечности, его недальновидности и слепой влюбленности он был опустошен, унижен, выброшен на помойку и предан своим альфой. Мужчина не хотел вспоминать события почти что десятилетней давности, ему уже практически удалось забыть и отпустить этот кошмар, притвориться, что в его жизни не было года счастья, которое обернулось кошмаром, но именно сейчас воспоминания всплыли слишком остро и болезненно, чтобы игнорировать их. Он не хотел вспоминать и хотел: не хотел потому, что чувствовал, что больше не может держать все внутри себя, и хотел потому, что понимал, что прошлое пора отпустить. - Это многое меняет, Нагато, - назидательно ответил Намикадзе. – К тому же, у меня нет бета-гена и очень сильная наследственность двух кланов, так что, думаю, наши дети будут здоровенькими и крепенькими - Перестань так говорить, - честно сказать, омега был смущен, смущен именно потому, что сейчас с ним говорили, как с омегой, что сейчас он чувствовал себя омегой, что именно в этот момент он мог раствориться в ментальной ласке своего Истинного, в его чувствах, в его любви, и это отнюдь была не фальшивка. Не так как с ним. Ярче. Чувственнее. Острее. Желаннее. Защищеннее. Надежнее. Но он пока что был не готов говорить о детях, тем более, все развивалось как-то уж слишком стремительно, особенно, как для ученого, который привык к поэтапности и, чего уж там скрывать, дотошности и занудности. Да, за все эти годы он превратился в лабораторного червя, который что-то кому-то пытался доказать, который с помощью своих исследований старался найти выход, хотел понять, есть ли для него место под солнцем. Но этот альфа, этот Намикадзе, смог увидеть его настоящего, и дело тут не только в узах Пары, дело в чувствах. Нагато не любил признавать свои ошибки, но все же он за всю свою жизнь совершил три, и все они были ужасными: поверил альфе, отрекся от своего ребёнка и не поверил альфе. Первые две он уже не мог исправить, а вот последнюю… похоже, сейчас все было только в его руках. - Кем он был, Нагато? – таки решился спросить Яхико, только что почувствовав такой поток эмоций, что его и самого захлестнуло, наворачивая на глаза слезы. – Кем был твой первый альфа? - Козлом, - буркнул Нагато, а после, немного поразмыслив, все-таки ответил, решив, что если уж и ворошить прошлое, то только раз, в последний раз. – Он был намного старше меня, на 20 лет. Успешный бизнесмен и завидный жених, который обратил внимание на такого замухрышку, как я. Я был обманут. Обманут сам собой. Выдумал чувства и отношения, которых никогда не было. Позволил себя одурачить. Закрывал глаза на очевидные измены. Не слушал никого. Разругался с родителями и Курама-сама. Защищал любовь, которая была всего лишь иллюзией. Это сейчас я сильный манипулятор, а тогда умело манипулировали мной. Я так и не понял, чего он добивался, и зачем ему были нужны эти отношения. Не понял – почему я? А когда я узнал, что беременный, - омега улыбнулся, но его улыбка получилась горькой, лишенной смысла, обескровленной от напряжения и волнения, прощальной в своем легком движении, - он исчез, вот так вот просто, без объяснений, хотя, нет, - Узумаки взглянул на мужчину, и в этом взгляде была тоска, от которой у матерого альфы все дрогнуло внутри, - он передал мне деньги на аборт и записку: «ты был моей ошибкой, которую я больше никогда не повторю». То же самое сказал и я после того, как сделал аборт - Не скажешь мне, как его зовут? – прищурившись и скомкав в кулаках простынь, задал вопрос Яхико, биополе которого сейчас сгустилось, сконцентрировано превращаясь в массивные витки, а в глазах снова проступили фиолетовые прожилки - Нет, - багряноволосый отрицательно покачал головой, а после искоса взглянул на мужчину. – А зачем? - Яйца ему хочу оторвать, - совершенно серьезно ответил альфа. – Оторвать и запихнуть ему в глотку, а после заставить этого ублюдка вытащить их через свою же задницу - Думаю, зрелище было бы занимательным, но – нет, - выдохнув, Нагато снова лег, прикрыв глаза. До этого момента всю правду о нем, кроме членов семьи, естественно, знал только Итачи, но не рассказать Яхико было бы неправильным, и даже не потому, что они Пара, а потому, что начинать отношения нужно с искренности и доверия, тем более что альфа сам был с ним предельно честен, но все же… все же некоторые страхи никуда не исчезли. Возможно, Намикадзе был прав, и все дело было в том, что и он, и альфа имели бета-ген, но где гарантии, что это действительно так? - Нагато, - урчащим голосом позвал багряноволосого Яхико, нависнув над ним, - ты мне так и не ответил на один очень важный вопрос - И какой же? – омега открыл глаза, сразу же встретившись взглядом с альфой, от одной игривой улыбки которого внизу живота снова сладко потянуло, а по телу прошлась приятная дрожь желания - Согласен ли ты стать моим супругом? – альфа переплел свои пальцы с пальцами любимого, тем самым усиливая ментальный контакт, взывая к сущности омеги, которая больше не отталкивала его, ластилась к нему, признавала, тянулась, отвечала взаимностью, вот только Нагато не был бы Узумаки, если бы так просто подавался своим эмоциям - Этот вопрос, Намикадзе Яхико, ты задашь мне только во время официальных смотрин, - категорично заявил багряноволосый, тем не менее, одной рукой обвивая шею мужчины, притягивая его к себе и следующую фразу выдыхая ему в губы. – Я лично поговорю с Курама-сама по этому поводу - Он же по стенке меня размажет, - сокрушительно посетовал Намикадзе, языком очерчивая контур мягких губ своего омеги - Нет, - прошептал Нагато, выгибаясь и зазывно ерзая под альфой, - у Курама-сама слишком роскошный особняк, чтобы он портил его декор внутренностями какого-то альфы - Это вселяет надежду, - в полуулыбке ответил Яхико, вовлекая своего Истинного в глубокий и чувственный поцелуй. Сладкий аромат легкими нитями распространялся по замкнутому пространству, в котором все переливалось огнями, содрогалось от музыки и извивалось единой, опьяненной алкоголем и запахами, волной танцующих. На заманчивый запах, запах чистоты, невинности, запах жара желания, запах яркой течки оборачивались многие альфы, сквозь дымку мешаных ароматов чуя именно этот – манящий и зовущий. Толпа, казалось, расступалась именно перед этим омегой, смотря на него с оттенками разных эмоций на лице: удивление, презрение, зависть, вожделение, восхищение, похоть. Ментальные нити, сталкиваясь, возмущаясь, конкурируя, вились вокруг омеги, пытаясь привлечь его внимание своей силой, уцепиться за его нити, переплестись со столь ярким биополем. Феромоны свободных альф делали воздух ещё гуще, ещё насыщеннее, ещё слаще, заставляя других омежек в томлении прикрывать глаза, мерно покачиваясь в такт музыке, подставляясь под жадные руки, ласкающие их стройные тела, и горячие губы, шепчущие на ушко непристойности. Но омега не обращал внимания ни на зазывные ментальные прикосновения, ни на заманчивые запахи свободных партнеров, ни на жаждущие взгляды, которые ласкали его стройную фигуру. Омега шел по танцевальной площадке, и звук его шагов, стук маленьких каблучков на его сапожках, заглушала совестная работа ди-джея, результаты которой мощными волнами доносились из массивных колонок. Ворот легкой, явно не по сезону и погоде куртки не скрывал тонкую шею и скульптурную впадинку между ключиц, которая при каждом вдохе становилась ещё выразительнее и глубже. Мягкая ткань штанов плотно обтягивала подтянутую попку, к которой, то и дело, тянулись руки альф, чтобы испробовать и приласкать, но парень изящно, с легкой грацией танцора уходил от столь навязчивых прикосновений, тем самым привлекая к себе, а точнее к своим узким и соблазнительным бедрам, ещё больше внимания. Рваная челка прикрывала глаза, которые, казалось, омега специально прятал, будто боясь, что его узнают, и никто из откровенно рассматривающих мальчишку альф и подумать не мог, что он просто не хочет видеть собственное отражение в многочисленных зеркалах зала, потому что сейчас он увидит там не себя, а размалеванную шлюху. Миновав зал и оставив за своей спиной все похабные взгляды, прищуренные глаза и клубящиеся нити, омега подошел к широкой двери, которая казалась вовсе неприметной в тени большой сцены, и уже было поднял руку, чтобы потянуть за ручку, как его запястье перехватили толстые, с крупными костяшками пальцы, сжимая не больно, но ощутимо. - Посторонним вход сюда запрещен, - слегка приглушенно, но и достаточно громко для того, чтобы его услышали, сказал охранник, пытаясь рассмотреть лицо низко склонившего голову омеги - А я и не посторонний, - так и не подняв головы, но все-таки сумев освободить руку, ответил парень. – Или вы не чуете, что меня ожидают Охранник скептически принюхался, так как в такой толпе отдыхающих и танцующих для него, человека с весомым стажем подобной работы, все запахи уже давно сплелись в единую массу и не вызывали ничего, кроме свербежа в носу, но запах именно этого омежки он учуял. Его хозяин не давал никаких распоряжений по поводу мальчишки, так что просто так пустить его он не мог, мало какие у того намерения, но и омега, похоже, уходить не собирался, так что, предупредив мальчишку, чтобы тот не двигался с места, альфа скрылся за дверью. Те несколько минут, которых не было охранника, омежка находился в полном смятении. А что если его все-таки не пропустят? Что делать тогда? Жар течки уже было просто невозможно терпеть, тем более, учитывая то, что вокруг было так много свободных альф, жаждущие взгляды которых он сейчас чувствовал спиной, так что, в случае отказа, он просто не выйдет отсюда, повиснув на первом же пригодном альфе. Подлая омежья сущность трепетала внутри от такого обилия внимания к своему носителю и жадно тянулась в поисках того, кто бы смог утихомирить, заглушить, овладеть, подчинить, но у парня были слишком настойчивые цели, чтобы, вот так вот просто, проигнорировать все и броситься в омут течки. Единственное, что пугало омегу, так это то, что он может быть отвергнут. Идя сюда, у него не было четкого плана, он действовал по наитию, ведомый зовом того, кого он признал, как своего альфу, который оставался абсолютно равнодушным ко всем его слабым попыткам обратить на себя внимание. Жалкий омега – так бы сказал про себя парень, позорно сжимая ягодицы, между которых было неприятно и в тот же момент соблазнительно влажно. Слабое тело уже давно было готово к соитию, жаждало его, требовало, покрываясь мелкими капельками пота и источая ещё более сладкий аромат, и от понимания этого у омеги на глаза наворачивались слезы, от понимания того, что его безрассудная выходка может иметь очень печальные последствия. - Вас примут, - строго отчитался охранник, приоткрыв дверь и жестом предлагая юноше войти. – Идите за мной Первый шаг был дрожащим и неуверенным, будто омега переступал не порог, а клубок змей, но, тем не менее, он заставил себя сделать этот шаг, тут же вздрогнув, когда за ним закрылась дверь. Коридор был освещен тусклым светом и вел к ещё одной двери, правда, здесь, очевидно из-за звукоизоляции, не было слышно гомона разгоряченной толпы, зато был веселый гогот охранников, которых вскользь заметил парень. Альфы сидели в боковой комнате, заставленной аппаратурой, и с азартом, с помощью видеокамер, рассматривали на мониторе омежек, комментируя их внешний вид, оценивая по 10-бальной шкале и решая, кого бы из них можно было по-быстрому и без лишних вопросов натянуть. Это было омерзительно, и омега приказал себе отвернуться, не смотреть и не слушать, даже тогда, когда взгляд охраны задержался на нем, а крылья носов мужчин затрепетали, учуяв сладкий запах течки. Ещё одна дверь распахнулась перед ним, но на этот раз охранник за ним не вошел, тихо прикрыв её с той стороны. Кабинет владельца клуба был вполне обычным, разве что без окон и с тем же тусклым освещением. Стены, окрашенные в шоколадный цвет, создавали ощущение уюта и комфорта, располагали и расслабляли, разве что, мимолетом, взгляд цеплялся за множество рамочек, в которых висели сертификаты, грамоты и награды заведения. Возле правой стены стоял большой кожаный диван, без каких либо подушек и всего прочего – чисто для деловых визитов. Всю левую занимал большой шкаф со стеклянными дверцами с кодовыми замками, за которыми, отражая блики света, в строгом и четком порядке находилась личная коллекция хозяина кабинета – дорогой и эксклюзивный алкоголь. Прямо же был стол, за которым, собственно, и восседал альфа, терпким запахом которого была пропитана вся атмосфера кабинета. Омега сделал несколько шагов вперед и застыл в нерешительности, точнее, застыл в восхищении, чувствуя, как бесстыдно промокают брюки от вмиг усилившегося выделения смазки. Тело вновь отреагировало на свободного партнера. Нет, не просто партнера, а того, кого избрала его сущность, того, к которому сразу же потянулись его биополе, желая переплетения не только своими витками, но и телами двух особей. - Это было очень опрометчиво с вашей стороны, молодой человек, - так и не оторвавшись от каких-то бумаг, сказал альфа глубоким, сдержанным голосом. – Если вы знали, что у вас подходит срок течки, вам не стоило приходить в клуб и создавать лишнее волнение - Простите, - смог выдавить из себя омега, при этом жадно рассматривая густые каштановые волосы альфы, которые сейчас были перетянуты у затылка темной лентой, сильные руки, которые не скрывали закатанные рукава серой рубашки, и широкую грудь, участок белесой кожи которой сейчас был виден в расстегнутом вороте. К тому же, запах мужчины лишал возможности даже стоять ровно, он забивал дыхательные пути, обволакивал, дразнил сущность и вызывал сладостное томление в паху, и если бы шатен не был плотно закрыт, омега уже давно бы потерял над собой контроль и распростерся бы на этом самом столе, умоляя взять его. А, и правда, к чему гордость, если этого никто не оценит? Если для остальных ты уже давно шлюха и разменная монета в своем клане, ради восстановления статуса которого ты должен стать чьей-то подстилкой. Все это, конечно же, бред, но мнение масс всегда влияет на судьбу человека, и клейма, которыми награждает общество, и которые полыхают краше любой добродетели, зачастую, полыхают всю жизнь. - Поздно уже извиняться, - альфа таки поднял голову и придирчиво осмотрел омегу перед собой, мелко фыркнув. – Сейчас я вызову вам такси, и вы уедете домой, так как я не желаю разводить разврат в стенах собственного заведения, - шатен видел, как парнишка покорно опустил голову, признавая свою вину, но тут же её поднял, с какой-то непонятной решительностью посмотрев ему прямо в глаза. Альфа не мог не признать, что омежка более чем симпатичен: стройная фигура, туго затянутая в ткань одежды, которая плавно очерчивает каждый изгиб его тела, платиновые волосы, уложенные в простую, но гармоничную прическу, узкий овал лица с приятным румянцем на щеках, и большие, в данный момент подернутые легкой дымкой, глаза с фиолетовой радужкой. Мальчик-конфетка – как любили говорить его охранники, иногда забывая о том, что все их комментарии слышит босс, но именно в этот момент альфа был согласен с ними, так как омега, действительно, пах конфетами, но не приторно-сладкими, а теми, нежными, воздушными, с ароматной начинкой и приятным послевкусием. В общем, мальчик пах бельгийским шоколадом. - Нет, - решительно ответил омега, хотя в его голосе чувствовались жаркие, взволнованные нотки, - я никуда не поеду. Я пришел именно к вам, Нейджи-кун, и хочу… - парень запнулся, вновь опустив голову, добавляя уже тише, - провести эту течку с вами, - Суйгетсу, а это был именно он, вздрогнул, почувствовав, как резко всколыхнулось биополе альфы, сразу же, впрочем, стабилизировавшись. Сейчас омега ожидал чего угодно и был готов ко всему, даже к отказу и не самым лестным словам в свою сторону, с которыми он был полностью согласен. Он вел себя как шлюха. Нет, хуже, как портовая омега, которая предлагает себя только потому, что ей хочется почувствовать толстый член у себя в заднице, вот только зачем отрицать то, что действительно было правдой. Он хотел этого альфу, уже полгода, и никто другой не смог бы перебить это желание, по крайней мере, не желание именно Нейджи, так что, да, он хочет почувствовать плоть Хьюго в себе и отдать ему то, что так сокровенно берег вот уже 19 лет – свою девственность, потому что никто другой столь щедрого дара просто не достоин. Скромный подарок на свой День Рождения – так решил Ходзуки, переступая порог клуба «Джукен». - Ты, конечно, симпатичный мальчик, но не более, - ответил Нейджи, расслабленно откинувшись на спинку кресла и всецело контролируя свое биополе. – К тому же, судя по всему, ещё и несовершеннолетний, за что выговор получит охрана, которая пропустила тебя в клуб явно по поддельным документам, так что не будь глупцом и езжай домой, - вообще-то, услышав столь прямолинейное предложение, его сущность сразу же встрепенулась внутри, откликаясь и подначивая своего носителя, но тут было дело принципа. Принципа не в том плане, что омежка был несовершеннолетним и совершенно ему не знаком, а в том, что Хьюго зарекся, уже давно, ещё тогда, когда в нем пробудилась сущность альфы. Но как же, бесы его дери, был сладок этот омежка! Ещё ни одна женщина не могла вызвать в нем столь сильное желание, которое сейчас он умело скрывал за плотными щитами и благодаря просторным брюкам, так что ему, сейчас же, немедленно, настойчиво, нужно было избавиться от этого мимолетного наваждения, иначе принципы полетят в Преисподнюю, а мальчишка на диван. - Мне 19, - обиженно буркнул омега, дрожащими пальцами потянувшись к молнии куртки. – И я не глупец, глупец здесь вы, Нейджи-кун, потому, что не видели и не замечали, - молния медленно поехала вниз, постепенно открывая вид на тонкий шелк кофточки под ней, - потому, что проходили мимо, высоко подняв голову и полностью закрывшись, потому, что проигнорировали неприметного и глупого омежку, который, как бы ни странно было вам это услышать, влюблен в вас уже полгода, - куртка наконец-то скользнула вниз и с легким шелестом упала на пол, являя взору альфы тонкое, изящное тело. Суйгетсу густо покраснел, отводя взгляд и уже представляя, что сейчас думает о нем альфа, увидев столь соблазняющий наряд, но иного выхода у него не было. Блондин предполагал, что Хьюго откажется, что будет высмеивать его и глумиться над ним, или же, все-таки не церемонясь, жестко возьмет, а после выставит за дверь, отвесив щедрый пинок, но то, что он почувствовал, не оправдало ни одно его ожидание. - Уходи, немедленно, - прохрипел Нейджи, с трудом сглатывая вязкий ком. – Я не презираю мужчин-омег, но, как партнеры, они мне безразличны, - возможно, кто-то бы посчитал эту шелковую, лиловую, полупрозрачную кофточку, которая оголяла одно плечо омежки, сущим извращением, но для него это было порочно-возбуждающее видение, особенно сжавшиеся в тугие комочки соски блондина, которые зазывно торчали под легкой тканью. Какой тут контроль, если он взглядом уже пожирает тело парня, чувствуя, как вырывается наружу сущность, признавая, что вот он, именно тот омега? Но Нейджи не был бы Хьюго, а тем более наследником главы клана, если бы не ставил принципы выше желаний, сразу же, как только он почувствовал угрозу своим принципам и своему контролю, ментально ударив омежку, ударил слабого, потому что он, альфа, испугался. - Простите, - Суйгетсу покачнулся, почувствовав удар, хотя тот и не был таким уж сильным, чтобы навредить ему, но сам факт. На что он надеялся? Что такой красивый, завидный, статный альфа посмотрит на такое безобразие, как он? К тому же, ментальный удар более чем ярко подтверждал слова Хьюго, которые болезненной занозой впились в сердце омеги. Что ж, он унизился и попробовал, предпринял последнюю попытку, если не быть с Нейджи, то хотя бы провести с ним ночь, получив малую, но все-таки частичку нежности и ласки, а его по самую макушку окунули в дерьмо. Нет, это он сам себя в него окунул, поддавшись жару течки и собственным прихотям, так что сейчас, даже если его поимеет вся когорта охранников, ему будет все равно – свою девственность ему уже не для кого беречь. Подняв с пола куртку, но так её и не надев, Ходзуки развернулся и медленно пошел к двери, все ещё, отголосками, чувствуя возмущение альфы. Нейджи же в этот момент смотрел в спину удаляющемуся омеге, думая, какого беса он делает. Нет, не блондин, а он сам. Почему он сидит и просто смотрит? Из-за принципов? Из-за упрямства? Из-за страха? Пожалуй, в этом коктейле чувств и эмоций смешалось все, вот только, что такое принцип? Всего лишь обещание, данное на почве обиды, злости и желания стереть пятно с репутации своей семьи. Чем обосновано его упрямство? Тем, что он не хотел признавать очевидное, то, о чем так настойчиво твердила ему сущность, все шире и шире, увереннее и увереннее расправляя крылья инстинктов альфы. Почему им овладел страх? Потому, что он впервые столкнулся с тем, чему не мог сопротивляться, потому, что он, сильный и зрелый альфа, млел от одного взгляда прекрасных глаз юного омеги, потому, что он готов бросить к ногам этого смельчака весь мир, потому, что он понял, что именно этот запах он вот уже несколько месяцев пытался учуять в толпе, чтобы, наконец, увидеть его обладателя, которым, как насмешка судьбы, оказался парень-омега. Суйгетсу уже прикоснулся к дверной ручке, когда его властно, рывком, жадно одернули и, повернув, прижали к двери, тут же опаляя жаром мощного биополя. Альфа пару секунд смотрел в его глаза, неотрывно, пронзительно, глубоко, будто хотел увидеть в них всю подноготную его сущности, а после, приблизив свое лицо к его шее, шумно втянул носом воздух. - Девственник, - не без удовольствия в голосе констатировал Нейджи, после чего прочертил влажную дорожку на шее омеги от уха до ключицы, будто стараясь собрать этот невинный запах - Да, - просипел Ходзуки, безвольно обмякая в крепких объятиях альфы, ментальные витки которого уже проникли в его биополе, позволяя почувствовать неподдельное желание партнера и наконец-то отпустить свои внутренние блоки, которые уже с трудом сдерживали жар его желания Их первый поцелуй получился каким-то скомканным, торопливым, жадным, но до жгучести на губах приятным и долгожданным. Пожалуй, со стороны это выглядело, как неистовый танец, когда ладони альфы сжимали голову омеги, поднимались выше, зарывались пальцами в волосы, ласкали чувствительные ушки, гладили тонкую кожу шеи. Когда руки блондина блуждали вдоль спины партнера, выдергивая рубашку, забираясь под мятую ткань, прикасаясь к горячей коже и впиваясь в неё острыми ноготками, оставляя на аристократичной белизне алые полумесяцы. Обнажить соблазнительное тело, пристально осмотреть и оценить изящество каждого изгиба, полюбоваться розовыми комочками сосков, обласкать взглядом впалый животик и аккуратные тазовые косточки, прикоснуться к этому чуду, скользя ладонями снизу вверх и поражаясь таким новым, колким, возбуждающим ощущениям. - У тебя нет груди, - казалось, удивленно прошептал Нейджи, двумя пальцами осторожно сжимая сосок омежки, перекатывая его, дразня, заставляя затвердеть ещё больше и в то же время будто изучая - Странно было бы, если бы она была, - слегка недовольно проворчал Ходзуки, откидывая голову и подставляя беззащитную, тонкую шею под ласковые поцелуи - Просто непривычно, - прошептал альфа, прикасаясь губами к маленьким комочкам плоти, посасывая их и дразня языком, - ведь у меня раньше не было мужчин-омег - Тогда, - Суйгетсу шумно выдохнул, зарываясь пальцами в густые волосы любовника и требовательно сжимая их у корней, - тебя должно заинтересовать и ещё кое-что Нейджи ничего не ответил, лишь усмехнулся и сразу же, отстранившись, подхватил омегу на руки, чтобы в несколько широких шагов уложить его на диван и нависнуть над ним. Суйгетсу призывно раскрыл свои объятия, желая продлить это сладкое ощущение близости горячего, крепкого, заманчивого тела альфы, но шатен не спешил возобновлять ласки, рассматривая своего любовника. Прекрасен до безобразия – так бы сказал Хьюго, любуясь изяществом тонкой фигуры, высоко подымающейся грудью, разметавшимися волосами и шальным блеском в глазах, а ещё упиваясь ментальными ощущениями – сильными, отзывчивыми, обоюдными, звенящими между ними прочными нитями желания и страсти, которые было просто невозможно разорвать. Руки плавно скользили по бокам, нетерпеливо сжимали бедра, расстегивали молнию и торопливо стягивали брюки, будто боясь, что этот миг, это наваждение, это чудо исчезнет, ускользнет, растворится, и больше не будет жара этой отзывчивости и страсти, с которой отдавался ему омега. Стройные ноги оплетали поясницу, пятками вжимаясь в ягодицы, притягивая альфу к себе ещё ближе, так, чтобы плоть касалась плоти, чтобы желание ощущалось кожей, чтобы вожделение сплеталось в обоюдный клубок и мешало дышать, чтобы мир сузился до них двоих и оставил все за своими чертогами, сохранив лишь связь их сущностей. Губы скользили по выгибающемуся навстречу телу, ласкали кожу, баловали соски, прихватывали кожу живота, оставляли метки. Умелый язык выводил яркие узоры, распаляя страсть, а не менее умелые пальцы уже баловали тугую дырочку, сочащуюся густой смазкой. Сам момент проникновения, когда альфа прижимал его к себе, придерживая за бедра, пылко целуя в губы и пытаясь вобрать в себя его стоны, был болезненным, жгучим и неприятным, как бы партнер не осторожничал и не старался действовать аккуратнее, но Суйгетсу знал, что так будет, знал и все равно хотел, потому что это был его альфа, его Нейджи, его любимый, пусть и всего лишь на одну ночь. А сам Нейджи сходил с ума от жара тела омеги, которое приняло его в себя так плотно, узко и трепетно, которое отозвалось на каждую его ласку, которое открылось для него и мелко забилось в его руках. Альфа чувствовал, как вибрируют между ними нити, как его энергетика переливается в омегу бурным потоком, возвращаясь ему же сторицей, и как его сущность желает сплести метку, но именно сейчас для него не существовало ничего кроме сладких губ, жарких стонов, требовательных криков и ответных движений навстречу, которое подводили их обоих к долгожданному пику сцепки. Может, потом. Завтра. Или послезавтра. Когда он сможет выпустить омежку из своих объятий, наконец-то насытившись им. Когда сможет думать и говорить, а не ощущать и шептать бессвязные слова. Когда запах мальчишки не будет дурманить ему голову, а мир снова повернет на круги своя. Да, обязательно. Тогда он спросит его имя.