Сущность Альфы

Уже второе утро подряд Наруто разбудил звонок в дверь, причем звонок настырный и требовательный, что вновь-таки натолкнуло блондина на мысль, что и этот день будет насыщен событиями. Повернув голову, Намикадзе с улыбкой отметил, что Дей не проснулся, по крайней мере, омега только натянул одеяло по самую макушку и что-то недовольно проворчал, явно не собираясь реагировать на протяжный звон, который, кстати, так и не прекратился. Поднявшись с футона, Наруто побрел открывать, попутно широко зевая и лениво почесываясь. Альфа даже не позаботился о своем внешнем виде, так и оставшись в пижамных штанах и со взъерошенными волосами. Впрочем, он, даже без ментальной силы, и так понял, кто стоит за дверью, поэтому просто распахнул её пошире, улыбаясь в ответ на тяжелую энергетику явно разгневанного альфы, который смерил его с ног до головы убийственным взглядом. - Утро доброе, Итачи-сан, - приветливо поздоровался блондин, игнорируя попытки альфы надавить на него ментально: все-таки Древний старший Учиха или нет, но это его территория, и он будет её защищать - Дей здесь? – грубо спросил альфа, ментальные нити которого уже заполонили маленькую квартирку, ища омегу - Вы и так знаете ответ на этот вопрос, - пожав плечами, Наруто отступил, давая возможность мужчине пройти Итачи же не стал утруждать себя правилами приличия, правда, снял верхнюю одежду и разулся, после чего, по-хозяйски, прошел в комнату, при этом намеренно толкнув альфу плечом. Намикадзе только демонстративно закатил глаза, ещё плотнее закрываясь, так как брюнет, похоже, держался из последних сил, чтобы не высвободить свою сущность Древнего. К тому же, Учиха выглядел, мягко говоря, неважно: волосы выбились из аккуратного хвоста, белки глаз покраснели, одежда помятая, обувь не чищена, да и сам внешний вид был осунувшимся, что явно свидетельствовало о бессонной ночи, а легкий запах и о том, что мужчина пытался забыться или решить проблемы с помощью алкоголя. - Ну, вы поговорите, - Наруто показательно развел руками, понимая, что ему сейчас не очень-то и рады в собственном доме, - а я пойду, чаю попью. С шоколадным печеньем Итачи только бросил на блондина неодобрительный взгляд: ему не нравилось присутствие в квартире постороннего человека, но сейчас Учиха не мог ничего поделать, так как он, как ни крути, находился на территории другого альфы, поэтому нужно было держаться настороже и не провоцировать стычек. Хотя, похоже, Наруто и сам понимал ситуацию, удалившись, но, тем не менее, сущность альфы в брюнете чувствовала в нем конкурента, как бы нелепо это ни звучало. - Дей, - осторожно позвал Итачи, присаживаясь на ещё теплый футон, футон, который пах другим альфой, что ещё больше подрывало барьеры контроля Учихи. Он не спал всю ночь, пытаясь разыскать супруга и раз за разом слыша в трубке «абонент сейчас не доступен», но в то же время он и подумать не мог, что омега будет именно здесь, учитывая то, что братья не просто не ладили, а были в крупной ссоре. - Чего тебе? – буркнул блондин, который явно почувствовал присутствие мужа, но при этом не то что не повернулся к нему, а даже не позволил альфе прикоснуться к себе ментально, чтобы проверить все ли с ним в порядке - Поговорить, - терпеливо ответил Итачи, понимая, что сейчас он ведет себя недостойно, расплескивая свою энергетику в чужом доме и явно причиняя дискомфорт беременному супругу, но он ничего не мог с собой поделать. Вчера Дей нанес ему ощутимую травму, причем не только душевную и ментальную, но и физическую, и брюнет этого просто не мог понять. Как? Как омега умудрился нанести Древнему ментальный удар такой силы, что из носа пошла кровь? Вроде бы и незначительный урон, но это же омега, это же его Пара, его любимый, но с другой стороны… Дей защищал своих детей и самого себя, а он просто был настолько шокирован, что не смог объясниться с мужем. Да, ситуация была более чем странной, и Итачи не мог сейчас объяснить то, что произошло вчера, хотя, пожалуй, у всех есть слабые стороны, даже у Древних, и, похоже, его слабостью был именно Дей, перед которым ему определенно нужно было извиниться. - Ну, говори, - омега поднялся и, замотавшись в одеяло, сел на футоне, скрестив ноги. Сегодня он чувствовал себя хорошо: никакого головокружения, тошноты или слабости, - но это, в основном, была заслуга Наруто, который поделился с ним просто невероятным количеством энергетики, хотя, для альфы это была всего лишь капля в море. Сейчас же перед ним был его супруг, его Истинный, но Дейдара, и так уже поняв, что с помощью энергетического купола он может полностью игнорировать ментальные позывы альфы, был непреклонен. Он не собирался так просто прощать Итачи за то, что тот хотел убить его малышей, что он решил все за них двоих, причем за его спиной. Это было подло и недостойно как для альфы. Вот что хотел передать мужу одним только взглядом блондин и, похоже, у него это получилось, так как Итачи поспешно, виновато опустил глаза, хотя внешний вид альфы не мог не порадовать омегу. Супруг переживал за него, это было видно, но о своих словах и поступках нужно было думать до того, как говорить и делать. - Прости, - это первое, что собирался сказать и что сказал Итачи, понимая, что этого одного слова будет недостаточно, и его поступку нет оправдания, но он просто не мог, не хотел, не собирался терять любимого, а дети… Боги, он так хотел этих малышей, хотел почувствовать их внутри супруга, наблюдать за тем, как растет его животик, выполнять все его капризы, поддерживать, да хоть звезду с неба для него достать, только бы Дей был счастлив и рядом с ним. Но почему он так поступил? Почему согласился на аборт? Испугался потерять все? Итачи долго думал над мотивом своего поступка, пытался понять, чем же он руководствовался в тот момент, и понял только одно – Древние не всесильны, им тоже бывает страшно, и они просто боятся не совладать с ситуацией. Сила – это не просто ответственность, она портит людей, она заставляет их забыть о том, что они – только люди, вот и он, альфа, поддался этому тщеславию, подумал, что теперь может все, уверовал в свою всесильность и свои необычные возможности и оказался лицом к лицу с испытанием, которое он не прошел. Стоит ли упоминать о том, что он поступил ещё и эгоистично, приняв такое решение, которое было самым приемлемым для него, при этом забыв, что Дей больше не просто омега, что он будет защищать свое потомство даже ценой их связи Истинных и собственной жизни. Да, падать с небес на землю оказалось очень больно. - Этого недостаточно, - ответил Дей, видя все мысли и переживания на лице супруга, ощущая ментальное давление вокруг, чувствуя, что его сущность уже готова простить, забыть, потянуться, почувствовать защиту и любовь, но он сам к этому был не готов. Нет, он понимал Итачи, его мотивы, но в то же время понимал и то, что альфа забылся. Он не Сасори, не Нагато и даже не Саске, он – его беременный супруг, причем беременный близнецами-альфа, и он не согласен на навязанную помощь, не согласен только принимать то, что уже было решено альфой, Древним, да хоть самими богами, он хочет быть равным. Нет, это не каприз, это необходимость, иначе блондин не видел будущее в их браке, потому что ему все равно, что Итачи – Древний, ему нужен супруг, а не миф, нужна поддержка, а не категоричность, нужна любовь, а не исполнение долга. Вот когда альфа это поймет, тогда он его и простит. - Я знаю, - покорно ответил Итачи, усмехнувшись. Как там говорил Нагато – матриархат, сильные омеги, которые управляют альфами? Может, Узумаки и был прав, вот только в том, что омеги сильны не ментально, а тем, что способны заставить альфу почувствовать себя слабым, беспомощным и уязвимым, ведь сегодня ночью он был готов продать душу бесам, только чтобы с любимым все было хорошо. И, похоже, бесы приняли такую плату, потому что внезапно, как по щелчку, брюнет вспомнил о Наруто и остаток ночи провел в тревожном ожидании утра, понимая, что алкоголь – не выход, но все равно продолжая коротать часы в его обществе. - Что бы ты ни говорил, а я не собираюсь делать аборт, - категорично заявил Дейдара, позволяя супругу ментально прикоснуться к нему, чтобы тот почувствовал всю его решимость и непоколебимость. Вчера он сказал Наруто правду: если вопрос станет так, что либо Итачи, либо дети, он выберет детей, а дальше… даже если он не выживет, но таки сможет дать малышам жизнь, он уйдет со спокойной душой, потому что о них будет кому позаботиться. Он чувствовал смятение любимого, который, определенно, и так все почувствовал, но омега уже принял решение и менять его не собирался. К тому же, именно после вчерашнего разговора с братом Дей был уверен, что тот не оставит его, даже несмотря на то, что между ними произошло. Если он захочет, Наруто не подпустит к нему супруга, ему это по силам, даже если этот самый супруг – Древний. - Я просто запутался, Дей, - благодаря тому, что любимый раскрылся, Итачи теперь отчетливо мог почувствовать внутри него маленькие комочки жизни. Это было просто непередаваемое, прекрасное ощущение, будто сквозь него течет энергетика, будто эти маленькие сердечки пульсируют вместе с его сердцем, будто жизнь малышей связана с его собственной жизнью, будто он уже не сможет существовать без этой частички, частички самого себя. Но в то же время альфа был зол, потому что он чувствовал, что не так давно эту жизнь своей энергетикой поддерживал не он, а другой, не менее сильный альфа, нити связи с которым до сих пор вибрировали в биополе любимого рваными, несостоявшимися витками, которые не были больше закрыты и забыты, которые пульсировали с новой силой. К тому же, на его супруге была футболка этого самого альфы, которая мешала запахи, которая смотрелась на омеге слишком бесстыдно своей широкой горловиной и длинной до середины бедра. Пусть они и братья, но в альфе взыграл собственник, который не мог смириться с тем, что его супруг спал в одной постели с другим альфой, что он доверился другому, что он выбрал своего брата защищающим и поддерживающим. Подло и низко так думать, но все же… все же была между братьями какая-то причина ссоры, причина, по которой они разорвали связь повязанных, ужасающая, страшная причина, которая причинила его любимому много боли. - Вы ещё не закончили? – в комнате, как нельзя кстати, появился Наруто. Итачи же, находясь на пике эмоций, в этот раз просто не смог сдержать свою сущность, которая вмиг возвысилась над альфой зримым, воинственным, энергетическим образом, сразу же направляя в сторону конкурента несколько ментальных витков просто невероятной мощи, способной уничтожить биополе обычного человека. - Я просто на работу могу опоздать, - будто обидевшись, ответил Наруто сразу же после того, как ментальный удар Древнего разбился о его энергетические щиты, тут же рассеявшись, а после блондин просто и невозмутимо, под пристальным взглядом кроваво-алых глаз, взял из шкафа свои вещи и пошел в ванную приводить себя в порядок. - Итачи, что за цирк? – укорил, а не возмутился Дейдара, которого ментальное противостояние альф даже не коснулось, впрочем, омега не смог сдержать легкую улыбку в тот момент, когда увидел на лице супруга удивление и толику стыда. – Наруто – мой брат и уж никак не конкурент и соперник тебе - Прости… я… - Итачи тряхнул головой, сразу же сворачивая свое биополе полностью. - Я просто не могу в это поверить, - а во что, собственно, должен был поверить альфа, сущность Древнего которого сейчас покорно отступила, нет, не признавая более сильную особь, признавая равного, но иного. Скорее всего, это и была тайна клана Намикадзе – сила их наследника, но что это за сила? Брюнет был готов поклясться, что биополе альфы не было зримым, но в тот же момент он его увидел, яркое, переливающее багряно-оранжевым, мощное, но сокрытое где-то глубоко внутри. Учиха почувствовал зверя внутри Наруто, да, именно зверя, не просто сущность, а то, что даже он, Древний, не мог понять, хотя и принимал, как данность и часть Мира. Похоже, это была ещё одна загадка, которую ему предстоит разгадать, только позже, когда он извинится перед мужем и, наконец, скажет ему то, что считает правильным. - Я тоже не мог, - Дей отвернулся, сейчас явно переживая сильные эмоции. – Не мог смириться, но это тайна Наруто, поэтому прошу, - омега, действительно, с просьбой взглянул на мужа, - пусть она таковой и останется, даже для… - блондин запнулся, но все-таки продолжил, - даже для Саске - Боги! – Итачи прикрыл глаза: ещё одна проблема, точнее две – новая сила Саске и их отношения с Наруто. Почему-то альфа не сомневался в том, что его брат и Намикадзе таки разберутся со своими чувствами и таки будут вместе. Новое испытание со стороны богов? Или вся эта сеть связей все-таки имеет иное предназначение? Более глубокое, которое он пока что не смог понять и распутать. Может, ему пора прекращать вмешиваться в чужие судьбы и заняться собственной? Тем более что окончательное решение он уже принял. - Саске уже большой мальчик, - пожав плечами, ответил Дейдара, - а Наруто ему просто ничего плохого не сможет сделать, если он действительно его омега. Брат вообще долго отгораживался от своих чувств, избегал Саске, пытался разорвать ту связь, что между ними возникла, тем более что они не Пара, но, - омега, будто в неверии, мотнул головой, улыбаясь, - что-то мне подсказывает, что братец уже созрел, и скоро Учиха и Намикадзе станут родственниками вдвойне - А мы станем счастливыми родителями, - в тон супругу ответил брюнет, сразу же объясняя. – Я не хочу, чтобы ты делал аборт, но и терять ни тебя, ни малышей тоже не хочу, - Итачи виновато и покорно свесил голову. – Вот только я не знаю, как этого не допустить - Блядь, Итачи! – таки не выдержал Дей, подрываясь. – Ты же Древний, мать твою! Неужели у тебя не хватит энергетики, чтобы поддержать нас каких-то 28 недель, уже 18! Ты же мой Истинный, бесы бы тебя выдрали! И при этом считаешь, что ты – слабак, который не способен вырвать свою Пару из лап бога смерти?! Завязывай с этими соплями, Учиха, и сделай хоть что-нибудь достойное альфы! - Дей… - Итачи поднял ошарашенный взгляд на супруга, а после, узрев воинственную позу омеги и почувствовав яркую непоколебимость его биополя, как-то кривовато улыбнулся, - ты сейчас больше похож на Кураму-сама с его просто таки убийственными речами и пригвождающим взглядом - Пф, - Дейдара горделиво фыркнул, - дядя – это дядя, а я – это я, и я, - омега свысока, строго взглянул на мужа, - требую к себе уважения и принятия к вниманию моих интересов - Как скажешь, котенок, - он уже давно не называл супруга этим ласковым прозвищем. Они вообще почему-то в последнее время сильно отдалились друг от друга, погрязли в рутине и череде странных, необъяснимых с точки зрения логики событиях, последовали каждый своей дорогой и перестали так сильно доверять друг другу. Может, из-за этого все их проблемы? Из-за того, что он, Итачи, взял на себя слишком много обязательств относительно других, а Дей оказался наедине со своими мыслями и страхами? И стоит ли в этой ситуации напоминать, что у них уже больше месяца не было полноценной близости? Стоит ли упрекнуть себя в том, что он поставил свое призвание Древнего, которое до сих пор так и не было ясно, выше семьи и любви? Пусть боги как хотят, но сейчас он выбирает супруга, их любовь и их малышей. В два движения Итачи мягко и ловко повалил супруга на футон, нависая над ним и сразу же целуя – жадно и жарко. Дей сперва сопротивлялся, отчаянно мыча и колотя альфу кулачками по спине, но после омега сдался, обвивая шею любимого руками и прижимаясь к нему всем телом. Простил ли он альфу? Может, не до конца, но он чувствовал, что Итачи готов взять на себя обязанности и будет бороться за него и их малышей до конца, так почему бы не дать супругу ещё один и ещё много-много шансов, ведь, в конце-то концов, они просто люди, которым свойственно совершать ошибки. Ведь, как не крути, он тоже хорош: постоянно обманывает супруга, умалчивает, как он считает, о мелочах, не доверяет, опасается ответной реакции, пытается решить все сам тогда, когда нужно принимать эти самые решения вдвоем, забывает, что он больше не сам по себе, а является частью Пары, семьи, а теперь ещё и отвечает за две жизни внутри себя. Итачи сразу же почувствовал перемены в супруге, обволакивая его тонким ментальным коконом и сменяя поцелуй на более нежный, ласкающий, трепетный. Метка вновь запульсировала – сильно, ярко, ответно, желанно. Омега открылся ему, позволяя снова чувствовать биение двух жизней внутри себя, которые тянулись к нему в поисках защиты и энергетики. Странное ощущение, но альфа отдавал малышам всего себя и без остатка, понимая, что они не совсем обычные, что даже сейчас они иные, плоды их любви, два маленьких огонька, которые обязательно должны увидеть этот мир. К тому же, отзывчивость беременного супруга пьянила и возбуждала, и Итачи не отказал себе в маленьком удовольствии скользнуть ладонью по стройной ножке, забираясь под футболку и сжимая упругую ягодичку. Дей выгнулся, издав тихий стон, подставляя беззащитную шею под жадные поцелуи и торопливо забираясь пальчиками под свитер мужа. Такой горячий, такой желанный, такой истинный, рядом, целует, ласкает, опаляет своей страстью, забирает всю боль, душевную и физическую, отдавая взамен любовь. Футболка омеги отлетела в сторону, как и свитер альфы. Губы переместились на грудь, лаская напряженные бусинки сосков. Тонкие пальчики запутались в длинных темных волосах, требовательно их сжимая. Энергетика Пары заполнила комнату жаром страсти. Шорох простыней и приглушенные вздохи ласкали слух. Белье плавно скользнуло по изящным ножкам, обнажая трепещущее желание омеги. Брюки нетерпеливо расстегивались, явно специально мешая ощутить полное прикосновение тела к телу, кожи к коже. Руки блуждали по выгибающемуся в такт их движению телу. Острые ноготки не щадили спину альфы, оставляя на ней яркие полумесяцы. Взгляд черных глаз, затуманенных желанием, ласкает изгибы податливого тела. Бедра приподнимаются выше, требовательно вжимаясь. Плоть альфы нетерпеливо подрагивает, истекая смазкой. Глубокий поцелуй и обоюдное движение навстречу… - Ключи я взял! Не забудьте захлопнуть дверь! – донеслось из прихожей, после чего в квартире явно почувствовалось отсутствие её хозяина - Может, продолжим дома? – хрипло спросил Итачи, слизывая с шеи мужа бисеринки пота - Ни за что, - фыркнул омега, двинув бедрами и полностью, телом, душой, сущностью, раскрывшись для супруга. Общее заседание Совета Корпуса и Министерства закончилось минут 20 назад, и Какаши сейчас чувствовал себя, как выжатый лимон. Мало того, что другие генералы рьяно отстаивали положение генерала Мифуне, так ещё и дошли до ментальной перепалки, впрочем, она быстро улеглась – достаточно было лишь одного взгляда главы Министерства, Сарутоби Хирудзена, чтобы альфы снова расселись по своим местам и успокоились. Сам генерал Мифуне явно не был против смещения: этот альфа занимал должность генерала IV Азиатского Корпуса уже более 50 лет и, естественно, мужчине, который вот-вот должен был переступить порог старения, хотелось тишины и покоя, да и старая травма, судя по всему, давала знать о себе все чаще. Его присутствие на заседании восприняли насторожено, все-таки он уже 11 лет как не корпусник, хотя причины появления постороннего человека были понятны всем и сразу же. Да, понятны, но, судя по настрою альф, не приятны. Был на пост генерала IV Азиатского Корпуса ещё один претендент – Майто Гай – давний знакомый Какаши, но, несмотря на то, что в рукопашном бою с этим мужчиной мало кто мог тягаться, ментальная сила альфа была посредственной, если не сказать слабой, из-за чего, собственно, сородичи и отказались от мальчика, когда ему было 14 лет. Но все-таки суть дела это так и не изменило, поскольку Майто Гай так и остался полковником, а вот сам Хатаке таки стал генералом. Жаркую сцену, которая напрочь была пропитана ментальным негодованием, пепельноволосый не хотел вспоминать, мыслями он сейчас вообще был далеко, рядом со своим омегой, которого, скорее всего, уже выписали из больницы вместе с их дочкой. Какаши постоянно думал об Ируке, а ещё о том, воспользовался ли омега его деньгами, что мужчина собирался проверить в ближайшее время, если, конечно же, у него будет это самое время. После голосования, на котором, кстати, его кандидатуру не поддержали генералы Эй и Теруми, но поддержало все Министерство, Сарутоби Хирудзен не прямо, но отчетливо намекнул на то, что IV Азиатский Корпус нуждается в радикальном реформировании, в том числе и в руководящем составе, и в создании новой агентурной базы, и в программе обучения молодняка, так что, похоже, Какаши ожидал большой объем работ, хотя он до сих пор так и не понял, как же Рин удалось провернуть все это дело. То, что его поддержали все члены ареопага, включая самого Сарутоби-сама, явно было оговорено, предрешено и утверждено заранее, причем пепельноволосый очень сомневался в том, что за всем этим стоит только генерал Инудзука. Похоже, кому-то было очень выгодно, чтобы пост IV генерала занял именно он, поэтому-то Хатаке сейчас и чувствовал себя пешкой в чьей-то хитромудрой партии, причем в этой партии Инудзука Рин тоже, скорее всего, была всего лишь пешкой. - Ну, и зачем мы здесь? – поинтересовался альфа, когда они вместе с Рин вошли в неприметную угловую кафешку, где, судя по всему, и кофе-то был не очень вкусным - Нужно поговорить, - коротко бросила генерал, оглядываясь по сторонам и очень уж скрупулезно выбирая место для беседы - Прошу сюда, - вежливо указал бета на столик у окна, при этом, естественно, не выразив никакой заинтересованности их персонами. Рин кивнула в ответ и направилась к указанному месту, Хатаке же ничего не оставалось, как последовать за ней, но все-таки он как корпусник и альфа, не мог не заметить некоторых деталей. В кафе работали только беты – это раз, альфа, войдя сюда, сразу же расслабилась, убрав все свои ментальные щиты – это два, то есть, скорее всего, это заведение было всего лишь прикрытием, местом, где им не грозила ни слежка, ни прослушка, и не было угрозы ментального допроса сотрудников. - Что это все означает, Рин? – нахмурившись, спросил пепельноволосый, присаживаясь точно напротив женщины и ощущая, насколько же альфа устала, и сколько смятения накопилось у неё в душе. Неужели маска силы и властности дала трещину? Нет, генерал ІІІ Азиатского Корпуса не тот человек, который так просто показывает свои слабости и уж тем более дает слабину, значит, дело было в том, что альфе просто не нужно было больше играть свою роль. Она достигла своей цели и теперь могла вздохнуть с облегчением. - Ты же хотел получить ответы на свои вопросы, Какаши? – шатенка из-подо лба взглянула на альфу, при этом позволяя ему касаться себя ментально. Впрочем, это молчание было вынужденным, поскольку им через пару секунд принесли кофе, который они не заказывали и тут же удалились, будто давая понять, что все условия конспирации соблюдены. - И ты можешь мне их предоставить? – Хатаке удивленно приподнял бровь, но, судя по всему, именно для этого они сюда и пришли – что ж, упускать такой шанс альфа не собирался - Зачем тебе это, Рин? – первым делом спросил пепельноволосый, расстегивая верхнюю пуговицу парадного мундира корпусника, ворот которого подзабыто натирал шею до красных полос. – Приказ свыше? Личные мотивы? Прихоть? - Необходимость, - ответила Инудзука, задумчиво смотря на свой кофе, в то время как биополе альфы мерно и спокойно вилось вокруг неё. – Поверь, Какаши, у меня уже давно нет личных мотивов и прихотей, наверное, - женщина грустно улыбнулась, - с того самого момента, как я стала бесплодной после ранения. Я – корпусник, Какаши, такой же, как и ты теперь, и я всего лишь подчиняюсь приказам - Что ты этим хочешь сказать? – Хатаке нахмурился: именно сейчас Рин была той самой корпусницей, с которой он познакомился много лет назад, альфой, которая была вынуждена покинуть клан в силу своего незаконного рождения, уступив главенство сестре, человеком, который отчаянно пытался бороться с системой, женщиной, которая приняла на себя слишком много обязанностей, которые и сделали её такой черствой и бездушной внешне, но оставили такой же хрупкой и ранимой внутри. Сколько же масок у Инудзуки Рин? Не очередная ли это трагикомедия в её исполнении? Но, похоже, именно сейчас бывшая подруга и любовница была с ним предельно откровенна, чтобы говорить о масках и иллюзиях, по крайней мере, её биополе устало вилось, а сущность альфы покорно притихла, очевидно, тоже устав. Только от чего? От заговоров и интриг? От масок? От системы? Что бы это ни было, но пепельноволосый очень сомневался в том, что сможет чем-то помочь этой женщине. - Назревает противостояние с Поднебесной, Какаши, - уже тише произнесла Рин, посмотрев на мужчину взглядом полным печали и грусти. – Нет, назревает война, и генералы заинтересованы в её начале - Но почему? – признаться, Хатаке был очень сильно удивлен тем, что услышал. Нет, он, конечно же, знал, что у Японского Государства не наилучшие отношения с западными соседями, которые до сих пор точили на него зуб за свое вассальное положение в период Темных Времен, но чтобы открытое противостояние, да ещё и с инициативы именно Японии, в такое мужчина отказывался верить. Япония не знала войн с того самого времени, как Учиха и Сенджу подписали мирный договор, а остальное – это так, локальные конфликты, мятежи и бунты, но война… Ни Корпус, ни мирное население к ней не были готовы, люди привыкли жить в мире, они хотят чувствовать себя защищенными и растить детей не для военных нужд, да и самому государству это не выгодно – милитаризация экономики, военная повинность, пищевые карточки – неужели всего этого хочет руководство страны? - Они хотят этой войны потому, что Империя для них, как бельмо на глазу, - чуть ли не прорычала Рин, сжимая пальцы в кулаки, даже её биополе дрогнуло, сгустившись и сплотившись в мощные нити, будто оно сейчас же было готово к атаке. – Потому, что это все политика государственного шовинизма: расширение жизненного простора для японцев, дешевое сырье и новые рынки сбыта, «шелковый путь» в Европейскую Федерацию Наций, секреты ментальных техник монахов Тибета и ещё много чего. Кстати, - альфа, выразительно посмотрела на мужчину, будто упрекая его в неведенье, - что ты знаешь о меморандуме Танака? - Кое-что, - честно ответил Какаши. Все, что только что говорила Рин, просто не укладывалось у него в голове, потому что Япония уже давно не была агрессором, она была мирной, процветающей, постиндустриальной страной с высокими показателями ВВП и слыла на рынке лучшим разработчиком новейших технологий. Зачем ей война? И этот государственный шовинизм… Неужели нация достигла того пика своего развития, когда сознание затуманивается собственной гордыней, а ментальные черты искажаются алчностью и сребролюбием? Похоже, так оно и есть, ведь, и правда, сила Поднебесной была в её территории, дешевом сырье и обширных торговых путях, в то время как Японии все время приходилось полагаться только на морские и воздушные пути – первые были затратными во времени, вторые сильно влияли на себестоимость импортированных товаров. К тому же, Какаши знал только одного Танаку, который много веков назад, когда Япония ещё была империей, был министром при императоре Ёсихиро, но его, так называемый, меморандум считали выдумкой. - Это не выдумка, - будто прочитав мысли мужчины, ответила на свой же вопрос Инудзука. – Этот документ до сих пор надежно охраняется в главном хранилище, и именно его генералы собираются взять за основу в войне против Поднебесной, а после и всего мира - Теория «пяти колец»? - вот теперь Хатаке мог понять всю серьезность ситуации: если генералы приведут этот план в действие, то это будет не просто военный конфликт, это будет мировая война за господство и разделение сфер влияния - Да, - альфа кивнула, сконцентрировано смотря на собеседника. – Детальный план, который включает в себя пять этапов завоевания мира: первый – это Поднебесная - Ладно, - Какаши вздохнул, понимая, что сегодня он уже получил достаточно информации для размышлений. – Что в этой ситуации требуется от меня? - Твои цели, генерал, - Рин сразу же подобралась, будто и не было этой минутной расслабленности, усталости и грусти, - первое: создать на территории Поднебесной надежную сеть агентов и шпионов, которые будут докладывать о малейших изменениях, и к донесениям которых не будут иметь доступы другие генералы. Второе: втереться в доверие к генералам Эй и Теруми, выяснить их планы, поддерживать их в Совете, попытаться стать частью плана «пяти колец». Третье: найти и собрать веские доказательства относительно предательства генералов Эйя и Теруми. Четвертое: создать условия для проведения переговоров с Поднебесной таким образом, чтобы они произошли исключительно на государственном уровне, без вмешательства Корпуса, и выступить на этих переговорах посредником, оперируя полученными данными - Ого! – Какаши аж присвистнул, услышав такой поток заданий, из которых выполнимым было разве что первое, и то, на создание такой шпионской сети на территории явно недружелюбного государства могут уйти годы, о чем он и сообщил Рин - Но война тоже не начнется завтра же, - возразила Инудзука, вновь применяя свой строгий, властный, цепкий тон. – Генералам нужно время, ведь война – это, как минимум, переворот в государстве, свержение правительства, которое на конфликт с Поднебесной не пойдет, власть над народом, так что, думаю, три-четыре года у тебя есть стабильно - Кто возглавляет сопротивление генералам? – спросил Хатаке, уже окончательно убедившись в том, что корень ситуации находится очень глубоко, под толщей конспирации и ухищрений, а её ветви уходят в правительственные верха, которые готовятся к открытому противостоянию с Корпусом - Сарутоби-сама, - понизив тон голоса, ответила альфа, - и, естественно, его поддерживают члены ареопага, в том числе и глава Шестого Отдела Морино Ибики, и глава Отдела Контрразведки Шикаку Нара, но все же Хирудзен-сама подозревает, что и в их рядах есть предатели - Так вот для чего был нужен весь этот фарс, - пепельноволосый в полуулыбке хмыкнул. – Вам было нужно, чтобы перед другими генералами я выглядел, как жертва обстоятельств, очередная пешка, которая вроде как не должна вмешиваться в большие игры, но при этом скрупулезно выполнять свою работу - Уж прости, Какаши, - Рин виновато развела руками, - но за мной постоянно следили люди генерала Эйя, поэтому я не могла прямо и открыто рассказать тебе обо всем. И, да, ты прав, - женщина вздохнула, - все должно было выглядеть так, будто тебя заставили, вследствие чего отношения и между нами с тобой, и между тобой и Министерством натянуты и недружелюбны. Прости - Значит, - задумчиво протянул альфа, чувствуя неподдельные эмоции сожаления со стороны шатенки, - когда я выполню задание, и конфликт с Поднебесной разрешится, я смогу вернуться домой? - Хатаке выразительно посмотрел на генерала. – К своей семье? - Да, - Рин утвердительно кивнула, но тут же строго добавила, - но не думаю, что это произойдет скоро - Я согласен и готов подождать, - в принципе, Какаши понимал, что ни выбора, ни обратного пути у него нет, потому что он – уже генерал, и складывать свои обязанности сразу же после назначения было бы очень подозрительно. К тому же, альфа прекрасно понимал всю суть ситуации и её возможные последствия, последствия, которые могли задеть и Ируку. Омега и дочь – вот его слабое место, но, если он намерено оборвал с ними все связи, если не поддерживает отношения, если не признает ребёнка своим и не вмешивается в их жизнь, значит, надавить на него, шантажируя безопасностью семьи, не получится. Хитро, но больно. Да и то, что выбор Сарутоби Хирудзена пал именно на него, было следствием не только его заслуг перед государством, но и личным знакомством главы Министерства с его отцом, который, похоже, тоже работал не на Корпус, а на правительство, за что и поплатился жизнью. - Майто Гай? – спустя какое-то время, спросил пепельноволосый, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы. – Я могу на него положиться? - Да, - Рин небрежно накрыла ладонь альфы своей, легонько её сжимая. – Этому человеку можно доверять - Хм, - Какаши улыбнулся уголком губ и плавно высвободил руку, тут же демонстративно пряча её в карман, - тогда не вижу смысла задерживаться здесь дольше. Мне нужно как можно скорее ознакомиться с положением дел в IV подразделении Корпуса - Пойдемте, генерал, - Рин поднялась с места, её биополе тут же сгустилось, уплотнилось, формируя щиты, а взгляд стал острым, пронзительным и колючим. – Я покажу вам ваш кабинет и передам все незавершенные дела экс-генерала Мифуне Хатаке, кивнув, тоже поднялся и последовал за альфой, ничего не выражающим взглядом окинув кафе, в этот же момент чувствуя, как карман практически невесомо отяжеляет маленькая флэшка. Собрав все свои вещи, Наруто уже собирался отправиться домой, но вместо того, чтобы надеть пальто, взять свой рабочий портфель и выйти, альфа грузно плюхнулся на стул, зарываясь пальцами в густые волосы. Что он сейчас чувствовал? Боль? Обиду? Злость? Зависть? Отчаянье? Горечь? Разочарование? Слишком много эмоций, особенно для человека, который последние пять лет так отчаянно с ними боролся, чтобы стать сильным и обуздать свою сущность, которая так и норовила выйти из-под контроля, когда тело и дух становились слабыми. Альфа считал, что он смог отгородиться от своей природы, что запах ни одной омеги больше не сможет вскружить ему голову, что его сердце больше не способно отчаянно биться в грудной клетке, трепеща от одних воспоминаний о человеке, пусть при всем при этом мир для него утратил привлекательность, а все краски вокруг потускнели, превратив его жизнь в бесконечное ничто, но он ошибся, ошибся и снова обжегся о собственное желание вновь почувствовать себя нужным. Он чувствовал боль. Боль физическую и душевную. Боль, которая сжимала виски и тупо пульсировала в затылке, напоминая о количестве растраченной вчера энергетики, запасы которой нужно было стремительно восстановить, при этом не сломав внутренние барьеры. Боль, которая пронзала его сущность и сердце. Боль, от которой зверь внутри него заходился диким воем, мечась, сметаясь, пытаясь вырваться и быть рядом с тем, кого осязал как свою половинку, ту часть, раз соединившись с которой, он больше не мог её отпустить. Боль, от которой вечный двигатель давал сбой, замирая, тяжелея в груди, разбивая ребра изнутри и затихая в луже собственных кровавых слез. Глупо для альфы. Для самца. Для особи, которой не должно быть ведомо, что такое чувства, но это было так. Сердце, ощутив ответное биение, теперь отказывалось биться самостоятельно, отбрасывая все доводы разума и будучи полностью солидарным с сущностью. Слишком много боли. Даже для него, человека, который познал все возможные её виды. Как физические, так и душевные. Он чувствовал обиду. Обиду на богов, которые прокляли его даром этой силы, и не только его, весь его клан, его потомков и тех, кто хотел быть рядом с ним. Обиду на тех, кто не хотел понимать, кто думал, что он сам избрал такой путь, кто считал его ошибкой природы, мифом, который ожил благодаря деяниям бесов. Обиду на такого непонятливого и упрямого омегу, который задевает своими чувствами те струны его души, которые уже давно либо огрубели, либо порвались, а он их исцеляет, восстанавливает, лечит своим теплом, заставляет их вновь вибрировать и чувствовать жизнь вокруг, при этом даже не понимая, что именно он делает. Обиду на себя самого, потому что он оказался настолько слаб, что уступил, поддался, свернул с намеченного пути, отрекся от клятвы, которую дал родителям, деду, дяде, другу, себе, и вновь вернулся к тому, с чего начал. Да, он изменился, стал более сдержанным, зрелым, осторожным, сильным, но это не избавило его от обиды, пожалуй, на весь мир, потому что, иногда, вот в такие вот моменты, он хотел быть обычным, прожить ту жизнь, которую проживают миллиарды, и просто быть счастливым со своим омегой. Он чувствовал злость. Злость, в первую очередь, на себя, потому что он трус и слабак, потому что он предпочел бежать, не только сейчас, но и тогда, пять лет назад, он струсил, дал слабину и сбежал, при этом причинив боль самому дорогому человеку. Злость потому, что сейчас у него ничего не получалось: не получалось нормально поддержать друзей, не получалось завоевать доверие отца, не получалось дать матери надежду, не получалось поддержать брата, не получалось сказать своему омеге о своих чувствах. Злость потому, что это было его частью, его природой, одной из сторон его сущности, тем, что раньше помогало выплеснуть обиду и боль, потому, что сейчас ему хотелось сорваться, наплевать на пять лет упорных тренировок и позволить себе стать тем, кем он и должен быть. Злость потому, что он готов был пойти самым легким путем, готов поддаться и позволить своей сущности вырваться наружу, потому, что не готов признаться самому себе, что впервые за последние восемь лет ему хочется жить. Он чувствовал зависть. Зависть потому, что видел, как другие счастливы вокруг него, при этом уверенно переступая все преграды, преодолевая все барьеры и порой, казалось, ломая волю самых богов. Зависть потому, что сила других, даже Древнего, могла быть использована во благо, его же могла сеять только хаос. Дей и Итачи… Гаара и Сай… Киба и Хидан… Яхико и Нагато… Да, у них не все гладко. Да, им всем нужно ещё много преодолеть, чтобы выстроить собственное счастье. Да, их совместный путь только начинается, но он у них есть. А у него? Каков его путь? Зачем боги создали его таким? Зависть потому, что у каждого, не только его друзей, а именно человека, да, у каждого есть тот, кто предназначен ему судьбой, кто был половинкой единого, кто разделит свою жизнь с любимым человеком, а у него этого не было. Его природа, его сущность, его исток только и могут что разрушать и калечить, рвать связи, присваивать, переступать через священное и непорочное, только чтобы утолить свою жажду и свои желания, причинять боль и при всем при этом все равно оставаться одиноким. Зависть тому, кто будет рядом с его омегой. Он должен был отречься, уехать, забыть, отсидеться в клетке и начать все сначала. Не должен был хотеть того, что для него невозможно. Не должен был покушаться на нормальную жизнь, завидуя тем, у кого она была. Он не имел права признавать Саске своим омегой. Он чувствовал отчаянье. Отчаянье потому, что не знал, что ему делать дальше, потому, что до встречи с Саске у него была цель – оставаться закрытым и нелюдимым, потому, что этот омега вновь дал почувствовать себя живым, просто человеком. Отчаянье потому, что он не мог без Саске и в то же время не мог быть с ним, потому, что боялся причинить боль, боялся того, что все может повториться, потому, что больше не хотел быть причиной слез, проклятий и безумия, потому, что не хотел отпускать омегу. Как он, зверь, может претендовать на столь невинное и прекрасное создание? Как он, особь, может желать тело и сердце омеги? Как он, миф, может стать реальностью? Слишком сильные чувства, чтобы их игнорировать. Слишком много изменений в нем самом, чтобы не понять. Слишком дорог Саске, чтобы вот так вот просто от него отказаться. Слишком невинен омега, чтобы воспользоваться своей силой и сорвать это цветок чистоты. Нет, Саске не развратен, не похотлив и не блудливый, он просто, как любой другой омега, отзывается на зов его голодной и запертой сущности, но при этом Саске другой. Он видит. Он пытается. Он хочет доказать. Донести. Убедить. Развеять миф. Он – не боится. Поэтому и отчаянье. Потому, что он, Наруто, уже не может без Саске. Он чувствовал горечь. Горечь на языке, от которой горло сдавливал комок тошноты, от которой было тяжело дышать, от которой хотелось вывернуться наизнанку, только чтобы стать другим. Горечь – это осадок, осадок в его душе и на его сердце. Это груз и бремя: былого, утраченного, воспоминаний, возможностей, своего существования. Это реквием. Это больше, нежели ощущение. Это ещё и привкус поцелуя. Горечь непролитых слез. Горечь глубокого взгляда. Горечь алой крови. Горечь разбитого сердца. Мог ли он все это взвалить на 16-летнего омегу? Имел ли право просить его разделить с ним эту горечь и все остальное? Имел ли он право на шанс? Шанс попробовать создать семью и подарить счастье без привкуса горечи. Шанс самому забыть её вкус. Вкус горечи потери и разорванных связей. Шанс, который предлагал ему омега, отдавая ему всего себя, без остатка и до последней капли. Как опрометчиво. Трогательно. Волнующе. И все это, вновь-таки, приправлено горечью. Он чувствовал разочарование. Разочарование потому, что не оправдал надежды, потому, что видел его в глазах других, потому, что он сам был сплошным разочарованием. Отношения с ним – это разочарование, и он не хотел, чтобы Саске его познал, не хотел, чтобы он понял, как это – любить зверя и быть им же растерзанным, не хотел, чтобы груз разочарования навсегда опутал сердце юного омеги, не хотел остаться отпечатком в его жизни. Разочарование потому, что миф оказался не настолько героичным и романтичным, потому, что он – ложь, потому, что таким, как он, нет места среди людей, в глазах которых лишь страх и презрение. Выдумка – говорили соклановцы, старательно отводя взгляды. Наказание богов – бросила мать, развернувшись и взметнув огненными волосами. Испытание – кивал отец, пытаясь понять и помочь, при этом хмуря золотистые брови. Уродство – кричал ему брат, заливаясь слезами и разрывая связь. Твои собственные страхи – твердил дед, натягивая цепи и ещё сильнее закручивая болты на наручиях. Всего лишь преграда, которую нужно либо сломать, либо перешагнуть – заверял его дядя, бросив все и начиная ломать и перешагивать вместе с ним. Призвание – решил лучший друг, подставив свое плечо и разделив с ним бремя, которое делить был не обязан. А что скажет Саске? Каковой будет правда для него? Станет ли он очередным разочарованием или же омега таки сможет принять его таким, какой он есть? Тряхнув головой, Наруто поднялся, возвращая уже привычный контроль: эмоций, выражения лица, стабильности биополя, - вот только контроль над сердцем он так взять и не смог, которое все ещё тревожно билось, будто что-то предчувствуя. Альфа понимал, что дальше так продолжаться не может, что необходимо расставлять точки, принимать решения, брать на себя ответственность, что нужно поговорить с Саске. Занятия закончились минут двадцать назад, так что, скорее всего, омега уже находился на полпути домой, поэтому сегодня разговор точно не получится, хотя, вполне возможно, он просто оттягивал время. А смысл? Для него время ничего не изменит, ничего не расставит и ничего не решит, поэтому завтра… Да, завтра, после индивидуального занятия, он обязательно поговорит с Саске и скажет ему то, что нужно было сказать уже давно.