Сущность Альфы

У него никогда не было проблем в общении с братом, чем Итачи, честно сказать, очень гордился. Не то чтобы в кланах или семьях конкуренция между отпрысками, тем более вражда между ними, была нормой, хотя, бывало, встречалось и такое, но все же дети, особенно те, у которых была большая разница в возрасте, были менее сплочены, предпочитая компании своих сверстников. Если брать конкретно их клан, то, например, с Гурен он практически не общался, но не потому, что та была намного старше его, просто... наверное, у них были существенно разные сферы интересов, и не было общих точек их соприкосновения, да и сама альфа мало времени проводила в Японии, предпочитая Европу. С Шисуи они были очень дружны в детстве, несмотря на то, что кузен был старше его на семь лет, но, когда родился Саске, их отношения и привязанность друг к другу пошли на спад, тем более что Шисуи на тот момент уже пробудился как альфа, и у него, соответственно, изменились и интересы, и потребности. А Саске… Саске стал для него всем. Итачи и сам не мог сказать, почему он так привязан к брату, почему предпочитал возню с глупым отото, пока его сверстники проказничали на детской площадке, а после, когда подросли, зависали в клубах и устраивали шумные вечеринки, но не уделить внимания младшему братишке нии-сан просто не мог. Да, он усиленно учился, окончил школу в пятнадцать лет, университет в девятнадцать, сразу же приступил к работе в компании, начал больше внимания уделять друзьям и личной жизни, но, как бы там ни было, Саске всегда был для него на первом месте. Родителей он тоже любил, уважал, почитал и старался делать все, чтобы им гордились, но, наверное, прав был отец, когда сказал, что их с братом связь уходит своими корнями ещё в их детство, а пробуждение сущности только закрепило то, что между ними уже было, на ментальном уровне, да и сам Саске всегда тянулся к нему, порой даже сильнее и доверчивее, нежели к матери. Итачи не собирался преувеличивать свою роль в воспитании младшего братишки, но, как ни крути, Саске рос, смотря на него, приходя к нему за советами и, а было и такое время, во всем копируя старшего брата. Тогда-то он и понял, что не нужно лепить из брата второго себя, тем более что характеры у них все-таки сильно различались, пусть некоторые черты были довольно схожи, и, что самое удивительное, Саске его понял, став самостоятельно формировать себя как личность, но и не отгораживаясь от него. Когда он встретил Дея, Итачи был самым счастливым мужчиной и альфой на свете даже не потому, что Намикадзе оказался его Истинным, а потому, что это был именно Дей. Да, у него были отношения и с другими омегами, и с женщинами-альфами, но все это было настолько блеклым и маловажным, что Итачи сперва даже задумывался над тем, а достоин ли он быть рядом со столь непорочным, светлым и прекрасным омегой, как Дейдара? Глупые помыслы, потому что омега любил его искренне, всем сердцем и без остатка и, что очень поразило брюнета, никогда не спрашивал его о прошлых отношениях, а вот к Саске, изначально, ревновал. Да, Итачи опасался, что теперь он не сможет правильно распределять свое внимание, чтобы и Дей не хмурился, и Саске не дулся, поэтому он не нашел лучшего выхода, как познакомить этих двоих, и был приятно удивлен тем, как омега и его брат восприняли друг друга. Помнится, отото долго восхищался Дейдарой, хотя на тот момент сущность в Саске ещё не пробудилась, и он, соответственно, не мог прочувствовать его ментально. Мальчик восхищался его красотой, манерами, образованностью и, конечно же, целиком и полностью одобрил выбор брата, а Дей в свою очередь подчеркнул, что он впечатлен воспитанием младшего Учихи и его взрослыми взглядами на жизнь в столь юном возрасте. В общем, Итачи тоже был приятно удивлен развязкой ситуации, а потом Саске пробудился как омега. Он поддержал брата, хотя до сих пор корил себя за то, что в первые минуты не смог сдержаться, и это притом, что у него уже был Истинный, но все же Итачи был поражен не менее родителей, пусть и не показывал этого, ведь мало того, что в клане Учиха рождались преимущественно альфы, так ещё и доктора, начиная с восьми лет, заверяли их, что Саске будет альфой. Почему светила медицины и науки не увидели, что строение внутренних органов отото отличалось от альфьих, оставалось загадкой, ведь современное оборудование позволяло уже после двенадцати лет с 99% точностью определить статус ребёнка, но сам Итачи посчитал, что, значит, так было нужно, хотя, если бы они хотя бы предполагали подобное, то, конечно же, воспитание братишки было бы кардинально иным. Впрочем, новость о том, что в клане Учиха пробудилась омега, да ещё и мальчик, воспринялась обществом с уважительным одобрением, что было более чем понятно Итачи, ведь теперь у многих кланов появился шанс породниться с Учиха, при этом не войдя в их семью, но Саске оказался им не по зубам, напрочь отвергнув всех ухажеров и самостоятельно выбрав себе альфу. Пожалуй, именно этого момента Итачи боялся больше всего, но не потому, что ему придется поговорить с братом-омегой на темы отношений или секса, это ничуть не смущало их обоих, а потому, что он боялся излишне вмешаться в ситуацию и тем самым сделать брату больно, либо отговорив его от отношений, либо, наоборот, одобрив те, которые должен был пресечь. Так было и с Наруто: Итачи долго к нему присматривался, оценивал, собирал о нем сведения, причем ещё задолго до того, как Саске рассказал ему о своих чувствах к сэнсэю, потому что… потому что, наверное, ещё тогда, в день смотрин, когда эти альфа и омега впервые встретились, он понял, что между ними появилось взаимное притяжение, как бы сказал доктор Шиин, связующая нить. В общем, кандидатуру Наруто он одобрил, пусть так до конца и не узнал, что же блондин скрывает помимо того, что его ментальная сила… странная, хотя, сам Итачи считал, что здесь он уже пошел на поводу у собственных эмоций, увидев в Намикадзе много того, что ему импонировало и отвечало его личностным представлениям о достойном его отото альфе, но все же он будто предчувствовал, что все не будет так просто. И вот, теперь, в сию минуту, ему предстоял действительно непростой разговор с братом, слов для начала которого он так и не смог подобрать. - Говори уже, аники, - буркнул Саске, отводя взгляд, - только не смотри так, пожалуйста, - и подросток замолчал, чувствуя, что брат не то чтобы чем-то расстроен или же сердится на него, но и эмоции сейчас переживает не самые радужные. Скорее всего, это было беспокойство, причем, как понял омега, относительно его персоны. Беспокойство, вызванное не столько его состоянием, сколько чем-то, о чем он и сам не знал, но, похоже, скоро узнает. Вот теперь ему стало предельно ясно, почему нии-сан так задержался – брат хотел поговорить с ним о чем-то важном наедине. - Саске… - Итачи подошел к койке и нерешительно прикоснулся к руке брата кончиками пальцев, в данный момент отгородившись от их связи, чтобы просто видеть, а не, получается, выуживать, выкрадывать, тянуть из брата то, что было спрятано в глубинах его души. – Скажи, отото, что ты на самом деле чувствуешь к Намикадзе Наруто? - Я… - подросток вскинулся, резко поднял голову, посмотрел брату в глаза, собираясь ответить, но слова будто застряли у него в горле, сдавив мышцы плотным кольцом и заставив вновь отвести взгляд. Порой он был так слаб, что самому становилось противно, хотя Саске и понимал, что он – омега, что ему от природы присуща эмоциональность, чувственность, более глубокое переживание и отзывчивость, но, казалось, подросток научился с этим справляться, хотя так, и правда, только казалось, ведь это рядом с Суйгетсу, Карин, даже Джуго он был сильным, волевым, непоколебимым, держал лицо при родителях и родственниках, взирал с некой надменностью на всех своих ухажеров и с пониманием относился к чудачествам своего альфы, но рядом с Итачи… Брат был намного сильнее его, умнее, опытнее, умел видеть зерна истины там, где все было прикрыто искусной ложью и напускной безмятежностью. Казалось, он даже видел суть сущности особи, и сила Древнего была здесь ни при чем, поэтому рядом с аники он и не умел скрываться, играть и сдерживаться, действительно становясь слабым. Итачи всего лишь задал вопрос, обычный вопрос, на который он должен был ответить: «Наруто мне нравится. Он хороший, достойный альфа, мне с ним комфортно, и я бы не хотел, чтобы мы расстались», - но только брат умел ставить вопрос так, что прежде, чем ответить, нужно было раскрыть свою душу, в первую очередь перед самим собой. Что он чувствовал к Наруто? Пожалуй, Саске мог сказать – много чего, в том числе и обиду, и злость, и легкое разочарование, но это сейчас, когда он хотел, чтобы его альфа был рядом с ним, а тот даже не поинтересовался его состоянием, а если говорить в целом... Омега, зажмурившись, представил, что Наруто сейчас перед ним, что он смотрит в его завлекающие глаза цвета морской волны, что ощущает его дыхание на своей коже, что осязает его биополе, а вокруг них нет ничего и никого, только они вдвоем, и в этой обстановке ему нужно сказать альфе о своих чувствах, без масок, недосказанности и отворачивания от правды, какой бы она ни была. Наверное, Саске предпочел бы ничего не говорить, а оказаться в теплых, бережных объятиях блондина, просто побыть омегой, вдохнуть заманчивый запах альфы, ощутить жар его тела, прикрыть глаза, замереть и просто помолчать, чтобы вместо него сказало его биополе, нити которого он бы обязательно переплел с нитями Намикадзе. Но все это было не то, потому что молчать и уповать только на ментальные ощущения нельзя, ведь эти самые ощущения могут быть настолько противоречивы, что только запутывают и сбивают с толку, хотя и слова порой ранят ещё больнее, нежели ментальный удар. Наверное, Саске сказал бы Наруто, что он заворожил его с первого взгляда, и дело было не в том, что он сам был юным, несведущим омежкой, который впервые столкнулся со зрелым альфой, а в том, что он увидел в Намикадзе что-то, что за весь этот год не увидел ни в одном другом альфе, словно почувствовал судьбоносность мига этой встречи. Но все это было детским лепетом, а ему нужно было сказать что-то более весомое и конкретное, то, что действительно отображало его чувства, и вот тут Саске натыкался на барьер, который они с альфой так и не смогли преодолеть, несмотря на всю искренность и обоюдность их желания быть вместе, потому что, получается, у каждого из них были свои тайны. Если бы он только мог… если бы только Наруто доверился ему и был с ним откровенен… если бы альфа не боялся за него и не прятал свою истинную сущность... Да, именно в этот момент он бы отпрянул от своего альфы, посмотрел бы ему в глаза, чтобы увидеть тот холодный, стальной блеск, который он порой замечал, и от которого его самого пробирала дрожь, но осознание того, что Намикадзе отгораживается от него, чтобы обезопасить, наверное, придало бы ему сил, и он бы высказался, впервые за все время их отношений. Кем бы ни был Наруто, что бы он ни скрывал, какие бы тайны не были заключены в его прошлом, он все равно хотел быть рядом с ним. Он хотел разделить с ним эту ношу, хотел понять, что же так тяготит альфу, в чем причина его необъяснимых исчезновений, и почему он так боится к нему прикасаться. А альфа боялся, каждый раз, когда они были вдвоем, когда он обнимал и целовал его, Наруто сдерживал себя, порой Саске даже чувствовал, как напряжен каждый его мускул, как выверено каждое движение, будто альфа контролирует даже свое дыхание и сердцебиение, и это было... ужасно. В его представленном видении Наруто отдалялся от него и смотрел так, будто укорял в том, что Саске так и не смог его понять, тем самым не сберегши их отношения. Но что он, омега, мог понять помимо того, что альфа... ненавидит себя? Заключить собственную сущность в клетку из внутренних барьеров, постоянно держать себя под контролем, отгородиться от общества, разорвать связь с семьей, презирать свою силу – неужели альфа за что-то наказывал себя? Да, похоже, но это было не просто наказание, а будто измывательство, причем сам Намикадзе был уверен в том, что он поступает правильно. Значит, именно поэтому, наказывая себя и решив, что у него нет права на счастье, Наруто сперва и отвергал их взаимные чувства. Но он, Саске, почему-то не понимал этого раньше, обосновывал все чем-то более обыденным и малозначимым, даже не помыслив о том, что человек, тем более альфа, может испытывать нечто подобное. Вот почему Наруто так дорожил им, почему предпочитал где-то отсиживаться, убегать и прятаться от него в те моменты, когда, очевидно, испытывал влечение, а он сердился на своего альфу, не подумав, что в жизни есть вещи, которые лучше не подымать на поверхность. Да, его волновало то, что же могло произойти с Намикадзе, раз он добровольно распял себя на кресте повиновения, возложил свою жизнь на жертвенный алтарь и сознательно вонзил кинжал в сердце своей сущности, ведь нельзя помочь человеку, не зная причины его беспокойства и горя, но ещё больше его волновало… Нет, он сам боялся той правды, к которой так отчаянно стремился, опасаясь, что она окажется именно тем перекрестком, на котором их с Наруто пути разойдутся. И альфа это чувствовал, не мог не чувствовать, а он относился к собственным страхам, как к данности, маскируя их под личиной обиды и недопонимания. Это все Саске осознал только что, понимая, что он тоже причинил Наруто боль, причинил тем, что воспринял все поверхностно, не увидел суть, ухватился всего лишь за ниточки крепкой, толстой и прочной веревки и был этим доволен, размышляя над тем, как же несправедливы к нему боги, и за что он смог так искренне, бескорыстно и глубоко полюбить этого человека. Вот она – правда: Саске даже боялся признаться самому себе в том, что он любит Наруто, что уж говорить о том, чтобы сказать об этом альфе. И он ещё смел в чем-то упрекать блондина, ведь, со стороны, их отношения, и правда, походили на юношеское увлечение молодого омеги, а Намикадзе... он просто слишком благороден, чтобы прямо указывать своему омеге на его недостатки или же предъявлять какие-то претензии. И если вновь-таки посмотреть на его внутреннее виденье их с альфой отношений, то сразу же становилось понятно, почему вокруг них была темнота, почему окружающая их атмосфера была беззвучной и тоскливой, и почему ему только казалось, что они стоят рядом, друг напротив друга, в то время как между ними была просто огромная пропасть – потому, что, несмотря на всю трепетность, нежность и чувственность их отношений, они были настолько поверхностны, что у них не было будущего. - Я люблю его, - прохрипел Саске, впервые не стыдясь того, что по его щекам скользят соленые капельки слез. – Да, люблю, сильно, - и посмотрел на брата, ожидая его реакции. Боязливо было, потому что Итачи отказывался от ментального контакта, очевидно, не желая собственными эмоциями влиять на его размышления, суждения и выводы, поэтому для омеги сейчас было очень важным то, что и в каком тоне скажет ему брат. - Если любишь, отото, - Итачи, присев на стул, пристально посмотрел на брата, даже не думая о том, чтобы смягчить тон своего голоса, потому что ситуация оказалась примерно такой же серьезной, как он и предполагал, - тогда внимательно слушай… Ещё раз взглянув на свое сегодняшнее расписание, Цунаде устремила взор на дверь в свой кабинет, ожидая следующего пациента, точнее, одного из её особых пациентов, который вызывал в ней не совсем профессиональные чувства, более того, ситуация которого ещё раз напоминала женщине о том, что она всего лишь врач, который далеко не всесилен. Инудзука Киба позвонил ей вчера, высказав просьбу принять его как можно скорее, поскольку его состояние... изменилось. Да, именно так и сказал омега, не ухудшилось, не улучшилось, а именно изменилось, что и насторожило Сенджу настолько, что она сразу же выделила в своем плотном графике место для приема этого пациента. Честно сказать, она была удивлена тем, что с омегой что-то произошло, потому что у Кибы наблюдалась стабильная динамика, и, по сути, она уже ничем не могла ему помочь. Да, как омега, Инудзука был полностью здоров, а вот его энергетические каналы... Что могло повлечь за собой такую их деформацию, почему у шатена было столь слабое биополе, что его организм не мог сформировать энергетический купол, и почему он не мог обмениваться энергетикой со своим альфой даже во время полового акта, Цунаде понять не могла. Возможно, причиной всему был неактивный бета-ген, но все же альфа поставила бы этот факт в самый конец списка предполагаемых причин, на первый план выдвинув ту, что во время беременности что-то произошло с его матерью-альфой, что и повлияло на ребёнка. К сожалению, пообщаться с нынешней главой клана Инудзука и узнать интересующую её информацию, у Сенджу не было возможности, так как официально Киба к этому клану уже не принадлежал, но все же её поразил и насторожил тот факт, что как бету семья шатена приняла, а как омегу – нет. Что-то здесь было не так, но, увы, воспользоваться своими связями и копнуть глубже Цунаде не позволяла совесть, тем более что её вмешательство все равно уже ничего бы не изменило – дефектность энергетических каналов омеги была необратима. Обидно было за мальчишку, ведь он хороший человек, который заслуживает счастья, но, вновь-таки, в своих размышлениях Сенджу возвращалась к тому, что ей под силу далеко не все. Хотя, она ведь тоже была всего лишь человеком, на которого, кстати, в последнее время навалилось много личных проблем, хотя женщина и старалась не смешивать семью и работу. Да, она добилась многого, и для неё, как врача и в какой-то мере исследователя, все эти научные звания, награды, грамоты и прочее были очень важны, но, как для женщины, они не имели совершенно никакого значения, потому что с годами Цунаде начала понимать, что смысл жизни не заключен в работе и всемирном признании, ведь на тот момент, примерно двадцать лет назад, у неё, фактически, ничего не было как у женщины. Она никогда не стремилась занять пост главы клана Сенджу, хотя, по первородству, имела на это полное право, более того, старалась принимать в жизни клана только то участие, которого от неё требовал статус старшей дочери главы, и, честно сказать, её позиция с тех пор не изменилась, а вот по-новому взглянуть на жизнь её сподвигла встреча с Даном. Наверное, это была любовь с первого взгляда, и её абсолютно не смутило то, что омега был значительно младше её, но все же она непростительно медлила в своих ухаживаниях, и, скорее всего, они так бы и не стали супругами, если бы ни один случай. Дан попал в автомобильную аварию, и, как предполагали врачи, шансов выжить у него было очень мало, настолько серьезны были физические повреждения. Тогда она подняла все свои, даже студенческие, связи, разыскала лучших специалистов, добилась перевода возлюбленного в частную клинику за границей, впервые забросила все свои дела и была только с ним. Да, лечение дало результат, Дан поправился и полностью восстановился, и Цунаде поняла, что боги дают второй шанс лишь единожды за всю жизнь, поэтому она больше не медлила, и вскоре они с омегой стали законными супругами. Несколько лет счастья и безмятежности, а после Дан поднял вопрос о ребёнке. Самому омеге тогда было сорок пять, ей же семьдесят один, и Цунаде понимала всю важность и необходимость этого шага, но в тот же момент она не могла позволить себе беременность в связи с подготовкой к защите научной и докторской ступени, но и просить возлюбленного ещё год-два повременить с ребёнком было бы вершиной эгоизма. Тогда они прибегли к искусственному оплодотворению, и теперь у них есть прекрасный двенадцатилетний сынишка Наваки – маленькая копия своего дедушки Тобирамы, разве что цветом глаз пошел в мать, к тому же, как она определила лично, мальчик будет альфой. Порой Цунаде задумывалась над тем, чтобы родить ещё одного ребёнка, но на этот раз самостоятельно, и тут женщина поняла, что она элементарно боится. Глупый страх ввиду того, что за пятьдесят лет врачебной практики она приняла тысячи детей, помогла обзавестись потомством не одной уже потерявшей надежду паре и, да, оборвала не одну маленькую жизнь, но родить самой… нет, это было намного страшнее, чем самая сложная операция, поэтому альфа и медлила. К тому же, сейчас в клане Сенджу была легкая сумятица, вызванная тем, что Хаширама в этом году станет отцом, при этом не имея законного мужа, а ещё больше тем, что понесшим омегой является не кто иной, как Узумаки Курама, который носит под сердцем ещё и ребёнка Учиха. Тобирама-сама негодовал и как отец, и как глава клана, но сам Хаширама повел себя, по мнению большинства, странно, решив оставить все, как есть. Если бы Цунаде не знала Кураму так хорошо, она бы лично разобралась с этим вертихвостом, наплевав и на то, что он – омега, и на то, что на горизонте маячит Учиха Мадара, но, судя по всему, Узумаки вел какую-то свою игру, расклада которой она не понимала, поэтому и не вмешивалась, опасаясь нарушить что-то, что было очень важным, значимым, хрупким, вновь-таки исходя из мировоззрения, принципов и амбиций Курамы, который никогда и ничего не делал без уважительных на то причин. Да и малыши развивались здоровенькими и крепенькими, хотя сам омега на каждом приеме ворчал по поводу того, как нелегка его судьба и как же беременность портит его идеальную фигуру, но Цунаде-то знала, видела, чувствовала, как гордый, надменный, властный, непререкаемый омега трепетно относится к своим сыновьям, так что в том, что из Курамы получится замечательный папочка, альфа не сомневалась. Но все же, возвращаясь к своим пациентам, Цунаде не могла не вспоминать и о Дейдаре, который был уже на седьмом месяце, и стабильность динамики беременности которого настораживала блондинку. Да, примерно месяц назад состояние и омеги, и малышей стабилизировалось, дети не требовали так много энергетики, как раньше, не истощали папу, вели себя тихо и скромно, в общем, беременность протекала просто прекрасно, вот только её, как доктора, тревожило то, что причины столь разительного улучшения были неизвестны. Она будто чувствовала, что что-то здесь не так, поэтому уже сейчас распорядилась приготовить отдельную родильную палату, в которой было все необходимое на случай преждевременных родов, а ещё... Сама Цунаде помалкивала об этом, но энергограмма беременного была более чем странной, а, если малыши бодрствовали, сделать её было невозможно – энергографограф просто вырубался, при этом издавая жалобный, протестующий звук, так что причин для тревог было более чем достаточно. От размышлений женщину отвлек стук в дверь, и Цунаде, подобравшись и полностью свернув свое биополе, разрешила войти, и так уже зная, кто это. Первым в её кабинет робко ступил Инудзука, почему-то старательно отводя взгляд и здороваясь виноватым тоном. Следом вошел альфа, красивый альфа, сильный, в нем чувствовался какой-то внутренний, могучий стержень, и почему-то Сенджу подумала о том, что именно такой мужчина должен быть рядом со столь неуверенным в себе и собственных силах омегой. - Хагоромо Хидан, - представился пепельноволосый альфа, чопорно кивнув, хотя при этом блондинка не могла не отметить, с какой выправкой держится этот мужчина, настолько плотно он контролирует и себя, и свое биополе, как мужчина даже в таком, закрытом, состоянии собран и сконцентрирован на защите своего омеги, что выдавало в нем бывшего корпусника - Как же, как же, Хидан-кун, - хмыкнула Цунаде, припоминая несколько их мимолетных встреч, во время которых ни один из них так и не смог по достоинству оценить друг друга, как альфы, - наслышана я о вас уже достаточно, так что теперь, наконец, приятно познакомиться - Прошу простить, Цунаде-сама. Ни в коем случае не хотел вас оскорбить, - словно на плацу, отчеканил Хидан, вновь чинно кивнув - Да чего уж там, - скрыв улыбку, отмахнулась от уставных извинений альфы Сенджу, - у меня, знаете ли, такие пациенты бывают, что родить без матерного слова не могут. Впрочем, - блондинка добродушно фыркнула, - круг моих словесных познаний в ненормативной лексике вы расширили - Балбес, - сквозь зубы прошипел Инудзука, и Цунаде, даже с полностью закрытым биополем, могла с точностью сказать, что альфа получил укоризненный ментальный тычок - Присаживайся, Киба-кун, - уже более серьезно произнесла Сенджу, видя, как опасливо жмется омега к своему альфе, что снова вернуло её к не самым радужным предположениям относительно визита именно этого пациента, - и рассказывай, - блондинка, в привычной для себя манере сцепив пальцы в замок, пристально, с ожиданием и требованием, посмотрела на шатена, который присел на самый краешек кресла, так и не взглянув на неё в ответ. Все движения омеги были такими осторожными, плавными, медлительными, а реакция альфы настолько выразительной, будто он готов был в любую секунду броситься к парню, что Цунаде уже ни капельки не сомневалась в том, что что-то произошло, поэтому застенчивость Инудзуки её только раздражала. Впрочем, давить на своего пациента она не собиралась, понимая, что тому сейчас, в силу каких-то обстоятельств, очень нелегко, поэтому ей оставалось только терпеливо ожидать и надеяться на то, что это самое ожидание не превратится в необратимое промедление. - Дело вот в чем, - тихо, практически шепотом начал Киба, неуверенно теребя край футболки. – Как недавно оказалось, мы с Хиданом, - омега робко взглянул на своего альфу, в ответ получив более чем выразительный кивок, - Пара, - шатен пару секунд помолчал, очевидно, ожидая реакции на свои слова, которой почему-то не последовало. – В смысле, Истинные, вот, и на мне теперь метка, - они с Хагоромо ещё вчера оговорили то, что стоит рассказать Сенджу, чтобы она правильно, грамотно и точно оценила ситуацию, но все равно было как-то неудобно говорить фактически с незнакомым человеком, пусть и сыгравшим очень важную роль в его жизни, о столь личных вещах. Сам Киба не мог сказать, что он чувствует себя плохо или что его что-то беспокоит, но тогда, в ту беременность, ничто тоже не предвещало беды, и вся критичность ситуации обнаружилась только тогда, когда у него произошел выкидыш, так что омега боялся, приказывал себе не волноваться, не нервничать, дышать ровно и глубоко, и все равно боялся, что даже элементарная поездка в клинику может навредить его ребёнку. А Хидан был счастлив, пытался, конечно, скрыть свое ликование, но в Паре столь сильные эмоции скрыть просто невозможно, и это ещё больше угнетало шатена, потому что он прекрасно понимал, как они сейчас рискуют, и что в любой момент могут вновь потерять ребенка. Не должно было так быть, не мог он забеременеть в первую же течку после выкидыша, не верилось в то, что его слабый организм продержался целый месяц, но факт - упрямая вещь, и единственное, что в этой ситуации оставалось омеге, так это отгонять от себя мысли о том, что этот раз не будет таким же, как и предыдущий. - Вы позволите? – Цунаде вопросительно посмотрела на Хидана, обращаясь к нему, как к альфе и главе семьи, на что получила утвердительный кивок, после чего приоткрыла свое биополе. Сомнений не было – перед ней Истинные: ярко ощущалась их связь, обоюдные метки в биополях обоих и, конечно же, взаимные чувства, - хотя, признаться, она была удивлена тем, что эти двое стали Парой только недавно, прекрасно зная, что их отношения длятся ещё с осени. Кажется, Орочимару, опираясь на свои наблюдения и исследования, что-то говорил ей о подобной ситуации, когда альфа и омега, зная друг друга много лет, установили связь Истинных только после того, как открыто признали свои чувства друг к другу и перестали сознательно отгораживаться от связи. Возможно, здесь была такая же ситуация, усложненная ещё и тем, что омега оказался ущербным, а теперь, когда лечение дало результат, узы были установлены и закреплены, но альфа-то должен был чувствовать и знать? Впрочем, это не столь важно, главное, что открывшийся факт вполне мог поспособствовать выздоровлению омеги, поскольку союз Истинных открывал много, пусть и не признанных официальной наукой, возможностей для Пары. - Энергетикой обмениваетесь? – строго спросила Цунаде, сворачивая свое биополе - Стараемся, - уклончиво ответил Киба, тяжело вздыхая, - особенно теперь, когда... - омега вновь запнулся, боясь произнести несколько слов, потому что... потому что, как врач, Сенджу могла настоять на аборте, но и скрываться было не просто глупо, а даже опасно, ведь все-таки существовал шанс, что он сможет выносить этого малыша, - когда я снова беременный, - сказал и съежился, так и не посмотрев альфе в глаза, затаившись в ожидании - С этого нужно было начинать! – вспылила Сенджу, резко подрываясь с места, но при этом удержав биополе, а после её брови сошлись на переносице, а сама женщина задала вполне логичный, как для неё, вопрос. – А как же, Киба-кун, те препараты, которые ты должен был принимать после течки? Ты уж прости, но, если бы ты и понес, они бы разрушили оплодотворенную яйцеклетку за несколько дней - А я их не принимал, - сознался омега, робко взглянув на явно сердитую альфу, хотя и чувствовал, что Хидан готов в любой момент вступить с Сенджу даже в ментальную схватку, если посчитает, что его Паре что-то угрожает. – Можете считать, что я чувствовал, что их не нужно принимать, или же просто оказался упрям, но, как вы понимаете, именно это и спасло моего малыша - Ладно, - Цунаде глубоко выдохнула, подумала о чем-то с полминуты, при этом сосредоточенно гипнотизируя взглядом шатена, а после, решительно ударив по столешнице кулаком, в приказном порядке распорядилась. – Обследование – полное, скрупулезное, незамедлительное, а вам, Хидан-кун, - женщина перевела беспрекословный взгляд на пепельноволосого, при этом выразительно постучав по столу указательным пальцем, - сидеть здесь и ждать. Пойдем, Киба-кун, - блондинка, выйдя из-за стола, решительно, как пушинку, выдернула омегу с кресла, - время, в нашем случае, это жизнь - Да, - протянул Хидан, ошарашено смотря на уже захлопнувшуюся за доктором и его омегой дверь, - а я-то думал, что генералы бывают только в Корпусе, - пожалуй, если до этого он и сомневался в том, что им с Кибой стоит целиком и полностью положиться на Сенджу, то теперь этих сомнений не было вовсе, потому что такая сильная, волевая, непоколебимая альфа слов на ветер не бросает, как и не будет подслащать даже самую горькую пилюлю правды Вальяжно расположившись в кресле, Хидан убрал щиты, освобождая биополе, так как, похоже, ждать ему придется долго, хотя он готов был сидеть в этой клинике хоть часами, хоть днями, хоть неделями, только бы это могло хоть чем-то помочь Кибе, но, к его сожалению, именно он ничем помочь и не мог. Альфа должен поддерживать своего беременного омегу, обмениваться с ним энергетикой, пополнять энергетические резервы понесшего, чтобы тот насыщал ими купол, а малыш развивался здоровым и крепким, но что-то с обменом у них никак не срасталось, даже несмотря на то, что они – Пара. Да, они могли совершить незначительный обмен, но при этом ему, альфе, приходилось контролировать каждую нить, вливать свою энергетику очень осторожно, буквально по капельке, потому что энергетические каналы шатена были слишком слабы, чтобы выдержать больше. И это его пугало, потому что Хидан, даже несмотря на свою отдаленность и от медицины, и ото всех омежьих премудростей, понимал, что ребёнку, особенно на последних месяцах, потребуется намного больше энергетики, чем он сможет передать омеге. Конечно же, Хагоромо уже кое-что продумал, посчитав, что, если не получается предавать необходимое количество за раз, значит, нужно составить какой-то график или расписание, чтобы, так сказать, заменить количество частотой ментального контакта, но, как ни крути, а врачом он не был, так что все сейчас зависело от Цунаде. Он чувствовал, что любимый отчаянно боится потерять ребёнка, особенно, если эта потеря произойдет на последних сроках, когда малыш уже будет толкаться у него в животике, и убеждать себя в том, что это всего лишь плод, будет бесполезно. А ещё Киба боялся, что Сенджу настоит на аборте, ведь, по сути, шансы выносить и родить малыша были ничтожно малы, а беременность только лишний раз подвергала опасности здоровье и жизнь самого омеги. Но было ещё кое-что, чего опасался сам Хидан лично, даже не осмелившись сказать об этом возлюбленному: у него активен бета-ген, и, хотя возможность его передачи ребёнку была ничтожно мала, все же альфа беспокоился и по этому поводу, зная, что у самого Кибы тоже есть этот ген, пусть он и неактивен. Да, если малыш родится, он будет любить его независимо от стати и статуса, будет любить своего омегу и постарается сделать все, чтобы его семья ни в чем и никогда не нуждалась… семья, да. Или Хидану показалось, или все же он где-то дал маху, да как, получается, они – Пара, живут вместе, ребёночка вот ждут, а он даже брачное предложение любимому не сделал… - Во дурак, - протянул альфа, беспомощно откидываясь на высокую спинку кресла и задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику Ещё тогда, когда он только начал ухаживать за находящимся в полном неведении омегой, Хидан решил, что брачное предложение он сделает после того, как они признают свою связь, причем сделает красиво, оригинально, достойно, в романтичной обстановке, чтобы все было... в общем, чтобы было все, как полагается, и, в итоге, так и не сделал. Наверняка, Киба задумывался над этим и, скорее всего, ожидал от него какого-то решительного шага, а он так увлекся идеей собственного бизнеса, что ушел в неё, так сказать, с головой, хотя на первом месте у него, конечно же, должен был быть его Истинный. Нужно было исправляться, причем срочно – так решил Хидан, закрепив эту мысленную заметку весомым ударом кулака по подлокотнику – оставалось только дождаться своего омегу и результатов его обследования. Кажется, он задремал, поскольку ему примерещилось, что он собрался делать мелкому брачное предложение, но тот ресторан, который он заказал для столь важного события, захватили террористы, которые почему-то требовали, чтобы он спел серенаду. Хидан, как корпусник, на провокацию, конечно же, не повелся, и начал готовить операцию по захвату объекта вместе с музыкантами, у которых вместо оружия были какие-то дудки, но, когда они ворвались в здание, оказалось, что террористов там уже нет, но есть бомба, которая взорвалась прямо у него в руках серпантином и конфетти, но он, исполняя свой долг, начал преследовать террористов. Бежал по какому-то коридору, догонял главаря, в итоге догнал, сорвал с него маску и увидел, что это был Киба, который, в ответ на его расспросы, молча, приподнял его руку, в которой он сжимал пистолет, и выстрелил себе в грудь, а после, прямо на его руках, тело его возлюбленного рассыпалось на множество алых лепестков роз. - Бесы! – Хагоромо вскинулся, подскочил с кресла, круто развернулся и уставился точно на Кибу, который только что появился в дверях. Его ментальные витки достигли омеги раньше, нежели альфа успел заключить его в свои объятия, жадно целуя и хаотично скользя ладонями по его телу, пытаясь убедиться в том, что вот он, возлюбленный, что никуда он не убегал, в себя не стрелял и на лепестки не рассыпался, ведь сон, или что это было, несмотря на всю свою абсурдность, был очень реалистичным. - Хидан, ты чего? – смущенно пролепетал шатен, отстраняясь и всполошено смотря мужчине в глаза - Да бред какой-то померещился, - буркнул пепельноволосый, отмечая, что за спиной омеги стоит Сенджу, укоризненно на него посматривая, что заставило его тут же свернуть свое биополе, но не полностью, так, чтобы ощущать их с Истинным связь. – Прошу прощения, - Хагоромо чопорно извинился перед женщиной, а после, так и не выпустив ладонь возлюбленного из своей, вернулся на место, то есть в кресло, усадив слегка сопротивляющегося омегу себе на колени с явным нежеланием его отпускать. Вроде с его Парой все было в порядке, разве что выглядел немного усталым, но оно и понятно, ведь, судя по дневному свету за окном, прошло несколько часов, но никакой угрозы он не ощущал, что, впрочем, не так уж и успокоило альфу, особенно ввиду того, насколько хмурой и сосредоточенной выглядела Цунаде. - Значит, так, - присев в свое рабочее кресло, женщина придирчивым взглядом осмотрела пару, отмечая крайнюю степень взволнованности альфы и унылое спокойствие омеги, - рожать. Однозначно, - да, прозвучало, как приговор, но Сенджу, в силу своей работы, привыкла не растекаться мыслью по древу, а говорить по сути, называя все вещи, даже самые неприятные, своими именами - Серьезно? – Киба даже не надеялся на подобный исход, ведь во время обследования доктор только то и делала, что хмурилась, покрикивала на персонал, что-то бормотала себе под нос и после каждой процедуры связывалась с каким-то Орочимару, который, судя по фырканью блондинки, либо не разделял её позицию, либо и сам не знал, что делать в подобной ситуации. Но, как он уже понял, Сенджу так просто, с бухты-барахты, решений не принимала, значит, если она сказала – рожать, то у него есть не просто вероятность действительно родить, а, фактически, гарантия, что через восемь месяцев он будет держать на руках своего, нет, их с Хиданом малыша. - Серьезней некуда, - немного резко ответила Цунаде, а после, совладав с усталостью и легкой головной болью, с расстановкой продолжила, - но, Киба-кун, придется всю беременность провести на стационаре, ведь, как ты понимаешь, если что – я здесь, ты здесь, все на месте, а, будь ты дома, ребёночка можем и не успеть спасти - Я понимаю, - решительно кивнул омега и, пользуясь случаем, наверное, до боли стиснул руку своего альфы, но тот даже глазом не моргнул, окутал его тоненьким ментальным коконом, выструнился в кресле и, казалось, внемлил каждому слову доктора, будто рожать предстояло именно ему. Киба улыбнулся и тут же потупил взгляд, чувствуя, как на щеках вспыхивает предательский румянец от одной мысли о своем красивом, сильном и заботливом альфе. - Я так понимаю, - медленно начал Хидан, задумчиво морща лоб, - что мне нужно будет наведываться клинику, чтобы совершать обмен энергетикой - Обязательно, - Цунаде утвердительно кивнула, - и, конечно же, быть готовым к тому, что придется обмениваться не только при обычном ментальном контакте, но и в сцепке - А что к этому готовиться? – альфа недоуменно пожал плечами. – Если надо, я хоть сейчас могу - Балбес, - уже второй раз за день прошипел Инудзука, едва ли не утыкаясь носом в собственную грудь, до того ему стало неудобно и стыдно. Нет, оно-то понятно, что Сенджу говорит о таких вещах, как врач, а Хагоромо... Хагоромо просто неотесанный мужлан и бывший корпусник, но от этого меньше он его не любил, все-таки в такой нахальности, наглости и бестактности его альфы было что-то сексуальное. - Сейчас – не надо, - с нажимом произнесла блондинка, мысленно поражаясь тому, насколько мужчина перед ней прост, и как он при этом тонко, постепенно, терпеливо смог раскрыть омегу в Кибе, который себя таковым не признавал, и, похоже, дело было не в том, что они – Пара, а в том, что альфа добивался, доказывал и сильно любил. – Естественно, - подчеркнула Цунаде, постепенно раскрывая все аспекты столь сложной беременности, - даже я, при всем своем опыте и с лучшей аппаратурой моей клиники, не могу стопроцентно гарантировать то, что нам удастся избежать выкидыша, так что, Киба-кун, Хидан-кун, - женщина попеременно посмотрела на пару, - будьте к этому готовы - Прорвемся, - решительно ответил Хидан, так как на этот раз он костями в этой клинике ляжет, а сделает все от него зависящее, чтобы их с любимым малыш родился - Конечно же, будем делать кесарево, возможно даже, вызывать искусственные роды, - продолжала Сенджу, плавно переходя к главному, - потому что с такими слабыми каналами и незначительным энергетическим резервом ты, Киба-кун, самостоятельно родить не сможешь, и, как вы понимаете, подобное вмешательство, а также предполагаемая проблемность беременности могут иметь определенные последствия, - она и сама это предполагала, а Орочимару только подтвердил её догадки, хотя, как и она, настоятельно рекомендовал рожать, так как, если сделать аборт, другого случая может просто не представится, поэтому сама альфа была решительно настроена бороться за этого омегу и его ребёнка до последнего - И какие? – опасливо поинтересовался Киба, чувствуя, как внутри все похолодело, явно не предвещая ничего хорошего - Бесплодность, - твердо ответила Цунаде, - полная и необратимая, но, - альфа властно пресекала попытку шатена что-то сказать, - аборт может привести к таким же последствиям, так что решать вам, - и женщина замолчала, позволяя паре самостоятельно принять очень важное решение, с которым ей, как врачу, придется смириться Киба посмотрел на возлюбленного, чувствуя сейчас себя загнанным в угол, причем вокруг него были сплошные углы, и, казалось, даже намека на выход не было. Рожать – бесплодность. Аборт – бесплодность. Промедление – угроза для ребёнка. Поспешно принятое решение – возможность фатальной ошибки. Нет, он не имел права самостоятельно принимать такие решения. Хидан хмурился, сосредоточенно над чем-то думал, неторопливо поглаживал его ладонь кончиками пальцев – несколько секунд, а после посмотрел на своего омегу, улыбнулся, притянул к себе, обнял и, чмокнув возлюбленного в макушку, четко выговорил: - Будем рожать, - Киба едва сдержался, чтобы не расплакаться, так как сейчас он чувствовал не только крепость объятий своего альфы, но силу его ответных чувств, его уверенность, решительность, бескомпромиссность и непоколебимость. Хидан решил бороться до конца, и именно поэтому он не мог подвести своего Истинного, тем более, если он твердо решил родить любимому ребёнка. - Будем, - пробубнил омега, так и не выпутавшись из объятий мужчины, в которых было уютно и до теплого покалывания на коже приятно, хотя ему, в принципе, и не нужно было смотреть на Цунаде, чтобы быть уверенным в том, что доктор целиком и полностью разделяет их мнение и сделает все от неё зависящее, чтобы оказать квалифицированную помощь. Сущность лениво потянулась, фыркнув, от чего сам Киба улыбнулся – что-то ему подсказывало, что у них родится мальчик. Фыркнув, Гаара отложил документы и, недовольно морща нос, откинулся на высокую спинку кресла – вот как можно работать в столь напряженной обстановке? Хотя, по поводу обстановки он, конечно же, преувеличил, потому что она была не столько напряженной, сколько навязчивой, и это при том, что он специально сегодня решил поработать с важными документами дома, в своем рабочем кабинете, где ему, как оказалось, все равно не было покоя... А ведь день начинался довольно многообещающе. Темари лишь заглянула к ним на утренний кофе, поскольку она практически жила у своей омеги, но, тем не менее, все так же продолжала следить за младшими братиками, в том числе и Саем, отношение к которому у блондинки не то чтобы кардинально изменилось, но она старалась прийти с омегой к взаимопониманию. Как главе клана, ему, конечно же, нужно было познакомиться с Таюей, в том числе он имел право настоять и на официальных смотринах, но альфа понимал, что Темари нужно время, что, когда сестра будет готова, она сама поставит его в известность о своем решении – да, он тоже пытался установить более доверительные отношения с Тем. Канкуро умчался в колледж, ведь сегодня ему предстояло сдать последний экзамен на экстернате, после чего омега вновь собирался погрузиться в учебу, точнее, в подготовку к поступлению в ВУЗ. Пожалуй, Гаара в какой-то мере даже завидовал невозмутимости, спокойствию и заурядному терпению Даруи Каминари, который относился к рвениям своего жениха с глубоким, аловолосый даже сказал бы философским пониманием, более того, запах омеги, даже при наличии кольца нареченного на его безымянном пальце, не изменился, что ещё больше располагало альфу к персоне будущего родственника. Сай поставил его перед фактом своего участия и, соответственно, присутствия на каком-то художественном конкурсе, причем без своего альфы, а после отбыл на его машине, лично сев за руль, при этом стоит ли упоминать, что омега выглядел… заманчиво в узких брючках и тунике, нагло обнажавшей одно плечико? Гаара своему Истинному доверял и, конечно же, был рад тому, что любимый, наконец, ожил и вернулся к излюбленному делу, но все же считал несправедливым тот факт, что ему отказали в сопровождении, да ещё и нагло присвоили его машину. Впрочем, был во всем этом и плюс – тишина в доме и сконцентрированная рабочая обстановка, если бы не постоянный тонкие вибрации собственного биополя, которые и мешали главе клана принимать важные решения вот уже несколько часов подряд. Вздохнув, Собаку поднялся с места, понимая, что работать ему мешает ещё и собственное любопытство, которым альфа не сильно-то и отличался, но все же, в некоторых ситуациях, лучше быть осведомленным и, так сказать, вооруженным – так, на всякий случай. Покинув свой кабинет, Гаара вышел в гостиную и прислушался к ощущениям, сразу же кардинально меняя направление и подымаясь по лестнице на второй этаж. Гостевые комнаты были расположены в левом крыле особняка, и, честно сказать, никто не занимал их уже довольно давно, но аловолосый повернул именно налево, после чего толкнул первую же дверь, бесшумно входя в комнату. Увиденное заставило Собаку изумленно вскинуть бровь, хотя при этом альфа сдержался, чтобы выразительно не фыркнуть и не раскрыть свое биополе, после чего Гаара, осторожно ступая по мягкому ковру, занял свободное кресло в углу возле низкого столика, все так же продолжая наблюдать за столь красочной и завораживающей картиной. - Не то чтобы я впечатлен, друг, - после несколькоминутного молчания и наблюдения, тихим, глубоким голосом произнес Гаара, пока что так и не раскрыв свое биополе, хотя обстановка настойчиво подначивала его это сделать, - но что-то проникновенное в этом есть - Лучше чем клетка. Да? – с легкой улыбкой спросил Намикадзе, так и не открыв глаза и даже не сменив позу. Альфа сидел на кровати, скрестив ноги и положив руки на колени ладонями вверх, выражение его лица было умиротворенным и спокойным, тело полностью расслабленным, обнаженным по пояс, а вокруг самого блондина мерно вихрилось его зримое биополе, переливаясь ало-оранжевыми нитями, которые, будто следуя мысленному приказу своего носителя, сплетались в тугие витки, превращая их то в когтистые лапы, то в огненные языки, то во взмывавшие вверх хвосты. - Теперь ты, надеюсь, расскажешь мне, что вчера произошло? – обыденным тоном, скрывая свое любопытство, спросил Собаку, слегка прищурившись. – И почему я в данный момент наблюдаю столь уникальное зрелище, конечно же, - аловолосый, поддавшись интересу, все-таки раскрыл свое биополе, а, секунду спустя, его глаза стали абсолютно черны с желтым зрачком, после чего уже его зримые, ментальные витки осторожно прикоснулись к огненным хвостам биополя друга. Ощущения были… странными. Они вот уже больше года были повязанными, и Собаку разделял со своим другом такие моменты, от которых у других особей шерсть на загривке встала бы дыбом, а биополе могло быть просто разрушенным, но не в его случае. Он был резонатором, как объяснил ему Джирайя Сенджу, а люди со столь уникальными способностями могут управлять не только своим или чужими биополями, но и энергетикой всего Мира, все зависит от силы самого резонатора, вот только ему, Гааре, никак не удавалось справиться с этой силой и обуздать своего внутреннего зверя… зверька, если сравнивать силу его сущности с силой сущности Намикадзе. Впрочем, сейчас он был удивлен, в первую очередь тем, что ему не пришлось перенаправлять энергетику повязанного в свое биополе, чтобы после выплеснуть её или же преобразовать в собственную, поскольку биополе блондина было спокойным и находилось в полном подчинении своего носителя. Ирония судьбы – так говорил Джирайя Сенджу, заставляя их по несколько часов в день в клетках, схожих с той, что была у него в подвале, упражняться в контроле над своими сущностями и учиться взаимодействовать, как особи, альфы и повязанные. Сам же Собаку считал, что их с Наруто возможности так полностью и не раскрылись, что и подтвердилось и в ситуации с Хаюми Сином, и сейчас. - Как ты знаешь, друг, вчера я был не в самом лучшем состоянии, - размеренно ответил Намикадзе, открыв глаза и посмотрев на своего повязанного узкими вертикальными зрачками. – Фактически, я ожидал нового приступа, а потом, - блондин вздохнул, и его биополе, будто вторя этому вздоху, изящно всколыхнулось, превращаясь в тонкий ореол вокруг тела своего носителя, - я почувствовал, что что-то случилось... с Саске - Прям почувствовал? – удивленно переспросил Гаара, убирая свои витки, но биополе оставляя зримым, ведь когда ему ещё представится возможность столь беспечно освободить свою сущность? Альфа даже фыркнул, подумав о том, что, наверняка, сейчас его служба безопасности недоумевает по поводу того, почему же отказали камеры видеонаблюдения и сигнализация, хотя, если бы они с Наруто сейчас не контролировали свою силу, то их милого квартальчика уже не было бы. К тому же, когда Наруто пришел к нему вчера с просьбой остаться, он тоже переживал, даже Сая предупредил, чтобы из спальни ни ногой, а сам проверил цепи в клетке, но альфа безмятежно продрых более двенадцати часов, а после пробуждения начал упражняться со своим биополем, и, причем тут Учиха Саске, аловолосый пока понять не мог. - Меня как в огонь бросило, - не обращая внимания на сарказм друга, продолжал Намикадзе, - а после я почувствовал освобождение огромной, угрожающей, агрессивной, бесконтрольной энергетики, источник которой обнаружился в аудитории для сдачи экзамена. И этим источником, Гаара, - альфа выразительно подчеркнул имя своего повязанного, - был Саске - Омега? – решил все-таки уточнить Собаку, заинтересовано подаваясь вперед. – Шестнадцатилетний подросток, который и мухи беспричинно не обидит? С агрессией? - Его сущность вышла из-под контроля, - нахмурено ответил Наруто, - фактически, большая часть его энергетики выплеснулась в пространство, а, учитывая способности клана Учиха, я не сомневаюсь в том, что Саске мог «выпить» всех, кто в тот момент находился в аудитории - Причина, Намикадзе, - рационально предположил аловолосый. – Сущности из-под контроля просто так не выходят, а, учитывая его статус омеги, могу предположить, что Саске в тот момент испытывал сильные, негативные, - это слово альфа подчеркнул, - эмоции. А по поводу «выпить»... - Собаку призадумался, а после вопросительно взглянул на своего повязанного. – Неужто мальчишка настолько силен? - Вторая ступень, Гаара, - настоятельно ответил блондин. – У Саске раскрыта вторая ступень клановой мутации сущности, так что, несмотря на всю его внешнюю хрупкость, сил, как ты говоришь, у мальчишки очень много - Да, дела, - присвистнул Собаку, так как данный факт до этого момента был ему неизвестен, но он понимал, почему друг не рассказал ему об этом – все-таки это тайна клана Учиха, и таковой она и должна оставаться. – Но ты смог его утихомирить? – вопросительно предположил аловолосый. – Подавил, что ли? - Ага, подавил, - фыркнул Намикадзе, полностью сворачивая свое биополе. – Как только я к нему приблизился, Саске набросился на меня, пытался, заметь, - выразительно подчеркнул альфа, - пробраться сквозь барьеры вокруг моей сущности к её сердцу, а после, так и не справившись с этим, отступил, точнее, его сущность уступила мне, голову покорно опустила и, чтобы не нанести вред своему носителю, оборвала его сознание, вернув все, как было - То есть? – уже ошарашено переспросил Гаара, так как ему никогда не приходилось сталкиваться с особенностями клановой силы Учиха, и то, что рассказывал ему друг, казалось аловолосому маловероятным и непостижимым, хотя, с другой стороны, кто бы поверил в их собственное с Наруто существование, не посчитав их сумасшедшими? - Биополе свернула, - медленно начал объяснять Намикадзе, - выброшенную энергетику обратно впитала, отгородилась от всех щитами и… - альфа, будто в неверии, мотнул головой, - вытянула из меня порядочное количество энергетики, начиная восстанавливать повреждения биополя своего носителя - Хочешь сказать, - аловолосый беспокойно нахмурился, тоже полностью свернув свое биополе, - что сущность Саске, как и наша с тобой, настолько сильна, что может действовать самостоятельно, если только почувствует брешь в контроле над ней? - Не хочу, а говорю, - наставительно ответил Наруто, - но, в отличие от нашей с тобой, она защищала своего носителя, а не хотела причинить вред. Поверь, друг, - блондин хмыкнул, - если бы она хотела кого-то «выпить», она бы «выпила», и тогда мне точно пришлось бы её подавлять, а не просто указать на её омежье место у моих альфьих ног - Она хотела тебя, - сделал вывод из услышанного Собаку, - хотела помериться с тобой силами, посчитала тебя угрозой для своего носителя и, проиграв, признала твою власть. Впрочем, - на этот раз уже хмыкнул Собаку, вот только не беспечно, а насторожено, - чего-то менее зрелищного в вашей паре я и не ожидал - Далее, мой друг, далее, - с интригующей улыбкой на губах продолжал Намикадзе. – Сопроводив Саске в больницу и убедившись, что с ним все в относительном порядке, я приехал к тебе и спал, аки младенец, почти двенадцать часов, после чего обнаружил покладистость и шелковистость собственной сущности, которая едва только не урчит, когда я вспоминаю настойчивость и агрессивность моего омежки - Не думаю, что эффект будет долгим, - приземлил ликование своего повязанного Гаара. – Ты прости, друг, но, если уж ваши с Саске сущности признали друг друга, ты сам понимаешь, что это означает и к каким последствиям может привести - Поэтому я повременил с визитом в больницу, - на этот раз выражение лица блондина стало задумчивым и беспокойным, а он сам поднялся с постели и, став у окна, спиной к повязанному, неторопливо продолжил. – Гаара, мы с Саске обменивались энергетикой, просто встречаясь, хотя ты сам прекрасно знаешь, что для меня, в принципе, обмен энергетикой с партнером невозможен, если только… - Если только, как я уже и говорил ранее, он не именно тот омега, - продолжил Собаку, прикрывая глаза и удрученно качая головой. Да, он не раз говорил Намикадзе подобное, но все равно тогда это не казалось такой жесткой реальностью, теперь же, как говорится, все факты были на лицо. Он знал силу сущности своего повязанного, испытал на себе не один его ментальный удар, более того, видел эту самую сущность в те моменты, когда она подчиняла своего носителя, высвобождая... честно сказать, аловолосый даже не знал, какими словами можно описать то, что он видел и чувствовал, а тут омежка, мальчишка, хрупкое создание, и он, как никто другой, понимал, как блондину сейчас тяжело. Нет у богов чувства юмора, точнее, у них какой-то черный юмор, раз они связывают в единое такие разные судьбы, а ведь если бы Наруто и Саске не встретились, кто его знает, к чему бы это в итоге привело. - Страшно мне, Гаара, - признался Наруто, так и не повернувшись к аловолосому. – Люблю Саске так, что аж голова кружится, и боюсь любить, потому что, если я вновь ошибся, если он не тот, кто мне предназначен, если повторится то, что произошло шесть лет назад, мне будет наплевать на то, кто попадет мне под горячую, в прямом смысле этого слова, руку - И что ты хочешь этим сказать? – насторожился Гаара, чувствуя, насколько тяжело и болезненно дались блондину эти слова, кроме признания в любви, конечно же, чем повязанный остаточно выбил его из колеи, не просто признав свои чувства, а вообще впервые в жизни открыв свое сердце и так самоотверженно полюбив - Не сказать, а попросить, - резко ответил альфа, поворачиваясь и, несмотря на свернутость своего биополя, все так же продолжая смотреть на друга глазами с оранжевой радужкой и вертикальным зрачком. – Если моя сущность прорвет барьеры, не растрачивай силы, не думай и не останавливай разрушение связи, просто сделай то, чему учил тебя Джирайя Услышав это, Собаку прикрыл глаза и глубоко вдохнул, понимая, что он просто не может воспротивиться решению друга, но и выполнить его просьбу... Да, он знал, осознавал и готовился к тому, что подобный момент мог настать, но все же Собаку видел успехи своего повязанного в контроле над его сущностью, уповал на то, что отношения с Саске придадут альфе сил, что он сам сможет уберечь Наруто от той судьбы, которая постигла почти всех таких, как он, но реальность была такова, что в ней не было места его личностным приоритетам, эмоциям и чувствам, потому что, как бы ни хотелось в это верить, Намикадзе говорил правду. Открыв глаза и подняв голову, Гаара твердо посмотрел на друга, а после выразительно кивнул, давая свое молчаливое согласие, на что в ответ получил благодарную улыбку.