Сущность Альфы

- Тише, маленькие. Тише, - Дейдара успокаивающе погладил себя по туго выступающему, приподнятому к груди животу, чувствуя, как под ладонью беспокойно толкаются его малыши. – Ну, что вы сегодня разбушевались, а? Чувствуете, что рядом нет папочки-альфы? – блондин, поморщившись, залпом выпил мутное содержимое высокого стакана, которое Цунаде-сама гордо называла витаминным коктейлем, а после с громким стуком поставил опустевшую тару на стол. – Гадость, - проворчал омега, осторожными шажками, одной рукой придерживая живот, а второй опираясь о стену, побрел в гостиную. За эти несколько недель он уже привык к тишине и спокойствию, как и к своему безмятежному состоянию, поэтому сегодняшняя повышенная активность малышей его слегка пугала, и, что самое главное, все началось почти сразу же после ухода Итачи. Нет, энергетика ему не требовалась, поэтому беспокоить мужа омега не собирался, чувствуя, что в энергетическом плане с ним все в порядке, а вот физическое состояние... Живот словно камнем придавило, поэтому ему было так тяжело передвигаться, фактически, Дейдара едва переставлял ноги, из-за чего путь на кухню и обратно занял у него, казалось, вечность. Поясницу ломило так, что он не мог ни присесть, ни прилечь, а стоять ему не позволяли дрожащие, подкашивающиеся ноги, а ещё ему было жарко. Ночная рубашка, доходившая омеге чуть ниже колен, была сделана из тонкого, мягкого, приятного к телу хлопка, но в то же время она будто душила его, колола кожу и неприятно липла к телу оттого, что пропиталась его испариной. Это был плохой знак. Дейдара чувствовал, что что-то не так, что малыши беспокойны не потому, что они проснулись и требовали энергетику, а потому, что им что-то не нравилось, что им тоже плохо, и это вызвало просто панический прилив страха. Омега понимал, что срок в семь месяцев – это не тот срок, на котором обычно рожают, но у него ничто не было обычно, фактически, он весь этот месяц ждал, что что-то произойдет, что-то плохое, и это произошло, именно сейчас, когда его супруга не было рядом. Страх ещё больше усугублял его состояние, мешал нормально дышать, из-за чего блондин жадно хватал ртом воздух и с усилием выталкивал его обратно. Теперь дрожали не только руки или ноги, а и все тело, по которому, в прямом смысле этих слов, пот стекал в три ручья, но вновь-таки энергетического истощения он не чувствовал, чувствовал только жар, который, казалось, проник сквозь кожу и теперь обжигал его внутренности. Паника в этой ситуации была абсолютно неуместна, Дейдара это понимал, но совладать с ней не мог. Он боялся за малышей, не за себя, до себя ему уже несколько месяцев не было дела, только за своих мальчиков, которым он при любых обстоятельствах и любой ценой должен был дать жизнь. Кое-как доковыляв до дивана в гостиной, Дейдара несколько минут усаживался на него, чувствуя, как при каждом движении живот буквально раздирает болью. - Сейчас, мои хорошие. Сейчас, - шептал омега, концентрируясь на том, что он говорит, чтобы хоть как-то отвлечь себя от боли, волны которой пульсировали во всем животе, отдаваясь в ноги и на сердце, ритм которого рвано сбивался. – Сейчас папочка присядет, сосредоточится и свяжется с вашим отцом, - ему удалось занять более-менее приемлемую позу, хотя при этом блондин и не сидел, и не лежал, а тяжело привалился на правый бок, спешно подкладывая под живот подушки. – Итачи же у нас сильный, уже, думаю, почувствовал, что нам плохо и мчится сюда. А папочка-альфа у нас такой – в обиду никого не даст. Ой! – Дейдара вскрикнул, потому что кто-то из малышей пнул его так, что потемнело перед глазами. Блондину вообще показалось, что от такого толчка у него на животе лопнули и кожа, и мышцы, тем более что новая волна боли была намного сильнее, отчетливее и настырнее, будто нарочно указывая на то, чтобы промедление опасно, а ситуация критическая. Дейдара, стиснув зубы и уцепившись одной рукой за край дивана, заставил себя не думать о боли, иначе он бы просто не смог связаться с мужем, применив ментальный зов, а связаться нужно, причем срочно, не медля, потому что омега чувствовал, что... теряет детей. Слезы текли по его лицу, на губах отчетливо ощущался привкус крови, диван под ним был мокрым и липким, но не от пота – похоже, у него отошли воды, но схваток не было, только боль. Раньше он был очень чувствителен к боли, даже обычный порез пальца казался ему целой катастрофой, но именно сейчас Дейдара был готов вытерпеть что угодно, лишь бы его не покинули силы, и он смог связаться с мужем, хотя, как он чувствовал, эти самые силы стремительно его покидали, ввергая в темень болевого шока. Обычно, для того чтобы послать Итачи ментальный зов, он не прилагал никаких усилий, просто концентрировался на их связи Истинных и передавал своему альфе необходимые эмоции так, будто тот был рядом, перед ним, но сейчас это ему почему-то не удавалось. Омега банально не мог раскрыть свое биополе. Казалось, что его накрыло громадным колпаком, который и мешал ментальным виткам обрести силу, заставляя энергетику совершать замкнутый круг внутри него самого, причем и начало, и завершение этого круга было связано с энергетическим куполом в его животе. Дейдара пытался сконцентрироваться, взывал к своей сущности и требовал высвободить биополе, но все это напряжение, копошение, старание только вызывало дополнительную боль, на этот раз во всем теле, будто, с треском, рвались мышцы. Нет, не мышцы, а энергетические каналы. Вся его энергетика уходила на то, чтобы поддержать купол, чтобы не оборвать его связь с детьми, чтобы не причинить им вред, именно поэтому сил ни на раскрытия биополя, ни на ментальный зов у него не было. Ну, и пусть. Пусть его сила и энергетика текут в малышей, пусть рвутся каналы, пусть уплывает сознание – это все не важно, ведь он предвидел, был предупрежден, знал об этом, как и о том, что самостоятельно родить он не сможет, как и о том, что ему, скорее всего, не выжить. Сейчас главное не это. Главное – связаться с Итачи и попасть в больницу. На этом его миссия будет практически завершена, потому что он в любом случае оставит себе кроху сил на то, чтобы выдержать операцию и хотя бы разок взглянуть на своих мальчиков, а что будет дальше... Да, Дейдара понимал, что у него этого самого «дальше» не будет, но это не означало, что сейчас он должен опустить руки и не бороться. - Ладно, - гортанно прохрипел омега, силясь подняться, - пойдем другим путем Ему нужно было всего лишь привстать, протянуть руку и взять телефон, а там – одна кнопка и Итачи уже будет мчаться к нему, но это оказалось не так-то просто. Дейдара упирался руками в диван, но мокрые ладони скользили по обивке, локти подгибались, а каждый сустав ныл так, что, казалось, в него вгоняют раскаленные спицы. А ещё он не чувствовал ног, только легкое покалывание, будто те затекли, но колкость и судороги никак не хотели отступать. «К бесам ноги!», - мысленно подавил собственную панику блондин, вырывая из-под себя подушки и бросая их на пол, что помогло ему улечься на спину. - А-а-а! – крик вырвался из его груди, а мир вокруг начал стремительно темнеть, при этом погружая омегу в огненную пучину боли, в которой уже все его тело разрывали спазмы, особенно живот, малыши в котором так и не успокоились, отчаянно, отстаивая свою жизнь, пинаясь. Только ощущение драгоценной жизни внутри себя заставило Дейдару отогнать спасительную темноту и, невзирая на тяжесть, боль и жжение в легких, снова уцепиться за реальность. Ему нужно… просто необходимо… хоть на изнанку вывернуться, но дотянуться до телефона. И омега потянулся, понимая, что подняться он просто не в состоянии, ведь все его силы уходили на то, чтобы поддержать целостность купола, ведь, если купол разрушится, малыши погибнут. Рука была невероятной тяжелой, но при этом слабой. Дейдара видел, понимал, что, не будь он будто прикованным к дивану, он бы с легкостью дотянулся до столика, на самом краю которого лежал телефон, но даже пальцы, которые нужно было выпрямить, чтобы уцепиться за трубку, отказывались ему подчиняться. Совсем чуть-чуть, буквально несколько миллиметров, блондину даже удалось немного податься корпусом в сторону, чтобы точно дотянуться до стола, при этом, со слезами на глазах и кровоточащими губами, игнорируя лихорадочный жар, который расползался в нем, по нему и под ним. Кончики пальцев уже коснулись прохладной поверхности телефона, и омега, собрав все силы на последний рывок, потянулся к кнопке с цифрой один, понимая, что взять и поднести телефон к уху он просто не сможет, а Итачи хватит и безмолвия в трубке, чтобы понять, что что-то случилось, и в тот же момент раздирающая в клочья боль выгнула его тело, заставляя все мышцы конвульсивно сокращаться. На этот раз Дейдара не выдержал, отдавшись боли и тьме, с головой окунувшись в их омут, растворяясь в холодном жаре небытия и, задыхаясь, уходя на её глубину, где не было ничего, кроме лишающей сознания пустоты. Тело омеги обмякло, рука безвольно обвисла, так и не дотянувшись до телефона, растрепанные волосы разметались по подушкам, грудь едва вздымалась, а очень слабые, дрожащие, нестабильные витки биополя с каждой секундной становились ещё тоньше, пока не рассеивались совсем. Лишь тонкая струйка темно-алой крови, скользнув по светлому краю дивана, тяжелой, первой каплей упала на ковер, блестящей бусинкой застыв на его высоком ворсе. - Фугаку-сама, уж простите, но это безрассудство, - возразил грузный альфа, показательно разводя руками. – Земли и рудники клана Юки были приобретены на аукционе на вполне законных основаниях и принадлежат компании уже десять лет, причем, - следующие слова мужчина выразительно подчеркнул назидательной интонацией голоса, - приносят немалую прибыль, поэтому отдавать их какому-то мальчишке... – и глава юридического отдела замолчал, тем самым давая понять, что он считает свои аргументы более чем вескими - Но документы-то у мальчика имеются, - возразила омега – глава аналитического отдела, перелистывая небольшую стопочку бумаг, на первом листе которых было размещено фото подростка с длинными темными волосами. – Это не подделка: родство Хаку-куна с кланом Юки подтверждено, все документы восстановлены и затвержены в Министерстве. К тому же, - не менее выразительно, нежели её оппонент, подчеркнула женщина, - мальчик не настаивает на том, чтобы земли ему вернули немедленно и, так сказать, безвозмездно. Его опекун, Акасуна но Сасори, обязывается выплатить 25% стоимости земель по факту их передачи в качестве компенсации или же ежегодно, на протяжении десяти лет, перечислять на счет компании процент от дохода, а это, заметьте, не малая сумма, даже больше, чем 25% процентов. Тем более, - омега ужесточила тон, словно её совершенно не волновал тот факт, что вокруг неё так много альф, а один даже искоса, неодобрительно на неё посматривает, - Хаку-кун имеет полное право на эти земли и совершенно не виноват в том, что ни власти, ни полиция не смогли разыскать его за все эти годы - Хаку-кун, может, и имеет, - так же жестко ответил глава юридического отдела, подаваясь вперед и взглядом начиная давить на омегу, - но этот его, так называемый, опекун... – мужчина пафосно фыркнул. – Сдается мне, что этот альфа спит с мальчишкой и видит, как денежки влюбленного в него омежки капают ему в карман, точнее, основательно пополняют его банковский счет - Я ручаюсь за добропорядочность Акасуны но Сасори, - властно прервал спорящих Итачи, свысока взглянув на вносящего сумятицу в их совещание альфу. – Я довольно давно и хорошо знаю этого человека и, уж поверьте, - он никогда не применял на подчиненных ментальную силу, да и сейчас не собирался, просто приоткрыл биополе, давая понять, что его слова не стоит воспринимать в пол-уха, тем более игнорировать его прямые распоряжения, - искал бы Сасори-сан выгоду, он бы обратился не ко мне, а в суд, который, а вы как глава юридического отдела должны это понимать, отдал бы Хаку но Юки его земли именно безвозмездно - Итачи-сан прав, - включился в разговор Фугаку, слегка недовольно хмуря брови, - и я полностью согласен с его предложением относительно того, чтобы уже сейчас передать Хаку но Юки земли и рудники его клана, при этом до его совершеннолетия владея ими на правах арендаторов. Так мы не потеряем прибыль от рудников в единый момент, а Сасори-сан избежит совершенно ненужных ему растрат, - главы отделов приглушенно загудели, обсуждая решение президента компании, а Итачи, воспользовавшись моментом, откинулся на спинку высокого кресла, из-под полуприкрытых век якобы наблюдая за обстановкой Конференц-зал для подобных совещаний располагался на том же этаже, что и их с отцом кабинеты президента компании и его заместителя, хотя, скорее, не компании, а уже корпорации, так как у них и в Японии, и вне её была сформирована сеть филиалов, но такой «титул» пусть и был престижным, но влек за собой много ненужных проблем, в том числе и с налогами, и с организаций самого делопроизводства, так что «Учиха inc.» оставалась скромной компанией, которая имела более могучие финансовые стержни, нежели некоторые корпорации. Кстати, зал был расположен именно на этом этаже потому, что Фугаку считал, что это подчиненные должны подыматься к начальству, а не начальство спускаться к ним, что сам Итачи воспринимал исключительно как личный пунктик отца. По настоянию того же начальства, то есть Фугаку-сама, в конференц-зале не было ничего, кроме большого, идеально-круглого стола и кресел, а ещё окна, которое занимало едва ли не всю боковую стену, но при этом давало хорошее освещение. Никаких ковров, картин, цветов в горшках и прочей чуши – таково было распоряжение директора с целью оптимизации рабочего пространства и концентрации рабочей атмосферы. Круглый стол тоже был символичным, потому что, несмотря на свое положение и требовательность, начальство придерживалось мнения, что все равны и должны вносить посильную лепту в обсуждение, к тому же, именно за таким столом Фугаку-сама мог контролировать каждого и видеть мельчайшие изменения в выражении их лиц и даже во взглядах. Итачи понимал, что рано или поздно он сам займет единственное в этом зале кресло, которое не намного, но все же было выше остальных, и что именно ему придется управлять, руководить и отдавать приказы, как президенту, но ему хотелось бы, чтобы этот день наступил попозже. Нет, альфа не боялся ответственности, у него было достаточно знаний и опыта, чтобы возглавить компанию, но все же сейчас у него были другие ценности – любимый супруг и их дети, которым он хотел уделять достаточно внимания, а не только целовать их перед сном, да после сна, уделяя все остальное время работе. Так было с ним, потому что он – первенец, и на то время Фугаку только-только перенял бразды управления кланом и компанией, но и Саске не был балован отцовской любовью, потому что это только так кажется, что ещё год, два, три и появится больше свободного времени, но работа неумолимо затягивает, а лет через десять-пятнадцать и менять ничего уже не захочется. Для своей семьи Итачи такого не хотел, к тому же, а он был полностью уверен в этом, Дей сидеть дома и вести хозяйство не будет, он и так ворчал по поводу того, что на следующий учебный год в университете придется брать академотпуск, тем самым намекая, что больше этого самого года он в декрете сидеть не будет, и альфа ни в коем случае не собирался этому препятствовать, прекрасно понимая, что его любимый не из тех омег, которые жаждут спокойной жизни за спинами своих альф. Кстати, о Дее. Итачи слегка нахмурился, припоминая, что возлюбленный с утра выглядел усталым и был очень бледным, поэтому и корил сейчас себя, потому что за этот месяц он недопустимо расслабился, когда беременность супруга стала протекать нормально, а его омежка расцвел и набрал несколько симпатичных килограммчиков. Хотя, расслабился – это не совсем то слово, ведь он постоянно контролировал состояние мужа, был с ним везде и кругом, старался ни на минуту не отпускать его ни из поля зрения, ни из своих объятий... да, вот за последнее альфе и было немножко стыдно. С той самой, праздничной, ночи Дей был настолько... активен, что он ни разу не смог отказать ему в близости, более того, не мог не признать, что секс с беременным омегой – это... по-новому волнующе, да и обмениваться энергетикой во время единения было намного легче. Но все же, как понимал брюнет, так рисковать не стоило, даже ради восполнения энергетических запасов купола, что заставляло его чувствовать себя виноватым вдвойне. Итачи лениво бросил взор на все не утихающую дискуссию, но на этот раз уже относительного того, как, на каких условиях и с какими процентными ставками «Учиха inc.» будет арендовать земли и рудники клана Юки, понимая, что обсуждение затягивается, а ему как-то нестерпимо-жгуче захотелось домой, к возлюбленному, прислонить его к себе, поцеловать в висок и ласково поглаживать тугой животик, в котором сонно ворочаются их малыши. Поскольку его биополе все ещё было открыто, альфа решил прислушаться к их с Дейдарой связи Истинных, чтобы убедиться в том, что с его супругом все в порядке. Прислушался и нахмурился, потому что вместо привычных, плавно накатывающих ощущений была пустота. Для уз Пары не было преград, им не было ведомо такие понятия, как расстояние и время суток, ведь, даже если бы Дей спал, он бы почувствовал это, более того, мог бы даже сказать, что именно ему снится – радостное, тревожное, беспокойное и так далее – а эта пустота… пугала. Итачи резко сел, напряженно выпрямив спину и закрыв глаза: ему сейчас было абсолютно все равно на то, что все в зале притихли, и что они инстинктивно среагировали на его широко и резко раскрывшееся биополе. Похоже, отец хотел прикоснуться к его руке, но не стал, будто поняв, что сыну нужна полная концентрация. И альфа сконцентрировался, отбросил все, даже узы повязанности с братом, уцепился только за нити его связи с супругом, надавил на них, заставил завибрировать громче, отчетливее, насыщеннее, и послал возлюбленному ментальный зов... вновь-таки в пустоту. Да, зов ушел, но Итачи по все стихающей вибрации нитей уз Пары понял, что его Истинного он не достиг, и на него никто не откликнется. Запретить себе думать о плохом, оставить самобичевание на потом, усмирить сущность, которая металась внутри, рычала и скалилась, подначивая освободить силу Древнего, и снова попытаться, только глубже, сконцентрированней, напористей, обращая силу вовнутрь себя, направляя её исключительно на узы Пары и отгораживаясь от всего, даже от тихого шелеста ветра за приоткрытым окном. Перед его взором была темнота, полная, кромешная, но не зловещая, не холодная, просто темнота, какой она бывает, если ночью, в неосвещенной комнате, закрыть глаза. В темноте не было звуков, не было воздуха, не было мира в целом, но Итачи слышал, что где-то вдалеке что-то тонко звенит, в том, чтобы дышать, у него не было необходимости, а все остальное, кроме темноты, было неважным. Наверное, он все-таки шел на звон, так как для человека было привычным идти, а не плыть или лететь, хотя сам Итачи не мог с уверенностью сказать, что он именно идет, но он и не плыл, и не летел. Он хотел приблизиться к звону – он приближался к нему. И это было очень важным, более необходимым, чем тот воздух, которым он сейчас не дышал, значимым настолько, что, если бы альфа мог, он бы к нему помчался, а так ему оставалось лишь уповать на невидимую силу, которая приближала его к цели. Да, Итачи нашел это место, хотя, конечно же, тяжело было сказать, что это именно оно, потому что в темноте не было границ и очертаний, но именно здесь звон был самым сильным, хотя он по-прежнему ничего не видел. Казалось, нужно всего лишь протянуть руку, и он что-то ухватит, то, к чему он так стремился, что связывало его с Дейдарой, но, как бы он ни озирался, Итачи так и не смог понять, где находится источник этого звона. Наверное, он мог бы блуждать в этой темени ещё долго, но у него не было времени, потому что его Истинный на ментальный зов так и не откликнулся, поэтому у него не было иного выбора, как обратиться к своей сущности Древнего. Альфа старался не использовать силу Древнего, тщательно её контролировал и удерживал внутри себя, но сейчас была не та ситуация, чтобы пренебрегать возможностью. Слабое алое свечение плавно начало окутывать его фигуру, рассеивая тьму, хотя даже этого оказалось недостаточно, чтобы найти источник звука, но использовать больше силы он не мог, потому что это могло отразиться на его теле, том теле, которое все ещё оставалось в конференц-зале. Похоже, выхода у него не было, кроме того, чтобы сейчас же, не медля, броситься домой. - «Открой глаза...» - прошептал кто-то до боли родным голосом, который был слабым, будто доходил до него сквозь толщу, но таким нежным, любящим, зовущим, что даже в этой темноте Итачи почувствовал, как по его лицу стекают капельки слез. Альфа даже не думал, не предполагал, не обратил внимания на то, что все это время он следовал на звук слепо, так и не открыв глаза, хотя и видел эту темень сквозь веки, но Дей... его возлюбленный... своим тихим шепотом он будто что-то пробудил внутри него, что-то, что позволило ему медленно открыть глаза. Две нити – алая и белая – тесно сплелись между собой, сплелись так, что, похоже, разъединить их было просто невозможно, и каждая из них вибрировала своим, своеобразным тихим звоном, который сливался в единую мелодию – мелодию их с Дейдарой любви. - Дей… - прошептал Итачи, осторожно прикасаясь к белой нити, которая мелко вздрогнула в его руках, а после его пальцы задели алую, и темень резко всколыхнулась вокруг, растеклась, начала отступать, а его самого будто повлекло вслед за этим звоном, все дальше и дальше от тьмы, туда, куда вели нити. Он будто вышел за какую-то грань, поскольку темнота сменилась светом, ярким, насыщенным, дневным, звуки нахлынули на него, заполонили, затопили своей настырностью. Сотни домов, дорог, людей, тысячи, миллионы – все это накапливалось, мелькало перед глазами, вызывая резь пестрой гаммой торопливо сменяющихся красок, шумов и голосов, а после все так же резко стабилизировалось, хотя от столь стремительного полета у альфы все ещё рябило перед глазами. Но это было неважным, абсолютно, по сравнению с тем, что он, наконец, почувствовал своего Истинного, слабо, правда, едва-едва, но этого было более чем достаточно, чтобы немного успокоить собственное, бешено колотящееся сердце. Странно, но Итачи подумал об этом только сейчас, что в той темноте он и сердцебиения своего не слышал... не слышал, пока не прикоснулся к нитям. Наверное, он пару раз моргнул, потому что теперь четко видел комнату – большую, залитую солнечным светом, выполненную в теплых, согревающих тонах. Да, это была гостиная их квартиры. Ему было тяжело ориентироваться, казалось, на каждое движение уходит несколько минут, но тело, или чем он сейчас был, само по себе тяжелым не было, скорее всего, он просто не привык... к чему? Быть… духом? Душой? Сущностью? Нитью? Впрочем, это не столь важно, главное, что он увидел… кровь? Итачи отшатнулся, когда заметил на светлом ковре уже внушительную лужу крови, а ещё безвольно свисающую с дивана, покрытую яркой сеточкой синих вен руку – такую тоненькую и хрупкую, что она казалась кукольной. - Дей! – он выкрикнул, хотел броситься вперед, понимая, что с супругом случилось именно то, чего они опасались все эти семь месяцев, а его не было, чтобы помочь, чтобы предотвратить, чтобы просто быть рядом, но его неумолимо потянуло назад, стремительно и болезненно вырывая из зыбкой обстановки увиденного им, увлекая вновь во тьму и толчком выбрасывая из неё, буквально вталкивая в собственное, теперь кажущееся невероятно неповоротливым и грузным тело. Он жадно втянул ртом воздух, понимая, что все это время его тело действительно не дышало, а покалывающие ощущения свидетельствовали ещё и о том, что кровь в буквальном смысле застыла в его жилах, а теперь возобновляла свой бег. Кажется, ученые это как-то называли… ментальная проекция, что ли? Но на подобные размышления у Итачи просто не было времени, потому что он понимал, что, увиденное им, не было плодом его фантазии, иллюзией или сном. Это – реальность. Реальность, в которой его беременный супруг находится при смерти. Альфа резко вскинул голову, все ещё плохо видя, но сейчас его биополе было настолько чувствительным, что он кожей ощутил, как испуганно отпрянули от него и омеги, и альфы, даже отец отодвинулся, выставив мощные щиты, хотя Учиха понимал причину. Наверняка, у него раскрылась вторая ступень мутации, а биополе частично стало зримым, хорошо хоть сущность Древнего он в последний момент смог удержать, к тому же, Итачи снова чувствовал на лице неприятную, горячую, липкую влагу – глаза кровоточили, что, впрочем, абсолютно не волновало брюнета. Он поднялся, медленно, так как пока что не знал, как произошедшее с ним повлияло на тело, и хорошо, что так сделал, потому что ноги все ещё казались чуждыми, но, судя по ощущениям, все обещало вскоре прийти в норму. Зрение тоже вернулось, разве что резко переводить взгляд пока что не стоило, так как от подобного слегка кружилась голова. Белый платок, по привычке, был в нагрудном кармане пиджака, и именно им Итачи и воспользовался, чтобы стереть кровь, которая сочилась из уголков глаз, а после, небрежно бросив платок на стол, максимально плотно, насколько он сейчас мог, свернул свое биополе и повернулся к Фугаку. - Отец, - голос не был хриплым, но во рту слегка пересохло, а горло неприятно першило, - я еду домой, а вы позвоните Цунаде-сама и сообщите, чтобы готовила родильную палату для моего супруга, - Фугаку, подобравшись, сконцентрировано кивнул, но Итачи видел волнение в его глазах, хотя ни на йоту не собирался смягчать ситуацию. – Скажите доктору, что Дейдара без сознания и истекает кровью, - сказал, вдохнул и широким, уверенным шагом покинул конференц-зал. Да, он боялся, паниковал, внутренне дрожал, категорично приказывал сущности заткнуться и не мешать думать, потому что у него не было права поддаваться всем этим слабостям, ведь, похоже, вскоре ему предстоит сделать то, к чему он готовился несколько месяцев, то, что спасет жизнь и его детям, и его супругу. - Ну, Учиха, кто бы сомневался, - слегка обижено, но все же с гордостью протянул Суйгетсу, стоя возле большого стенда и медленно, скрупулезно водя указательным пальцем по списку. – Конечно же, ты лучший выпускник этого года, так что, - омега, повернувшись, участливо хлопнул друга по плечу, - готовь прощальную речь - Пф, - Саске фыркнул, будто и не было в том, что он лучше всех выпускников сдал Государственные, ничего сверхъестественного и достойного восхищения, хотя довольную улыбку скрыть так и не смог, ведь все же он побаивался, что ему не удастся оправдать надежды и ожидания, в первую очередь свои собственные - Ладно, - недовольно фыркнул Ходзуки, словно порицая друга за напускную скромность, - пойдем перекусим, заодно отметив наш с тобой успех большущим стаканом молочного коктейля, - осторожно развернувшись, блондин, гордо приподняв голову, прошел мимо толпы одноклассников и сокурсников, махнув Карин, Хинате и Джуго, чтобы те, мол, тоже не задерживались и присоединялись к ним. Пожалуй, в беременности, а, несмотря на четвертый месяц, живот у него был уже явственно заметным, омега находил лишь одно весомое преимущество – все дороги перед ним были открыты, чем он и воспользовался, без толчеи и суеты пробившись к стенду, на котором были вывешены списки результативности сдачи Государственных. Ходзуки не сомневался в том, что Саске будет первым в таблице, Учиха это заслужил, заработал и был как никто другой достоин того, чтобы быть первым, лучшим и от имени всего их выпуска пафосно произнести прощально-напутственную речь, а вот за свои результаты он переживал, причем сильно. Поздно он спохватился, осознав-таки, что хочет продолжать обучение в колледже, а после и найти достойную работу, но все же приложил все усилия, Нейджи ему даже репетиторов нанял, чтобы за те несколько недель, что оставались до экзаменов, наверстать упущенное. Да, Суйгетсу ещё во время тестов понял, что знаний ему катастрофически не хватает, но к списыванию опускаться не стал, решив, что лучше уж он пересдаст Государственные на следующий год, чем сейчас будет незаслуженно кичиться своими результатами. В общем, все было не так уж и плохо: по математическим дисциплинам он, конечно, знаниями не блеснул, а вот по гуманитарным выступил даже лучше, чем сам от себя ожидал, так что, в итоге, у него было достаточно баллов, чтобы претендовать на место в колледже по результатам дополнительного собеседования. Единственное, что волновало омегу, так это то, что ему могут отказать в зачислении из-за беременности – все-таки рожать ему примерно в средине ноября, а поступать и сразу же брать академотпуск он не хотел. Впрочем, на данный момент главным было то, что Государственные он сдал выше среднего, в переводе на оценки – четверку с минусом, а все остальное ему ещё предстояло обсудить с братом и женихом, влиянием и связями которых ради поступления он пользоваться не собирался. - Боги, Ходзуки! – неподдельно возмутился Саске, спешно догоняя решительно шагающего друга. – Ты же ел пару часов назад! - И что? – глаза с фиолетовой радужкой блеснули недовольным огоньком. – Доктор сказал, что мне нужно соблюдать режим питания. К тому же, - блондин фыркнул и, воспользовавшись тем, что в коридоре больше никого не было, раскрыл биополе, передавая своему повязанному некоторые, по его мнению, занятные ощущения, - когда сам будешь беременным, вот тогда и узнаешь, каково это – жить по режиму малыша, которому может захотеться кушать или получить энергетику хоть посреди ночи - Да нет уж, уволь, - пробормотал Саске, но жаркий румянец все же окрасил его щеки, от чего Ходзуки довольно, можно даже сказать, удовлетворенно, хихикнул. Брюнет в ответ надулся и отвернулся, но все же продолжил идти наравне с другом, хотя, конечно же, у него была весомая причина обидеться или даже опять возмутиться. Все дело в том, что Суйгетсу ему, как своему повязанному, передал часть тех ощущений, которые он испытывает, будучи сейчас энергетически связанным с ребёнком, и эти самые ощущения были такими нежными, щекочущими, волнующими и желанными, что омега сам поразился собственной реакции, точнее тому, насколько быстро отозвалась его сущность, поддаваясь родительским инстинктам. Мысленно Саске невольно вернулся на неделю назад, когда он ещё лежал в больнице и когда был поражен, ошарашен, озадачен, взволнован разговором с Итачи. Хотя, нет, не к тому моменту, когда брат ушел, оставив его наедине со своими мыслями, а к тому, когда к нему пожаловал поздний посетитель. Сперва в приоткрывшейся двери появился огромный букет сирени, после небольшая плетеная корзинка, искусно упакованная в полупрозрачный тюль с огромным алым бантом на верхушке, а после в палату ступил сам виновник появления всех этих подношений, с заискивающей улыбкой на бесовски привлекательном лице. Как Намикадзе удалось пробиться к нему в столь поздний для посещений час, а было уже около восьми вечера, для Саске так и осталось загадкой, да и не думал он в тот момент о подобном, будучи завороженным, увлеченным, растроганным такой заботой. В тот миг он был готов простить своему альфе все, в том числе и то, что тот не наведывался к нему целый день, хотя позже он понял, что Наруто поступил так специально, ведь после пробуждения у него, фактически, не было и пяти свободных минут, поскольку то к нему приходили родители/брат/друзья, то его забирали на какие-то глупые процедуры, все время настойчиво прося успокоиться, не нервничать и ни о чем не переживать, что только ещё больше его нервировало. Цветы ему ещё не дарили, по крайней мере, не дарил альфа, в которого он был влюблен по самую макушку, о чем Намикадзе он, конечно же, не сказал, но было безумно приятно, тем более что раньше он никогда и не задумывался над тем, какие цветы могут ему нравиться. Теперь Саске знал, что сирень точно входит в их число. Пожалуй, он бы не удивился даже тому, если бы Наруто притащил с собой ещё шарики и мягкие игрушки или же заказал для него серенаду под окном – да, его альфа был таким: романтичным, заботливым и, а признавать это приходилось, относился к нему как к ребенку, - но, слава богам, умом блондин тоже был наделен, так что кроме цветов и корзинки со сладостями презентов, в том числе и в знак извинения, больше не было. Ну, если не учитывать объятия и скромные поцелуи… почти скромные. Боги, как же было стыдно! Точнее, это сейчас было стыдно, а тогда, когда они наговорились обо всем на свете, в том числе он высказал и некоторые свои претензии относительно поведения альфы, и Саске почувствовал легкую усталость, а Намикадзе выпроваживать явно никто не собирался, все казалось нормальным для сложившихся между ними отношений. Нет, он не предлагал альфе остаться, а Наруто не спрашивал его разрешения, просто... просто так получилось, что блондин помог ему улечься поудобнее, подложил подушки, бережно укрыл, а после аккуратно прилег рядом, ненавязчиво поглаживая по руке и успокаивая ласковыми прикосновениями своих ментальных витков к его биополю. Тогда страха, опасений, мыслей о том, что это неправильно, не было. Наоборот, было тепло, уютно, необыкновенно приятно... в общем, словно все было так, как и должно быть. Конечно же, он получил свой, так необходимый ему, нежный поцелуй перед сном, а потом ещё и ещё один, мягкий, ласкающий, можно даже сказать, любящий. В кольце рук альфы сон окутывал его всего, приходил постепенно, заполняя негой все тело, разливая по нему дремотное томление, с которым так не хотелось бороться, и Саске осмелился на то, за что ему было стыдно вдвойне. Нет, он не начал цепляться к альфе, не позволил ни ему, ни себе ничего лишнего, просто прильнул к крепкому телу, положил голову на более удобное, чем подушка, плечо и тихонько засопел, уткнувшись носом в изгиб шеи блондина, вдыхая такой обворожительный запах сильного альфы. После его все-таки одолел сон, а когда он проснулся, то был крайне разочарован тем, что Наруто не оказалось рядом, хотя запах, который впитали простыни, все ещё был насыщенным, что означало, что альфа ушел незадолго до его пробуждения. Саске понимал, что Намикадзе, по сути, вообще не имел права оставаться с ним, но все же он бы хотел... да, он бы хотел проснуться и увидеть своего альфу рядом, услышать от него «доброе утро» и получить свой законный поцелуй. Сентиментальная омежка – так бы сказал о себе Учиха, но с Наруто он мог быть таким, при этом не чувствуя себя некомфортно и не испытывая к себе презрения за слабость. Да, именно поэтому, потому что только с Намикадзе он мог быть просто омегой, о котором заботятся, о котором думают, которого могут не только защитить или утешить, но и поддержать, усмирить, приручить, если уж на то пошло, он и влюбился в Наруто – альфу, у которого было много тайн, и которые Саске больше не считал преградой для их отношений. Тряхнув головой, Учиха заставил себя отбросить неуместные в данный момент мысли и перейти к проблемам, точнее фактам, более насущным, тем более что после того вечера-ночи Наруто к нему больше не приходил, только звонил, да и выписали его уже на третий день, а за всю неделю им так и не выпал шанс поговорить о том, о чем сам Саске хотел поговорить уже давно – об их будущем. В данный момент более важным было то, что он не по всем предметам набрал сто баллов, хотя это и не помешало ему стать первым, лучшим выпускником этого года и, соответственно, уже не переживать по тому поводу, примут его в университет или нет – примут, однозначно. Но все же, как Учиха, он должен был проанализировать все те ошибки, которые он мог допустить, к тому же, его слегка задевал тот факт, что Итачи, в свое время, все Государственные сдал на высший бал, и то, что брат – альфа, а он – омега, оправданием, бесспорно, не было. Некоторые ошибки он, предположительно, знал, поскольку было несколько моментов, в которых он сомневался, а вот что он мог напутать в отечественной и мировой литературе, омега понять не мог, поскольку прочитал и выучил все от корки до корки, разве что сочинение на заданную тему... - «Саске...» - прозвучало где-то близко, но совсем тихо, едва слышно, и подросток вскинулся, озадачено вертя головой и пытаясь понять, кто же его звал - Что? – слегка обескуражено спросил Учиха, повернувшись к Суйгетсу, который, мурлыча себе под нос какую-то песенку, бодрячком шагал с ним рядом уже по центральному школьному фойе - Что? – в ответ недоуменно уставился на него блондин, даже остановился, при этом его взгляд был слегка недоверчивым и прищуренным - Ты только что позвал меня по имени, - твердо ответил Саске, так как никто, кроме друга, окликнуть его не мог, хотя омега и делал вид, что совершенно не понимает, что происходит - Не звал, - просто, но убедительно ответил Ходзуки. – Мерещится тебе, Учиха, что ли? - Мерещится... – как-то неуверенно пробормотал подросток, поскольку был уверен в том, что голос ему не померещился, хотя, в свете недавних событий, кто его знает, что с ним происходит. Может... может он сходит с ума, как некоторые его предки? - «Саске! Саске, это Итачи!» - ещё более отчетливо послышалось, будто из неоткуда, вызывая легкую волну головной боли - Аники... – ошарашено просипел Учиха, поскольку брата он рядом не чувствовал, Итачи вообще, судя по ощущениям, был где-то далеко, да и ощущался он размыто, нечетко, приглушенно, зато его голос прозвучал слишком убедительно, чтобы иметь повод помыслить о мираже или галлюцинациях - «Слушай внимательно, Саске, - наставительно продолжал невидимый Итачи, и на этот раз омега согнулся едва ли не пополам, чувствуя, как в висках пульсирует и все возрастает острая боль, хорошо хоть Ходзуки рукой успел махнуть, чтобы тот не вздумал взывать к их связи. – Я везу Дея в клинику Сенджу. Он очень плох. Найди Наруто, и тоже приезжайте. Все вопросы потом» - и голос альфы резко оборвался, будто и не было ничего, разве что боль осталась, мутя мир перед глазами ало-черными всполохами - Саске, ты что, опять? – тревожно забормотал Ходзуки, не зная, как подступиться к своему повязанному, биополе которого вновь резко раскрылось, хотя и не атаковало на этот раз, но было беспокойным, рваным и явно неподконтрольным своему носителю - Нет... это другое, - тяжело дыша, ответил Учиха, осторожно приседая на ступеньки, хотя и понимал, что, если то, что он услышал, не плод его воображения, ему нужно срочно искать Наруто, но помчаться прямо сейчас он не мог, поскольку боль уходила убывающими волнами, от чего ноги слегка дрожали, и он никак не мог полностью свернуть свое биополе. – Со мной Итачи связался... даже не спрашивай как, - увидев, что друг уж открыл рот, чтобы задать вопрос, брюнет резко пресек эту попытку. – С Деем что-то: то ли рожает, то ли… - омега ошарашено взглянул на Ходзуки, последнее слово прошептав на глубоком выдохе, - умирает - Глупость! – пощечина получилась не сильной, но звонкой и, как подумал сам Ходзуки, была довольно уместной и ввиду ситуации, и потому, что ментально прикоснуться к своему повязанному он пока что не мог. – Даже не думай о подобном! – его собственное биополе тоже ощетинилось, расплескивая энергетику, за что Нейджи его точно по голове не погладит, но сейчас можно, тем более что и ему в какой-то мере подобный выплеск эмоций помог успокоиться, поскольку, как про себя подумал блондин, с этими Учиха и до нервного срыва недалеко. – Что делать-то нужно? - Нужно найти Наруто, - подымаясь, ответил Саске, совершенно не обидевшись на друга за пощечину, ведь она ему, и правда, помогла, по крайней мере, туман перед глазами разогнала точно, а со слабостью справится он и сам в силах, - и я его сейчас найду. А ты, - Учиха в приказном порядке посмотрел на блондина, ещё и пальцем ему пристрожил, - сейчас Нейджи позвонишь, и пусть он домой тебя отвезет – энергетики вон сколько расплескал, а ребёночку вредно это - Но... – хотел было возразить Суйгетсу, да так повинно и опустил голову, понимая, что это раньше он мог хоть в омут с головой, хоть в прорубь щучкой, а теперь их двое, малыш ведь тоже чувствует все то же, что и он, так что распоряжение Учихи было более чем рациональным - Нормально все будет, - подбодрил друга Саске, взъерошив его волосы, хотя у самого аж коленки тряслись от напряжения. – Без боя не сдадимся И он побежал, даже невзирая на то, что слабость так до конца и не отпустила его тело, но движение вроде как помогало разогнать кровь по жилам, а ему самому собраться с мыслями. Наруто, наверняка, был в учительской – это третий этаж, а если его там нет, он ему просто позвонит, хотя, конечно же, проще было позвонить с самого начала, но омега чувствовал просто жгучую необходимость увидеть своего альфу и почувствовать себя в безопасности. С Деем что-то случилось, это было понятно. Что? Он не знал. И это пугало, потому что неведение – хуже самой горькой правды, и именно поэтому он так спешил, изредка спотыкаясь о ступеньки и не обращая совершенно никакого внимания на удивленно косящихся на него учеников. Главное, найти Наруто и рассказать ему обо всем, а все остальное казалось ему отдаленным и в данный момент не таким уж важным. Возможно, он слишком полагался на своего альфу, верил в то, что тот способен решить любые проблемы, но раз Итачи сказал, значит, это важно. Кстати, об Итачи. Он был настолько ошарашен известием и пригвожден болью, что так и не успел подумать о том, как ему удалось поговорить с братом мысленно. Точнее, говорил только Итачи, но, судя по всему, он его слышал, а то, как внезапно все оборвалось, могло свидетельствовать о том, что либо брат ещё не овладел своей новой способностью, либо это он был настолько слаб, что не смог удержать мысленную связь. В любом случае так быть не должно, хотя, один раз все же было, когда Итачи смог увидеть его мысли. Увидеть, да, но не услышать, хотя это было не менее странно. В общем, как сказал ему брат, все вопросы потом, главное – состояние Дея и то, чем каждый из них может ему помочь. К своему стыду, о котором он подумает позже, Учиха не удосужился постучать, а широко распахнул дверь и влетел в учительскую, ошарашено скользя взглядом по не менее озадаченным преподавателям, выискивая только одного. Намикадзе как раз о чем-то говорил с директором, при этом привычно, как для Саске, едва заметно хмуря светлые брови, но он сразу же обернулся, наверное, почувствовал его, и взгляд блондина вмиг стал обеспокоенным. - Наруто! – подросток выкрикнул имя альфы, отгоняя подальше мысль о том, насколько неподобающе он обратился к учителю. – Дейдару везут в больницу! Там что-то не так! Ты нужен! – а что он ещё мог сказать, если и сам толком ничего не знал? Но все же омега надеялся на то, что его тон и эмоции были намного красноречивей слов, и что больше ничего говорить и объяснять ему не придется, поскольку горло резко запершило, от чего на глаза навернулись слезы. - Саске, успокойся, - Наруто сразу же бросился к нему, хотя его ментальные витки достигли его раньше таких желанных сейчас объятий блондина, в которых ему захотелось спрятаться от всего мира. – Давай выйдем, и ты мне все объяснишь, - омега кивнул, хотя и не хотел, не мог ничего объяснять, но, повинуясь легкому подталкиванию, все-таки развернулся и переступил порог, слыша, как за ним закрылась дверь. Он не мог объяснить причину своего состояния, ведь ещё минуту назад он чувствовал себя нормально, был готов хоть своим ходом бежать в клинику Сенджу и сразиться хоть с сотней бесов, которые стали бы на его пути, и вдруг такая резкая смена эмоций и чувств, такой холод в душе, такая безнадежность, тревога, ощущение утраты и боль. Да, снова боль, только на этот раз не физическая. Болела душа, рвалась сущность, трепыхалось сердце, вытягивая из него всю уверенность и непоколебимость. «Ну, да, - как-то лениво подумал Саске, - это же не мои эмоции. Это Итачи. Только это не взаимные ощущения, а вроде как обмен плохого на хорошее и наоборот. Ну, аники...». - Боги, как же ты меня напугал Саске открыл глаза, которые, оказывается, до этого крепко зажмуривал, и понял, что они с Намикадзе уже стоят в конце коридора, возле окна, а блондин тщательно вытирает платком его щеки. - Чем? – просипел омега, чувствуя, что волна негатива постепенно сходит на нет, дышать становится определенно легче, как и мыслить, хотя, лучше бы не ставало, потому что теперь было стыдно за свои порывы и слабости - А ты как думаешь? – Наруто выбросил бумажный платок в урну и пристально посмотрел на омегу, будто убеждаясь в том, что с ним все в порядке. – Ворвался в учительскую, хрипло кричишь, вторая ступень мутации раскрыта, биополе сжато в плотный ком, из уголков глаз стекает кровь, - знаешь, будь я послабосерднее, хватил бы меня удар - Прости, - пробормотал Саске, хотя он понятия не имел, что в тот миг у него не то что голос хрипит, а раскрыта вторая ступень, да ещё и глаза кровоточат – похоже, это были последствия мысленной связи с братом. – Дей! – вскрикнул подросток, ошалелыми глазами смотря на совершенно спокойного Намикадзе и при этом поражаясь его стойкости и уверенности - Позвони моим родителям, Саске, - достав из кармана джинс телефон, Наруто осторожно вложил его в дрожащую ладонь брюнета, - и сообщи им о том, что случилось, а у меня есть ещё одно маленькое дельце, - альфа вновь подтолкнул его к действию, и Саске, наверное, обиделся бы, если бы сейчас была другая ситуация, а так он решил не перечить, а просто делать то, что ему говорят. Он отошел не слишком далеко, а беспокойный разговор с Минато-сама, именно ему Учиха посчитал рациональным позвонить, зная, что женщины, даже альфы, слишком эмоциональны и могут все воспринять неправильно, занял у него меньше минуты, после чего подросток обернулся, да так и застыл, едва не выронив телефон из рук. Возможно, ему только показалось, хотя Саске уже привык к тому, что всю свою недолгую омежью жизнь он сталкивается со странностями, так что, увиденное им лично, всегда было реальностью, но вокруг Намикадзе что-то было. Он не мог описать это, хотя, если бы ему сказали это сделать, он бы сказал только одно слово: «Ого!», - поскольку для того, чтобы описать зримое им в данный момент, просто не существовало слову. Примерно так же было тогда, когда Итачи явил ему свою сущность Древнего, но вот именно, что примерно, но не так же, хотя очень похоже. Это было сияние, мягкое, золотисто-оранжевое, окутывающее все тело Наруто, который стоял, прикрыв глаза, и, казалось, даже ворошило его волосы, из-за чего Саске сделал вывод, что это не что иное, как биополе альфы, но, что самое странное, он его практически не ощущал, как в тот раз, когда Намикадзе отстаивал на него свое право. Это было невероятно, но, похоже, Наруто умел расширять свои щиты или выстраивать их в пространстве, тем самым отгораживая себя от остальных и не причиняя им вред своей силой, хотя это, конечно же, были всего лишь его личные домыслы, а как там на самом деле... В общем, зрелище его увлекло, и он засмотрелся так, что даже смог увидеть тонкую, но более яркую, чем общее свечение нить, которая вроде как уходила куда-то в сторону, теряясь в воздухе. Да, именно теряясь, а не растворяясь, хотя это ничего и не проясняло, и не объясняло, кроме того, что его альфа необыкновенен. - Идем, Саске, - Наруто торопливо приблизился к нему и, положив руку ему на плечо, уже в который раз за день подтолкнул вперед. – Нам нужно спешить Сам Учиха слегка расстроился, потому что он пропустил тот миг, когда все исчезло, хотя главным было то, как это все исчезло, а эти бесовские щиты Намикадзе так и не позволили ему ничего почувствовать. Было обидно, но это потом. Он расспросит своего альфу о том, что видел, обязательно, но позже. Сейчас же, главное – Дей и то, что должно произойти. А Саске чувствовал, он был уверен в том, что что-то произойдет. Вот только, хорошее или плохое, он понять пока не мог. Непривычная обстановка слегка нервировала, хотя Собаку но Гаара даже виду не подал, что ему неуютно или же некомфортно – все-таки он глава клана и должен уметь держать лицо, а вот просто сыном он, кажется, не был уже лет пятнадцать, так что чаепитие с отцом и Ясямару выходило за грани его понимания. Не то чтобы ему было неприятно, все-таки разговоры с отцом они вели на сугубо деловые, касающиеся управления кланом и руководства компанией, темы, не подымая прошлого, а Сай был более чем рад повозиться с Исами и о чем-то посплетничать с Ясямару, но ощущение некой неуместности все же было. Хотя, альфа знал, о чем сейчас шепотом рассказывает его омега – о том, как он стал победителем конкурса молодых художников, и о том, что он теперь занят написанием картины для участия в выставке, так сказать, юных дарований, хотя под словом юных имелось в виду – новичков, которым Сай отнюдь не был, просто сделал перерыв в своем творчестве, как заявил в интервью сам будущий Собаку, гордо демонстрируя подаренное ему в честь помолвки колечко. Они как раз говорили с отцом о том, что пора расширять или сам бизнес, или связи с другими компаниями, причем сам Шукаку советовал делать ставку на Хьюго, ведь, в конце-то концов, сколько можно подставлять друг другу подножки и вставлять палки в колеса, если можно работать сообща и делить прибыль, когда ему стало жарко. Да, он знал, что означает этот жар, тем более что нити его связи с Наруто настырно завибрировали, назидая, но Гаара пока отгораживался от ментального призыва, понимая, что сейчас не время и не место, и ему нужно хотя бы выйти в другую комнату, чтобы остальные не увидели, как он связывается со своим повязанным. Но Наруто был настырен, очевидно, что-то случилось, а поскольку даже он, тем более в расслабленном состоянии, не мог противостоять силе Намикадзе, то энергетика ментального призыва буквально затопила его, резко ввергая в пучину связи. Наверное, он никогда к этому не привыкнет, тем более что слияние сущностей для более плотного контакта, чтобы видеть глазами Намикадзе, чувствовать его биополем и впитывать его мысли, было не самым приятным процессом, но то, что ему передали, действительно было тревожным, и медлить у него просто не было права, ведь он обещал... обещал помочь. Труднее всего было открыть глаза, потому что Гаара уже и так знал, что сейчас, в тот миг, когда Наруто настоял на слиянии, с ним произошло, и если Сай знал, то отец, Ясямару... впрочем, что толку мыслить о том, что уже произошло. Он все-таки открыл глаза, зная, что сейчас они полностью черны, прочувствовал свое биополе, зная, что оно сейчас раскрытое и частично зримое, как зная и о том, что несколько минут он не сможет вернуть все на круги своя, поскольку нужно время: и ему, чтобы вновь закрыть все свои внутренние барьеры, и его сущности, которая сейчас слегка возмущалась столь настойчивому напору со стороны повязанного. - Сай, - он посмотрел на возлюбленного, так как на отца и на Ясямару у него сейчас и не было времени, пусть он и чувствовал, как Шукаку защищает своего супруга и ребенка от его ментальных витков несколькими щитами, - мне нужно... - Конечно, - омега поднялся с кресла, подошел к нему, не страшась, ведь биополе альфы в прямом смысле этих слов расступалось перед ним, ластилось к нему, обволакивало, а после, улыбнувшись, в знак поддержки положил ладонь на плечо. – Иди, - наклонился осторожно и поцеловал его в губы, мягко, едва касаясь, но при этом поцелуе передавая столько светлых эмоций, что его сущность сразу же успокоилась. – Люблю тебя - И я. Люблю, - шепнул в ответ Гаара, и, дав Саю пару секунд на то, чтобы отойти, поднялся, на миг взглянув на отца и коротко ему кивнув, прощаясь, потому что его звал, ждал Наруто, более того, Наруто на него надеялся, а подвести того, кому он с легким сердцем мог доверить свою жизнь, он не мог. - Сильный альфа, достойный, - когда за Гаарой захлопнулась дверь, гортанно произнес Шукаку, так и не сдвинувшись с места, разве что биополе свернув, при этом задумчиво смотря перед собой, - хотя я даже не сомневался в том, что мой сын сможет подчинить себе сущность резонатора - Так вы знали? – удивленно прошептал Сай, опасливо взглянув на Ясямару, который лишь улыбнулся ему в ответ, давая понять, что не только глава семьи, но и он понимает, что только что произошло - Да, - уверенно ответил Шукаку, но так и не смог посмотреть на омег, будто чувствуя вину перед каждым из них. – Карура тоже была резонатором, но в разы слабее Гаары, - следующие слова мужчина, будто не веря, пробормотал, - намного слабее, - альфа таки заставил себя повернуться и посмотреть, тем самым, одним только взглядом, прося обоих омег сохранить услышанное в секрете, на что получил утвердительный кивок – И именно она объяснила мне, что значит быть резонатором и почему я не должен препятствовать дружбе сына с Намикадзе Наруто.