Не вошедшее в хроники

Дочь леди Лорейн растет неправильно. Девочка открыта, добра и дружелюбна, и ей, в общем-то, все равно, какой стороне Силы она принадлежит. На Татуине она чувствует себя как дома и не может понять, почему мать так ненавидит это место. Но вскоре ей предстоит узнать, что Татуин настроен к ней куда менее дружелюбно, чем она - к нему. ----------------------------------------------------------------------- Часть 1 – Эй, лови, удерет же! Под громкий свист и улюлюканье дроид-мышь улизнул прямо из-под перепончатых пальцев Тофи и, издав возмущенный булькающий писк, шустро попылил по дороге из грязно-желтого песчаника. За ним с криками кинулась разношерстная компания из мальчика и девочки человеческой расы, двойняшек тви'лекк и родианца Тофи. Жители Мос-Иллы, торопившиеся разобраться с делами до невыносимо жаркого полудня, сердито ворчали и громко ругались, когда их обдавало пылью, поднятой ребятами, или приходилось отойти в сторону, потому что менять курс из-за каких-то прохожих дети не собирались. Некоторые отойти не успевали: зазевавшись, Равелла влетела прямо в пузо какого-то дородного господина, чуть не сбив его с ног. От возмущения тот аж побагровел и попытался изловить ее за лекку, но Равелла юрко увернулась и, заливисто хохоча, вдвое быстрей припустила за остальными. – Где эта штука? – Саил на бегу утер рукавом потное лицо, сероватое от налипшей пыли и песка. – Кто-нибудь видит? – Вон он! Вот пууду, к рынку сворачивает! Ловко лавируя под ногами прохожих, мышедроид на всех парах жужжал в самую гущу толпы, к центральному рынку Мос-Иллы. Если потеряется там – пиши пропало: точно наступит кто-нибудь или какой-нибудь ловкач подберет, чтобы перекупщику загнать. – Не догоним. – Саил досадливо сплюнул на брусчатку. – Отец меня прибьет, когда узнает, что я его дроида просрал. Вид у него сделался совсем несчастный. Дроиды-мыши стоили, в принципе, недорого, но на Татуине народ был в основном бедный: не всем и не всегда даже на еду хватало. Это Хестре все тот же Саил объяснил, когда она сказала, что мышедроида, у которого спеклись электронные мозги, проще выкинуть, чем чинить. В таких красках объяснил, что и гаммореанец бы с первого раза понял. – Это мы еще посмотрим. – Хестра протолкалась вперед, деловито закатывая рукава. – Смотри, как это делается! На самом деле, она была совсем не уверена, что у нее все получится: Сила ее слушалась с первого на десятое. То есть отзывалась-то всегда, но часто вела себя самым дурным и непонятным образом. Но думать над этим времени не было, ведь дроид уже почти исчез из виду, так что Хестра отогнала сомнения подальше, глубоко вдохнула и сосредоточилась. Вытянув руку, она представила, как невидимая ладонь крепко сжимает маленький корпус и тащит его к ней. Именно тащит, а не отталкивает еще дальше! По телу пронеслась знакомая вибрация; рука онемела от кончиков пальцев до плеча, когда Хестра направила по ней Силу, будто ток по проводу. Дроид, дернувшись, остановился. Даже на расстоянии Хестра почувствовала, как он вырывается, – словно она и правда в кулаке его держала. Сжав пальцы покрепче, девочка потянула его на себя, и дроид, немного покрутившись вокруг своей оси, неохотно взмыл в воздух и поплыл к ней. Дергался, правда, вверх-вниз (один раз чуть не упал!), но приятелям Хестры даже такого фокуса хватило, чтобы восхищенно раззявить рты. Да и не только им: прохожие удивленно таращили глаза на такое диво, тыкали пальцами и громко переговаривались. Когда дроид упал Хестре прямо в руки, некоторые даже зааплодировали. Она смущенно зарделась, сама не зная, чего хочет больше: широко улыбнуться и помахать рукой, чтоб все наверняка поняли, кто это проделал, или спрятаться за спины ребят и притвориться, что она здесь ни при чем. – На. – Хестра вручила возмущенно пищащего дроида Саилу. – В следующий раз я твой хлам ловить не буду. – А следующего и не будет. Хэнг этой мыши быстро мозги на место поставит. – Саил крепко хлопнул ее по плечу свободной рукой. – Спасибо, Хес. Официально заявляю: следующий, кто скажет, будто все ситхи – кровожадные сволочи, получит по зубам. У Саила была широкая, чуть кривая улыбка от уха до уха, делавшая его похожим на лихого пирата из республиканского голофильма. Ему было почти тринадцать, но выглядел он на все пятнадцать: дело было и в высоченном росте, и в куче мелких деталей – в светлой полосе от очков на дотемна загоревшем лице, в небрежно перевязанных банданой ярко-рыжих волосах, в том, как он задорно щурил глаза... Хестра, хоть и ситх, всегда чувствовала себя маленькой рядом с ним. Саил знал кучу историй из жизни преступников, не стеснялся рассказывать пошлые анекдоты, умел стрелять из бластера и всем твердил, что обязательно наймется на корабль к какому-нибудь контрабандисту если не через год, то через два точно. Именно Саил решил, что дружить с ситхом – здорово, и позвал Хестру в компанию. Если бы не он, так бы ее местные ребята и обходили десятой дорогой. – Круто. – Равелла одобрительно присвистнула, почесывая правый лекку. – А молниями кидаться умеешь? – Конечно! – брякнула Хестра прежде, чем подумала. На самом деле, молнии Силы ей пока не давались: даже пары электрических искорок вызвать не получалось, хоть ты что делай. Повелительница Фархан, мамина наставница, говорила, что это не от бездарности, а от недостаточной связи с Темной стороной – дескать, слишком с Хестрой нянчатся, вот она и не может нужного настроя добиться. Но признаться в этом ребятам было бы очень стыдно. – Убить не убью, но шкуру кому-нибудь подпалить – это запросто. – А покажешь? – тут же встряла сестра Равеллы, Ивви. – Ну пожалуйста! У нас с Рави как раз кандидаты есть на "подпалить". Ты ситх, тебе же все можно! – А по-моему, идея так себе, – прогундосил Тофи. – К Хестре-то никто с разборками не полезет, а вас двоих после такого точно в темном переулке встретят. С дубинками. – Лупоглазый дело говорит, – с видом авторитета по встречам в темных переулках подтвердил Саил. – Давайте лучше на вомп-крыс вечером в рейд пойдем, пока их солдаты не перестреляли? Я около города норы видел, сто процентов обитаемые. Ребята одобрительно загалдели, и Хестре не осталось ничего, кроме как согласиться пойти вместе со всеми и пообещать открыть охоту парочкой поджаренных крыс. Как тут пойдешь на попятную? Весь ее авторитет лопнет, как мыльный пузырь! Из компании ее, конечно, никто не погонит, но подтрунивать будут как минимум месяц, и Саил точно перестанет на нее смотреть так, как сейчас смотрит. Мигом все вспомнят, что она тут единственная малявка-десятилетка и вообще чужачка. "Значит, за сегодня и научусь. Повелительница же говорила, что меня надо просто в стрессовую ситуацию бросить и уйти, чтоб я знала, что помощи ждать неоткуда. По-моему, ситуация вполне себе стрессовая". Правда, повелительница Фархан грозилась в учебно-воспитательных целях запереть Хестру в загоне с голодной тук'атой – мама еле-еле тогда ее отговорила. Но и вомп-крысы тоже сойдут. – Ну, ладно. – Саил запустил пальцы в волосы, вытряхивая песок из густых кудрей. Дроид, зажатый у него под мышкой, обреченно гудел на одной ноте. – Мне еще мыша Хэнгу нести, а потом домой через полгорода тащиться, я же папане обещал помочь в мастерской. Прикиньте, нам имперец спидер на починку пригнал! Новехонький такой, навороченный, как целый звездолет, а от нашего песка сдох. Крутая оккупантская техника проиграла Татуину со счетом один-ноль. Он шутливо ткнул Хестру локтем. Она мстительно наступила ему на ногу, впервые пожалев, что не носит подкованные сапоги с обитыми железом каблуками, как у некоторых парней на Дромунд-Каасе. – Да кому вы нужны вас оккупировать! Вот расформируют здесь гарнизон, и живите себе как раньше – с бандюгами из Обмена и хаттами! – Ой, не заводись ты! Я ж не говорил, что мне Империя не нравится. – Насмешливая улыбка Саила стала чуть напряженной, когда он покосился на проходившего мимо патрульного. – Короче, сегодня встречаемся в семь у городских ворот. Я папанин бластер захвачу, Хестре и брать ничего не надо, остальные не рискуйте – лучше из моего по очереди постреляем. Не хватало еще, чтоб имперцы вас с оружием поймали. – Точно. – Хестра кивнула. – Я вас отмазать не смогу: самой крепко влетит, если мать узнает, с кем меня поймали. В Мос-Илле действовали имперские законы насчет оружия: каждый, даже самый завалящий бластер должен был быть зарегистрирован либо лично на гражданина, либо на семью, а иначе хранение оружия считалось незаконным и было чревато большими неприятностями. Особенно для экзотов: их вообще могли приговорить к невольничьим работам, не разбираясь. У отца Саила-то все стволы были зарегистрированы на семью, так что ему бояться было нечего, а вот остальным рисковать не стоило, тем более ради дурацкой игры. – Знаем, не первый год под Империей живем. – Равелла скривилась. Хестра знала, что сестры-тви'лечки, в отличие от Саила, были от Империи не в восторге. Она не могла их за это винить: трудно любить государство, в котором весь твой народ считают второсортным, а девушек – еще и шлюхами. В Империи многое было устроено хорошо и правильно, но ко всем экзотам, кроме, пожалуй, чиссов, на ее родине относились ужасно несправедливо. – Увидимся! – Без меня в этот раз. – Тофи так сильно замотал головой, что его слуховые отростки забавно запрыгали. – Дел на ферме много, опять с ними до ночи провожусь. Ребята его для приличия поуговаривали и, предсказуемо не уговорив, разошлись в разные стороны. Пока они гонялись за дроидом и болтали, перевалило за полдень: одно из солнц уже поднялось в самый зенит и нещадно пекло макушку, второе прожаривало голую шею до хрустящей корочки. На Дромунд-Каасе тоже постоянно стояла жара, но совсем другая: дурманящая и влажная, прибитая к земле густыми чернильно-синими тучами. Вдыхая воздух, ты будто втягивал носом воду, пахнущую грозой, водопадами, джунглями и холодной дюрасталью. Татуин же был огромной раскаленной печкой. В первый же день здесь непривычная к солнечным лучам кожа Хестры покрылась красными пятнами и волдырями, а золотистые волосы выгорели до бледно-желтых. Вода, которой дома было слишком много, на Татуине считалась роскошью; город тонул в песке, от которого ломались спидеры и даже дроиды, выделенные на уборку этого самого песка. Мама ненавидела Татуин, называла грязной дырой, а его жителей – вонючим отребьем. Ей не терпелось покончить с изучением ракатанских руин, ради которых она сюда прилетела, и вернуться на Дромунд-Каас. Хестра ее не понимала: иногда ей казалось, что мама просто из принципа презирает все неимперское, милостиво делая исключение для некоторых чисских миров – таких же прилизанных и скучных, как имперские. Ей самой Татуин нравился: и узкие извилистые улочки Мос-Иллы с ее приземистыми домами из желтого песчаника, и экзоты со всех концов галактики, и шумные базары, на которых торговали всем на свете. По вечерам, когда спадала жара, многие горожане собирались на балконах кафе, кантин, а кто побогаче – и собственных домов, чтобы поужинать и что-нибудь выпить на свежем, наконец-то остывшем воздухе. Из распахнутых окон и дверей доносилась музыка и смех, пахло специями, сладостями и ароматным дымком кальянов. Проходя мимо рынка, Хестра услышала визгливый неразборчивый говорок джавы. Маленький пустынный житель мячиком прыгал вокруг заморенного вида женщины в имперской униформе, одной ручонкой цепко держа ее за штанину, а в другой потрясая цветастыми бусами. Кажется, он говорил, что "большой человеческой красавице очень нужно сокровище, очень дешево, совсем даром, всего десять кредитов!". "Большая человеческая красавица" то и дело тянулась к бластеру, но, видимо, каждый раз решала, что угрожать расправой джаве – ниже ее достоинства. Хестра прыснула в ладонь. Вот когда такое на Дромунд-Каасе увидишь? Ей будет всего этого очень не хватать, когда они с мамой вернутся домой. А особенно – друзей, которых дома-то как раз и не было. * * * Полный курс истории дети Империи проходили как минимум дважды. Малыши читали, смотрели голофильмы и слушали захватывающие рассказы о деяниях великих владык и героев прошлого; закончив с одним историческим периодом, сами рвались к библиотеке или терминалам, чтобы узнать, что же было дальше: смог ли могучий король Адас изгнать с Коррибана подлых ракатанцев, как приняли предки нынешних ситхов Аджунту Полла и пришедших с ним джедаев-отступников, сумел ли дух мудрого императора Марки Рагноса вразумить своих учеников и остановить кровавую усобицу, которая так некстати пришлась на канун самой первой войны с Республикой... Республиканские фантастические голофильмы, нет-нет, да и просачивавшиеся в сеть, казались скучными и пресными рядом с документальными имперскими, с легкостью дававшими фору любому выдуманному эпосу. А вот ребятам постарше было уже не так весело: им очень скоро приходилось узнать, что история состоит не только из масштабных войн, хитроумных интриг и яростной борьбы за жизнь и величие имперского народа, но и из кучи скучнейших вещей вроде экономических и политических реформ, бесконечных назначений и переназначений важных чиновников (каждый второй из которых сделал что-нибудь такое, что обязательно попадется на экзамене), социальных преобразований и списка выдающихся деятелей науки и культуры длинною в жизнь терентатека. – Семьдесят пять баллов из ста, – припечатала обучающая голограмма таким тоном, будто зачитывала смертный приговор. – Результат записан и не подлежит изменению до подтвержденного разрешения наставника. Хестра с облегчением выдохнула. Учитывая то, что первые пятьсот лет правления Императора она помнила очень смутно и многие ответы давала почти наобум, балл вышел не такой уж плохой. Конечно, мама с ней не согласится: нормой по всем без исключения общеобразовательным предметам она считала стопроцентный результат. Хестру она наверняка отчитает и, чтоб ей жизнь медом не казалась, придумает какое-нибудь наказание, но сильно не разозлится. Особенно с таким смягчающим обстоятельством, как вчерашние сто баллов по физиологии антропоморфных рас. Теперь можно было заняться гораздо более полезными вещами. Теми, которыми Хестра занималась бы без отдыха все утро и первую половину дня, если бы мама не осталась ночевать в полевой лаборатории: к урокам фехтования и управления Силой она относилась еще серьезнее, чем к общеобразовательным. Пощелкав по панели климат-контроля, Хестра чуть повысила температуру – на Татуин опускался вечер, и на улице заметно похолодало, – и вышла из комнаты. Домик, который занимали они с мамой, должно быть, раньше принадлежал одному из местных богачей: в нем было шесть комнат, не считая кухни и освежителя, забитый всяким техническим хламом гараж и просторный подвал, переоборудованный под тренировочный зал. Это временное жилье не шло ни в какое сравнение с маминой квартирой на Дромунд-Каасе, а уж рядом с хоромами повелительницы Фархан и вовсе показалось бы рабской лачужкой, но Хестру все устраивало. В Академии на Коррибане, куда ее бы непременно забрали, не пожелай мама официально взять Хестру в ученицы, о таких условиях и мечтать не приходилось. Койка в казарме, очередь в душ, казенная еда, расписанный по минутам режим дня... для постижения Темной Стороны, наверное, самое то. Озвереешь через неделю, если не раньше. Хестра чуть не споткнулась на ступеньке. Осознание, что до великой охоты на крыс осталось чуть больше двух часов, неприятно кольнуло в висок и на когтистых лапках шустро перебралось в низ живота. Она не могла овладеть молниями Силы два года – не помогли ни бесконечные попытки, ни подробные объяснения, ни долгие медитации, ни угрозы выдрать электрическим кнутом или запереть в клетке с голодной зубастой скотиной, – а теперь надеялась, что за два часа что-то изменится? Вот дернуло ее повыпендриваться! * * * Лорейн вернулась в Мос-Иллу вечером, вместе с несколькими учеными, солдатами и служащими, отработавшими недельную смену. Когда она вышла из шаттла, закат уже почти догорел, только тонкая алая полоска виднелась у самого горизонта. Невыносимая жара еще не уступила место другой татуинской крайности – пронизывающему ночному холоду, – и в воздухе разливалась приятная прохлада. Поддавшись этой иллюзии, Лорейн глубоко вдохнула и тут же закашлялась: пыльный сухой воздух царапнул горло, неприятно напомнив о Коррибане, в нос тут же ударила вонь гниющих отбросов. Лорейн брезгливо прикрыла лицо капюшоном и направилась прочь от посадочной площадки. Под ноги ей то и дело попадался мусор; перекати-полем через улицу прошуршал пакет. Неопрятная женщина заскорузлыми руками снимала с веревки бесформенное тряпье, развешенное на просушку. Она даже не потрудилась поклониться леди – вместо этого торопливым движением толкнула себе за спину чумазого мальчишку, с интересом таращившегося на Лорейн из-под взъерошенной челки. Империя занимала Мос-Иллу почти пятнадцать лет, но для того, чтобы приучить местное отребье жить, как подобает цивилизованным существам, не хватит и века. Лорейн быстрым шагом шла сквозь жавшиеся к городским стенам бедные кварталы, не желая находиться в этих трущобах и секунды дольше необходимого. Она могла бы взять спидер и избавить себя от этой сомнительной прогулки, но тело требовало хоть какого-то движения после двух дней кропотливой сидячей работы. По мере того, как она приближалась к центру города, дома и улицы становились все опрятнее. С дорожек исчезли мусор и грязь, а из темных переулков – подозрительные рожи; стали чаще встречаться патрули. Центральный район можно было даже назвать пригодным для жизни: недвижимость здесь в основном занимали имперцы разных чинов и званий и те немногие ситхи, которых, как и Лорейн, привели на Татуин дела – государственной или же сугубо личной важности. Остались в своих домах и зажиточные местные, но соседство с ними не доставляло особых неудобств: новые порядки они, в отличие от городской бедноты, усвоили очень быстро и старательно изображали добропорядочных граждан, чтобы не разделить судьбу бывших соседей из Обмена и прочих преступных группировок. Ее дом стоял на возвышенности, к которой вела узкая лестница с выщербленными ступенями. Не успела Лорейн ступить на нее, как уловила в Силе присутствие другого темного одаренного. Куда более могущественного, чем она сама. На всем Татуине был только один человек, настолько превосходивший ее. Дарт Вендис, руководитель археологической экспедиции Службы возвращения. Старый знакомый повелительницы Фархан, помимо прочего. Если бы не его личная просьба одолжить в помощь "толковую девочку с приличным образованием", ноги Лорейн бы в этом захолустье не было. – Милорд. – Обернувшись, Лорейн сдержанно поклонилась. Даже если старший ситх не собирался заговаривать с ней, приличия требовали проявить уважение при встрече. – Здравствуй, Лорейн. – Вендис улыбнулся ей и легким кивком дал понять, что она может выпрямиться. Несмотря на высокий ранг и почтенный возраст, Вендис носил неброскую черную мантию из простого материала, без шитья и украшений. Он был высок и худощав как скелет; его тускло-алая кожа словно выцвела за годы, но золотые глаза горели в сумерках двумя яркими огоньками. – Судя по твоему скучающему виду, мои подчиненные еще не успели пробудить никаких древних артефактов, способных уничтожить все живое на этой планете? – Как видите, милорд. – Лорейн со смешком покачала головой. В каждой шутке, впрочем... Если вспомнить, что чуть было не вылезло из местных ракатанских руин три месяца назад, вопрос становился не таким уж риторическим. – К сожалению или к счастью, ракатанские машины безнадежно испорчены, а тела их жертв не спешат восставать снова. Чему Лорейн была безмерно рада. При всей ее врожденной любознательности и любви к генной инженерии, она обеими руками поддерживала решение предыдущей экспедиции уничтожить машину, превращавшую людей в не-живых существ, тела которых сейчас хранились в лабораторных криостазисных "холодильниках". Сколь бы ни была богата на извращения ситская наука, ракатанские технологии давали ей сто очков форы. Лорейн была не вполне уверена, что их стоило догонять. – Сехмин бы это расстроило. Такие уникальные примеры искусственно трансформированного биологического организма, и все безнадежно мертвые, и нет ни малейшего шанса воссоздать нечто подобное... – Вендис неодобрительно прицокнул языком, обнажив заостренные зубы. – Но порой уничтожить то, что мы не в силах контролировать, бывает единственно верным решением. Ты согласна, дитя? – Разумеется, милорд. – "Любопытно, он когда-нибудь встречал лорда, который осмелился бы спорить с повелителем? Или такие отсеиваются естественным отбором еще в ученичестве?" – Если позволите, милорд, мне нужно идти. Я бы хотела посвятить остаток вечера обучению дочери. – Ах да, насчет юной Хестры... – Вендис задумчиво огладил костяные наросты на подбородке, лицо его помрачнело. – Поведение девочки беспокоит меня, Лорейн. Я не раз замечал ее в компании местной шантрапы. Экзотов, в том числе. Сегодня она носилась с ними по рынку, как уличная оборванка, и развлекала их Силой, будто дешевыми цирковыми трюками. Стоит ли говорить, что это совершенно недопустимо для дочери Империи и уж тем более – для будущего ситха? Лорейн остолбенела. К бледному лицу прилила краска, будто ее хорошенько отхлестали по щекам, – да примерно так она и чувствовала себя, пока Вендис выговаривал ей, как провинившейся ученице. Хестра. Слишком часто Лорейн слышала имя дочери от других, и отнюдь не в том контексте, котором хотелось бы. – Благодарю, что рассказали, мне милорд. – Лорейн все-таки удалось совладать с запавшим голосом и ответить холодно, с достоинством. – Меня долго не было, и, видимо, свобода ударила девочке в голову. Я разберусь с ней. – Ум ребенка гибок и податлив, легко поддается влиянию. Особенно дурному. – Хотя Вендис говорил мягко и сочувственно, Лорейн чувствовала, как внимательно подмечает он каждый ее неловкий жест, фальшивую нотку в голосе и стыдливое движение глаз. Все маленькие назойливые слабости, преследовавшие Лорейн с самого рождения Хестры, он видел как на ладони. – Детей недаром советуют ограждать от хаоса и деградации миров за Кальдерой [1], Лорейн. Возможно, тебе следовало оставить девочку на попечение Сехмин на время отъезда. Не думаю, что она отказала бы тебе в такой малости. Лорейн плотно сжала губы. Гнев рвался из-под контроля, но она не имела права дать ему волю при повелителе. Как бы ей этого ни хотелось. – Я способна справиться с детскими глупостями, милорд. – Надеюсь, – ответил ей Вендис с холодной, неприятной улыбкой. – Ты можешь идти. Полагаю, у тебя теперь предостаточно дел на этот вечер. Он ушел, а Лорейн до боли вцепилась в перила, жадно вдыхая прохладный вечерний воздух. Какой-то паренек из местных сунулся было к ней – видимо, заметив хрупкую фигурку и россыпь золотистых кудрей раньше, чем расшитые ситскими иероглифами одеяния, – но в ужасе отшатнулся, стоило ей бросить взгляд через плечо. Она давно не чувствовала себя настолько униженной – наверное, со времен ученичества. Следовало оставить на попечение! Лорейн сжала кулак, и меж ее пальцев заплясали искры. Старый мерзавец мягко и доброжелательно втоптал ее в грязь, почти напрямик заявив, что Лорейн неспособна должным образом воспитать дочь и ученицу, а значит – и носить титул леди. Едва ли он давал такие же советы леди Фархан, когда она таскала с собой Лорейн через полгалактики. "Но она и не давала повода. Она всегда была безупречна. Я была безупречна. Раньше. До того, как в Хестре прорезалась эта дурная кровь". Лорейн сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Не хватало еще сгоряча ляпнуть девчонке о дурной крови! Хестра не виновна в этом. Изъян был лишь в ее воспитании, а это можно исправить. Пока еще можно. Добела стиснув пальцы на рукояти светового меча, Лорейн решительно направилась вверх по лестнице. ------------------------------ [1] Непроницаемая Кальдера – туманность, отделяющая исконные территории Империи от остальной известной галактики.