Не вошедшее в хроники

Девочку Вайон почувствовал первой. В смешении черных, грязно-коричневых и серых потоков, которыми была пронизана Сила на Тарисе, маленькая ситская послушница выглядела колючей яркой звездочкой. Интересная у нее была аура: уже однозначно не светлая, но и не темная. Пока что. Пройдет всего несколько лет, и огненные всполохи превратятся в ревущее пламя, а веселые золотистые искорки исчезнут вместе с детской невинностью и способностью к светлым, искренним чувствам. Прокрадется в сердце жестокость, и в чистый огонь черными нитями вплетется смерть. Но сейчас перед ним была всего лишь маленькая девочка, у которой отняли само право выбирать между Тьмой и Светом. Еще одна жертва Сехмин, обманутая, запуганная и прикованная к своей хозяйке жестокими обычаями Империи. Она беспокойно крутилась возле спидера, припаркованного у основания обрушившегося небоскреба. Стояла так она, видимо, достаточно давно: на улице было не слишком холодно, но девочка зябко куталась в курточку и грела дыханием ладони. Чуть поодаль, аккурат по центру широкого кратера, свет странно преломлялся, а очертания окрестного пейзажа слегка искажались. И гадать не нужно было: именно там Фархан посадила корабль, укрытый маскировочным полем. Недешевая игрушка, но ситхи ее ранга денег не считали. Заслышав шум двигателя, девочка испуганно вздрогнула. Порыв ветра сорвал капюшон с ее золотистых кудрей, наскоро собранных в хвостик. Когда Вайон остановился рядом и вышел из спидера, она отшатнулась, широко распахнув большие серые глаза. "Будто я монстр, который ест маленьких детей. Интересно, какую ложь рассказывают про нас в Империи?" – Я не причиню тебе вреда, дитя. – Вайон осторожно шагнул к ней, примирительно поднимая руки. – Не бойся. Одновременно он искал в Силе Сехмин. Проклятая ведьма была где-то рядом, но где? Ее присутствие ощущалось везде и нигде конкретно, как медленно истаивающий аромат духов. Девочка прижалась спиной к спидеру наставницы и крепко сжала в ладошке рукоять вибромеча, слишком длинного и тяжелого для такой крохи. От него исходило слабое эхо Темной стороны; по клинку (Вайон подозревал, что алхимической ковки) тянулись полустертые иероглифы. – Не приближайтесь! – крикнула она дрожащим голоском. – Оставьте нас в покое! Она щетинилась страхом и агрессией. Руку протяни – укусит. С детьми вроде нее всегда было сложно: не раз и не два Вайон слышал, как ребенок, вырванный из рук ситха-учителя, набрасывался на своих освободителей, а когда понимал, что шансов на побег нет, вскрывал себе вены или откусывал язык. Если эту девочку удастся спасти, ее нельзя будет оставлять одну ни на минуту. – А ты упорный, – послышался за его спиной мягкий чарующий голос. – Неужели так соскучился по мне? Сехмин выступила из темноты руин, словно соткавшись из теней, и в тот же момент открылась в Силе. От нее веяло тленом и холодом, почти как от самых гиблых мест Тариса. За ней тянулось эхо страданий, смертей и сломанных жизней. Злодеяния, совершенные ею, до сих пор резонировали в Силе: ее преступления тянули за собой чужие, боль ее жертв отдавалась в сердцах их близких, души, которые она искалечила, сами преисполнялись жестокости. Поразительно, что Сехмин все еще оставалась прекрасной: она уже давно должна была сгнить изнутри, превратиться в уродливую старуху с мертвецки белой кожей и черными отметинами порчи. И еще более поразительно было то, что он когда-то не сумел разглядеть ее истинное лицо. Сехмин сделала шаг к нему и улыбнулась. Девочка, доверчиво юркнувшая к ней за спину, смотрела на Вайона волчонком, держа меч наготове. Глупый, бедный ребенок: она так боялась за свою наставницу, так любила ее, что неосознанно подпитывала теми крохами Силы, которые могла собрать. Потребуется не один год и очень терпеливый и мудрый мастер, чтобы исцелить малышку от ее влияния. Вайон атаковал, не размениваясь на предупреждения и разговоры, одновременно отталкивая девочку Силой. Она с визгом отлетела на добрых полтора метра. Скорее всего, больно ушиблась, но уж лучше так, чем случайно задеть ее в бою. Сехмин ушла от первого удара легко, почти танцующе. В ее руке сверкнул металл – обыкновенный вибромеч, какой можно купить в любом оружейном магазине. – Не слишком мудрое решение, Вайон, – сказала она ровно, почти доброжелательно. – Остановись, и давай поговорим как взрослые и здравомыслящие люди. Несмотря на видимое спокойствие, Тьма вокруг нее сгущалась, обвивала ее живыми тенями. Вайон не стал ждать, чем это закончится. Рванувшись вперед, он ударил чистой, неоформленной энергией. Сехмин вскинула руку, и невидимая волна обтекла ее, не причинив вреда, точно наткнулась на непреодолимое препятствие. Отвлекшись, она едва успела выставить меч между своей шеей и ярко-синим клинком Вайона. Во все стороны брызнули искры: кортозисный сплав держался стойко. Они оказались близко, пьяняще близко друг к другу. В неровных отсветах меча Вайон мог разглядеть каждую ее черточку, каждую венку, от напряжения проступившую под кожей. От нее пахло тяжелыми масляными духами с дурманящими горько-сладкими нотками. Вайон почувствовал, что теряет контроль над собой: его захлестывала жажда убийства, смешанная с примитивной, омерзительной похотью. Глубоко вдохнув, он потянулся к единственной точке опоры, что была у него в этом бою, – стремлению к справедливости и желанию защитить от Сехмин других. Дурман развеялся, и Вайон заметил, как недовольно дернулись губы Сехмин. Ее клинок чуть поддался, но Вайон не повелся на эту хитрость: она могла легко уклониться от удара, потерявшего большую часть силы, и атаковать сама – раньше, чем он успел бы защититься. Вместо этого он перенес вес на другую ногу и рубанул с плеча, целясь в открытый бок Фархан. Она ударила раньше – молнией. Вайон едва успел закрыться щитом Силы, и все равно мир взорвался ослепительно-белой вспышкой: Фархан била по глазам и наверняка выжгла бы их, если бы Вайон среагировал чуть медленней. Воспользовавшись его замешательством, она смазанной тенью перенеслась на несколько метров от него. Вскинула руки, и Вайона словно оплели крепкие лианы с ядовитыми шипами, которые больно впивались в тело при каждом движении. – Вайон, это ни к чему не приведет. – Ее голос эхом отдавался в висках, завораживал, подтачивал волю к борьбе. – Прошлые обиды – наше личное дело. Неужели ты хочешь поставить их превыше интересов Республики? – В интересы Республики, – кривясь от боли, Вайон сделал шаг, – входит смерть таких, как ты. Не пытайся прикрыться договором, Сехмин. Я с ситхами никаких бумаг не подписывал. Невидимые путы еще сильнее впились в его тело, уже не просто сдерживая, но пытаясь сломать кости. Вайон разорвал их, как гнилую бечевку. Но прежде чем он успел приблизиться к Сехмин, на него обрушился ад. Сехмин не тратила время впустую: пока Вайон боролся с путами, она выгадала время для другого, куда более страшного колдовства. Вайон не успел помешать ей – заметил лишь, как резко развела руками, словно раздирая ветхую ткань, – и рухнул на землю, оглушенный нечеловеческим воем. Перед его глазами пронеслись кошмарные видения, полные огня и хаоса. Он видел, как рушатся под ударами турболазеров улицы и небоскребы, как вскипает воздух, как мирные прохожие обращаются в горстки пепла, погибают под обломками или падают в разверзшуюся под ногами пропасть, увлекаемые вниз тоннами феррокрита и дюрастали. Вайон закричал, надрывая голос. Кажется, он впился пальцами в глаза, лишь бы не видеть, как сгорают заживо ребятишки в школьном классе, огромные башни небоскребов обрушиваются на своих обитателей, и нестерпимый жар превращает хорошо защищенную военную базу в раскаленную братскую могилу. Он и сам был там – задыхался от угарного газа, сжигал легкие раскаленным воздухом, погибал в муках, чувствуя, как тяжелые обломки перемалывают каждую косточку его тела. Каким-то образом Сехмин воплотила в реальном мире кошмарную память Силы. Триста лет – не срок для такой трагедии: в Силе раны, нанесенные Тарису, едва-едва затянулись тонкой коркой. Фархан требовалось лишь разорвать ее. Сквозь какофонию призрачных голосов пробился настоящий: тоненько вскрикнул ребенок. Девочка-послушница плакала, зажав руками уши. Когда она с жалобным воем скорчилась на земле, Вайон не выдержал: хотя его сил едва хватало, чтобы противостоять беснующейся Тьме и не лишиться разума, он потянулся к девочке через Силу, успокаивая ее и укрывая от безумия вокруг. В тот же момент его собственная защита дрогнула. Голоса призраков взорвались оглушающим крещендо, видения полностью застили взгляд. Он уже не мог отличить иллюзорную боль от настоящей: если бы не техники Ордена, помогавшие противостоять телесным мукам, он потерял бы сознание от болевого шока. – Напрасно ты отказался отступить, Вайон. – Казалось, холодный голос Сехмин звучал прямо у него в голове. – Нам обоим было бы проще, не будь ты так упрям. Вайон с глухим стоном прижался к земле – ее сырой запах помогал сконцентрироваться, разграничить видения и реальный мир. Подумал о Харви, который сейчас ждал его, не отлипая от окна и нервно грызя чипсы. О маленькой девочке, едва не лишившейся разума от насланных собственной наставницей видений. О простых республиканцах, осмелившихся, несмотря ни на что, связать свою жизнь с Тарисом. И вдруг почувствовал, как Тьма, переполнявшая Силу, немного отступает перед робкими, пока еще слабыми лучиками Света. Не только смерть царила на Тарисе. Животные, прежде чахнувшие в вечной темноте под городом, расплодились по всей планете. Не так далеко кипела жизнь в молодом республиканском поселении; впервые за три века на Тарисе вновь слышались голоса разумных и детский смех. Свет все еще оставался здесь – нужно было лишь увидеть его. Призрачные голоса не затихли окончательно, но отступили на периферию сознания. Боль утихла, рассеялись видения. Оттолкнувшись от земли, Вайон обрушил на Фархан удар, способный разрубить человека пополам. Она сумела увернуться, но потеряла концентрацию: наваждение практически рассеялось, оставив на память о себе лишь слабое эхо. Сехмин пошатнулась, неудачно поставив блок. Ее растрепавшиеся черные волосы липли к блестящему от пота лицу. Следующую атаку Вайона она едва не пропустила, но ответила молниеносно – вихрем ударов. Эта женщина действительно была могущественна: после всего, что она только что сотворила, у нее еще оставались силы сражаться – причем сражаться умело и яростно. В старый добрый Макаши она привнесла грязные приемы и увертки, сместив акцент от чистого искусства фехтования к эффективности. Дважды ее виброклинок касался одежды Вайона и один раз глубоко ранил бок. Вайон отмахнулся от боли, как от комариного укуса. Силы Фархан были на исходе, его же – только прибывали. В нем не было больше ненависти, и следа не осталось от жажды крови. Вместо Сехмин – женщины, которую он когда-то любил, и которая так жестоко предала его, – он видел безликую Тьму. Зло, которое необходимо остановить ради всей галактики и лично двух ребятишек. Под бешеным натиском Вайона Сехмин не могла сконцентрироваться на колдовстве, тем самым лишившись своего главного преимущества. Дуэль выматывала ее все сильнее: блоки становились менее крепкими, а удары – точными. Стальной клинок был тяжелее и медленнее светового, орудовать им в навязанном Вайоном темпе было очень нелегко. Тем более – для женщины, давно уже отвыкшей от затяжных сражений на мечах. Меч Вайона прочертил сверкающую полосу над ее макушкой. Сехмин увернулась, но неудачно оступилась, потеряла равновесие, и следующий удар едва не отрубил ей руку по плечо. Их клинки столкнулись с такой силой, что Сехмин выпустила вибромеч из ослабевшей ладони. Она неловко попятилась. Впервые за все сражение в ее глазах промелькнул страх. Пора было заканчивать с этим. Вайон занес руку для решающего удара... – Мастер!!! Он обернулся на крик – всего на долю секунды, чтобы увидеть Харви, влетающего на место сражения на ревущем байке. И этой заминки Сехмин оказалось достаточно. Защититься от мощной молнии Силы на таком расстоянии было невозможно. Энергетический щит, наскоро выставленный Вайоном, разорвало в клочья. Молния ударила Вайона в грудь с такой силой, что его отбросило на несколько метров и протащило по земле. Вибромеч прыгнул Фархан в ладонь. Она легко прокрутила его в руке, разминая кисть. "И все-таки я надеру этому паршивцу уши", – подумал Вайон сквозь боль. Задыхаясь и откашливаясь, он приподнялся на руках. Сила текла сквозь него, залечивая раны и наполняя тело энергией. Но слишком медленно. Отчаянный мальчишеский вопль он услышал секундой раньше, чем поднялся на ноги.