Не вошедшее в хроники

Сехмин Вайон упустил: около получаса назад камеры зафиксировали, как ее "Агмис" выезжает за городские ворота и скрывается в направлении Туларанских топей. Досадно, но он и не ожидал, что эта женщина будет смирно дожидаться, пока за ней придут. Судя по первой встрече, чутье на неприятности у нее было отменное, а что она сама не просчитала, о том рассказала ученица со слов Харви. Надрать бы паршивцу уши за такое, но что уж теперь... И так мальчонке плохо. Первая влюбленность, и сразу – с размаху жестокой реальностью по лицу. Злобно над ними обоими Сила подшутила. Оставалось только надеяться, что цену за свою ошибку Харви заплатит детскую, а не как он в свое время. Обернувшись, Вайон окинул взглядом свой временный дом, жавшийся к приземистому и массивному зданию штаба. Харви торчал у окна – в освещенном прямоугольнике окна маячил его силуэт, – и опять что-то жевал. Если бы под рукой не оказалось еды, он принялся бы грызть ногти: всегда так делал, когда нервничал, начисто игнорируя все попытки Вайона отучить его от этой привычки. Беспокойство ученика звенело в Силе дребезжащей, острой нотой. "Как бы не учудил чего, сорванец". – Вайон помахал мальчишке рукой и мысленно потянулся к нему сквозь Силу со всей теплотой и уверенностью, на которую только был сейчас способен. Это не слишком помогло: Харви ответил полуосознанной, но оттого особенно пронзительной мольбой не бросать его, взять с собой. "Не нужно волноваться за меня сейчас, Харви. Волноваться придется, когда политиканы прознают, чья ученица сгинула на Тарисе". Надвинув капюшон (мелкая холодная морось грозила вскоре превратиться в полноценный дождь), Вайон поспешил к закрытой парковке для военного транспорта. Часовые пропустили его без вопросов: здесь джедаям все еще доверяли безоговорочно. Приятное разнообразие после глухой озлобленности и разочарования корусантских политиков. Он понимал, что промедление сейчас смерти подобно, и все же немного посидел за рулем, просто слушая, как по крыше стучат капли дождя. Давно уже Вайон не испытывал подобной ненависти, не чувствовал такого желания убить, как сейчас. Ничего не помогало – ни доводы разума, ни медитативные техники джедаев: стоило ему подумать, что он вернул контроль над собой, как перед глазами вставало лицо Сехмин, и гнев разгорался с новой силой. Он о многом не стал говорить Харви. Не о всех ошибках мастера стоит знать ученикам. А быть может, ему просто не хватило силы рассказать Харви всю правду о том, как на самом деле низко он пал. Сехмин не просто задурила ему голову своим лживым раскаянием и мнимыми благородными целями. Тогда, пятнадцать лет назад, Вайон оказался не готов к встрече с врагом, чье оружие – не меч, а красота и изощренная ложь. Возможно, и без Силы здесь не обошлось – ситхи использовали ее иначе, чем джедаи, во многих отношениях больше походя на ведьм и колдунов диких народов, и порой добивались своим колдовством необычайных результатов, – но Вайон не заметил вмешательства в свой разум. Он вообще многого не замечал. Не заметил, как в их долгих беседах он из исповедника Сехмин превратился в безответного слушателя; из ведущего – в ведомого на крепком поводке, да еще и с завязанными глазами. Не заметил, как их беседы стали слишком личными, и вскоре уже не он, а она задавала вопросы, – а ему только и оставалось, что с готовностью раскрывать перед ней историю своей жизни, свои стремления и желания, с каждым разговором признаваясь во все более потаенных. И уж точно Харви не стоило знать о том, что однажды эти желания взяли над Вайоном верх. Он уже и сам не помнил, как впервые поцеловал Сехмин и не смог на том остановиться: та ночь до сих пор была как в тумане. Зато хорошо помнил, как под утро прижимал ее, полностью обнаженную, к себе, и раздумывал о будущем. На удивление легко тогда пришло решение уйти из Ордена. Вайон даже собирался при первой возможности просить о встрече с Советом, чтобы объявить о добровольном изгнании и, как полагалось, отдать магистрам световой меч. Он не намеревался предавать Республику – остался бы в армии и так же, как прежде, сражался с Империей, – но путь джедая был несовместим с заботой о любимой женщине. Тем более – о такой женщине. Сехмин предстояло пройти непростой путь к нормальной жизни в Республике, и Вайон считал себя не вправе бросить ее. Он всерьез верил, что Сила связала их навсегда. Но прошло всего несколько дней, и все встало на свои места. Хорошо, что Харви пережил это именно сейчас. В детстве подобные раны болят ничуть не меньше, но затягиваются быстрее. И вдвойне хорошо, что на сей раз у Вайона был шанс остановить Сехмин прежде, чем очередной ее план унесет сотни невинных жизней. Он запустил двигатель и повел спидер за городские ворота, в сторону Туларанских топей. Сехмин едва ли собиралась возвращаться в город: скорее всего, свой корабль она посадила в укромном месте, достаточно удаленном от республиканских аванпостов и слишком опасном для мародеров и бандитов. Иными словами, где угодно за пределами зоны реколонизации. Искать его – лишь тратить время впустую. Но если Вайон хоть немного понимал логику этой змеи, то она не покинет Тарис, пока не завершит то, зачем явилась сюда. А это значило, что искать следовало не корабль, а место, пригодное для ее исследований и экспериментов. На ум шли только руины госпиталя Дайнамет – учреждения, очень интересовавшего в свое время республиканские власти. Судя по тому, что удалось найти в архивах, премьер-министр Тариса и его администрация потратили несоразмерные средства на его строительство и оборудование (в том числе – на бункер, в официальные планы не заложенный), отчеты о деятельности пестрели нестыковками, а пара ученых-перебежчиков рассказала на Корусанте об экспериментах, которых даже имперцы бы постыдились. Если и было в округе место, способное больше привлечь Сехмин, Вайон о нем не знал. Вайон вдавил рычаг скорости до отказа. Очертания Олариса, оставшегося позади, стремительно таяли в темноте; вскоре они и вовсе скрылись за башнями и обвалившимися многоярусными дорогами старого мегаполиса. Откуда-то с высоты доносились истошные крики болотного летуна. У Сехмин была фора практически в час, но Вайон нутром чувствовал: на сей раз она не успеет сбежать от него. А время поразмыслить, местью была ее казнь или правосудием, у него еще будет. * * * После третьего пакетика чипсов Харви понял, что больше дома не выдержит: волнение его сожрет и костей не оставит. Не то чтобы он сомневался в наставнике, но... мало ли? Он понятия не имел, на что способна наставница Лорейн. Мастер рассказывал, что ситхи могут творить с Силой совершенно непотребные вещи: дескать, в их практиках многое осталось от первобытного колдовства, строившегося на ритуалах, заговорах и артефактах. С его помощью Силой можно было оперировать... конкретнее, чем принято у джедаев, – будто настройки в программе подкручивать. Джедаи считали такой подход варварским, искажающим саму суть Силы. А ситхи от своего варварства отказываться ни в какую не хотели и всячески его совершенствовали. Да и Лорейн говорила, что эта ведьма может убить мастера раньше, чем он подойдет к ней. Болтала, скорее всего, но вдруг в этой болтовне хоть немного правды было? "Вот надо было ему одному идти! Секретничает, будто не ситку, а невинного человека угробить собрался!" Харви скомкал опустевший пакетик и кинул им в домашнего дроида. Тот возмущенно загудел, но послушно смел мусор в специальный выдвижной лоточек. Мастер бы ему сейчас высказал за свинство, но какая разница? Надо было срочно что-то придумать. Харви вскочил со стула и принялся наматывать круги по комнате. Нельзя было мастера одного к ситке отпускать. Других предупредить – тоже не вариант: а то понабегут сейчас со своими мирными договорами и прочей политотой, заставят отпустить ведьму "во благо Республики". Тьфу! Вариант "послушно сидеть и ждать" Харви даже не рассматривал. Прождал так уже... Целую неделю сидел, сложа лапки, и хныкал тихо-тихо, лишь бы пацаны не услышали, как он маму зовет. Даже вспоминать противно! А ведь мог в первый же день пойти к соседям и сказать, что мамы нет слишком долго. Кто знает, как тогда бы все обернулось... Харви шмыгнул носом и сердито утерся рукавом. Ну уж нет, второй раз он отсиживаться в норе не станет! Решение пришло мгновенно, будто созрело уже давно и ждало только момента, когда Харви до него дойдет. Схватив куртку, бластер (толку от него против ситки, конечно, чуть, но от меча его совсем не будет – руки-то у Харви пока кривоваты, чтобы на матерую леди намахиваться) и комлинк, он выскочил за порог, под холодную морось. Люди с улиц пропали окончательно, только у гарнизонного КПП курил сонный часовой. На Харви он даже не взглянул. И хорошо.Воровато оглядевшись по сторонам, Харви юркнул за дом, где под навесом медленно ржавел "Лаанский песчаный скорпион" – или просто "Песчаник", потому что на грозного "скорпиона" эта радость старьевщика не тянула. Но зато рыцарь Бендал, которому этот хлам принадлежал, ни разу еще не заметил, что его байк периодически куда-то пропадает. Ну а что такого? Харви же его напрокат брал, и даже не поцарапал ни разу! А что противоугонку безнадежно сломал, так она все равно никуда не годилась: даже он ее за пять минут вскрыл, а опытный угонщик и за полминуты бы управился. Байк запустился не сразу – Харви даже заволновался, когда репульсоры в четвертый раз отключились с гадким чихающим звуком, – но с пятой попытки все-таки ожил. В специальный разъем Харви вставил комлинк с выведенной на экран картой. Учитель сам настоял, чтобы Харви приходили данные о его местонахождении, а ему – о Харви. Из-за этого Харви всегда бросал комлинк дома, когда собирался смотаться куда-нибудь без ведома наставника. А вот мастер Вайон и не думал скрываться от него: на экране было видно, как он стремительно едет куда-то вглубь Туларанских топей. Токсичных, кишащих ракгулами и прочим зверьем... Харви поежился и резко тронулся с места, пока окончательно труса не спраздновал. Бояться надо будет, когда они доберутся до ситки. От нее, в отличие от зверя, на байке не удерешь.