Sweet sweets

Двое альф смотрели на Джуна голодно и он, от бушующего в их глазах вожделения, начал заикаться и мило-мило краснеть. Его обычно тонкие и бледные губы, распухшие от поцелуев тряслись и подрагивали, силясь что-то сказать, прозрачные намокшие ресницы трепетали часто-часто, вводя сидящих напротив него альф в транс. Как они оказались на постели не смог бы сказать никто. Джено потянулся к промокшим насквозь шортам руками и, зацепившись горячими пальцами за кромку, стянул их с узких молочных бёдер вместе с бельём. Вспыхнувший мигом, как свечка, омега, покрываясь краснотой всё больше и от лица до груди становясь розоватым, задохнулся возмущённым вздохом, свёл колени вместе и прикрыл пах ладошками. Джемин тяжело сглотнул, резким движением нашёл лежащую рядом с ним на кровати ладонь сидящего сбоку Джено и сжал её подрагивающими пальцами, потому что смотреть на изумительные, точёные словно из мрамора пальчики Джуна и видеть сквозь прорехи меж маленьких растопыренных ладоней аккуратный розовый член, — было слишком. — Инджун-и, я всё ви-и-ижу, — зачем-то приглушённым полустоном пропел Джемин, срываясь голосом под конец, потому что Джено жадно и чувственно припал губами к его шее. Черноволосый альфа уселся Джемину за спину, широко расставив ноги и вытянув их в стороны. Он принялся, неотрывно глядя омеге в глаза, скользить по шее, извивающегося в его крепких медвежьих объятиях, альфы своими крупными, мясистыми губами, пошло причмокивая и оставляя на белой коже влажные, поблёскивающие следы. Дрожащий всем телом от бродящего внутри возбуждения, но по-прежнему продолжавший прикрываться руками, Ренджун, глядя на мажущие по усыпанной старыми метками крепкой шее губы, с клокочущим где-то в глотке сердцем, судорожно прикрывая светлые, слезящиеся глаза, с оглушающим сознание жаром понимал, что простыни под ним намокли с новой силой. Игры его альф возбуждали. Не каких-то альф в принципе, а именно его Джено и его Джемина. Даже не участвуя в их ласках, омега иррационально сильно и правильно, чувствовал себя в частичке каждого из них. Его тело, его юное, не знавшее искушения тело, кажется само понимало, что именно Инджуну понадобится много сил и выносливости. В том числе, много смазки. Очень много природной смазки, потому что он тёк, тёк, тёк и всё не переставал. Дыхание Ренджуна тяжелело, а к судорожно бьющемуся в грудной клетке сердцу хотелось приложить ладонь. Смотреть на то, как Джемин, бывший с ним самим страстным и ведущим, в руках у Джено плавился как воск и был странно уязвимым, спокойно было нельзя. На его крепкие руки, которые в сравнении с руками другого альфы не становились меньше или изящнее, но Нана, попадая в их плен, словно не мог сопротивляться. На его лицо, искажённое мучительной томностью, наслаждением, податливостью и увлечённостью тоже нельзя было не любоваться. Джено кусал его, дрожащего и тонко стонущего, до отчётливых, краснеющих следов на шее и плечах и, наблюдающий за ними, Ренджун чувствовал, как колечко плотно сжатых мышц само по себе начало пульсировать. Он не мог больше терпеть их соблазнений, не мог больше не поддаваться, но до течки было ещё далеко, а тело испытывало странную слабость. Ренджун ещё не хотел близости и не знал, метаясь заплаканными глазами по лицам альф, как же ему стоило поступить. — Д-джено, — проскулил Джемин с надрывом и, не раскрывая глаз, нащупал влажной ладонью руку альфы и с силой приложил себе на бугорок в штанах. Многообещающе ухмыляясь Ренджуну, брюнет ловким движением пальцев расстегнул застёжку на штанах Джемина и, оттянув резинку трусов, выпустил наружу его аккуратный, крепкий и внушительный член. Скользкий, и блестящий от смазки, он напомнил задохнувшемуся вздохом омеге о малиновых чупачупсах, картинки которых он часто в последнее время гуглил в интернете. Рот наполнился слюной, а на губах вяжущей горечью появился вкус альфы, хотя он ещё не касался его. Ощутить в себе член стонущего, таящего в руках у Джено альфы, стало крайне необходимо для Джуна именно в эту секунду. Поэтому он под внимательным взглядом Джено и просящим, слезящимся взглядом Джемина осторожно опустился на четвереньки. Выждав ровно два удара сердца и сделав два вздоха, Джун качнулся вперёд и склонился над исходящим смазкой и твёрдым, как камень, членом. Выкручивая тяжело дышащему альфе соски, Джено втянул в рот, распухшую от поцелуев, верхнюю губу Джемина и принялся её посасывать и облизывать, следом оглаживая языком его гладкие щёки изнутри. Воспользовавшись тем, что на него не смотрели, Рен склонился над пахом Джемина и аккуратно скользя мягкими губами по напряжённой плоти вобрал в рот блестящую головку его члена. Он обжёг омегу своим жаром, своей терпкостью на языке и твёрдостью, которую хотелось обволакивать. Одновременно с вскриком наслаждения, задыхающегося где-то над ним, Джемина, Ренджун ощутил крепкую хватку грубых пальцев на своих бёдрах и волна острого предвкушения прошлась по его телу. «Да! Да, да, да!» — пронеслось в его голове, когда к нежной оголённой коже ягодиц притёрлось что-то то твёрдое, отчётливо выпирающее через грубую ткань джинс. Обводя языком в душном жаре полости рта вздувшиеся вены на пульсирующем члене альфы, Ренджун стонал и скулил от свалившегося со всех сторон возбуждения. Он не помещался в рот полностью, выскальзывал из неумелого, припухшего рта и легонько стукался о зубы. Каждый раз, когда потоки воздуха комнатной температуры обдавали лишившуюся теплоты полости рта плоть, Джемин едва слышно поскуливал и крупно вздрагивал, неосознанно придвигаясь ближе. Смазка текла по внутренней стороне бёдер по обеим ногам и Рен чувствовал себя описавшимся, мокрым и влажным, душным и до ужаса ароматным, хотя был уверен, что его член сейчас не менее твёрдый, чем у альф. Сомкнув пальцы, горящие холодом и жаром одновременно, на эстетически прекрасном члене, омега наконец-то направил его себе за щеку и, прижав его языком к гладкой, эластичной стенке, принялся сглатывать. Джемин, находясь на грани, запустил дрожащие пальцы ему в светлые, гладкие волосы, а пристроившийся сзади Джено одновременно с этим резким рывком задрал до острых плеч тонкую футболку и принялся осыпать бледную кожу спины поцелуями-укусами от чего Ренджун тоненько всхлипнул. — Т-тише, Джено-я. Т-ти-ише, наш малыш никуда не исчезнет, — сквозь вздохи и стоны, пытаясь контролировать ситуацию, успокаивал перевозбуждённого альфу Джемин. Он отлично понимал любимого, ведь возможности по-настоящему коснуться Ренджуна он ждал не меньше. Постанывая, двигая головой и насаживаясь ртом на член стонущего и вцепляющегося в его волосы альфы, омега изнемогал от пульсации колечка мышц, хлюпающего меж ягодиц и не понимал, почему Джено до сих пор не касался его там. Ведь он хотел ощутить его в себе настолько же сильно, как желал довести Джемина до разрядки одним только языком. Словно услышав его мольбы, альфа принялся горячими, влажными поцелуями спускаться от порозовевших плеч к лопаткам, смыкая зубы на коже, находящейся поверх выпирающих от движений костей. Не отрываясь от спины омеги, альфа поднял взгляд на распластанного на подушках Джемина, чувственного, нежного и находящегося на острой и шаткой грани удовольствия. С его ресниц и волос у висков по коже скатывалась испарина, он часто шумно дышал и прикусывал припухшие губы. Дышал через приоткрытый рот и не сводил с двигающегося затылка Джуна почерневшего взгляда полуприкрытых глаз, блестящих из-под полога смольных ресниц. Скользя уверенными и ощутимыми движениями, Джено надавливал пальцами на ягодицы стонущего Ренджуна, а затем опустился ещё ниже и принялся вылизывать его копчик ленивыми, широкими движениями языка, пуская по чувствительному месту электрические разряды вдоль спины. Омежий вкус свирбел в носу, слюна обильно выделялась в желании раскатать чужую сладость на языке, но он тянул. Жестоко растягивал их удовольствие, не давая дойти до грани ни Джемину, ни Ренджуну. Выпрямившись и устроившись по удобнее, продавливая коленями постель, альфа скользнул пальцами в Джуна и любовно огладил девственные стенки горячего и нежного отверстия, вырывая из омеги долгий, протяжный стон. Не выдержав, скользнувшего вибрацией вдоль члена, удовольствия, юноша придержал Ренджуна пальцами за плечо, вынуждая отстраниться, и кончил ему на лицо. Даже двигающийся внутри омеги ладонью, Джено замер, глядя на то, как струя вязких, белых капель осела на лице Ренджуна. Джемин выглядел при этом испуганным, выжидающим реакцию парня и осторожно поднёс руку к его порозовевшему лицу, но побоялся прикоснуться, бросив умоляющий взгляд на альфу. Губы Ли дрогнули в улыбке, но Рен упорно молчал, шумно и громко дыша. Скользнувший глубже одной рукой, Джено, не выдержав, навалился грудью на спину, стоящего по-прежнему на четвереньках, омеги, который опасно накренился под его весом, задышав более шумно и хрипло. Альфа взглянул на растерянного, находящегося будто в оцепенении Джема и, схватив Джуна за подбородок, развернул его лицом к себе. Рен покорно отозвался его рукам, повернув голову назад на столько, насколько смог, и от вида его прикрытых, заляпанных спермой бровей, век, ресниц, щеки и уголочка губ, Джено ощутил, что член в его штанах стал не просто болезненно твёрдым, а железным. Едва держась на подрагивающих от чужого веса руках и ногах, Ренджун мученически выдохнул, плавным движением подался назад и слизал с губ джеминов вкус. — Джено, пожалуйста, — не своим голосом, полным желания и болезненно острого возбуждения прошептал Ренджун, прежде чем Джемин придвинулся к нему резким движением, взял его лицо в ладони, развернул к себе и впился глубоким поцелуем в солоноватые губы. Войдя в омегу одним толчком, не смотря на него девственность и узость его жаркого нутра, Джено, двинувшись осторожно на пробу пару раз вперёд, одновременно с разлетевшимися по комнате звучными шлепками бёдер о ягодицы, понял, что Ренджун был создан для них. Действительно был создан именно для них двоих. Потому что с ним не надо было нежничать, пусть Джено, где-то в глубине души, этого очень сильно хотелось. Но Джун прямо сейчас мог, а главное желал принять их обоих. И юноша не знал, что ему делать с этим, обрушившимся прямо на голову, знанием. Джемин, с зажмуренными глазами и шумно трепещущими крыльями носа так самозабвенно трахал Джуна в его сладкий маленький рот, что отвлекать его своей растерянностью казалось кощунством. Нана оглаживал втянутые щёки омеги большими пальцами, невозможно сильно размазывая сперму по его лицу. Ренджун переместил руки на его бёдра и их дрожь из-за ритмичных движений Джено, расходилась приятной будоражащей волной вдоль ног, собираясь в чувствительных паховых складках. Методично бросая себя в стонущего омегу, вдавливаясь в него до упора, до красноты тонкой кожи, до растянутых краёв пульсирующего отверстия, Джено слышал приглушённые поцелуем с Джемином стоны и не мог быть нежным. Не мог укротить эту жажду яростного движения, подчинившую всё его тело. Он словно не жил полноценно до этого момента. Не любил. Не дышал. И не жил. Быть требовательным, жёстким и настолько жаждущим казалось правильным и единственно верным, ведь он не делал Джуну больно, он до слёз под припухшими веками и смазанной улыбки в поцелуе, — делал ему хорошо. В воздухе смешалось три аромата, и от убойной концентрации феромонов, у всех троих кружилась голова. Капли пота родниковой водой стекали с зачёсанных назад волос Джено, катились со лба и висков по носу и щекам, скапливаясь крупными каплями на мощном подбородке, в конце-концов при очередном резком движении, срываясь и падая вниз. Джено двигался, двигался, двигался внутри, дрожащего всем телом от наслаждения, омеги и не мог перестать врываться в него чуть менее сильно, выбивая из распухших губ звонкие стоны. Оторвавшись от манящих, слишком нежных на ощупь и действующих тоже чересчур нежно губ, Джемин чуть отодвинулся назад, решив полюбоваться открывшейся картиной. Покорный, окроплённый похотью Ренджун, так сильно заламывающий брови от остроты удовольствия, кусающий губы и стонущий так притягательно, до колющей остроты в груди заставлял желать его. Джено внезапно замедлился, практически остановившись и притянул омегу к своей груди, выставляя его аккуратный, по прежнему крепкий розовый член Джемину на обозрение. Глядя на горячего Рена, на его блестящие от пота ключицы, грудь, рёбра и чуть двигающийся, от члена альфы внутри него, живот Нане поплохело, но ровно на одно мгновение. Взглянув на такого же блестящего от пота Джено, с чёрными, влажными на концах волосами, на то, как бережно и властно держали тяжело дышащего омегу его руки, Джемин понимал, что готов делить с этим альфой этого омегу и с этим омегой этого альфу. Природа природой, но они — его. Оба. И ни общество, ни родители, ни нормы, ни правила, ни законы природы и выбора не могут изменить того, что они любили друг друга. Поняв горящий взгляд альфы без слов, юноша поудобнее устроился спиной на подушках и протянул руки глядящему на него из-под тяжёлых ресниц Ренджуну. Объятия Джено раскрылись и омега вложил свои пальцы в протянутые ладони, на покрасневших до бордового коленях двигаясь по постели ближе, меж широко разведённых ног. Зацепившись ступнями за ткань штанов на бёдрах Джемина, Джун вновь опустился коленями на постель, оседлав парня, и негромко зашипел от колкой боли. Однако, как только он ощутил член альфы, упёршийся ему меж покрасневших ягодиц прямо в скользкое и припухшее до притягательной красноты колечко мышц, то его шипение тут же сменилось на просящее поскуливание. Джемин положил крупные, в сравнении с тоненькими ногами Ренджуна, ладони на его горячие бёдра и лёгким нажатием, плавно опустил охнувшего омегу на свой член до самого конца. Руки Джуна, лежащие на его плечах, ощутимо сжались от испытываемых им ощущений. Немного погодя, Джено, шумно дыша, нетерпеливо подобрался ближе. Джемин обвил омегу за плечи и притянул к своей груди, вынуждая выгнуться, оттопырив ягодицы и открыться для их альфы. Сжав кулаки в испуге, Ренджун зажмурился, но тут же ощутил как губы альф успокаивающе прошлись по его голове, и плечам. Страх волной прокатился по нервным окончаниям омеги, однако он и слова не подумал сказать против, безоговорочно доверяя своим парням. Джено толкнулся в заполненную тесноту медленно и осторожно, прислушиваясь к каждому звуку и каждой реакции. Ощутив ещё больший размер, Ренджун, вовсе не ожидая от себя, вновь обильно и смущающе сильно потёк. Альфа с усилием скользнул внутрь него, ощущая как его член крепко сжало со всех сторон, и одной их этих сторон был горячий и напряжённый член не менее любимого им Джемина. Ренджун хрипло вскрикнул, когда в нём оказались оба альфы. Когда Джено вновь навалился на него всем весом, вдавливая в твёрдую грудь Джемина и аккуратно совершил толчок, омега не выдержал и хотел кончить, как внезапно ласковая мозолистая рука Наны крепко пережала его член у самого основания. — Инджуни, ты должен нас подождать ещё совсем чуть-чуть, — улыбаясь жалобно хныкавшему омеге, попросил Джемин и замолчал, когда Джено, потянувшись через плечо Рена, впился в его губы поцелуем. Через несколько совместных толчков альфы излились в омегу, а сам Джун бурно кончил Джемину на влажную, давно прилипшую к телу второй кожей, футболку. *** Утром, на следующий день, принимая душ раньше сонь-засонь альф, Ренджун, во время осмотра своего тела на предмет чужой несдержанности, обнаружил на своей лопатке два покрасневших укуса, которые были похожи на обручальные кольца. Ну…как те, которые прикрепляют на машину молодожёнов. — Спасибо не на шее, — бурчал омега, чистя зубы, но на самом деле ему хотелось, чтобы они оставили метки на более видном месте. Черт с ними с родителями, вопросами, друзьями и соседями, — разобрался бы. Вот настолько сильно хотелось. Однако, Ренджун ни за что не признался бы в этом своим бойфрендам. Поэтому, приготовив завтрак, расставив аккуратно тарелочки на салфетки, намазав заботливо тосты джемом и уже налив Нане кофе, а Джено сок, омега встретил их на кухне показательно хмурым взглядом. — Инджуни? — спросил осторожно Джемин, не спеша присаживаться на стул. Растрёпанный со сна, осоловело хлопающий ресницами и щурящийся от солнечного света, лезущего в глаза, Нана выглядел чрезвычайно милым и нежным. Ренджун, к своему стыду, любил смотреть на его растерянное, встревоженное и обеспокоенное выражение лица. Волна тепла, скапливающаяся в животе при взгляде на такого альфу, теперь легко объяснялась, а главное понималась омегой. — Рен, ну не молчи, — попросил с надломом в голосе стоящий рядом и не менее взволнованный, чем Джемин, Джено. Усмиряя бушующее в груди волнение, юноша в который раз уверился в том, что когда тебя любит альфа, — это прекрасно. Но, когда тебя любят двое альф, — это просто неописуемо волшебно! И ни с чем не сравнимо. Одно его слово и вот они тут. Готовы сделать всё, в лепёшку расшибиться, потому что любят и дорожат. — Если я залетел после вчерашнего, — угрожающе начал омега, но голос его охрип и сел, из-за чего угроза, на фоне вчерашних стонов, уже не звучала настолько пугающе, насколько планировалось изначально. — то я вам головы поотрываю! … Дал…дал слабину и они накинулись, как оголодавшие! — Ой! — нашёлся Джемин, на ощупь нашёл стул и растерянно опустился на него, испуганно прикрывая рот рукой. — Ой?! — хрипя, взвизгнул Ренджун и громыхнул тощим кулачком по столу. — Молчи, — попросил Джено Джемина и уронил ему в волосы мягкий поцелуй, затем повернулся к разъярённому омеге и обратился уже к нему с интонациями нашкодившего щенка: — Прости нас, Инджуни. Мы обещаем, родной, что будем вести себя более ответственно. Только не злись, пожалуйста. Юноша ничего не сказал, но взгляд его смягчился и он, чуть повернув голову, подставил щёку под поцелуй. Долго ждать не пришлось. Солнечная улыбка мягко коснулась его щеки губами и следом, также невинно, скользнула мажущим прикосновением по длинной шее к ключицам. Взъерошив смольные волосы движением руки и коснувшись губами лба, омега отправил альфу за стол и пожелал всем приятного аппетита. *** — Проводить тебя, солнышко? — спросили альфы у Джуна в холле на первом этаже, стоя посреди потока снующих туда-сюда студентов. Несколько человек с интересом пробежались по красивым, видным альфам и придирчиво оглядели тоненького, щупленького, одетого в строгую одежду омегу. Несколько омег фыркнуло и смерило Джуна неприязненными взглядами от которых по спине пробежались мурашки. Альфы же присвистывали и делали ставки в чьи сети попадётся невзрачный ботан. — Не надо меня провожать, обойдусь, — фыркнул уязвлённый Ренджун и поспешно развернулся, желая как можно поскорее скрыться с чужих глаз. — Инджуни, — окликнул омегу Нана, вновь глядя на него своим тем самым взволнованным взглядом и тем самым цепляя Рена и вынуждая остановиться. — Позвони, когда закончишь, — договорил за Нану Джено и обезоруживающе улыбнулся, освещая весь холл светом своих улыбающихся глаз и своей красоты, в целом. Покрасневшему Ренджуну не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.