ДЕНЬ СУРКА ДЛЯ ЭММЫ

Эмма стоит, сжав кулаки, и внимательно следит за матерью, которая осторожно, мелкими шажками приближается к дочери. Так, словно та дикий зверь, раненый и потому агрессивный. — Дочь… Эмма шипит сквозь зубы, её зелёные глаза темнеют: — Не называй меня так. Ты мне никто. — Я твоя мать! Эмма презрительно кривится, и Белоснежка делает шаг назад — кажется, Свон сейчас просто смачно харкнет прямо в лицо матери. Хриплый низкий голос и ярость в глазах: — И что? То, что твоё чрево породило меня, не сделало тебя моей матерью. Знаешь, сколько раз я слышала это? - «Я твоя мать, Эмма! Мы будем семьёй, Эмма! Мы любим тебя, Эмма!» - Ложь! — Эмма выплёвывает это слово в лицо Белоснежке. — Только слова. Ничего, кроме слов. Новое предательство и я опять одна. Я не знала, что такое семья до того момента, когда на моём пороге появились Регина с Генри. — Ты не знаешь кто она! — пронзительно кричит Белоснежка. Её голос поднимается почти до истеричного визга. — Что она творила! — Она была юной, влюблённой девушкой, которая не хотела замуж за нелюбимого, мечтая сбежать от ненавистного брака. Наивная, надеялась на то, что её маленькая подружка сохранит всё в тайне, но Белоснежка оказалась болтлива и глупа, по её вине погиб возлюбленный юной принцессы. Её Истинная любовь. Злая Королева? — Эмма презрительно фыркает. — Окажись я на её месте, вы бы на своей шкуре узнали, что такое по-настоящему Злая… Регина, которую всё это время закрывает собой Эмма, в не меньшей тревоге, бледная, прижимает к себе испуганного Генри. Белоснежка почти умоляет: — Успокойся, родная… Давай поговорим? Ты, я, Генри… Всей СЕМЬЁЙ. Это была большая ошибка со стороны Белоснежки. — Только посмей приблизиться к НАШЕМУ сыну!!! — Эмма уже в неуправляемом бешенстве и Белоснежку просто отбрасывает назад, она катится по земле, пытаясь ухватиться за ветви и стволы деревьев, впиваясь ногтями в дёрн, но тщётно. Ураган разбросал остальных в разные стороны. Лерой, кувыркаясь в воздухе, сломал ствол молодой ели и врезался спиной в сосну. Кто смог устоять на ногах, в панике бежит к городу, но ветер становится всё сильней. Сторибрук уже во власти снежной бури, шторм переворачивает лодки, буря срывает вывеску с кафе, срывает крыши домов. Только трое остались на ногах — Эмма, Регина и Генри. Вокруг них тишина и штиль. — Эмма, остановись! — молит уже Регина. Генри зарылся лицом в пиджак матери и судорожно всхлипывает. — Нет, — разъяренный Спаситель и не думает даже обернуться. Эмма рычит. — Я уже сделала выбор. Я выбрала свою семью. Они хотели войны? Они её получили. Башня с часами трещит под ударами стихии, по стенам пробегают трещины, циферблат разлетается на куски и башня обрушивается вниз. Ураган переворачивает автомобили, вырывает с корнем деревья. Регина уже не может ничего разглядеть в клубящемся снежном мареве, но ясно одно — ветер упорно дует в сторону залива. Портовые постройки снесло в воду, мимо пролетает перекрученный фонарь. Регина осознаёт, что это уже не просто ветер. Словно могучая рука великана сознательно и методично сметает город - дома, фонари, автомобили, склады, магазинчики - в воды залива. Вместо Сторибрука теперь голая пустошь, в наступившей тишине слышно только, как поскрипывает снег под ногами. Единственное уцелевшее здание — особняк на Миффлин-стрит. И сад вокруг него. Снег стремительно тает. Эмма выглядит совершенно спокойной, даже безмятежной. Они входят в особняк, и Регина устало опускается в кресло: — И что дальше, Свон? Генри, словно ему снова три года, забирается к матери на колени. Кресло протестующе скрипит, а Регина успокаивающе приглаживает сыну волосы. Эмма равнодушно пожимает плечами: — Думаю, что нам здесь делать больше нечего. Я возвращаюсь в Бостон. Надеюсь, ты со мной. Когда они покидают город, точнее место, на котором прежде располагался Сторибрук, снег уже растаял и в безоблачном небе безмятежно горит солнце. До самого Бостона не произнесено ни слова. … Эмма открывает глаза и пытается унять сердцебиение. Горячая рука сжимает её пальцы: — Ты кричала, Свон. Эмма сглатывает: — Прости. Это был просто кошмар. — Расскажешь? … — И что ты об этом думаешь? — Эмму до сих пор трясёт. — Ты должна научиться держать себя в руках. Магия требует холодной головы. Слишком тонкая грань между желанием и его исполнением. Я тебе уже говорила, Свон, ты не простая смертная. Ты должна очень строго следить за тем, что ты говоришь, за своими эмоциями, желаниями. Моя фирменная невозмутимость не только благодаря знанию дворцового этикета почти с самого рождения, но и вынужденная мера — магия не любит болтовни, суеты, торопливости. Холодная голова - это очень важно. Иначе можно таких дров наломать… Гнев и ярость слепят. Мешают мыслить здраво. Это даёт большое преимущество противнику. — Научишь? Выдержке, сдержанности… Регина вздыхает: — А куда я денусь? Иначе твой сон может оказаться дурным пророчеством. Кстати, чтобы установить надёжную защиту от любого агрессивного нападения, не обязательно было сносить город целиком со всеми жителями. Да и в твоём сне мы остались в этом мире, следовательно, Белоснежка осталась простой учительницей, а наши разборки делом прошлого. Эмма смущённо пожимает плечами: — Ну, я так разозлилась… — Вот. И по здравому рассуждению, в этом мире Белоснежка даже со своими вернувшимися воспоминаниями только Мэри Маргарет. Ты уже взрослая женщина и она не может тебя к чему-либо принудить. И что-то тебе запретить. Регина собирается уходить, но Эмма, хитро блестя глазами в полумраке, просит: — Останься… Вдруг у меня опять будет кошмар? Миллс только вздыхает: — Ладно. Но только на эту ночь. Не наглей, Свон. Эмма чувствует, что Регина что-то не договаривает и спрашивает в тревоге: — Что случилось? О чём ты ещё не рассказала? Регина залезает под одеяло и обхватывает Эмму за талию: — Вначале я успокаивала маленького мальчика, когда его мучили кошмары, теперь его мамочку… Следом придётся укачивать Снежку? — Эмма тихо хихикает, а Регина говорит, как можно беспечнее: — Когда я зашла в твою спальню, на окнах был толстый слой инея, а так больше ничего. Спи. Эмма хотела что-то ещё сказать, но в объятиях у Регины стало так тепло и уютно… Утро помощника шерифа началось с разъяренного Голда. Старый антиквар очень хотел знать, откуда посреди его лавки поутру обнаружился снеговик, которому неведомый шутник пристроил любимую трость хозяина лавки и напялил на голову выходной котелок Голда?!