ДЕНЬ СУРКА ДЛЯ ЭММЫ

Утро началось с Голда. Как уже было не раз. Самый ненавидимый человек в Сторибруке. Регину не любили и побаивались. Её острого и злого языка, ума. Голда ненавидели. И ему это даже нравилось. Он упивался всеобщей неприязнью, ненавистью. — Он Тьма, — объяснила Регина. — А ненависть одно из проявлений Тьмы в человеке. Тьма приветствует своего. Чего всегда боялся и боится Тёмный — насмешки. Того, над кем смеются, не боятся. Не ненавидят, а презирают. В лавке была установлена лучшая сигнализация, камеры наружного наблюдения, внутри тоже. Но идиотов хватало. Как и просто пьяных до изумления. Последний к этому времени «подвиг» числился за Лероем. Допившийся до розовых слонов, бывший гном помочился на витрину лавки Голда и потом сам же, собственными руками, её отмывал. Невыспавшаяся, а потому злая как чёрт, Эмма пообещала Лерою, что в следующий раз он вылижет витрину до блеска собственным языком. Но сейчас Лерой храпел в своих «апартаментах» так, что стёкла в окнах звенели. Витрину лавки украшала свежая надпись, сделанная смутно знакомым Эмме почерком: «Старый слизняк». Относительно безобидно и, похоже, гуашью. Голд ждал помощника шерифа на пороге: — Ничего странного не заметили, мисс Свон? Тогда входите. Эмма вошла. Полумрак, запах химикатов. Самая странная лавка в городе — почти нет посетителей, а те, что заглядывают сюда, ничего не покупают. Ответ на вопрос, что не так с надписью, Эмма получает быстро — неизвестный продублировал написанное. Изнутри. Эмма недоверчиво нахмурилась: — Хотите сказать, что кто-то вошёл к вам и вся ваша хвалёная сигнализация не сработала, мистер Голд? Голд прищуривается и внимательно смотрит помощнику шерифа в лицо: — Что вы знаете о Сторибруке, мисс Свон? Эмма улыбается: — Всё, Румпельштильцхен. Или Тёмный? Голд очень доволен: — Просто прекрасно. Значит, можно обойтись без долгих предисловий. И длинных лекций на волнующую нас тему. … В этой комнатке Эмма уже была. Когда ей пришлось сидеть и наблюдать на маленьком экране, как почти невменяемый Лерой выпрастывает из ширинки своё хозяйство и обильно орошает стекло витрины сквозь металлические прутья решётки. Теперь ей показывали другое кино. Маленькая фигурка крадётся к задней двери лавки и дёргает за ручку. Заперто. — Генри… Мальчик протягивает руку и, к полному изумлению Эммы, в стене образуется тёмный проём. Вход. Мальчик скрывается в нём и закрывает, прежде невидимую для Свон, дверь за собой. Один из товарищей Генри озадаченно чешет в затылке и ощупывает стену. Эмма тоже озадачена: — Что это было? Голд задумчиво улыбается: — Раньше этой дверью мог воспользоваться только я… Как зовут отца Генри? От неожиданности Эмма отвечает не задумываясь: — Нил. Нил Кэссиди. Но где он и что с ним я не знаю. Может быть, он разлюбил Керуака и сменил имя… — Эту дверь мог видеть и ей воспользоваться только я. В ЭТОМ МИРЕ. Или мой единокровный родственник. Но, так как мой сын пропал неведомо куда больше двухсот лет назад, а больше родственников у меня нет… У Эммы от таких откровений волосы на затылке дыбом и мурашки по спине волной. Помощник шерифа уже открывает рот, чтобы задать малоприятный вопрос, ответ на который знает заранее, когда у неё оживает мобильный. «Белоснежка». — Простите, мистер Голд. Это Мэри Маргарет. Что-то в школе у Генри… Что случилось, Мэри Маргарет? Голос Мэри Маргарет звучит неожиданно сухо и холодно: — Вы мне нужны, мисс Свон и срочно. Как помощник шерифа и как мать Генри. — С Генри всё в порядке?! — Да. Мисс Миллс я уже позвонила. Жду. Эмма оборачивается к Голду: — Простите, мистер Голд. Что-то случилось в школе и это как-то связано с Генри. — Я еду с вами, мисс Свон. — Но зачем? — Эмма оглядывается. Интуиция её никогда не подводила. — Он что-то позаимствовал у вас в лавке, мистер Голд? Голд кивает: — Да. В качестве доказательства того, что он сумел пробраться ко мне и уйти незамеченным. — И это «что-то» оказалось совсем не безобидным? — Именно, мисс Свон. Вы очень сообразительны. Нашему шерифу очень повезло с помощником. … Первое, что видит помощник шерифа, это большая дыра в стене на втором этаже. Лероя и Весельчака, которые задрав головы, озадаченно разглядывают пролом. Разбитые кирпичи внизу. Мэри Маргарет Бланшар, сложив руки на груди, холодно и сердито смотрит на Эмму. Теперь она очень похожа на себя в книге — предводительницу повстанцев и принцессу в разгар битвы. Сзади раздаётся скрип тормозов и хлопок автомобильной двери. Прибыла Регина. — С Генри всё в порядке? — В полном, — холодно роняет Бланшар. — Пройдёмте в мой кабинет. — Что ты тут забыл, Голд? — тихо шипит Регина. — Тебе вряд ли понравится ответ, — вздыхает Эмма. Голд не может сдержать ехидную улыбку, что расплывается по его узкому лицу. … Палочка лежит на столе Мэри Маргарет. Голд равнодушно забирает её и прячет в шкатулку. — Прости, дорогуша, но это моё. Мэри Маргарет гневно раздувает ноздри: — Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит?! Что это было?! — Магия, — спокойно отвечает ей Эмма. — Что вообще произошло? — спрашивает Регина у Мэри Маргарет. … — Он сказал, что… — Генри мучительно краснеет — Я выросла на улице, пацан. Вряд ли услышу что-то новое. Можешь спокойно процитировать. — Он сказал, что, мол, у твоих мамочек-лесбиянок яйца больше, чем у тебя… — Понятно. И ты таки попёрся к Голду. — Да. — А что произошло сегодня? — спрашивает Регина, мысленно занося в «чёрный список» одного из одноклассников Генри и всю его семью. Это обещает папочке большие неприятности с лавкой и проблемы в бизнесе, а у мамочки ещё долго не будет повышения зарплаты и она не скоро дождётся новой, более высокой должности. «Надо поговорить о ней с Вэйлом», — ставит Регина мысленную пометку. — Ну, он заявил, что я купил палочку в игрушечном магазине, что она не настоящая, опять что-то про яйца… Я взбесился и… Чудо, что он успел отскочить. — Раз в год и метла стреляет, пацан. Мэри Маргарет деликатно покашливает, напоминая о себе. — Ремонт будет сделан в кратчайшие сроки, Генри своё получит, — Регина так смотрит на сына, что тот становится даже меньше ростом и прячет глаза. Эмма видит только наливающиеся малиновым сияньем уши. — И от меня тоже, — вступает Эмма. — Прими мои извинения, Мэри Маргарет. — Так всё-таки, что это было? — Я же сказала сразу — магия, — фыркает Эмма. — Но… Эмма вздыхает и… На Мэри Маргарет, прямо с потолка кабинета, большими хлопьями начинает валить снег. Голд с огромным интересом разглядывает Свон. … — Это ещё не все новости, Свон? — они сидят в кафе, пока Генри, под руководством Голда, отмывает витрину. — Держись за стул, дорогая, — Эмма улыбается. — Голд говорит, что кое-какая магия у него осталась. Во всяком случае, запереть и скрыть заднюю дверь при помощи Кровного заклятия хватает… — То есть… — Да. Наш Генри внук Голда. И Румпель хочет, чтобы я нашла его сына и отца Генри. — Ссориться с Голдом себе дороже и семья для него на втором месте после могущества и власти. На очень высоком месте. — Ну и как тебе новости? Мы теперь родня с Тёмным, — Эмма пытается понять, что испытывает сейчас Регина, но Миллс могла бы зарабатывать миллионы, играя в покер профессионально. — Сейчас допью кофе и ты увидишь, какая у меня будет истерика… — Голд сам не знал ни о чём и совершенно точно не врёт. … — Я должна сделать пару-тройку звонков, — говорит Эмма. — Тогда смогу сказать определённо с чего мы начнём. … — Мы едем в Бостон. Один наш старый приятель может что-то знать, но я не уверена. Нам надо встретиться и поговорить. С глазу на глаз. — Я еду с вами, мисс Свон, — говорит Голд. Эмма не возражает. Просто не решается возразить. Генри молча и моляще заглядывает матери в глаза. — Я не хочу тебя в это втягивать, пацан, — невесело улыбается Эмма. — Это не те знакомства, которыми гордятся. Но я буду звонить. … Эмма оглядывается. Это мало похоже на прежнюю лавку мистера Диккинсона, которому она и Нил сбывали хабар. Престижная улица в центре Бостона, много стекла и света, наручные часы престижных марок, кольца… Эмма перегибается через прилавок: — Эй, мистер Диккинсон! Она наконец замечает звонок и бьёт пару раз ладонью по кнопке. Мистер Диккинсон мало изменился с их последней встречи и у Патрика оказалась прекрасная память на лица. — А, мисс Эмма Свон, — маленькие глазки смотрят с подозрением и настороженно. — Прошу заметить, что всё осталось в прошлом. Я давно завязал. Поэтому прошу извинить, но… Эмма улыбается так широко, как только может, и её улыбка затмевает на мгновенье своим сияньем лампы ювелирного магазинчика: — Представьте себе и я тоже. И как не забавно, сейчас я помощник шерифа в маленьком городке штата Мэн. Моя бурная молодость осталась в прошлом. Сейчас я законопослушная гражданка и примерный член общества. — Вот даже как? — ювелир с иронией приподнимает мохнатую бровь. — И что, в таком случае, привело вас ко мне, помощник и законопослушный гражданин? Эмма не может удержаться от улыбки — Патрик сейчас удивительно походит на Регину. И он помнит её, Свон, совсем другой… Эмма откашливается: — Я ищу одного нашего общего приятеля. Вы должны его помнить. Нил, Нил Кэссиди. Вы неоднократно видели нас. Мы… работали вместе. И это он нас познакомил. Патрик пожимает плечами и растерянно разводит руками: — Я был бы рад помочь, но… Эмма торопится объяснить: — Поверьте, ему ничего не грозит. Собственно, ищу его не я, а… Звякает колокольчик над дверью и улыбка Патрика разрезает его лицо напополам — но теперь она скорее походит на оскал: — Какие… люди! Эмма оглядывается. Голд. Она попросила Румпеля подождать на улице, но Тёмный не утерпел. И похоже, что знаком с Патриком, который совсем не рад встрече и выгнул спину дугой, как кошка. Голд ухмыляется: — Она знает, что и кто я. Можешь не стараться. Патрик с любопытством разглядывает Эмму: — Вот это сюрприз… Так кто ты на самом деле, девочка? — Дочь Белоснежки, — любезно сообщает своему старому приятелю Голд. — И Прекрасного Принца. — Вот это новости! — веселится Патрик. — Получается, она ищет Нила для тебя? Но какое ТЫ имеешь отношение к нему? — Он мой сын, — совершенно спокойно сообщает Голд. Патрик… заливисто хохочет. Часы подхватывают, и Эмма первый раз в жизни слышит, как они смеются. Звонкий, заливистый, серебряный смех наполняет лавку. Голд терпеливо ждёт, когда Патрик наконец успокоится. Тот вытирает слёзы большим зелёным платком, высмаркивается: — Простите… Но это довольно забавно — дочь Белоснежки и сын Тёмного мага вместе. — Ещё забавней, — Голд разве что не зевает, голос звучит без выражения, ровно, — что Эмма мать моего внука. — Да… — Патрик только качает головой. — Дела… — Так вы поможете? — Эмма ловит себя на том, что начинает старательно таращиться на Патрика — вроде как с надеждой услышать обнадёживающие новости. В те времена, когда она была просто Эммой Свон, а Патрик их самым надёжным и честным партнёром в воровском бизнесе, ей частенько приходилось разыгрывать такую вот простушку-блондиночку — слёзы умиления проступали и рука сама тянулась за конфеткой в карман. Патрик только насмешливо фыркнул — он и не такое видел. Судя по всему — за века. — Увы, — Патрик вполне искренен. — Но я действительно не знаю где Нил. Последнее, что я о нём слышал — парень свалил в Нью-Йорк. … Они выходят из лавки, и Эмма ёжится от холодного ветра и разочарования. — Нью-Йорк огромный мегаполис… — она оглядывается на витрины, что сияют ослепительным электрическим светом. — Странно… Оживлённая улица, а пока мы болтали с Патриком и пили с ним чай, никто даже не подошёл к витринам и тем более не зашёл в лавку… Голд погружён в свои невесёлые раздумья, но реагирует на реплику Свон: — Это лавка существует, но не для всех. Эмма оглядывается — Патрик деловито поправляет коробочки с кольцами в витрине. — Как это?! — Она есть. Но… Тот, кому не суждено войти в неё, просто пройдёт мимо. Она как наш Сторибрук — он есть на картах, в справочниках, но если тебе не суждено в него попасть — ты в него не попадёшь. Собственно, таких мест полным полно — кто-то всю жизнь проходит мимо одного и того же дома и ему просто не приходит в голову зайти в подъезд. Зачем? А лавка твоего старого приятеля такое специальное место для очень малого числа избранных. И ты в него входишь. Как видно, и мой Бейл. Как у вас с перемещениями в пространстве, мисс Свон? — То есть? — С тем, что в этом мире называют «телепортацией». — Прекрасно, но я не пробовала попасть в другой город подобным образом… Голд только сердито фыркает: — Никакой разницы. Только сформулировать правильно КУДА вы хотите попасть и готово. И не торопитесь. Эмма пожимает плечами: — «К Нилу Кэссиди». Чего проще? — Неправильно. Кто вам сказал, что Бейлфайр продолжает использовать это имя? Что в Нью-Йорке всего один Нил Кэссиди? Вполне возможно, что мы окажемся в библиотеке или видеосалоне — я поискал в Интернете информацию об этом парне, Ниле Кэссиди. О нём написано несколько книг и даже фильм сняли. — Если у вас один сын в этом мире, то можно так: «Сын Тёмного мага, который пропал больше двухсот лет назад и отец сына Эммы Свон, Генри». Но только не непосредственно рядом с ним, а чуть поодаль — вдруг ваш сын в этот момент будет принимать ванну или посещать уборную… — Сойдёт, — кивает Голд. И официант кафе, в котором проходило это магическое совещание, остаётся доволен — загадочно исчезнувшие посетители оставили щедрые чаевые. … — Ну и что дальше, мисс Свон? Эмма достала из кармана шпильку, немного поковырялась в замке. — Ждите здесь, а я побуду снаружи. … Нил открыл дверь в квартиру и насторожился — аромат незнакомых духов. И ещё какая-то странная смесь запахов — словно из кладовки, в которой очень долго хранятся запасы бытовой химии. Нил сделал один осторожный шажок и застыл на месте. Сбылся один из его любимых ночных кошмаров — на стуле, положив шляпу на стол, восседал Румпельштильцхен. — Здравствуй, сынок. Вырос-то как… Нил резко развернулся на каблуках и чуть не врезался в высокую блондинку, которая неслышно подошла со спины. — Привет, дорогой. Давно не виделись. Ты тогда так неожиданно ушёл… Даже не попрощался толком. Нил нервно сглотнул: — Я могу всё объяснить… Я… Эмма толкнула кончиками пальцев Нила в грудь и в это время стул словно сам, по собственной воле, выехал из кухни и дал парню сзади под коленки. Нил плюхнулся на сиденье, так и подъехал к столу, за которым сидел Голд. Тот продолжал с интересом разглядывать сына. — Возмужал-то как… Эмма протянула руку и ещё один стул вылетел из кухни. Эмма оседлала его, положила скрещённые руки на спинку и с интересом уставилась на бывшего сообщника и любовника: — Когда мы стали встречаться ты уже знал кто я? — Нет. Но потом просветили… И тот, кто сказал мне кто ты и какая тебя ждёт миссия, настоял чтобы я тебя бросил… Эмма улыбается холодной лисьей улыбкой: — И кто это был? — Пиноккио. Пообещал, что мой отец узнает где я, если не оставлю тебя… — Не помогло, — констатирует Тёмный. — Мы тебя всё равно нашли. — После моих родителей это плохо оструганное полено следующий, кто бросил меня. Одну в мире. Младенцем. И с чего он взял, что может указывать кому и как жить? — Эмма фырчит, как рассерженный ёж. — Откуда ему было известно, что помешает моей «миссии», а что нет? Кто ему дал право судить о таких вещах? У Нила, который уже немного пришёл в себя, возник хороший вопрос: — Отец искал меня уже двести с лишним лет. С чего ты вдруг решила ему помочь найти меня? — Это моя основная профессия, — ухмыляется Эмма. — Разыскивать людей. Я залоговый поручитель и охотник за головами, а сейчас помощник шерифа в городе Сторибрук. — Думаю, что всем нам стоит вернуться в Бостон, а потом уже оттуда в Сторибрук, — говорит Голд. — Обычным путём. — Я не собираюсь никуда с вами, — Нил складывает руки на груди. — С чего бы? Эмма не успевает остановить Голда и тот идёт с козырей: — Там Генри. — Кто такой Генри? Эмма вздыхает — Голду очень хочется объясниться с сыном и он готов ради этого на всё, а ссориться с Тёмным магом, который злопамятен, как слон, себе дороже. И она на самом деле сочувствует Голду — когда Тёмный смотрит на сына, его взгляд теплеет и самое опасное существо в нескольких мирах начинает походить на нормального человека. — Генри — это наш с Региной сын. — Кто такая Регина? — Бывшая Злая Королева, — поясняет для сына Голд. — И сколько лет Генри? — Одиннадцать, — Эмма переводит дух: «Вот сейчас всё и решится…» — Я родила его в тюрьме и сразу отдала на усыновление. Ему крупно повезло, он сразу попал к Регине. Насколько я знаю, твой отец, сам ничего не подозревая, устроил судьбу собственного внука… — То есть… это мой сын?! — Регины и мой. Тебя нет даже в документах. Прочерк. — Я еду с вами! Только соберу вещи, — Нил поднимается со стула, и Эмма слышит, как Голд бормочет себе под нос: «Слава богу!» и с облегчением выдыхает. Последние несколько минут он был в страшном напряжении, ожидая решения Бейла. … — Мы уже выехали из Бостона и направляемся домой, — Эмма докладывает Регине, пока они стоят в пробке. — Нил с нами. В Бостоне Эмма заглянула к себе в квартиру — разобраться со счетами и прихватить пару коробок с вещами. — Можете пока поговорить по душам. У меня тут есть пара дел в городе. Только без поножовщины и битья посуды. Когда Эмма вернулась в квартиру, там царила просто гробовая тишина. Нил и Голд так и молчали до самого Сторибрука. Даже не смотрели друг на друга. — Когда я смогу увидеть сына? — подал голос Нил. — Когда мы: я, Регина, Генри и Арчи поговорим. Регина его мать и ей решать. У меня нет права голоса. Кстати, Арчи знает обо всём. И о Проклятии. Хотя всё ещё не очень склонен в это верить. — После того, что устроил Генри в школе, скорее всего поверил, — ухмыляется Голд. — Что он натворил? — хмурится Нил. — Стянул у меня палочку Чёрной Феи и хорошо ещё, что обошлось дырой в стене, — Голд даже передёргивает плечами. — Палочка была заблокирована Кровным Заклятием. — Понятно… — выдыхает Нил. … — И как я должен к нему относиться? — Генри внимательно смотрит на обеих своих мам и Арчи. — Никак, — пожимает плечами Эмма. — Вы ещё даже не познакомились. Никто от тебя ничего особенного не ждёт. Ты не знаешь его, а он тебя. Познакомитесь, поговорите и тогда… — А я всегда готов тебя выслушать, — улыбается Арчи. — Ну, теперь у меня есть целых две мамы, один папа и дедушка — одна штука, — совершает нехитрый подсчёт Генри. Эмма прячет ехидную улыбку: — Когда Проклятие падёт, у тебя появится ещё один дедушка, бабушка и… Ну, в общем, пока всё. … — Пойду загляну в участок, поздороваюсь с Грэмом, — Эмма поднимается с дивана. — А попутно проведай Мэри Маргарет, — меланхолично отзывается Регина. — А что с ней такое? — Помнишь, ты ей продемонстрировала, что магия таки существует? Так вот Бланшар с тех пор вынуждена ходить с зонтиком — над её головой все эти несколько дней снег так и не прекращает идти… — Ой! — Вот именно. И, думаешь, я не догадываюсь, благодаря кому в лавке Голда появился тот снеговик?