typical story

Донхёк не любит тратить время понапрасну, честно говоря. Он привык к бесконечным дополнительным, бессонным ночам за очередным учебником и отцовским лекциям за ужином о том, что фундамент в обеспеченную взрослую жизнь закладывается еще в школе. Донхёк впитывает в себя всё это лет с семи. Кивает, думает, ставит цели. В старшей школе все расцветают. Девочки так и норовят надеть юбку покороче и сделать макияж поярче, в то время как парни неожиданно становятся мужественными и за этими девочками ухаживают. Но самого Донхёка, как он думает, это самое цветение обошло стороной. Тощий, невысокий, несуразный какой-то, с очками на половину лица и черными кругами существующими, кажется, целую вечность. Он совсем не замечает как становится клишейным аутсайдером среди остальных учеников. В нем нет ничего интересного. Он не гуляет по ночам на Хондэ с компанией местных популярных тинейджеров, не встречается с первой красавицей школы и не находит ничего интересного в походах в клубы и алкогольных напитках. Эдакая черепашка в панцире. Где-то лет в пятнадцать Донхёк понимает, что кроме того, как зубрить теоремы и читать классику, он ничего не умеет. Он так и не научился свободно контактировать с людьми вокруг, не нашел хобби, не смотрел никаких сериалов и даже ни разу не испытывал хотя бы малейшую симпатию в отношении девочек. Для него самое важное — сдавать все экзамены на А+ и избегать отцовское ты меня разочаровал, потому что хуже этого быть ничего не может. Парень не раз попадал под ремень за неудовлетворительные оценки и теперь пытается быть лучшим во всем. Не спит сутками напролет, ходит в библиотеки, ищет важный материал. Он старается изо всех сил. Обклеивает всю комнату стикерами с различными формулами, правилами и словами, боится что-то забыть. Но чего не дано, того не дано и вот, он выходит из кабинета, в котором буквально минуту назад сдавал годовую контрольную по английскому, которую он, к слову, безбожно завалил. Мысли только и крутятся вокруг того, как он будет отцу об этом рассказывать и после терпеть, в лучшем случае, часовую тираду с извечными упоминаниями о том, что он неблагодарный и не может справиться с каким-то там иностранным языком, а в худшем, не самый приятный способ наказания. Неужели мы тебя недостаточно хорошо воспитали?Донхёк лишь вздыхает и плетется к аппарату с напитками, проталкивая купюру и забирая бутылку ледяной воды. Можно подумать, что он боится реакции домашних, но это не так. Он просто чертовски устал от бесконечного учебного процесса. Ему даже отчасти грустно, что он так зациклился на этом, пропуская все веселье, что происходит вокруг. У Донхёка за все его семнадцать лет нет даже воспоминаний хороших, связанных со школой, куда уж там до веселья. Он совершенно на автомате поднимается на самый последний этаж и с неким облегчением замечает открытую дверь, ведущую на крышу. Аккуратно поднимается, отряхивает брюки от несуществующей пыли и подходит к перилам на самом краю. Ему тут дышится легко, полной грудью. Он часто обедает здесь, смотря сверху вниз на снующих туда-сюда учеников во дворе или на дорогу с бесконечным потоком машин, ну или просто смотрит на дома и небо. Довольно смазливо, но ему нравится. Донхёк понятия не имеет сколько времени проходит, пока он роется в своих мыслях, поэтому не хило пугается, когда дверь за его спиной с грохотом закрывается. Он нехотя поворачивается и просто в упор смотрит на нежданного гостя. Тот вытаскивает из кармана пачку сигарет и подходит немного ближе и протягивает Донхёку открытую пачку, мол будешь? Донхёк отказывается и незнакомец пожимает плечами, поджигая сигарету. — А ты че, того, суицидник? — С чего ты взял? — Донхёк не такого вопроса ожидал. Он в принципе ничего не ожидал. — Ну, кто знает, стоишь тут у самого края в полном одиночестве, — головой кивает на перила этот парень. — Да нет, просто подышать пришел, — Донхёк снова отворачивается и смотрит вниз на дорогу. — Меня Марк зовут, — раздается сзади. — Донхёк. — Что? Не слышно, — Марк подходит еще ближе, Донхёк разворачивает. — Дон...хёк, — и он непозволительно близко. — А, ну, приятно познакомиться, — кивает Марк, Донхёк тоже.- И что, весело смотреть на машины? — Я не зацикливаю внимание на машинах, просто смотрю вниз и думаю о своем. — И о чем же? — Какая разница, — фыркает Донхёк и обходит парня перед собой. — Действительно, — соглашается Марк, — совершенно никакой. Он докуривает сигарету, кидает под ноги и тушит ботинком. Хочет еще что-то сказать, но повернувшись замечает, что остался на крыше совершенно один.