x X ♕ X x
— Конечно, доктор Ким, спасибо. Я подожду вашего прилета. С собой что-то необходимо? Минджун отходит от двери, нахмурившись. Он хотел попросить маму приготовить что-нибудь, после занятий фехтованием он всегда был ужасно голодным, однако услышанный разговор матери с семейным врачом ему не понравился. Что-то случилось? Она болеет? Задумавшись, он спускается на первый этаж и сбивается с шага, видя, шаркающего в сторону выхода на задний двор Чанхи. Минджун мнётся секунду, а затем пересекает гостиную и налетает на брата со спины, обхватывая того за талию. Чанхи охает, поднимает руки от неожиданности и поворачивается. Видя, что это Минджун, старший закатывает глаза и опускает свои руки на хватку брата, слегка щипая его запястье. — Так можно и приступ получить. Минджун делает своё самое жалобное выражение лица, широко раскрывает глаза и поджимает губы. — Хён, не хочешь ли ты сделать своему любимому младшему брату чашечку рамёна? — Ты мой единственный младший брат, — смеётся Чанхи, выдавая их стандартную любимую фразу, а затем отворачивается и меняет курс в сторону кухни, поглаживая обнимающие его руки. Минджун радостно морщится, плетясь за братом, но хватку с талии не убирает. Чанхи бурчит, — Главное помни, что я твой любимый старший брат. — Я люблю тебя сильнее всех, — искренне говорит Минджун и что ж, это не было ложью. Чанхи ничего не отвечает, но это хорошо, говорить об этом Минджуну было неловко. Он усаживается за барную стойку, свесив ноги, и наблюдает, как брат ходит по кухне, доставая кастрюлю и тарелки. — Я хотел съездить к Юнми-нуне на летних каникулах, — говорит Минджун между делом, играясь с яблоком, и поднимает взгляд, когда Чанхи шипит от брызнувшей на него воды. Минджун кусает нижнюю губу, — Не хочешь съездить со мной? Чанхи не смотрит в его сторону, выбирая подходящий нож: — Думаю, я буду только мешаться. Хотел позависать у Сону—хёна или слетать к хёну в Японию, — Чанхи поднимает взгляд и слегка улыбается Минджуну. Тот старается не испытывать разочарование – он ведь знал, что так и будет, но всё—таки, — Минкён и Дахё-нуна едут с тобой? Минджун утвердительно мычит. — Тем более, разве я откажу себе в удовольствии быть дома одному, без всех вас? Повеселитесь там. — говорит Чанхи, дорезая морковь, и смотрит на младшего на другом конце кухни. Минджун не уверен, должно ли внутри него всё сжиматься с неприятным осадком. У них была большая разница в возрасте со старшими братьями и сестрами. Боншик жил далеко, а Хэсу и Джунсу относились к нему, скорее, как к племяннику, чем к брату. С Юнми и Юбин было также, у каждого из старших была своя жизнь, у кого-то семья, они может и виделись часто, но не настолько, чтобы быть сильно близкими. Виктория и Сону были особенными. Двойняшки, между ними всегда была особенная связь и им никто не нужен был кроме друг друга. Сону и съехал в собственную квартирку в Сеуле, только потому что работал журналистом и ему нужно было жить в центре, чтобы реагировать на разные события, быстро перемещаться по городу, почти постоянно быть в редакции. Жить в частном доме в пригороде было для него абсолютно неудобным. Виктория была странной, делала спонтанные вещи, которые многие не понимали, связывалась не с теми, с кем надо. Отец всегда смеялся, что она точная копия своей матери, а мама в ответ язвила, что дочь была отстраненной и самостоятельной определённо в отца. Двойняшки были на возрастной границе, когда старшие были твоими старшими братьями и сестрами, а младшие – младшими и им было легче всего общаться со всеми. Поэтому в квартире Сону все младшие любили прятаться от своих проблем, просто проводить свободное время, оставлять свои вещи или приходить передохнуть, а Виктория отлично ладила со старшими. У Хансоля и Сонмина разница была в два года, они были очень близки между собой и постоянно везде были вместе, словно сиамские близнецы. Дахё относилась к Чанхи как к любому своему брату и с детства всегда была с Минкён. Для Минджуна была большая пропасть со всеми. Когда тебе четырнадцать, а твоим старшим братьям давно за тридцать, единственный, кто был к нему близок по возрасту был Чанхи. Ему было десять, и он таскался за хёном везде. Они обнимались, в шутку боролись, собирали вместе коллекцию карточек. Казалось, это тот, кому он может довериться и рассказать всё. Всё, кроме того, что, кажется, Минджун очень постыдно был в него влюблён. Минджун не уверен, он ли стал закрываться от своего хёна, либо Чанхи решил, что Минджун вырос и ему больше неинтересен – но взаимодействия стало ощутимо меньше. Они больше не говорили о вещах, которые могли обсуждать раньше, сейчас Минджун не знал и половины того, что творилось в жизни Чанхи. Его это задевало. Он не просит, но Чанхи всё равно остается сидеть с ним, когда приносит миску с рамёном и ставит кимчи рядом. Минджун немного думает, а затем протягивает лапшу палочками ко рту брата и тот, выглядя довольным, забирает свою порцию, пальцами вылавливая немного кимчи. Минджун бьет его по рукам: — Возьми приборы. Чанхи корчит лицо, и они смеются. — Соответствую своему имиджу. — О, — Минджун медленно жует, задумчиво возведя глаза к потолку, — Беспорядочный неряха с плохой репутацией? Чанхи широко улыбается: — Да я просто разочарование семьи, не так ли? Ну-ка, дай мне еще, — Минджун кормит старшего, отчего тот довольно мычит, а затем говорит: — Многие хотели бы иметь тебя в женихах, если бы ты не начал устраивать бунт на каждом свидании. Чанхи кривит лицо: — Да, но я не хочу. Минджун абсолютно не ревновал. Он знал, что Чанхи ходил на свидания. Девочки из школы предлагали Чанхи сходить куда-нибудь и тот соглашался, Минджун знал это. Он знал, что Чанхи не заинтересован. Тот приходил со своих свиданий либо недовольный чужой назойливостью, либо развеселённый тем, как довёл кого-то до нервного тика. Он никогда не говорил родителям о ком-то, никого не приводил домой, а на вопросы Минджуна пожимал плечами. Но младший слышал, как брат говорил Сону и Сонмину, что не стоит тратить время даже на обсуждение. Никто не был чем-то важным или значимым и больше он этого делать не планирует. Минджун чувствовал себя спокойнее от этих слов. Он смотрит, как брат тянется за очередной порцией кимчи, поэтому берет его палочками сам и подносит к лицу Чанхи, закатив глаза. Тот смотрит на него с каким-то отстраненным выражением лица, а затем с довольным видом облизывает палочки и откидывается на стуле, поглаживая живот. — Если Викторию-нуну все знают только потому, что она Ким, то ты ведь легенда, особенно в средней школе, знаешь? — говорит Джун между порциями, — Минимум две параллели старше меня сохнут по тебе, а мои одноклассницы пока только входят в тот период, когда могут претендовать на право пофлиртовать с тобой, — Минджун смеётся, а Чанхи как-то задумчиво смотрит на него, размышляет над чем-то, пока не облокачивается на стойку: — А ты?.. – Минджун почти давится и смотрит на Чанхи непонимающе. Тот неловко морщится, — Извини. Я имел в виду... Они ведь твоего возраста, да? Есть кто-то, кто тебе нравится? Минджун не двигается, не зная, как ответить на это. — Мы давно не говорили с тобой вот так, — говорит он вместо ответа и приподнимает тарелку, выпивая бульон. Когда он ставит её на стол, то видит, как Чанхи слегка расстроено смотрит в его сторону и что это? Разочарование? Минджун чувствует себя еще более неловко. — Они не нравятся мне, — говорит он наконец, не поднимая взгляд на Чанхи. Тот молчит. Минджун поднимает глаза. — Мы и правда давно не говорили с тобой о таких вещах, — говорит он с легкой улыбкой и Минджун, не выдержав, тихо выдыхает: — Я скучаю, — о нет, нельзя ему выглядеть и звучать таким расстроенным, он ведь уже не маленький мальчик. Чанхи, конечно, ничего не скажет, но нужно ведь иметь хоть каплю уважения. Он уже взрослый, он дебютирует в этом году. Он должен научиться сдерживать свои эмоции. По лицу Чанхи сложно что-либо прочитать, он наклоняется еще ближе, протягивает руку и осторожно гладит Минджуна по волосам: — Я знаю, что в этом году тебе тяжело, — Минджун думает, что еще весна. Всё еще весна, а Чанхи уже был в Японии несколько раз. Он хочет закричать, что тому явно отчего-то тяжелее, но молчит, — Ты знаешь, что всегда можешь рассказать мне обо всём, да? Я выслушаю и помогу тебе, если ты скажешь, Минджуна~ Минджун прикрывает глаза, чувствуя тепло и запах Чанхи. От него всегда пахло карамелью и домашним печеньем, которое их мама обычно делала с шоколадом. От него пахло домом. — Чем занимаетесь? — они не отстраняются и Чанхи не убирает руку с его волос совсем, просто опускает ниже, на стол, и сжимает руку Минджуна. Они поворачиваются и видят Минкён, которая смотрит на них выжидающе, скрестив руки на груди. — Перекус перед ужином, — говорит Чанхи и кивает на место рядом с Минджуном, — Будешь, мелкая? — Подожду всех. Сегодня, кажется, будет весело. Минджун не может не согласиться. Вероятно, что-то происходит, но никто точно не в курсе обо всей ситуации в целом, лишь какими-то обрывками о чем-то конкретном. Виктория на ужине не присутствует, родители ничего не говорят по этому поводу, но Минджун видит, как отец шумно выдыхает, пытаясь скрыть улыбку. Минкён часом ранее поделилась последними сплетнями этого дома, которые Минджун благополучно пропустил – кажется их старшая сестра связалась с уличными музыкантами и теперь где-то с кем-то познает прелести жизни отшельника. Снова. Хансоль, который уже несколько недель жил с ними, на ужине присутствовал, что несказанно удивляло всех. Дом престарелых, где он работал, был в сорока минутах езды на автобусе. Зная, что брат любил свою работу и не мог отказать людям, то, что он заканчивал так рано и приезжал домой к восьми, даже не опаздывая на ужин, удивляло всех. Особенно учитывая, что брат говорил о том, что подвозить его не нужно. Дахё на ужине постоянно торопилась, брала маленькие порции и поглядывала на часы. Минджун заподозрил было неладное, однако его опередили, поэтому ему, Чанхи и Минкён оставалось лишь быть зрителями их домашнего реалити-шоу. — Преподаватель сказал, что ты пропустила верховую езду на этой неделе, — говорит мама, когда Дахё рассказывает, что выпускные экзамены остались позади. Минджун смотрит на сестру удивленно и видит, как та сидит, не двигаясь, а потом поднимает голову и, продолжая жевать курицу, неловко пожимает плечами. Отец кажется удивлённым, переводит взгляд с жены на дочь, но продолжает хранить молчание. — Дахё пропустила занятие? – Чанхи фыркает в тарелку, — Да это точно параллельная вселенная. — Он сказал, что ты и при разговоре о следующем занятии не знала состоится ли оно, — мама не настаивает, Минджун это понимает, он видит легкую улыбку на её губах и искреннее веселье. Это ведь Дахё. Дахё никогда ничего не пропускала и училась лучше всех. Минджун заинтересовано уставился на сестру. Та снова опустила голову, он видел её покрасневшие щёки. Дахё не умела обманывать. — Это что-то очень интересное, где ты пропадаешь? И с кем? — смеётся Хансоль, сидящий рядом с Минджуном, на что Минкён недовольно смотрит на брата, а Дахё вспыхивает и бубнит, прищурившись: — Почему всем интересно, где я пропадаю, и никто не спрашивает, что за военный провожает тебя до дома каждый день? Минджун чувствует себя как на теннисном поле, поворачивая голову на брата рядом, который внезапно замолкает и начинает кашлять. Минджун подает старшему стакан воды и тот с благодарностью отпивает. Чанхи выглядит искренне удивленным новым подробностям, а Минкён победно улыбается. Мама удивленно поворачивается: — Хансоль? Дахё притихает, довольная, что с неё перевели внимание, а Хансоль пожимает плечами равнодушно, хотя Минджун видит, как кончики его ушей и шея заметно стали краснее. Минджун непроизвольно улыбается. — Я просто был занят. У меня не было времени, — Минджун слышит как же со стороны Дахё и закатывает глаза, возвращаясь к еде в своей тарелке. Очередная мелодрама в их доме. Каждый год одно и то же, только герои разные. Так разговор сходит на нет, родители переглядываются и решают не поднимать ни одну из тем, за что все очень благодарны, кроме, разве что, Чанхи, который выглядел искренне поражённым происходящей на его глазах драме. Он, кажется, ни о чем не подозревал. Реальность плывет по течению, Минджун помнит всё урывками, учёба, экзамены, дополнительные занятия, вечера перед телевизором с мамой и сестрами, когда он засыпал в неудобной позе, а позже, Чанхи нес его в спальню, не желая будить. Минджун готовится к оставшимся экзаменам и получению итоговых баллов, они с Минкён занимаются дополнительно и так, в один из вечеров Минджун узнает обо всём. О ночных свиданиях Дахё. Она приходит в комнату Минкён, на ней красивое цветочное платье, которое ей подарила мама, а поверх теплый свитер. Увидев Минджуна, Дахё замирает – младшего никогда не было так поздно в комнате сестры. Его и не было бы, если бы не формулы, которые все никак не хотели запоминаться. Минджун приоткрывает рот, когда к нему приходит осознание происходящего. Минкён косится на брата, а затем встает и отмахивается: — Да ладно тебе, это же Минджун. Иди. Обязательно позвони. Дахё кивает, и смущенная выскальзывает из комнаты. Минкён закрывает дверь и поворачивается, уперев руки в бока с милой улыбкой: — Джуни-я. Минджун закатывает глаза: — Я всё понял. — Довольная Минкён кивает, возвращается на своё место рядом и придвигает тетради поближе, когда Минджун всё же спрашивает. — Но к чему всё это? Родители что, не пустят её на свидание, если узнают? — Проблема не в том, что она ходит на свидания, а с кем она ходит, — Минкён закатывает глаза. Минджун вопросительно приподнимает брови, и сестра вздыхает. — Что, тоже бродячие музыканты? – Минджун широко раскрывает глаза, не представляя Дахё с кем-то, кто хоть близко похож на окружение Виктории. Минкён тихо фыркает: — Нет. Но я не могу тебе рассказать, это личная жизнь онни. Она сама должна решить это, а я лишь ей помогаю. А теперь давай еще раз. И Минджун забывает об этом. Пока не спускается уже ночью на первый этаж за водой и не замечает свет и отца на задней веранде, возвращаясь обратно. Подойдя ближе, Минджун видит не только отца, но и Дахё, а рядом с ней незнакомого светловолосого парня. Покачав головой, Минджун, зевая, поднимается наверх, мечтая выспаться перед школой.x X ♕ X x
Уджин стоит почти по стойке смирно, руки сжимают ткань брюк. Он просто ждет. — Девяносто два балла, — просто говорит Наташа Бан, держа в руках письмо из школы с предварительными итогами семестра. Уджин виновато склоняет голову, — Чем ты занимаешься? Он молчит, понимая, что вопрос больше риторический, поджимает губы и смотрит исподлобья на мать, которая холодным взглядом проходится по списку предметов ещё раз. — Ты плохо понимаешь корейский? — Уджин отрицательно мотает головой, его мать смотрит на него как-то разочарованно, — Тогда что? Я не понимаю. Уджин не может объяснить то, что система в Корее отличается, что появились дополнительные предметы и исчезли некоторые старые. Его средняя оценка по американской системе менялась и была ниже здесь, в Корее. Еще до приезда матери Уджин понимал это и старался изо всех сил, не спал ночами, чтобы выучить то, в чём он отставал. Он высоко поднялся и девяносто два балла – это был один из лучших результатов во всей школе, все вокруг восхищались тем, как новый ученик преуспевал и брали с него пример. Но он не мог рассказать этого матери. Её это бы не убедило. — Это моя вина, — говорит Уджин, склонив голову, и сцепляет руки за спиной, впиваясь ногтями в кожу. Мама смотрит как-то расстроено, бросает письмо на журнальный стол и качает головой: — Ты меня расстраиваешь. Уджин почти чувствует, как все внутри леденеет. — Я прошу прощения, это моя ошибка. Я стану лучше. Наташа кивает: — Сынок, ты ведь знаешь, что я желаю тебе только лучшего. Ты многого добьешься, и я помогу тебе в этом, но ты должен приложить хоть чуточку усилий, чтобы я могла видеть, что ты тоже желаешь этого. Но с такими оценками... Как мы можем подавать заявление в Гарвард с такими оценками? Уджин знает, что это возможно. У него достаточно внеклассных часов, дополнительных занятий и внеучебной деятельности, высокий учебный балл, он сможет поступить в Гарвард, пусть и будет не первым в списке. Но именно этого мать и хотела. Наташа вздыхает: — Я завожу знакомства и присматриваюсь здесь, в Корее. Для тебя есть несколько подходящих кандидатур. Некоторые из них очень подходят нам, — Наташа улыбается сыну, который лишь выжидающе кивает, — Вначале я прощупаю почву, а затем мы познакомимся с ними. Ты должен сделать всё от себя зависящее, родной. Дедушка бы тобой гордился. Внутри все сжимается от упоминания дедушки и Уджин быстро моргает, прогоняя слёзы. Мать отпускает его и Уджин спешит в свою комнату. Он закрывается, прислоняется к двери на секунду и прислушивается к тишине. Включив светильник на столе, он присаживается на кровать и играется пальцами, чувствуя себя полностью потерянным и не зная, что он должен сейчас сделать. Его мама была хорошим человеком. Даже несмотря на то, что он был неродным – она никогда не относилась к нему отчужденно, скорее наоборот. Требовала только больше, с детства говоря, что её сыном должен быть именно он. Уджин никогда её не расстраивал. Он до сих пор помнил детский дом, пусть воспоминания и стали стираться со временем, но чужие взгляды и холод пустых помещений он не забудет. С того момента, как его привезли в огромный особняк, где у него была своя комната, свои игрушки, он знал, что сделает всё, чтобы его родители не пожалели о своём выборе. Отцу, как оказалось, он был не нужен, дедушка рассказывал, что мама усыновила его сама, поэтому тогда он дал обещание защищать маму и делать всё, чтобы она относилась к нему как родная мать, а он бы был благодарным сыном. Но сейчас... Он не знал, что делать. С каждым новым днём это ввергало его в состояние апатии. Те несколько месяцев, что он жил без матери были спокойными, его домоправительница была равнодушной и строгой женщиной, ей было все равно на Уджина, а увидев высокие баллы она не настаивала, чтобы вместо девяносто двух было сто. Уджин был рад приезду матери и одновременно напуган. Он не хотел, чтобы это чувство свободы закончилось. Ему нужно было с кем-то поделиться этим. Он не мог довериться преподавателям или школьному психологу – знал, какими они могут быть продажными, — а из всех его новых друзей никто не внушал доверия того самого, человека, которого можно было бы назвать лучшим другом или поделиться личной информацией. Все они были рады видеть его во время учебы и тусоваться после неё, однако никто не хотел вникать в чужие проблемы. Ещё была Дахё. Она не была похожа ни на кого, с кем он был когда-либо знаком. Его новые друзья шептали сплетни и истории, известные всем – Уджин знал, что она из по-настоящему большой и влиятельной семьи, поэтому боялся к ней подходить, опасаясь, что то впечатление в первый день в школе было ошибочным. Однако, по воле случая, преподаватель попросил её помочь ему и Уджин не мог быть более счастлив. Дахё оказалась настоящей. Она мило смеялась и спохватывалась, пытаясь контролировать свои эмоции, говорила то, что думала и смущалась этого, смущалась внимания, которое было направлено исключительно на неё. Один из его новых друзей как-то рассказал ему, что если он хочет познакомиться с её братом, с которым они были одногодками, то Уджин может подойти и попросить Дахё об этом она не откажет. Это вызвало непонимание в начале, пока наконец Уджин не понял – к Дахё, несмотря на её очарование и ум, и правда редко обращались, если это не было просьбой или одолжением. Он совсем не понимал этого, пока не пришел к выводу, что люди и правда странные. Со временем он только больше убедился в своих выводах. Он пригласил Дахё на свидание, и она оказалась интересной. Со своим очарованием, не только внешней, но и внутренней красотой. Умная и сообразительная, если раньше она казалась тихой, то наедине это, в основном, был её монолог. Уджин не был против. Он любил её слушать. На вопросы Уджина Дахё лишь смущалась и неловко пожимала плечами, пытаясь отвернуться и спрятать розовые щёки: — Люди вокруг любят придумывать сплетни о моей семье, поэтому слава здесь бежит впереди меня. Даже если я совсем не такая. И мне легче игнорировать это, чем разбираться кто что сказал и заставлять их просить прощение, — Дахё вздыхает, — Так скорее сделают мои сестры. Уджин так искренне не понимал людей. Дахё была потрясающей. И именно поэтому он не мог рассказать ей тоже. О том, что требования матери оказывают на него давление. О том, что ему страшно. Нет, он не боится своей мамы, но боится того, что она окажется незнакомкой. Если он не оправдает её ожиданий. Если она узнает, что всё это, всё, чего она добивается – ему не нужно, не таким способом. Он видел там в Америке, как мама отказывалась от людей, с которыми работала на протяжении десятилетий, людьми, которые праздновали каждое день рождения Уджина и за одну ошибку были забыты. Он был её сыном, но также он был её наследником. У Уджина не было права даже на одну ошибку. Он старается. До конца учебного года остается немного, и он проводит время за учебой дома, никак не показывая свою напряженность в школе. Они с Дахё пока не решаются держаться за руки на публике, Уджин уверен, что это дойдет до его матери и медлит, боясь, что это ранит Дахё, но кажется та солидарна в этом с ним и не спешит тоже. Они проводят время вместе и постоянно переписываются, Дахё остается с ним в библиотеке для дополнительных занятий и пару раз Уджин шлёт фотографии маме с полностью верными тестами и подписями вроде я стараюсь! или преподаватель говорит, результаты стали лучше!, хотя не выглядит ни разу счастливым, ставя весёлые смайлики в сообщения. Мама занята важными встречами. До конца рабочего дня пропадает в офисе компании, а по вечерам занята встречами с важными людьми, Уджин редко видит её даже на выходных, но он и не против. Они с Дахё выхватывают свободное от учёбы и занятий время, чтобы встретиться, но иногда не получается. Уджину неловко признаваться в этом напрямую, но сказать самому себе, что он очень скучает по девушке, он может. Однажды Дахё решает пропустить свои дополнительные занятия. Уджин удивленно моргает и хмурится: — Ты уверена? Это всё-таки... — Я могу пропустить одно или два занятия, — девушка закатывает глаза, — За неделю я не разучусь сидеть в седле. И Уджин решает, что это хороший шанс. Они гуляют по городу долго, держатся за руки, переплетая пальцы, Дахё выглядит абсолютно очаровательно и Уджин чувствует, как светится сам. Девушка всегда была такой теплой и светлой, домашней, напоминающей Уджину старые семейные комедии, от которых веяло воспоминаниями. Как он мог омрачить её своими переживаниями? Он провожает её до остановки уже вечером, солнце давно село и на улице светят лишь фонари. Уджин не хотел возвращаться домой, короткое можешь заказать ужин, встречаюсь с инвесторами отбивало всё желание возвращаться в пустой арендованный дом. Слишком большой, безликий и холодный. Дахё крепко сжимает его руку до конца, её автобус останавливается в нескольких метрах на светофоре, и девушка поворачивается, собираясь попрощаться. Уджин внезапно хочет сделать много вещей сразу. — Могу я?.. Дахё не знает о чем он, но все равно кивает и Уджин делает шаг вперед, чуть вытягивается, потому что девушка чуть выше его, и аккуратно целует ее, почти в уголок губ. Отстранившись, Уджин довольно улыбается, видя, как девушка хлопает глазами и краснеет. Давно он хотел это сделать. Автобус останавливается рядом с ними, но Дахё кажется не собирается шевелиться. Уджин порывисто обнимает её и отпускает её руку, чуть подталкивая к автобусу. Дахё запрыгивает внутрь и, усевшись у окна, начинает махать ему на прощание. Уджин машет в ответ и наблюдает как автобус уезжает и скрывается за поворотом. Он заказывает курочку, пользуясь маминой кредиткой, и сидит перед плазмой, бездумно смотря последние серии своих американских сериалов. Ему пусто в таком большом доме, он не понимает, почему мама не хочет жить в доме дедушки – бормочет что-то о старых развалинах и своем пленённом детстве, Уджин не понимает. Он скучает по дедушке и не может находится здесь один, когда мамы постоянно нет. Он чувствует себя брошенным. Получив новые результаты, Уджин улыбается – сто. Он видит довольную улыбку матери, когда она обнимает его и гладит по волосам, говоря, что не сомневалась в нём. Уджин счастлив и может расслабиться немного. Они с Дахё снова встречаются вечером – Уджин ждёт, когда мать уйдет на очередную встречу с кем-то очень важным и бежит переодеваться. Дахё выглядит очень красивой, в цветочной юбке (или это платье?) и теплом свитере темно—синего цвета. Время позднее, и они бродят по окрестностям, обходят озеро и гуляют по спальному району, съедают две упаковки рамёна в круглосуточном магазинчике, поглядывая друг на друга и смеясь. Дахё тянет его за руку, а он сопротивляется, притягивая девушку к себе ближе, они останавливаются у детской площадки и Уджин первым бежит до качелей, вызывая за собой смех. — Ты должен поддаться мне, — говорит Дахё и сияет ярче звезд за её спиной. Уджин слегка покачивается на качелях и почти теряет равновесие, засмотревшись. Дахё пытается не смеяться, кусая губы, и отворачивается, пока Уджин испуганно вцепляется в железные цепи. Они долго раскачиваются, пока Дахё не спохватывается – ещё нужно дойти до дома, чтобы не прийти достаточно поздно, а Уджину не опоздать на последний автобус. Уджин снова берёт её за руку, и они медленно бредут обратно. Конечно, ему мало времени, которое они проводят друг с другом так, вечером, но это лучше, чем ничего. Он благодарен, что его мать так сильно занята, а Дахё может выходить к нему. Они доходят до оград дома, и он впервые заходит внутрь, проходит по саду, который, как Дахе объясняет, ведёт к заднему выходу с кухни на веранду. Уджин осматривает деревья в темноте и почти спотыкается, когда Дахё останавливается. Та замирает на пути и Уджин перестает оглядываться, смотря вперёд и замирая тоже. На веранде горел свет, дверь в дом была приоткрыта, а за столом на небольшом плетённом кресле сидел господин Ким с книгой в руках. Уджин застывает в ужасе, мысли мечутся из стороны в сторону и он почти готов убежать, только Дахё крепко сжимает его руку, испуганная не меньше и это единственное, что останавливает его от позорного побега. Он никогда не сможет оставить её в беде, пусть даже и такой незначительной. — Папа, — тихо выдыхает Дахё, звуча полностью опустившейся и смиренной. Господин Ким смотрит поверх страниц на них и улыбается, вкладывает закладку в книгу и встает, делая несколько шагов к лестнице вниз. — Добрый вечер, молодые люди. Уджин отмирает. — Сэр, добрый вечер. — Всё хотел с вами познакомиться, но не мог выбрать в какой день, не хотелось отвлекаться от работы. Сегодня решил закончить пораньше, — господин Ким улыбается, выглядя явно развеселённым сложившейся ситуацией и Дахё шепчет о господи, не впечатлённая юмором отца. Господин Ким не выглядит злым и желающим убивать, заключает Уджин неуверенно. Наоборот, он кажется заинтересованным и веселым. На нем какая-то рабочая тенниска, но Уджин подмечает, что она совсем не сочетается с домашними брюками и розоватыми в свете лампы тапочками. Он переоделся, чтобы выглядеть строже? Уджин сглатывает и, крепко сжав пальцы Дахё напоследок, обходит её и подходит ближе к господину Киму, поднимается по лестнице и останавливается на последней ступеньке прямо напротив отца своей девушки. — Здравствуйте, господин Ким. Меня зовут Бан Уджин. Я одноклассник вашей дочери, — Уджин делает заминку, а затем уже не так уверено говорит, — Мы с ней встречаемся. Господин Ким внимательно за ним наблюдает, затем смотрит за его спину на Дахё, и протягивает свою руку. — Ким Джеук, отец Дахё. Ты заботишься о моей дочери? — Папа, — Дахё звучит почти жалобно за его спиной, но Уджин уверенно кивает: — Я забочусь о... Дахё. Господин Ким довольно кивает, а затем смотрит на дочь, оправдываясь: — Твоя мама заставила меня выйти сюда и делать вид, что мне интересно читать книги Виктории по садоводству. Тебе следует поговорить с ней об этом, а не смотреть так осуждающе на меня! Я уже почти спал, а она выгнала меня. Уджин почти в ужасе представляет злую госпожу Ким, когда господин Ким перебивает его мысли своими словами: — Но да, мама Дахё просила передать, что вы можете оставаться в доме по вечерам, а не гулять в темноте у озера и, тем более, по району. Ким Дахё, надеюсь, ты носишь электрошокер в целях безопасности? Уджин позволяет себе наконец оглянуться на Дахё, та выглядит смущенно, но кивает отцу и смотрит на Уджина с небольшой улыбкой, как бы говоря да, это мой отец, мне жаль. Но Уджин понимает, что первое впечатление от отца своей девушки вероятно останется положительным. Господин Ким кажется хорошим человеком. — Кстати, может ты поужинаешь с нами как-нибудь? Мы все хотели бы с тобой познакомиться, — господин Ким весело улыбается, — Чувствую, мне скоро нужно будет дать несколько благословений. Дахё краснеет ещё больше и поднимается по лестнице, вцепляясь в руку отца и поворачиваясь к Уджину: — Напиши мне как доберешься до дома, хорошо? Иди. — Может мне подвезти его до дома? Уже поздно, — господин Ким оглядывается на дочь вопросительно. Уджин потеряно кланяется: — Нет, что вы, не нужно, я успеваю на автобус. Я напишу. И конечно, господин Ким, я с радостью в любое время. Спасибо. — Было приятно познакомиться, — господин Ким улыбается, а затем охает и морщится, когда Дахё щипает его и тянет к двери на кухню, выглядя ужасно смущённой. Девушка заталкивает отца на кухню и последнее, что слышит от господина Кима Уджин это легкий смех, удаляющийся в доме. Дахё поворачивается, прикрывая дверь, и смотрит на Уджина взволнованно: — Иди. Я выключу освещение, когда ты выйдешь за ворота. Уджин, чувствуя внезапное облегчение, улыбается и машет на прощание, а затем идёт к выходу, где-то в середине пути переходя на бег. Он выходит за ворота и закрывает их, слыша автоматический писк. По ту сторону везде гаснет свет, но Уджин никого не видит за деревьями. Повернувшись, он бегом несется по дороге через озеро до остановки, потому что, кажется, он и правда может опоздать на автобус. В какой-то момент, прокручивая в голове встречу с отцом своей девушки, он начинает улыбаться и как-то радостно подпрыгивает на бегу, уверенный, что пусть ситуация и оказалась немного неловкой, но кажется господин и госпожа Ким не против их свиданий, а значит и отношений. Это делало его счастливым. Он подъезжает к дому через сорок минут, удачно, на последнем автобусе. Проверяет комнату матери – до сих пор нет. Телефон молчит и ни одного сообщения больше. Он снова оказался предоставлен самому себе. Написав Дахё сообщение, Уджин принимает душ и недолго сидит с телефоном на кровати, готовясь ко сну. Немного подумав, набирает в поисковой системе ким джеук и ждёт, когда результаты появятся на экране. Имя господина Кима было знакомым, но он абсолютно точно не знал всех маминых знакомых или людей, о которых она говорила когда-либо. Страница загружается и Уджин видит фотографию господина Кима в новостной ленте с заголовком про ужин в Голубом доме. Уджин хмурится, нажимая на первую выпавшую ссылку, и пальцы замирают над экраном. Глава одного из влиятельных конгломератов в Южной Корее, гласит описание статьи, вместе с депутатами на встрече с представителями Северной Кореи. Уджин мотает статью вниз, пробегаясь глазами по буквам, а затем нажимает блокировку и погружается в полную темноту. Спустя несколько минут где-то за закрытой дверью слышится звук открывающейся двери, а затем деловой голос мамы, разговаривающей по телефону. Для тебя есть несколько подходящих кандидатур. Некоторые из них очень подходят нам, говорила ему мама недавно. Ты найдешь достойную партию, которая будет смотреться прекрасным дополнением для тебя в глазах окружающих, сынок, улыбалась мама за столом их дома в Америке, Ты должен быть более дальновидным в этом плане, но ничего, пока я позабочусь об этом вместо тебя. Его мама не должна узнать ничего о Дахё.x X ♕ X x