x X ♕ X x
Вообще, если у Сону кто-нибудь когда-нибудь поинтересовался бы, то он ответил, что на восемьдесят пять процентов уверен в том, что собственная квартира ему не принадлежит. Вероятно, больше прав на неё могут заявить Чанхи и Сонмин и еще чуть меньше Виктория, но уж точно не он сам. Он любил свою семью и это не была та самая любовь на расстоянии – он мог бы жить и дома, все равно не видя их большую часть времени – слишком большим был их особняк, а сам Сону души не чаял в своих донсенах и был для них хорошим хёном, оппой и мудрым советчиком. Если бы он не был журналистом, которому положено находиться в самом эпицентре событий, и не диджеил ночными сменами на радиостанции, то, наверное, до сих пор бы жил в семейном особняке – никаких проблем. Только работа требовала постоянного присутствия недалеко от центра города и делового квартала, что заставило его купить небольшую однокомнатную квартиру. Видимо, это и стало каким-то переломным моментом, которого он не заметил. Теперь, живя отдельно, достаточно далеко от дома, Сону видел своих братьев чаще, чем во времена, когда они все жили под одной крышей. Боншик был у него всего один раз, мельком оглядел квартиру, по пути из аэропорта, и поздравил с переездом – было это достаточно давно, с тех пор брат даже в Корее появлялся всего пару раз, что уж говорить о каком-то гнёздышке Сону. Джунсу – не многим больше, раза три или четыре, когда находился в городе и нужно было передать что-то из дома. О том, когда Сону посещал Хансоль, первый даже не может вспомнить, брат всегда был слишком занят, их встречи вне семейного особняка были такими мимолетными и незначительными, что присутствие младшего в его квартире даже не отразилось в его сознании и всё, что он мог вспомнить – себя, лежащего в постели и читающего очередную тираду младшего в сообщениях о безответственных коллегах. Хэсу забегал иногда, проведать младшенького, поболтать о жизни и работе – всё-таки с его содействия эта квартира в недавно отстроенном жилом комплексе ушла к Кимам так быстро. Всё бы ничего, но в последнее время, с подозрением замечал Сону, тот стал наведываться всё чаще, каждый раз спрашивал, как у младшего брата дела, а потом внезапно начинал охать, хватаясь за разные части тела – как позже выясняет Сону, он записался на какую-то аэробику в программе с растяжкой, которая была явно не его сильной стороной и к которой Хэсу оказался не готов. Сону подозревал, что его длинные печальные вздохи, наполненные какой-то обреченностью, явно не относятся к аэробике, которую он отчего-то не может бросить, раз ему тяжело, но Сону решил не спрашивать. Он примерно догадывался в чем дело и думал, что не хотел бы знать больше. Частым гостем, практически соседом, в его квартире являлся Сонмин. Не смотря на то, что его собственные апартаменты были в абсолютно противоположной части города, а школа, где он работал даже и близко не по пути, то Сону бы ещё задавался вопросами некоторое время, но единожды услышав из уст брата «О Солли», он внезапно широко усмехается и качает головой, принимая поражение. Что ж, против любви он не может ничего сказать. О том, что один его младший брат влюблён в бывшую одноклассницу другого младшего брата, Сону знал ещё со времен, когда они учились в средней школе. Конечно, о том, что Сонмина впервые отвергли знали все. Несмотря на обиженного Сонмина с задетым самолюбием, Солли обожали все, она была близкой подругой Хансоля и часто бывала у них дома, их мать в тайне не оставляла надежды, что когда-нибудь эти двое сойдутся – Сонмин может и был немного оболтусом, но он всё-таки Ким и вполне мог составить достойную пару дочке судьи. Так что определенно, девушку в их доме любили, братья были в восторге от её искреннего увлечения футболом и бесконечных колкостей в адрес Сонмина, а девочки нашли себе в её лице подругу, несмотря на то, что возраст у неё не совпадал ни с кем – но для старших она была как ещё одна сестра, а младшие были довольны иметь ещё одну онни. Даже отец, вспоминал Сону со смешком, иногда забывался, слишком уставший, и в очередных препирательствах за ужином называл Солли дочерью и просил перестать лезть к брату. — Я лучше отгрызу себе руку, чем буду сестрой Сонмина, — с отвращением качает головой Солли, пока все смеются, отец смущенно извиняется, а Сонмин, красный от гнева, сверлит девушку взглядом. Сонмин фыркал, возмущался, ехидничал, заявляя, что он просто забавляется, флиртуя с мисс О, и что это ничего не значит, но если в школе Сону видел, что после этого его уши горели огнём от смущения на подобные замечания семьи, то позже, в университете и до настоящего времени смущение полностью исчезло, уступив место какой-то странной безысходности. В очередной раз завалившись домой к Сону, пока тот дописывал свою статью-расследование об очередном коррупционном деле конгломератов, Сонмин звездой распластывается на его кровати и что-то стонет о том, как таскался с Солли по магазинам, а позже даже умудрился поужинать с её семьей. — Это что-то новенькое, — поправляет очки Сону и крутится в своем кресле в сторону брата, — Обычно истории заканчивались где-то на остановке. — Я забылся, — говорит Сонмин почти смущённо и Сону скептично приподнимает брови, на что Сонмин стонет и дергается всем телом, словно под электрошоком, — Она меня бесит. — Я тебе верю, — говорит Сону, интонацией выражая обратное. Сонмин снова дергается всем телом и замирает: — Мне нужно развеяться. Хён, пошли в клуб?.. — О нет, — Сону со вздохом возвращается к ноутбуку и проводит пальцем по панели, заставляя экран засветиться ярче, — Эта мысль посещает тебя раз в три месяца и до сегодняшнего момента она ни разу не приводила ни к чему хорошему. Сонмин подскакивает. — Да я... — распаляется он, активно жестикулируя своими длинными конечностями, — Я – Ким Сонмин. Я могу заполучить любую. Даже без своей фамилии, я очарую каждую в радиусе мили, потому что я молод, горяч, красив... — Сону устал закатывать глаза, честно, — ... харизматичен. Почему она думает, что я буду всю жизнь за ней бегать? — Сонмин фыркает, а Сону пытается сдержать смех. — Потому что ты уже лет восемь это делаешь, — лицо Сонмина обиженно вытягивается. — И ты, Брут? Сону все-таки смеётся. — Я вообще не понимаю, что у вас за удовольствие кружить вокруг друг друга, когда всем кристально видна ваша симпатия. Честно говоря, не удивлюсь, если Солли распланировала вашу свадьбу где-нибудь в средней школе. Просто вы оба – упёртые бараны, чтобы хоть немного уступить, вот и раздражаете друг друга. Сонмин сдувается, словно воздушный шарик, опускается на край кровати, качается из стороны в сторону и падает на спину, вновь превращаясь в морскую звезду. Брат снова стонет и дёргается всем телом, точно рыбёшка на песке. — Она портит мне жизнь. В ответ раздаётся мерное постукивание по клавишам клавиатуры. Справедливости ради стоит отметить, что Юнми ни разу не была в его квартире, потому что не было повода – её вполне устраивали фотографии и заверения Сону по телефону, что ему всё здесь нравится и очень удобно для работы. Юбин лишь при заселении оглядела его небольшую, по сравнению с её, квартиру и удовлетворенно кивнула, сказав, что она ему подходит, а Минкён и Дахё изредка проведывали своего оппу, когда были свободны от дополнительных курсов. Так что Сону был достаточно объективен. Поэтому он приходит к выводу, что если Сонмин и Хэсу могли посоревноваться за отдельный угол в его небольшой бедной квартирке, то внезапное появление на сцене нового конкурента смело их притязания бесповоротно. Чанхи не просто наведывается к Сону слишком часто, он буквально поселяется в его квартире, спит на полу, расстелив запасной матрас, несколько дней к ряду, и даже оставляет свои запасные вещи в мешке на верхней полке. Именно за него Сону беспокоится больше всего. От матери он узнает, что Чанхи в последнее время ведёт себя очень странно, нервничает и срывается так часто, что, в конце концов, отправляет себя в Японию и не один раз, даже не два – о частых поездках к самому старшему брату Сону узнает от Боншика в очередном сообщении. В какой-то момент эти поездки прекращаются, словно что-то удерживает Чанхи на месте и именно тогда он практически каждый день проводит у Сону. Старший не против, если это помогает ему. Потерянный взгляд младшего Сону очень не нравится. Он внезапно замечает в нём нечто похожее на вину и смущение, граничащее со стыдом. Он достаточно хорошо знал своих братьев и сестер, а ещё был тем, кто всегда помогал им советами, но обычно он знал в чём дело – в этот раз Чанхи наотрез отказывался говорить. Заявлял, что тогда лучше вернётся в Японию или уйдет к Юбин-нуне, та спрашивать не будут. Выглядел младший при этом так, словно жалеет о том, что вообще пришел к Сону – самому внимательному и проницательному из всей семьи. Сону не хотел давить, поэтому прекратил свои попытки. Решив внимательнее наблюдать за младшим, пока тот ошивается у него, Сону только подмечает то, чего Чанхи никогда бы не заметил сам. Чанхи слишком скованно говорил о доме, по большей части, когда это касалось самых младших, Сону бы удивился – с чего ему, такому любвеобильному парню, напрягаться при одном упоминании Минкён, Минджуна и еще неродившегося ребёнка. Что-то, очевидно, беспокоило его, но Сону не хотел делать поспешных выводов и делиться ими с матерью. Вдруг у Чанхи и правда серьезные проблемы, вот только с чем? Напрягала ли его ответственность перед младшими? Возможно, Минджун смотрел на него, как на ролевую модель, только это не могло напрягать так сильно – ведь было ещё столько старших братьев, Чанхи должен был понимать, что он не один в этом. Был ли он смущён их странной семьёй? Сону знал, что когда-то давно, в детстве, он действительно смущался, что все смотрят на них – Хансолю было слишком все равно, а Сонмин был достаточно наглым, чтобы игнорировать, как сильно их семья отличалось от типичной корейской семьи чеболей. Чанхи же это заботило. Была ли новость матери о прибавлении отправной точкой новых волнений? Нет, это всё началось гораздо раньше, сразу отметает идею Сону. И он действительно не видит причин больше. С каждым разом Чанхи выглядит всё более расстроенным и потерянным, постоянно проваливается в собственные мысли, не замечая ничего вокруг, и эта апатичность резко сменяется приливами неконтролируемой раздражительности и злости. Только вот Сону не может помочь утопающему, который сам не хочет всплывать, поэтому смирившись, разрешает Чанхи отвлекаться от своих неприятностей у него. Говорит матери, что всё будет хорошо, и чувствует себя ужасно от того, что лжёт ей, не зная, чем в итоге это всё закончится. Проходит некоторое время, прежде чем Сону понимает ещё одну важную вещь. В списке претендентов на место его домочадца нет Минджуна – понимает он это тогда, когда мальчик, сжимая ручку своего портфеля, проходит по его коридору в общую комнату и присаживается на край собранного дивана. Удивительное дело – Чанхи практически сразу пропадает с его радаров, зато Минджун выглядит почти также мрачно, молчаливой тенью следуя за Сону по квартире. Сону почти решает, что и младший ему ничего не расскажет, а это уже повод для беспокойства – он ещё слишком юн, чтобы замыкаться в себе, и, если у Чанхи всё ещё можно списать на внезапные взрослые проблемы, то Минджун прямо в период полового созревания, с неустойчивой нервной системой и чувствами, не должен даже и мысли допускать о чем-то мрачном. Однако Минджун удивляет его. Несколько недель молчит, словно свыкаясь, проводит вечера в его квартире, чуть ли не попеременно с Чанхи, будто смену несут по охране его имущества, а когда Сону уже готов начать разговор, говорит первым. — Мне не нравятся девушки, хён, — выпаливает Минджун быстро и так неожиданно, что Сону зависает на несколько секунд, смотря куда-то в пустоту перед младшим и пытаясь осмыслить сказанное. Минджун за это время успевает покраснеть, побледнеть, пробежать нервным взглядом всю комнату дважды, прежде чем Сону выдыхает и улыбается: — Я первый, кому ты говоришь об этом? — Нет, — Минджун нервно дёргается на вопрос и Сону удивляется, но не спрашивает. — Что ж, это... Беспокоит тебя? Ты, кажется, очень переживаешь из-за этого. — Я не переживаю из-за того, что мне нравятся парни, — закатывает глаза Минджун и расправляет плечи, чувствуя себя более уверено. Второе признание никогда не даётся легче первого, — Я переживаю из-за того, кто мне нравится. — И ты мне скажешь кто? — Минджун качает головой. Сону кивает, — Это секрет? Минджун молчит некоторое время, опустив голову, а затем вздыхает и пожимает плечами: — Он не должен мне нравиться. Подобное заявление озадачивает. Всё, к чему может прийти Сону – это то, что неизвестный парень может быть старше. Это было бы логично, Минджун ещё совсем юн. Несовершеннолетний. Был ли этот человек недостойной кандидатурой? Нет, Минджун знал кого выбирать, вряд ли его выбор был так плох. — Поверь мне, мы не выбираем кого нам любить, — по-философски замечает Сону, присаживаясь рядом с младшим братом и слегка толкает его в плечо, — Уверен, всё не так плохо. — А что, если всё именно так? — голос Минджуна звучит как-то отчаянно, но он всеми силами старается это скрыть. Сону хмурится. — Ну, ты же не в преступника влюбился? — на вопросительный взгляд младший отрицательно качает головой, а Сону вздыхает, — Вот и отлично. Всё остальное, думаю, мама сможет пережить. — Даже если это не принято в нашем обществе? Всё настолько плохо? Сону умалчивает своё удивление, не желая травмировать подростка рядом ещё больше. Что может быть не принято обществе? — Ты во всём разберёшься, — просто говорит он, пересекаясь с младшим взглядом и ободряюще улыбается, не желая осуждать и давить на него ещё сильнее, — Ты самый выдающийся из нас. — Звучит неубедительно, но хорошо, — поджимает губы Минджун и кивает, а Сону смеётся и взлохмачивает чужие волосы. — Ты слишком много думаешь. Можешь занять мой стол, пока я готовлю обед. — Спасибо, - вдогонку бросает Минджун, когда Сону выходит в коридор. — Всегда пожалуйста, штатный психолог семьи Ким всегда к вашим услугам, — смеётся Сону, делая очередную мысленную пометку. За его младшими братьями нужен был глаз да глаз.x X ♕ X x
— Конечно, я согласна! — радостно щебечет Тэён в трубку на предложение и начинает расспрашивать о деталях. Они не могут найти модель в срок, пока Юбин не вспоминает о кузине. С её идеальными пропорциями и прекрасным лицом новая ювелирная коллекция будет выглядеть крайне утончённо, украшая собой билборды по всему городу. Юбин готовит стопку альбомов для презентации со всеми изделиями, бесконечно просматривает макеты, сидя перед панорамой ночного Сеула в квартире, загружает рабочий стол в офисе модными каталогами. Она спускается в кафе на первом этаже их центра, погружённая в присланные домом моды эскизы – презентовать две коллекции разом было их изюминкой в этот раз. — Большой... — Юбин, не глядя, протягивает карту компании кассиру и чуть морщится, рассматривая рисунок морской волны на шифоновом платье и удерживая стопки журналов одновременно. Здесь вполне подойдёт один из браслетов... — Обезжиренный латте. Она вздрагивает, когда чувствует тепло на ладони – карту забирают, а через пару секунд возвращают обратно с чеком. — Будет сделано, — очаровательно сверкает ямочками работник и кто-то в очереди за спиной задушено охает. Она знает его. Не то, чтобы специально, но она часто посещала это кафе, не желая выходить из здания и тратить драгоценные минуты, в которые можно поработать больше, к тому же, ей нравился их фирменный лимонный пирог. Она запомнилась одной из барист, которая наизусть выучила её предпочтения, но пару месяцев назад почти весь состав работников поменялся и Юбин пришлось мириться с тем, что новые баристы не будут лишь по её желанию знать её предпочтения. И был этот парень. Кажется, он появился месяц или около того назад, она бы и внимания не обратила, но каждый такой поход в кафе сопровождался вздохами и шептанием. Новый работник был невероятно популярен, почти идеально подходил под корейские стандарты красивого лица и привлекал много внимания и посетительниц в кафе, поэтому каждое ожидание в очереди так или иначе, но сопровождалось чьим-то шепотом о возможности пофлиртовать или спросить номер телефона. Звучало отвратительно. Вероятно, этот бариста – а был ли он им? – успел запомнить Юбин и её предпочтения, что несомненно радовало, ведь хотя бы в обеденные часы можно было сократить любое социальное взаимодействие. Юбин дарит слабое подобие улыбки и покидает очередь, устраиваясь за столиком перед огромным окном, удобно располагая на журналы, оттягивающие руки, на столе. Тэён появляется рядом всего через пару минут: — Я очень старалась успеть, но эти пробки, — она качает головой, — Я надеюсь, ты не купила мне что-нибудь вкусненькое? — Только не до фотосессии, — закатывает глаза Юбин, обнимая кузину и присаживается обратно, — Мне нужна консультация. Не то, чтобы мнение моделей когда-либо учитывалось, но Тэён была известна и уважаема в своих кругах, а ещё абсолютно точно знала, что именно сможет вытянуть и как подчеркнёт достоинства нужного товара. Юбин доверяла ей. Они немного болтают, Тэён внимательно слушает, кивая головой, а затем двигает к себе ближайший альбом. — Будет несколько локаций, но я ещё не знаю какие точно, так что стоит выбрать либо что-то нейтральное, либо наоборот, броское и притягивающее внимание. — Я вижу, хм, — Тэён заинтересованно перелистывает страницы, — Мне нравится, выглядит невероятно. Это бабочка! Я хочу себе эти каффы. — Что ж, ты всегда можешь приобрести их на нашем сайте, — подмигивает Юбин и возвращается взглядом к платью на странице, — Нам нужно подобрать изделия к нескольким нарядам, у меня есть список тех, что точно должны уйти в тираж и... Юбин отодвигает журнал, освобождая место для чашки с латте, и замирает, едва приподнимая брови в удивлении, когда рядом оказывается небольшая тарелка с кусочком лимонного пирога. Она смотрит на работника кафе, встречаясь взглядом, с тем самым, кассиром. Он что и официантом здесь подрабатывал? — Я не заказывала, — говорит Юбин, намекая на ошибку, и думает проверить чек, ведь она точно не платила, только взгляд у этого работника на все руки какой-то насмешливый. — За счёт заведения? Ваше любимое, — невинно то ли спрашивает, то ли отвечает кассир с улыбкой и чуть кланяется, перед тем как покинуть их. Юбин растерянно смотрит ему вслед, приоткрыв рот от неожиданности, а затем переводит непонимающий взгляд на Тэён. Может она что-то не так поняла? Улыбка Тэён выходит слишком широкой. — И кто это? — спрашивает она заинтересованно, что еще больше озадачивает. — Понятия не имею, — Юбин внимательно смотрит на безобидный кусочек любимого пирога, а затем вновь поднимает взгляд в сторону стойки, там, чуть скрываемый кассой мило улыбается новым посетителям кассир. — Действительно, — не верит Тэён, приподняв брови, и поджимает губы, пытаясь оставаться серьёзной. Они тратят час на то, чтобы сделать выбор в пользу нескольких образов, Тэён даёт дельные советы и Юбин оставляет пометки своим работницам на цветных стикерах. Когда кузине звонят, Юбин собирает альбомы в стопку и прощается с Тэён, та извиняется и убегает на очередную встречу. Юбин наблюдает за тем, как она скрывается в такси через окно во всю стену, а затем переводит взгляд на опустевшую чашку и тарелку с крошками. — К чему это было? — кассир вздрагивает, поднимая взгляд от кучи чеков в руках на Юбин, и замирает, будто пытается собраться. Стоит признать, она отчасти понимала почему все сходили по нему с ума. Явно молодой, высокий и стройный, фирменная рубашка поло открывала вид на в меру накаченные руки, а маленькое сияющее лицо со слегка растрёпанными волосами завершало образ идеального работника для привлечения женской клиентуры. Будь то кассир, или бариста, этот работник выглядел как модель. — Не понимаю о чём вы, — улыбается юноша, убирая чеки куда-то под стойку, и цепляет ладони в замок перед собой, — Хотели бы заказать ещё что-нибудь? Сегодня очень популярен холодный чай с малиной... — Я не заказывала пирог, — говорит Юбин, не желая менять тему, и переносит вес папок с одной руки на другую. Работник на секунду опускает на них взгляд и вновь смотрит в ответ с безупречной улыбкой. — Вы выглядели так. — Так? — Так, словно вам нужно что-то сладкое в жизнь. — Простите? — совершенно опешив от такой наглости, невозмутимое выражение лица исчезает, уступая месту удивлению. Да что он себе позволяет? — Я подумал, раз мне не удастся скрасить ваш день, то пирог будет отличной заменой. Юбин раскрывает рот, чувствуя нарастающее возмущение, и даже подается вперёд, ближе к нагло улыбающемуся кассиру, чтобы высказать всё, что она думает о его выходках, а затем потребовать менеджера... — Вы собираетесь заказывать? — она оглядывается, замечая за собой очередь из пары человек, которые выглядят крайне нетерпеливо, поэтому поворачивается обратно, чтобы оставить холодный комментарий и приструнить наглеца, но что-то идёт не так. — Удачного дня, — улыбается кассир и тут же забывает о её существовании, смотря поверх головы на следующего клиента в очереди, — Добрый день, чего изволите? Женщина за ней начинает диктовать заказ, и кассир набирает его на табло, Юбин чувствует, как альбомы оттягивают рук, поэтому ничего не остаётся, кроме как поскорее покинуть кафе, чувствуя невообразимую злость. Какой отвратительный и непрофессиональный работник. Никто ещё не смел вести себя с ней настолько по-хамски, даже не зная, кто она такая и к какой семье принадлежит. Юбин слишком быстро спешит вернуться в офис, понимает она, когда ей в след начинают оглядываться люди, так что приходится заставить себя замедлить шаг. Крепко вцепившись в альбомы с эскизами, словно это единственное, что удерживает её на месте, она доходит до лифта и нервно постукивает носком туфель, ожидая, когда табло загорится нужной цифрой. Произошедшее выбивает из колеи, и она не уверена почему – не раз за свою жизнь она сталкивалась с пренебрежением и презрением, кроме того, в последнее время часто проявляла его сама. Но здесь было что-то... Чего она не могла понять. Это не было похоже на обычное проявление невежества и наглости. Это занимает её мысли до конца дня, что крайне досадно, потому что уж кто, а Ким Юбин никогда не позволяет чьим-то поступкам задевать её. Она пропускает мимо себя почти всё, что предлагают её сотрудники на летучке, только кивает невпопад, пытаясь сосредоточиться и, чувствуя надвигающуюся мигрень, решает вернуться домой. Она не думает об этом странном инциденте и не вспоминает об этом все выходные и понедельник, пока во вторник не замирает посреди разговора с заказчиком. Внутри что-то ёкает и, собравшись, Юбин переназначает встречу, соглашается сама приехать к заказчику, лишь бы не спускаться вниз в злополучное заведении. Так и получается обходить то кафе стороной целых две недели, что выглядит смешно, но, с другой стороны, крайне расстраивает – она всегда покупала там напитки и заходила минимум трижды в неделю, так почему сейчас ведёт себя так по-детски? Юбин никогда бы не назвала себя слишком переживающей о чём-то, но сейчас... Поэтому она решает спросить совета. — Ты шутишь? — недоверчиво спрашивает Минкён и неуверенно переглядывается с Дахё. Лицо Юнми на экране ноутбука выражает крайнюю степень веселья. — Нет, — выгибает брови Юбин. Она устроила этот девичник, чтобы сестры помогли разобраться в чем проблема, а не для того, чтобы они смеялись над ней. Чего же такого она в свои тридцать не понимает, что видит Минкён в свои семнадцать? — В чем проблема? — спрашивает Юбин, выражая крайнюю степень нетерпения и раздраженно вздыхает, когда младшие сестры вновь переглядываются. Юбин это надоедает, так что она смотрит на Юнми, — Ну? — Он флиртовал с тобой, — неуверенно выдает Юнми, выглядя крайне неловко от того, что сестра не догадалась об этом сама. Юбин словно молнией прошибает. Оу. — Что? — Флиртовал, — повторяет на этот раз Минкён и ёрзает на месте, поправляя полы пижамы, — Ты ведь знаешь как это, да? Юбин по очереди окидывает сестёр пристальным взглядом. Они не шутили. — Он не... — начинает она и тут же замолкает с открытым ртом, снова анализируя всю ситуацию с самого начала, но уже с другого ракурса, без посторонних мыслей о работе, клиентах и сроках. Что-то в её лице меняется, словно она приходит к неутешительным выводам и Дахё неловко трёт переносицу, не зная, как продолжать этот диалог. Их онни что, действительно, не поняла этого?.. — Поверить не могу, — слышится обработанный голос Юнми из динамика. На её лице широкая улыбка, она качает головой и изображение замирает, возвращаясь обратно через секунду, — Я, конечно, знала, что ты у нас отказалась от отношений и любого проявления чувств, но решить, что он тебе хамит, а не флиртует? Должно быть, ты и правда заработалась. — Почему это вы такие подозрительно счастливые от этого факта? — Юбин недовольно оглядывает младших, на что те начинают тихо посмеиваться, качая головой. Дахё с лёгким стоном падает на кровать: — Онни, как давно ты была на свидании? Юбин упрямо молчит и все приходят к выводу, что она действительно пытается вспомнить ответ на вопрос. — Это же так очевидно. Он помнит о твоих предпочтениях и угощает тебя любимым блюдом, говоря, что это за счёт заведения. Ты, правда, думаешь, что так сейчас хамят? — Он выглядит едва ли старше Дахё, — защищается Юбин, облокачиваясь на подушки со скрещёнными руками, — Кто знает как у вас, молодых, сейчас принято. — Эй, десять лет – не двадцать, — тут же подскакивает Дахё, — И вообще, даже онни поняла. Юнми кивает на экране и Юбин проигрывает этот спор, даже не начав его. — Ты знаешь, как его зовут? — по-деловому спрашивает Минкён, на что Юбин отрицательно качает головой, — Сколько ему лет? — Да откуда же мне знать? Молодой. Очень молодой. — Так ты – нуна, — смеётся Юнми, явно находя в сложившейся ситуации плюсы. Юбин только морщится, недовольная, что они вообще продолжают этот разговор. — Вот только кормит её он, — усмехается Дахё в свою очередь и толкает Минкён локтем. — Это хорошо. Наша онни – красотка, — удовлетворенно кивает Минкён и срывает резинку с волос, распуская волосы, — Одобряю. — Так стоп, — Юбин выпрямляется, желая закончить этот разговор, пока всё не стало ещё хуже, — Почему мы вообще продолжаем это обсуждать? — Потому что здесь есть, что обсудить? — в ответ спрашивает Минкён. Юбин качает головой: — Я не собираюсь ничего с этим делать. — Но ты же ему интересна, — не понимает Дахё. — Я много кому интересна, — фыркает насмешливо Юбин. Кавалеров у неё было достаточно. Отвратительные, алчные, заботящиеся только о деньгах, которые могли бы получить от этого союза. В последний раз, когда мужчина обратил на неё внимание был, вероятно, самым ужасным – тот господин, чьего имени Юбин даже запоминать не стала был готов развестись в третий раз, лишь бы сделать такое удачное вложение в своей жизни: заполучить одну из семьи Ким. Увольте, Ким Юбин лучше останется одна до конца своей жизни. Этот случай не был исключением. Даже если сестры были правы, и этот работник кафе флиртовал с ней, ей не нужна была такая интрижка. Ей уже тридцать, время для серьёзных отношений и мыслей о браке, а не коротких связей с юношами, у которых слабость к женщинам постарше. — Тогда и проблема решена, — выдыхает Дахё, невинно хлопая ресницами, — Если ты не собираешься ничего с этим делать, то почему тогда избегаешь его? У Юбин не было ответа. Поэтому в обед понедельника она собирается с силами и почти заставляет себя спуститься вниз, в кафе на первом этаже. Она стоит в очереди и видит знакомую макушку, отчего в голове всплывают слова Юнми – он флиртовал с тобой, – что вызывает только ещё большее раздражение и желание развернутся и уйти. Работник забивает заказ подростков перед ней и совершенно случайно отводит взгляд, натыкаясь на Юбин. Он замирает на секунду, а затем его губы украшает улыбка и он возвращается к клиенту, словно ничего не произошло. Юбин почти закатывает глаза. — Добрый день. Чего изволите? — белоснежно улыбается парень, когда приходит очередь Юбин и та усмехается от этого театра Он ведь знает её обычный заказ. — Большой обезжиренный латте. Один. Это всё. — Большой обезжиренный латте, - бормочет парень, выбивая заказ на экране. Юбин пристально следит за тем, как аппарат печатает чек, и, получив его в руки, пробегается взглядом по позициям, не отходя от кассы. Убирая чек в карман пиджака, она видит насмешливый взгляд, которым работник кассы провожает её действия, но Юбин лишь с гордым видом продолжает стоять у кассы, наблюдая за тем, как юноша пишет на стикере её заказ и клеит его в очередь остальных заказов, не добавляя от себя ничего лишнего. Возвращаясь на своё место, он улыбается: — Передумали? Что-то ещё? — Нет, — говорит Юбин, — Просто убеждаюсь в верности заказа. — Ах, я хорошо справляюсь со своими обязанностями и усердно работаю, — наигранно хватается за фартук в районе сердца кассир, — Вы раните меня своим недоверием. — Не хочется, чтобы возникли недопонимания, — сладко улыбается Юбин, позволяя себе задержаться у стойки чуть дольше и внимательно сканируя чужое выражение лица. Стоило признать, вероятно, сестры были правы. Он действительно не показывал враждебности и хамства. — Будьте уверены, наше кафе обслуживает клиентов с исключительной заботой, — сердечно уверяет кассир, с интересом склонив голову чуть в бок, и продолжает улыбаться, — Кроме того, постоянных клиентов здесь очень... Ценят. — Я заметила, — парирует Юбин, не разрывая зрительного контакта. — Однако... — Канджун-а, у нас закончились зёрна, — Юбин переводит взгляд на второго баристу с ложкой в руке. Тот останавливается, водя взгляд от Юбин к кассиру и обратно и неловко улыбается, — Извините. Мелкий, зёрна нужны сейчас. Юноша перед ней, Канджун, молчаливо кивает коллеге и тот, кивнув в ответ, неловко разворачивается и возвращается на кухню. Юбин снисходительно улыбается: — Ну что ж, Канджун-а. Не буду вам мешать усердно работать. — Теперь вы знаете моё имя, — выдыхает юноша, развязывая сзади свой фартук и заискивающе интересуется, — Смогу ли я когда-нибудь узнать ваше? Юбин говорила, что не собиралась продолжать, потому что это всё равно ни к чему хорошему не приведёт, кроме того, не то, чтобы этот парень был в её вкусе, слишком молод, а ещё, кажется, крайне самоуверен. Но было в этом что-то крайне приятное. — Возможно, когда-нибудь, — отвечает она снисходительно и разворачивается со словами, — Жду свой латте, Канджун-а.x X ♕ X x