The Walking Dead: a world of renunciation

Все, что я сейчас чувствовала — это непреодалимый страх и ужас, сковывающий изнутри и заставляющий сильнее вжаться в самый дальний угол темного, уже давно пустующего шкафа. Неприятный запах донесся до моего носа, и я брезгливо поморщилась, представляя себе то, что происходило по ту сторону двери длинного купе. Свист топоров, рассекающих ледяной воздух, насквозь пропитанный гнилью и посторонней вонью; звук раздробленных черепов и чавкающие шлепки мертвых тел, размякших в собственных лужах крови. Через небольшую щель были видны только чьи-то высокие тени, мечущиеся из одного угла комнаты в другой, при этом размахивая своим оружием; живот скрутило, а в горле образовался неприятный комок горечи. Я попыталась сглотнуть весь свой страх, унять предательскую дрожь в коленках и, навлечь на себя клеймо бесстрашия, но, вместо этого, дрожа как трусливый заяц, я впилась худыми, почерневшими от грязи пальцами, в тонкую ткань черной, растянутой футболки и поджала губы, дабы не издать протяжный стон сожаления — черная, склизкая кровь через щель брызнула мне на лицо. В этот момент я буквально почувствовала, как легкие испарины пота на моем лбу медленно начали смешиваться с липкой жидкостью на щеках, стекая к губам. Горло рефлекторно напряглось, вызывая сухой кашель и приступы рвоты. Слезы наполнили большие карие глаза, густые ресницы затрепетали, но моргнуть я никак не решалась: без устали глядела в щель и наблюдала, как кто-то расхаживает по комнате, возможно, ищет кого-то. Я не слышу разговоров, не слышу рычания, не слышу звука ломающихся костей и, даже не слышу стука собственного сердца. Все будто замерло, пелена покрыла взор, устилая еле заметные лучи солнца, пробивающиеся через пыльное окно. Словно туман опустился в темном шкафу, а висевшие наверху вешалки еле позвякивали из-за недавней возни снаружи. Я задержала дыхание, когда услышала тихие шаги, шаркающие по старому, усыпанным гравием полу, которые, по всей видимости, направлялись в мою сторону. Сердце уже давно перестало отдавать оглушающий ритм, но, как только единственный лучик света, проходящий через плоское отверстие в шкафу, закрыла чья-то массивная тень, и вовсе остановилось. На секунду я почувствовала себя мертвой. Всхлипы прекратились, как и разговоры в комнате. Внезапный щелчок дверного замка пронесся глухим эхом в моей голове, грязная, когда-то серебристая ручка дернулась и створки шкафа наконец открылись, да еще с такой силой, что одна из них с шумом ударилась о противоположную стену. Опять щелчок, но не от замка. Я поднимаю голову, которая в этот момент словно налилась свинцом, и медленно открываю глаза, когда те еще не успели привыкнуть к яркому свету. Щурясь, я поднесла дрожащую руку и закрыла ею лицо, дабы не видеть всего происходящего: передо мной стояло несколько человек, и все как один, сжимали в руках оружие, стволы которых они направляли прямо на меня. Сколько их вообще: двое-четверо? Или у меня просто двоится в глазах? — Кто ты? — произнес мужчина, стоящий в центре небольшой группы. Тень, падающая на хмурое лицо, мешала мне его получше разглядеть, но густую седоватую щетину, которая обрамляла впалые щеки, было трудно не заметить. Молчу, сжав сухие губы в тонкую полоску, словно рыба в воде, не решаясь даже вдохнуть побольше воздуха, чтобы не нарваться на неприятности. Мужчина повторяет вопрос, но я лишь тру глаза, привыкая к свету. Судя по тяжелым вздохам, со стороны моих собеседников, я их начинаю раздражать. — Встань. — требует уже другой мужчина, и тычет арбалетом мне чуть ли не в лицо. Морщусь и рукой отмахиваю его в сторону. Осознание того, что передо мной стоит не ходячий, а живой человек, хоть и с оружием, заставляет меня облегченно выдохнуть и расслабить напряженные до неизнеможения мышцы. Я перестала нервничать, хоть меня и не покидала мысль о том, что эти люди могут запросто убить меня, а изуродованный труп скормить ходячим мертвецам. На этот раз, я обязана постоять за себя, даже если это будет стоить чьей-то жизни. Я покорно поднимаюсь с пола, опустив взгляд на свои ноги; темные, болотного цвета шнурованные ботинки были заляпаны запекшийся кровью, а черные протертые до дыр джинсы заставляли чувствовать себя некомфортно, под пристальным взглядом нескольких пар глаз. Приподнимаю взгляд, останавливаясь у ног тех самых людей, мысленно разрабатывая последующий план действий. Я не знаю, чего ожидать от них, я им не доверяю, как и они мне, но я продолжаю придерживаться своим принципам: либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Делая вид, что обнимаю себя за плечи, я одной рукой хватаюсь за прохладную рукоятку охотничьего ножа, лежавшего в ножнах, прицепленного к моему ремню. Мне не составило труда, незаметно вынуть его и со всей силой сжать пальцами, от чего, скорее всего, побелели костяшки. — Ты глухая, или просто дура? — внезапный прокуренный баритон заполнил комнату, и от неожиданности я подпрыгнула на месте. — У тебя есть оружие? Я покачала головой, а нож позади меня больно впился в спину, но нападать пока было рано. Нужно выждать момент, иначе ничего не получится и я точно словлю пару пуль в лоб. — Дэрил, не пугай девчонку, видишь она и так дрожит. — смуглая женщина скривила непонятную гримасу, и локтем пихнула мужчину в бок. Тот вынужденно поджал губы и кивнул. — Как тебя зовут? — она привлекла мое внимание, выйдя из ширенги. Катана за ее спиной заставила меня поежиться, но отступать я не собиралась. — Рик, давай лучше убьем её? — предлагает кто-то из толпы. Моя хватка усиливается, а разъяренный взгляд впечатывается в человека, стоящего перед моим лицом. — Хей, убогая, ты согласна? — он пихает меня кончиком биты в плечо, и я, слегка пошатнувшись, отступаю назад. Упорно молчу, выглядывая из подлобья, словно разъяренный зверь, приметивший свою добычу. Шумно вдыхаю через нос спертый запах пота и крови, опускаю руки, пряча нож за предплечьем, и, собрав всю силу и остатки своей смелости в кулак, рывком кидаюсь на мужчину, стоявшего всех ближе ко мне. Прикладываю все усилия, чтобы повалить этого громилу на пол, сильнее впиваясь в широкие плечи, обтянутые белой, но уже грязной футболкой. Мужчина кряхтит и извивается под тяжестью моего колена, придавленного к его горлу, и я победно улыбаюсь, когда замечаю что люди, стоящие позади меня, ничего не предпринимают. Просто стоят и смотрят на происходящее, что очень странно. Мои силы постепенно уходят, от чего я немного поддаюсь вперед, чтобы достать ножик из рукава кофты. Он, к счастью, без проблем падает мне в руку и холодный металл обжигает разгоряченную кожу. Сердце отдает кульбит в груди, бешено ударяясь о стенки ребер; дыхание участилось до невозможного, а ладони вспотели, из-за чего я боюсь выронить единственное свое оружие. Уже поднимаю руку, лезвием рассекая между нами напряженный воздух, готовая в любой момент вонзить острый серебряный конец прямо в голову обидчика. Тот замирает, и я замечаю, как на секунду в его глазах проносится испуг и мольба остановить эту пытку. Прежде чем совершить удар, я слышу щелчок предохранителя за своей спиной, и что-то холодное касается моего затылка. Застываю на месте, руки повисли в воздухе, в паре сантиметров от лица мужчины, а дыхание сперло на нет. Страху не осталось место в моей голове, все эмоции, словно переполненная чаша, выплеснулись наружу и из глаз потекли слезы. Отчаяние — вот что было написано на моем лице. Я прекрасно понимала, что за подобную выходку меня убьют, но все равно продолжала идти против себя, пытаясь убить ни в чем невиновного человека. За это, наверное, я буду корить себя всю оставшуюся жизнь, а точнее пару минут — пока меня не расстреляют, как какого-то предателя. А я ведь просто пыталась выжить! — Откинь нож в сторону и встань. — потребовал голос за спиной, явно принадлежащий молодому парню. Такой глубокий, слегка ломаный, но уверенный. Опустив голову, скорее всего от стыда, нежели от страха, я послушно поднялась на ноги, освобождая своего пленника. Тот мгновенно вскочил с пола, его лицо искажала гримаса ярости, а брови были туго сведены к переносице — он был зол, ужасно зол, и, скорее всего, хотел поскорее убить меня. — Откинь нож я сказал! — рявкнул вдруг парень, но на этот раз не единый мускул на моем непоколебимом лице не дрогнул. А смысл сопротивляться, если мне все равно конец? Бросив нож на противоположную сторону, к ногам темнокожей женщины, я выпрямила затекшую спину и равнодушным взглядом уставилась в окно, за которым уже давным давно смеркалось весеннее солнце. Мелкие камушки неприятно хрустели под ногами, как тысячи маленьких костей, когда парень подталкивал меня идти к стене. Бледно-синяя краска давно поблекла и облупилась, пластами отваливаясь от ровной поверхности на пол. С потолка сыпалась старая штукатурка, а багровые подтеки наводили ужас и омерзение. С еле слышным вздохом, я оперлась обеими руками о холодную стену, жест «я сдаюсь» был слишком унизителен для меня. Под мягкими подушечками пальцев зашелестела сухая, прилипшая к каркасной конструкции кровь, явно не моя или ни чья-то из присутствующих в этой комнате. Я была на грани того, чтобы дать волю эмоциям, разреветься и убежать прочь из этого места, но что-то внутри не давало мне этого сделать, упорно продолжая вжиматься в стену от натиска огнестрельного оружия за моей спиной. Совесть? Нет. Гордость? Да. Молча, совсем не проронив ни единого слова, парень обвил руками мои бедра и, одним резким движением, сорвал с пояса кобуру, ножны и мирно болтающуюся рапиру. Теперь я совсем безоружна, и эта мысль вселяла в меня неопредалимый страх за собственную жизнь. — Карл, давай уже, убей её. — поднекивал стоящий в стороне мужчина, неспешно вытирая лезвие топора о жесткую ткань темно-серых джинс. По его настороженному взгляду, в котором присутствовала капля ужаса и недоверия, было понятно что он еще не до конца отошел от нашей недавней стычки. Гадкий трус. Если бы не этот парень, держащий меня на мушке, я бы уже давно удушила его собственными руками. Глядя на эту жалкую физиономию, неожиданно даже для самой себя, я рассмеялась. Нездоровый смех до краев наполнил мрачную комнатку, в которой до этого царила неприкосновенная тишина и гулкий шум пульсирующей крови в ушах у каждого присутствующего. Еле слышные, бурлящие всхлипы смешивались с недовольными вздохами, а соленые слезы щипали на губах свежие ранки и ссадины. — Так, кажется, она совсем рехнулась. — первым заговорил Дэрил и, с слегка озадаченным видом, сжал в руках арбалет. — Предлагаю просто оставить ее здесь и уехать. — Пусть сначала Карл убьет ее. — лицо темнокожего мужчины сохраняло удивительное спокойствие, даже не взирая на то, что некоторыми минутами ранее они грохнули пару десяток ходячих трупов. — Мало ли, на что она способна. Я вскинула брови и слегка улыбнулась, когда вновь почувствовала на себе чей-то пронзающий насквозь взгляд и холод металлического дула у виска. Если умирать, то хоть не с жалким видом, как у того труса, который до сих пор шипя, потирал раскрасневшуюся шею. Надо было не раздумывать, и сразу убить его, возможно, тогда бы сейчас все сложилось по-другому. — Габриэль, ты же проповедник, какого хрена? — арбалетчик недоуменно взглянул в сторону друга. — Священник. — поправляет он, на что Дэрил лишь закатывает глаза, мол да какая вообще разница. — К тому же, она чуть не убила Сэма, уверен, что сам Господь хочет ее смерти. — лицо мужчины исказила несвойственная ему злоба, и он крепко обхватил руками библию, прижимая к груди. Рик, по всей видимости, лидер всей этой небольшой группы, громко выдохнул и устало потер переносицу. Вся эта ситуация раздражала его, судя по тому, как он нервно постукивал ногой по деревянному паркету, устеленного мелким мусором и ошметками отвалившийся краски и штукатурки с потолка. Его широкие плечи опустились, челюсть напряглась. Он выглянул в окно, всматриваясь в темноту пустующих улиц — должно быть, проверяя, нет ли парочки ходячих во дворе. Боль в ногах, из-за частых вылазок и марафонов от одного дома к другому дала о себе знать в самый неподходящий момент. Я шумно рухнула на пол, и прижалась спиной к стене, издав еле слышемый стон облегчения. Слишком устала чтобы бороться. Не понимаю, если уж и собрались убивать, то чего тянуть? — Я задам тебе три вопроса… — Рик единственный кто решился прервать эту свалившуюся на нас мертвую тишину, присев на корточки рядом со мной. — Будь добра ответить на них. — Твою мать, Граймс, ты что серьезно? — заныл от отчаяния крупный рыжеволосый мужчина в рваной оттянутой майке и военных штанах. Он вальяжно расхаживал по комнате, немного хромая и шаркая резиновой подошвой тяжелых ботинок по полу. — Да, я серьезно. — без тени сомнения в голосе произнес лидер, мельком посмотрев на него через плечо. — Ну так что, ты согласна? — его твердый, но в то же время мягкий взгляд пронизывал до кончиков пальцев. Я, словно загнанное в угол животное, мысленно металась из одного угла границы в другой, выбирая смерть или жизнь, согласие или отказ. Не знаю, что будет если я соглашусь, и не знаю, что это будут за вопросы. Единственное, что мне сейчас оставалось делать — это беспрекословно выполнять все приказы этих людей. А будет ли это против моей воли или нет, их вряд-ли волновало. Если я и собралась выживать любой ценой, то это один из обязательных пунктов, которым нельзя противоречить. Я выдохнула, нервно покусывая внутреннюю часть щеки, и не оставляя возможности сделать себе как можно больнее, дабы вновь не начать плакать. Один из людей, долговязый, крепкого телосложения парень, который секунду ранее держал меня на прицеле револьвера 34-калибра, стоял прямо передо мной, за спиной Рика; его точеные черты лица были скрыты тенью широкой шляпы. Он смотрел на меня из подлобья, хоть я и не видела его взгляда, но всем своим нутром чувствовала, что в нем не было ни капли дружелюбия. Руки крепко сжаты в кулаки, дыхание ровное и умиротворенное, даже слишком. Он будто ждал моего ответа, нервно постукивая заостренным кончиком ножа по деревянным перилам, у самого подножия винтовой лестницы. Ему нужна была конкретика и объяснения; видимо он надеялся, что при виде направленного в мою сторону оружия, я сразу сдамся и выложу все то, что скрывала от всех долгие годы. Он действительно так глуп и наивен, или я просто чего-то не понимаю? Спустя мучительно долгих двадцать секунд, парень досадно выдохнул сквозь яростно сжатые зубы и отошел в сторону вместе с Риком. Пару минут они просто говорили о чем-то, Карл то и дело, что хмурил брови и активно жестикулировал руками в воздухе. Диалог набирал обороты, даже отсюда — из самого дальнего угла комнаты, в который я была забита двумя рослыми парнями, я слышала гневные крики, эдакаю словесную перепалку. Я невольно напряглась, когда парень вновь вернулся на свое место и, схватив меня за руку, резким движением заставил подняться на ноги. Его лицо не выражало буквально не единой эмоции, губы плотно сжаты, а бледная россыпь веснушек на щеках блекла под тоном разгоряченной кожи. Яркий свет от фонариков был незамедлительно направлен в нашу сторону, именно тогда, когда его сосредоточенный взгляд на секунду остановился на мне. Темно-синие глаза быстро пробежались по моему уставшему лицу, насквозь пропитанному слезами, потом и кровью гниющих трупов. — Возьмем ее в лагерь, а там посмотрим, что с ней делать. — выдохнул Рик, словно был вынужден произнесли эту фразу, противясь своим принципам. По меньшей мере десяток пар удивленных глаз уставились на лидера в немом шоке, но тот лишь махнул рукой, не желая объяснять причину своего необдуманного поступка.