Вернись...

      Шиота очнулась в темном помещении. Нет, свет был, но лишь на вершине трехметрового потолка горела, иногда мигая, блеклая лампочка. Голова жутко болела, как, впрочем, и скованные наручниками покрасневшие и окровавленные руки. В глазах рябило и плыло, как в калейдоскопе. Она сидела на ржавом железном стуле, в облезлой комнатушке маленького периметра. А еще, было холодно, жутко холодно. Озябшие ладони чуть посинели, а горло сводило от застрявшего в глотке кашля. Дверь закрыта на прочный железный замок.       Нагисе была страшно. Нет, поджилки не тряслись, но в животе все скрутило от представления того, что будет с ней в ближайшее время. Наверняка, скоро её придут пытать. И неизвестно, насколько жестоко. Да уж, не радужное положение.       Честно говоря, Нагисе хотелось дать себе звонкую оплеуху. Как она могла попасться так глупо? Дала промах, не заметила, как к ней подобрались на слишком близкое расстояние. Расслабилась. В том, что произошло, виновата только она.       С противным металлическим скрипом дверь открылась, привлекая к себе внимание девушки. Шиоте стоило огромных усилий собраться с духом и без страха посмотреть в глаза вошедшему. В комнату вошел высокий человек с темными волосами и ужасно противными чертами лица. Нагиса мысленно окрестила его Медведем. Он посмотрел на нее и недобро ухмыльнулся.       — Уже очнулась? Быстро ты. — сказал мужчина. Его улыбка, казалось, изрезана кривыми ножницами, потому что так улыбаться обычный человек не может, — Обычно после такого людей еще дня три кондратит.       Девушка сжала зубы, чтобы не завыть. Страх липкими пальцами сжимал Нагису в своих тисках.       — Кто вы такой? — тихо выдавила Нагиса.       Ей хотелось оказаться в штабе, в кругу знакомых и близких друзей, не думая о боли, скорби и смертях.       — Тебе мое имя знать не обязательно, Шиота Нагиса. — в его голосе смешивается превосходство и насмешка. Он смеется над ней, над ее положением и ясно показывает, кто здесь хозяин.       Девушка впала в ступор. Откуда они знают ее имя и, что важнее, что еще им известно? Отряд? Цели? Миссия? И что нужно говорить, чтобы ее не уличили во лжи? Нагиса незаметно ущипнула себя, боль отрезвляла и приводила в чувство. Волнение не пропало, однако мышление прояснилось. Документов с ней не было, тогда как же? Шиота облегченно вздохнула, когда вспомнила, как они всем отрядом вышивали на внутренней стороне рукава свое имя, чтобы, в случае чего, опознать труп.       Он подошёл ближе к ней, с противной ухмылкой доставав из кармана нож. Мужчина подставил оружие к горлу девушки и слегка надавил. Лезвие с болью впилось в белоснежную кожу, оставив на ней довольно большую отметину. Медленно закапали тягучие капельки крови, с хлюпаньем встречаясь с полом. Девушка слегка поежилась, отводя взгляд. Шиота ясно понимала, что жизнь ее может в один момент оборваться. Было страшно подвести друзей, умереть здесь, не выполнив своих целей, покинуть свет, так ничего и не добившись.       — А сейчас ты рассказываешь, как оказалось в нашем лагере. — мужчина хрипло рассмеялся, радуясь неизвестно чему, — И лучше тебе не шутить надо мной.       Голубоглазка со злостью уставилась на него. Сейчас Нагиса не может сделать ничего, даже защитить себя не может. Беспомощная. Тем не менее, она как можно спокойнее сказала.       — Я… — Шиота мысленно приготовилась к последствиям, — Просто солдат.       — В каком смысле? Сейчас война, солдаты всюду. — мужчина начинал злиться. Ему нужны были факты, а факты-то как раз Нагиса предоставить не могла. Она еще не придумала, что будет говорить.       Он говорил с улыбкой. Шиота сморщилась. Он любил войну, любил убивать. Для него это было сродни игре, где нет правил, где можно творить все, что только в голову взбредет. Его глаза сумашедше бродили по комнате, будто выискивая что-то, подмечая каждую деталь.       — Понимаете, — девушка тихо вздохнула, но продолжила, — я пошла на разведку со своим отрядом 2-F, но вы меня схватили.       — И это вы всех перебили? — мужчина закипал. Он начинает злиться очень быстро, хоть и умело это маскирует.       — Я не помню такого. — тихо ответила Нагиса, думая, сколько еще это протянется. Такими темпами она где-нибудь проколется.       — А кто же тогда это сделал? — Медведь тихо вздохнул, буравя Шиоту нечитаемым взглядом.       — Я не знаю этого. Я простой солдат. — девушка показательно шмыгнула носом, намекая на то, что ей страшно, — Я простой солдат, я пушечное мясо! И я ужасно боюсь! Прошу, умоляю, отпустите меня!       Соврать, утаить, не подвести своих… Она ведь не может рассказать что-то о 3-Е, этот отряд стал слишком дорог Нагисе. Эти ребята, все они, даже вспыльчивый Теросака, навсегда останутся у нее в памяти.       — Я понял это. — спокойно проговорил мужчина, возвращая Шиоту в реальность, — Но ты думаешь, что я так просто тебе поверю?       — Прошу, — голубоглазая выдавливает слезы, — отпустите меня.       У Нагисы великолепная актерская игра, ей всегда безоговорочно верят. Вот только этот мужчина, явно потерявший всякие моральные рамки, верить не хочет.       Просьба была проигнорирована.       — Но ножи и пистолеты, найденные у тебя — фирменные. — недоверчиво и задумчиво сказал Медведь, отмечая что-то у себя в голове.       И что ей ответить? Извините, я их экспериментального отряда 3-Е, дядя, отпустите меня? Конечно, выпустит, по головке погладит и пирожков даст на дорожку. Вынуждает плакать от безысходности.       — Это подарок, — наконец проговорила Шиота, найдя более-менее сносную отговорку. Большинство мужчин, по своей воле, и нет, уходят на войну.Такая ложь не должна вызвать подозрений, ведь не проверишь каждого умершего солдата.       — Подарок?       — Да. — спокойно отвечает она, продумывая следующую фразу. Нужно быть предельно осторожной.       — Чей же? — он ей не верит. Это прекрасно слышно.       — Отца. Мой отец был военным. — еще тише говорит она, притворно всхлипывая. Нужно поддерживать игру.       Ей нужно время. Говорить частями, мямлить, кашлять, в обморок падать, да, в конце концов, что угодно. Ребята за ней придут. А если и нет, она может найти способ… Если он, конечно, существует.       А вообще, она справится. Сможет выбраться.       — Че замолчала? — раздраженно бросил мужчина, смеряя девушку недовольным и злым взглядом.       — В глазах плывет, — жалобно ответила Нагиса.       — Меня это не колышет, — он самодовольно прошептал ей на ушко. От него тянуло табаком и перегаром, замазанным безвкусным одеколоном. Шиота незаметно сморщилась. — быстрей рассказывай дальше, пока я добрый.       — Можно мне воды… — попросила она, от её жалкого голоса её самой сделалось тошно.       — Так уж и быть… Я сегодня добрый. Жди.       С такими словами он вышел из этой темной комнатушки. Голубоглазая услышала противный звук закрывающейся двери и скрип ключа.       Она и не думала, что это действительно сработает. Он так просто согласился дать ей воды? Правда что-ли?       Нагиса с удивлением осознала, что ее сейчас всю трясет. Она боится? Возможно… Но чего? Смерти? Пыток? Или может простой боли? Ответ девушка не знала. Она нервно сглотнула, пытаясь успокоиться и унять дрожь в коленях. Вышло не сразу. Память услужливо предоставила картинки убитых ею людей из этой организации. Медленно в сознание начал проникать здравый смысл, а учащенный пульс достиг нормы. Нагиса набрала в легкие побольше воздуха и резко выдохнула.       Дальше мысли девушки заняло создавшие плана побега. Оставаться здесь надолго ей, как минимум, не хотелось.       Шиота долго думала над этим, но ничего так и не изменилось. Единственный выход — дверь, но она надежно заперта. Да и руки у нее в наручниках. Что же, положение у нее сейчас не из лучших.       Сами собой её мысли вернулись к её отряду. Они стали для нее семьей, которой она лишилась. Теперь они для нее — все. За них она готова перерезать глотку любому. И они придут за ней. Он верит в это.       С противным скрипом дверь вновь отворилась, привлекая к себе внимание. В комнату вошел все тот же мужчина.       — Планы поменялись. — проговорил он, проходя к столу, — Мне это тоже не по душе, но, что поделаешь…       К слову, о столе девушка узнала только сейчас, ведь он находился за её спиной. Изловчившись, она смогла посмотреть на лежавшие на нем предметы. Нагисе стало жутко. Ножи разных форм и размеров, шприцы, плоскогубцы, наручники и многое другое. На некоторых осталась запекшаяся кровь. Это ведь не используют на ней, правда? Правда ведь?       Мужчина взял что-то со стола, что конкретно, Нагиса не разглядела. Он подошел к ней со спины, плечо опалило его противное горячее дыхание. Голубоглазке так хотелось воткнуть в его живот нож по рукоять.       А еще было страшно. Что этот псих собирается сделать? Он… Убьет ее? Нагиса еще хочет пожить, хочет окончить войну и успеть хоть немного жить нормально! Нормально, без смертей и сражений, а… Как обычные дети в мирное время.       — Ну что ж, — проговорил он ей на ухо, — поиграть с тобой у меня не получится. Я просто сделаю укольчик.       Девушка промолчала. После небольшой возни за спиной, она почувствовала боль в шее.        Перед глазами поплыло еще сильней, к горлу подкатила тошнота. Тело ослабело, рассудок куда-то плавно уходил. Последнее, что она увидела — противную ухмылку на самодовольном лице. ***       — Мы должны её спасти. — серьезно проговорил Акабанэ, измеряя комнату шагами. Он, как и все, волновался.       Тем более, на Карму давило чувство вины перед подругой, ведь это из-за него все, из-за его необдуманных действий похитили сначала Исогаи, а потом и Шиоту. Если бы Карма не был так опрометчив, все сейчас были бы в сборе, целы и невредимы. Во всем виноват Акабанэ и он обязан все исправить, вернуть Нагису в отряд.       — Это-то понятно, — вздохнула Накамура, отводя взгляд, — только вот как?       — Да хоть как, — практически прокричал Карма, сжимая кулаки, — мы ведь даже не знаем, как она там!       Он нервничал, кричал и злился. В первую очередь, на самого себя. Но Акабанэ всем сердцем хотел помочь Нагисе, девушке, что стала настолько… Родной.       — Он прав, — подала голос Каяно, — нельзя оставлять Нагису там.       Воцарилось молчание. Каждый понимал правоту слов Кармы и Каядэ, но нужно было обдумать план, чтобы не лишиться еще кого-то.       — Выдвигаемся в полночь, — задумчиво проговорил Исогаи, — подготовимся, разработаем план. Нас, наверное, ждут, поэтому прямо сейчас не сунемся. Так быстро они её убивать не станут, — капитан и сам надеялся на это.       — С такими ранами ты никуда не пойдешь, — строго проговорила Катаока, — но постоянно будешь на связи.       — Но…       — Все раненые остаются здесь, — подытожил Маехара, закусывая губу, — но и ты, Катаока, ранена.       — Я пойду, — вдруг ляпнул Карма, задумавшись. Мысли его были не здесь.       — Неужели оглох? — усмехнулась Рио, стараясь уменьшить напряжение, витающее в воздухе, — Тебе же только что сказали, раненные никуда не идут, ясно?       — Мне плевать. — от аловолосого исходила пугающая аура, — Сколько времени? — хмуро поинтересовался Акабанэ, переводя тему.       Карма был обязан пойти. Он не пошел, когда возвращали Исоги, не был рядом с похищенной теперь Нагисой, а отлеживался в мед.пункте. Это его вина.       — Десять вечера. — тихо ответила Окуда.       — Через два часа… — вздыхает Канзаки, и в комнате тишина, которую никто не решается нарушить. Каждый думает о своем.       Они должны, обязаны спасти подругу. Она часть их отряда, их товарищ. И они вернут ее любой ценой.