Вернись...

      Весть о том, что сегодня разбомбили еще один городской район сопровождалась абсолютно безэмоциональным голосом диктора. Карма устало посмотрел на едва живой радиоприемник. Его не продали лишь из-за категорично плохого состояния, иначе бы у них было еще немного денег. И еды.       Им не повезло жить в районе, что оказался на перепутье революционеров и армии. И без того скудные поставки в города и отдаленные районы сильно сократились, а в их район все завозили через раз и по слишком высокой цене. Денег не хватало, и матери Акабанэ, — отец умер во время бомбежки, — пришлось продать почти все вещи в доме. Его мать была рассудительной женщиной, она делала все, чтобы сын не голодал. Но в этих обстоятельствах это было невозможно, и чтобы Карма, будучи ещё совсем ребенком, не свалился от истощения, она не доедала сама. Все ради сына.       Карма понимал и не жаловался. Но время шло, все, что можно было продать, уже продано, а зарплаты матери никак не хватает. В конце месяца, когда до получки ещё одна голодная неделя, Акабанэ ложился спать быстрее, ведь во сне голод не чувствуется. Ему снилось что-то мирное, хорошее, картинка белых облаков быстро сменялась вкусным маминым супом с курицей. Он вновь просыпался в слезах.       Карма жил с мыслью, что каждый день для него может стать последним. Он был еще совсем-совсем ребенком, но знал, за стенами — война. Он продолжал учебу, ведь власти не одобрили прекращение занятий. Правда, прогуливал частенько, ведь выходить на улицу в такие времена осмеливались далеко не многие.       Его матери пришлось продать просторную квартиру, в которой они жили, а взамен купить однокомнатную ближе к окраине. Непроданных вещей там осталось мало, да и если осталось, то самое необходимое, его с собой забрали. На прибыль получилось закупиться дешевой, но более-менее сытной едой на месяц.       Мать Кармы получала не слишком много, ее зарплата всегда была средней. А с наступлением гражданской войны цены взлетели едва не до небес. Она всеми силами старалась не обделять своего ребенка, и отдавала все, что только могла. Мама любила его, Карма это видел. Видел, как сильно исхудала ее фигура, и порывался найти подработку, но она запретила, сказав, что он еще совсем ребенок. Он отказывался есть слишком много, ведь свою дневную норму женщина сокращала донельзя.       — Карма… — с улыбкой шептала она, — Ты очень добрый. Но все, что я делаю, для будущего. И не только твоего. Я очень люблю тебя и желаю тебе самого лучшего, но условия сейчас, сам понимаешь. А в таких условиях… Мы, взрослые, должны вырастить достойных людей. Ведь именно вы замените нас в этой веренице жизни. Дети — это будущее мира.       Акабанэ не нашел ответа на эти слова. Может, тогда ему нужно было время на осознание. Карма понимал, что в чем-то она, безусловно, права. Но кое в чем ее речь ему не нравилась. Быть может, дело в том, что конкретно себя она ни во что не ставила? Он не понимал, почему она так делает, почему не жалеет себя. И тогда это злило его. Он не понимал, что его мать смотрит в будущее, не на жизнь одного, а на жизни многих. Вот только повлиять на многих не в ее силах, и она лишь воспитывала сына так, как считала правильным.       Ещё в те времена Карма понимал, что человеческая жизнь действительно обесценивается. Что есть один труп на войне? Он порой сам видел свалившихся от голода людей на улице. Сначала порывался помочь, но быстро очерствел, ведь всем не помочь. Самому бы кто помог, но каждый сейчас старается хотя бы выжить, а помощь другим — слишком сложно и невозможно. А Акабанэ тоже хотел жить.       Быть беспомощным — это ужасно. Он был не в силах сделать что-то, не в силах в одиночку изменить этот мир, эту страну. Но он хотел прекратить эти смерти, он хотел увидеть мирное небо над головой. Еще хотя бы раз. А потому пообещал себе вступить в армию, чтобы собственноручно приблизить конец этого ужаса.       А потом его мать умерла от переутомления и голода. Она просто не проснулась, а еще маленький Карма долго плакал, тщетно пытаясь ее разбудить. Звонить куда-либо было совсем глупым, ведь и скорая, и полиция прекратили свою работу ввиду гражданской войны. Какое-то время Карма и вовсе из дома не высовывался, а потом, явно доведенный до предела стрессом, бездумно скитался по улицам города. Бежал в сторону леса, стараясь забыться в чем-то, а потом его просто вырубили военные.       Оказалось, что побежал он не в ту сторону, и попал к революционерам, слишком близко подобравшимся к городу. Ребенка, конечно, здесь никто не ждал, а потому его сразу вырубили и отправили к кому поглавнее. Там, видно, посчитав, что враги ничем не поскупятся, даже ребенка отправить, попытались его допросить. Акабанэ просто повезло, что он попался к Коро-сенсею.       Коро набирал группу из таких бездомных, как они. Экспериментальный, изначально бесперспективный отряд 3-Е. Карма был не первым в нем, но и не последним. Их воспитывали и обучали, а Коро… Он стал для них родным, незаметно, но он растопил детские сердца и подобрал индивидуальный ключик к каждому.       У них было два куратора, приставленных ради эксперимента. Правда, приставленных скорее не к ним, а Коро-сенсею (прим. автора: Коро здесь человек). Это не имя, они придумали его сами для собственного же удобства. Настоящего никто не знал, но это не мешало. Коро был преступником, получившим едва не смертный приговор. Впрочем, за то, что он убивал лишь государственных армейских, революционеры спасли его. Однако, его держали на прицеле всегда, но по уговору допустили к детям. Он обещал, что вырастит для них уникальный отряд. И, пусть не ожидал и сам, полюбил этих детей всем сердцем.       Когда Карасума, — один из приставленных им Кураторов — привел Нагису, Карма был малость шокирован. Он уже успел насмотреться на разные судьбы, каждая из которых помятая и изрезанная лезвием войны. Здесь не было счастливчиков, каждый перенес свое горе. Хотя они тогда были детьми.       Например, Каяно. Она потеряла родителей и у нее осталась лишь сестра. Тоже вскоре убитая. За ее смерть Каядэ хотела отомстить Коро, она была на поводу у ненависти. Оказалось, что в ее смерти учитель не виновен. Оказалось, что когда-то он ее любил.       Но у всех них когда-то давно была семья. Была, но была любящая, пускай и по-своему. И Карасума почти сразу предупредил, что она отличается. У нее не было нормальной семьи до войны. В ее семье — сбежавший и бросивший ребенка один на один с безумной матерью отец и неуравновешенная мать. Карма слышал, как на этот счёт переговаривались Елович и Тадаоми. И бегло подумал, что, чёрт возьми, этой девушке было действительно тяжело.       Нагиса появилась перед 3-Е до странного отрешённой и холодной фигурой. Карма, наверное, навсегда запомнил это полностью безэмоциональное лицо. Шиота по возможности избегала контакта с ними, если говорила что-то, то только о задании. Она тренировалась вместе со всеми, но никогда не участвовала с отрядом в каких-либо редких развлечениях. Все же, они были детьми. А тогда все ещё проходили подготовку.       Коро видел это. И однажды его терпение просто лопнуло, и он не оставил Нагисе выбора, кроме как заговорить с ними. Он впервые услышал ее живой голос. Не отдающий холодной сталью ножей, которые они всегда таскают с собой, а живой, пусть и скупой на эмоции. Она тоже начала оттаивать. Это заметил весь отряд.       Казалось, что с Шиоты спала толстая ледяная корка, защищающая ее от внешних угроз. Быть может, это означало полное доверие?       — Знаешь, вчера вы обсуждали семьи… Я видела, вы по ним тосковали. И я совсем этого не понимаю. — Нагиса часто начинала говорить неожиданно, меняла темы, иногда не слишком аккуратно перескакивая с одной на другую. Карма успел к этому привыкнуть. Наверное, он понимал, что раньше ей было не с кем общаться и она просто не умела вести диалог правильно, — Я совсем по своим не тоскую.       Нагиса никогда не говорила о своей семье, хотя в общих чертах об этом все знали. И она тоже знала об их осведомленности. Так что Акабанэ лишь молча прислушался.       — Я не знаю, жив ли мой отец. Он ушел от нас. И мне все равно. А мама… Она умерла на моих глазах. Сейчас я уже помню, кто ее убил. Может, это даже была я. Но я помню, что мне было плевать. Я не чувствовала никакой опустошенности или печали. Наверное, я действительно ужасная дочь. Мама всегда так говорила.       — Будь она нормальной матерью, ты бы относилась к ней по-другому. Она заслужила такое отношение. — Карма не сомневался в своих словах.       Шиота ощутимо дернулась. Акабанэ не понял, из-за чего.       — Ты правда так думаешь? — Нагиса действительно была удивлена. Карма не понимал, что здесь шокирующего, потому что считал, что такая мать «матерью» зваться не достойна. — Просто… Мама всегда говорила, что я ужасна и во всем должна слушаться ее. А я…       — Вот только не надо винить себя, хорошо? Ты ни в чем не виновата, а эта женщина была сумасшедшей. Я вообще не понимаю, как ты можешь называть ее мамой.       Наверное, он был слишком груб и резок. Но Карма злился. Он не понимал, как может мать столь сильно не любить своего ребенка, как может так калечить его жизнь. Одно дело, будь это совсем незнакомый Шиоте человек. И совсем другое здесь, ведь это ее мама. А ещё Карма злился на то, что у Нагисы все тело в шрамах. Он видел шрамы на всех открытых участках тела — старые, но заметные, если приглядеться. Он понимал, что на войне это будет неизбежно. Но все же… Все же, другой жизни она даже не знала.       А ещё перед его глазами каждый раз представал образ собственной любящей матери.       — Спасибо. — Нагиса благодарила искренне и действительно от всего сердца. Ей были нужны эти слова, нужны, как глоток кислорода. И, немного подумав, она решила ещё немного поговорить о своей жизни. Понаглеть ещё совсем чуть-чуть, — Ведь раньше я и правда думала, что действительно должна делать все, что мне говорит мама. А потом я увидела ее труп рядом с собой. Мне не было страшно, и первое, о чем я подумала, это кого мне слушать дальше. Военные, которые тогда оказались рядом, определили меня сюда. Придя же, я подумала, что должна подчиняться Коро. А недавно он сказал, что я свободна и что именно здесь я буду бороться за свободу. И не только за свою.       Шиота не плакала, но ее тон был не менее горек. Карма не знал, что ему стоит сейчас сделать. Он не умел утешать или подбадривать, однако хотелось произнести хоть что-то. Хоть чем-то помочь ей, разделить ее чувства.       — Коро не врал. — это все, что смог сказать Акабанэ ей в утешение. Но Шиоте этого было вполне достаточно. Она лучезарно улыбнулась ему, будто просто отбросила все пережитое.       Карма тоже не смог сдержать короткой улыбки. Тогда он даже не догадывался, что их хрупкое счастье будет по крохам разрушаться. ***       Потом оказалось, что Коро объявили предателем. Эта новость стала сенсацией для всех из 3-Е. Неудивительно, ведь для всех них — сирот, чью нормальную жизнь забрала война, — Коро стал кем-то родным и близким. А дело в том, что… Убийство учителя поручили 3-Е.       Сначала они пытались отказаться, бунтовали, ведь не хотели своими руками лишать жизни учителя, что занялся не только их тренировками, но и воспитанием их, как детей, обучением по школьной программе. Но они не были глупыми, а потому быстро поняли, что выхода у них нет. Либо они сами убьют Коро, либо это сделают другие. И они решили хотя бы дать умереть учителю без мучений и среди своих любимых учеников.       Решиться было трудно. Но даже когда решение было сделано, нож в руке сидел совсем не решительно, совсем не правильно и не надежно. Они действовали по плану и свободно заблокировали все пути к отступлению, впрочем, Коро не сопротивлялся до последнего, приняв поражение. И даже тогда сделать последний шаг, — собственноручно убить, было тяжело. А ещё тяжелее решиться взвалить эту ношу на свои плечи.       — Могу я… Сделать это? — робко спросила Нагиса, подходя ближе к учителю. Никто не решился возразить. Карма тоже молчал.       Ее руки дрожали, но она нашла в себе силу крепче сжать нож в руках. Не хотела делать это пистолетом. Все-таки, она должна убить его с улыбкой. Но почему-то выходило со слезами и криком отчаянья. Эта боль от потерь, эта вина…       — Ну что такое, Нагиса? Я хочу, чтобы ты убила меня с улыбкой. — Она вздрогнула всем телом, слыша этот родной голос. Голос, который после одного удара никогда никто не услышит. — Вы должны жить. И дожить до мира. Я верю, вы сможете. — пока они плакали о его смерти, Коро улыбался ей в лицо.       Кровь на руках и слезы отпечатались в памяти чем-то горьким от потери и радостным от памяти. Они не имели права сдаться после этого. Не после того, как учитель сделал столько хорошего для них. Не после того, как переняли идеалы самого дорого человека. Не после того, как поклялись выжить и увидеть мир. Или хоть выложить дорогу ценою стольких жертв. ***       Наверное, именно после того памятного разговора они стали чуть ближе, нежели раньше. Карма знал, что он единственный, кому Нагиса выговорилась. Он не собирался разглашать хоть кому-то то сокровенное, что Шиота наверняка не без труда решилась выложить. Акабанэ думал, что это можно счесть за признак доверия.       После первого искреннего диалога с Нагисой Карма пообещал себе, что не даст ей вновь почувствовать всю боль пыток и человеческой жестокости, что осталась в минувших годах ее жизни. А после смерти Коро-сенсея пообещал себе, что ей никогда не придется причинять боль близким. Сейчас он понимал, что эти обещания не сдержал. Он корил себя, ведь Шиоте снова пришлось ощущать всю эту боль, может, даже больше, чем тогда. Акабанэ никогда не простит себя за это. Потому что… Он не признавал этого, даже в мыслях стараясь одернуть себя, но все же… Нагису Карма любил. И не как друга или сестру.       И все же понимал, не время и не место. Война — рассадник жестокости, крови и боли. Именно потому думать о чувствах не следует в такое время, этим он лишь забьет голову и подкосит свою решимость. Но стоит дожить до мира хотя бы ради этого. Акабанэ чуть усмехнулся своей наивности. Быть может, именно эта наивность помогала ему оставаться человеком.       Карма вновь встретил Нагису, когда помощь явно была нужна. Нагиса стояла в окружении Хинаты, Хинано и Мисаеши. Но неувязка была в том, что напротив них была уже знакомая Карме девушка. Именно она тогда притворялась подругой Шиоты во время нападения на штаб 3-Е. Ощущение, будто это случилось пару лет назад.       — Ох, Акира, ты действительно думала, что я не смогу отследить тебя по камерам? Ты такая глупышка. Нет, вы, правда, неплохо маскировались, и обычные рабочие вас не заметили. Но вы надеялись обмануть меня? Какая глупость! — голос Эдис сочился ядом и насмешкой.       Напряжение висело практически ощутимое. Карма решил пока не высовываются и, если что, сыграть на неожиданности. Избитый прием, но может сработать.       — Я… Не Акира.       От этой фразы у Кармы, кажется, заложило в ушах. Он не мог понять, ослышался ли. Все время она просила не называть себя Нагисой, отталкивала, показывала свои шипы. Акабанэ знал, что она не помнила все то, что они пережили вместе. А сейчас… Она сама отказалась от этого выдуманного имени. Она решила, на чью сторону встанет.       Карма понял, что Нагиса всегда оставалась Нагисой.       — Ох, какая печаль… Ты действительно выбрала сторону революционеров? Впрочем, мне все равно. Ты, наверное, уже поняла, что я несколько притворялась беспечной простушкой. — Эдис вновь растянула губы в улыбке.       Видно было, как напряглась Нагиса. Карма внимательно рассматривал ее худую, даже сильнее, чем раньше, фигуру. Девичья рука явно потянулась за оружием. Все же, Шиота боец ближнего боя. Хотя сложно это сказать, не увидев ее в сражении, ведь внешне она мало тянет на военного.       — Ой, не стоит так напрягаться, я не для драки пришла. Я всего лишь хочу поделиться информацией.       — Зачем тебе это? — тон Нагисы оставался холодным, но это благодаря выдержке. Акабанэ был уверен, что в ней бушуют эмоции.       — Нагиса, так мне тебя называть? Мне все равно, что с вами всеми станет. Мне плевать на людей. Просто очень интересно наблюдать, как вы, словно букашки, пытаетесь выжить. — она помолчала, глядя, как нахмурились и еще больше напряглись ребята из 3-Е, — Вообще-то, мне сейчас не следует здесь быть. Но я слегка переврала факты главнокомандующему, и вот, я здесь. А все из-за того, что хочу еще немного продлить эту игру.       Франсес выглядела ненормальной. Казалось, еще чуть-чуть, и она безумно рассмеется, а после с улыбкой перестреляет их всех, лишь бы немножко повеселиться. Если все они здесь сражались ради победы, свободы и мира, то Эдис — ради веселья. Для нее не имела значения мораль, смерти других и чужое горе. Она, наверное, олицетворяла собою кровожадный и ненасытный дух войны.       — Ты знаешь об одной неприятной побочной функции препарата, который тебе вкололи? — Франсес облизнула верхнюю губу, намекая, что она здесь управляет ситуацией, — Рассказал Джеймс?       На имени мужчины Шиота ощутимо вздрогнула. Она помнила все, что произошло в «красной» комнате — так ее окрестила Нагиса сама для себя, уж слишком много крови там пролилось. Отогнав плохие мысли, она кивнула.       — Ты взрывоопасна. Неустойчива, но и кроме того… Одно вещество — и все взлетит на воздух. Понимаешь, к чему я клоню?       Шиота застыла, не в силах что-то сказать. Акабанэ знал ее очень хорошо, но не думал, что произнесенные Фансес слова, которые, может, и вовсе являются блефом, произведут такое впечатление. Она мелко задрожала, что было заметно даже на расстоянии, ее прямая спина несколько сгорбилась, а рука, тянувшаяся за оружием, напряглась еще сильнее. Поскольку Нагиса стояла к нему спиной, он не видел ее лица. Но был уверен, что она шокирована. Впрочем, Хинано, Хината и Мисаеши тоже не были в полностью трезвом рассудке после таких слов. Как и сам Карма.       — Так… Вот зачем вы отдали меня ему. — Шиота не нашла в себе сил назвать имя Джеймса, — Вы испытывали мою стабильность.       — Верно. И ты успешно прошла тест, право, я удивлена. Все же, в этом плане Джеймсу мало равных, да и… Я считала тебя более нестабильной, но, похоже, ты тверда характером. — Эдис улыбнулась, глядя, как расширились зрачки Нагисы. Фансес знала, что боль, пережитая этой девушкой, никуда не исчезнет. И именно поэтому игра становилась такой интересной, — А теперь к делу. В этой баночке — Эдис быстро достала из кармана банку с жидким содержимым, — активирующее средство. — Фансес кинула его, будто совсем неважную гадость.       Нагиса поймала его одной рукой, сжав так, что, казалось, скоро стекло треснет. Ее волновало не это. Волновало, что надо решиться на действительно отчаянный шаг. Решиться ради них. Волновало, сработает ли.       — Кстати, наш разговор никто не отследит, ведь я вывела из строя камеры наблюдения. Всё-таки, в моих интересах остаться незамеченной, вдруг предательницей назовут. — приторно-сладко пропела Эдис, скрестив руки на груди. — Я ухожу.       Карма спустил на курок. Он не мог позволить ей уйти, слишком она опасна по своей натуре. Да и заканчивать надо быстрее, хоть это и практически неиспользуемая часть штаба. Неплохо Эдис подготовилась к разговору.       Фансес успела чуть дернуться на звук выстрела, в результате чего в жизненно важные точки Акабанэ не попал. Жаль, ведь, кажется, Карма начинал ее ненавидеть. Она просто игралась с их жизнями.       — Ах ты мразь… — рыкнула она, подавив выкрик, и прикрывая рану ладонью.       Нагиса первой пересекла расстояние, разделяющее ее и Эдис, достав свой пистолет. Она приставила дуло прямо к виску, а руку в локте согнула так, что мешала Эдис нормально дышать.       — Отвечай на мои вопросы. Где главнокомандующий?       — Ты думаешь, я поверю, что ты меня пощадишь?       Эдис тоже не любила, когда срывается план. Она несколько раз выдохнула, сжала слегка накрашенные губы и свободной рукой потянулась за оружием.       — Я сломаю тебе руку. Думаешь, я ничему не научилась от Джеймса? — холодно ответила Шиота, увидев ее манёвр. Костяшки побелели от хватки, при всем желании так просто не выбьешь оружие из рук.       — Думаешь, мое исчезновение останется незамеченным? Думаешь, я не смогу сейчас подать сигнал?       — Ты блефуешь! — злобно процедила Хината, подойдя ближе.       — Возможно. Но как Вы это докажите?       Тишина висела глухая, странная и почти ощущаемая. Карма вышел из-за угла, держа Эдис на прицеле. Так, на всякий случай.       Ребята тоже удивились, увидев его, но вида не подали. Пусть Эдис думает, что у них все организовано и распланировано заранее. Нагиса едва заметно выдохнула, посмотрев на Акабанэ. Эдис чуть дернулась, ведь все еще ощущала холодное дуло пистолета на своем виске. Не самое приятное ощущение.       — Что же, убейте меня. И ваша игра закончится сразу же… Мою смерть заметят сразу, я здесь не бесполезная фигура. Нагиса, я не говорила, но… — она вновь улыбнулась, будто действительно радовалась этой ситуации, — Я дочь Эйсена. Понимаешь?       Все четверо замерли. Она… Она — дочь того самого человека, который все это начал. Она — дочь того, по чьей вине здесь творится такой бардак, дочь того, по чьей вине они теряли близких, жили в этой бесконечной крови и боли, учились держать оружие и пролили столько слез.       — Убью… — Нагиса дрожала. Пистолет в ее руках ходил ходуном, и видно было, что девушка не в себе. Еще чуть-чуть, и она выполнит свои угрозы.       — Это подставит вас всех, ты ведь понима…       Первым не выдержал Карма, уж слишком завелся. Эдис он ничуть не жалел. Эдис он ненавидел. И от выстрела Фансес обессилела прямо в руках Нагисы, что отпустила безжизненное тело. Ее руки дрожали.       — Нагиса! — Хинано подлетела ближе, оттаскивая Шиоту от трупа. Она обняла девушку, на которую попали капли крови Эдис. Нагисе не в первой было увидеть труп. Но, наверное, слишком много стресса она пережила за последнее время.       Шиота попыталась смахнуть наваждение. Чего это она, давно же хотела сделать это. Давно хотела спустить на курок. Так почему же, что с ней сейчас не так? Нагиса выдохнула, сжимая руки в кулаки, чтобы спрятать дрожащие пальцы. Какая она все-таки жалкая и глупая.       — Уходим. Нельзя здесь задерживаться. — бросил Акабанэ. Мисаеши послушно кивнул, оттащив тело Эдис в сторону.       Шиота также кивнула, хоть и думала сейчас не о побеге. Это неправильно, и делать так, естественно, не стоит, но… Нагиса знала Эдис. Эта девушка не стала бы делать что-либо, не будучи полностью уверенной в победе. И уж тем более, она не из тех, кто героически пожертвует своей жизнью. Это значит, что в своем плане Фансес была уверена. Но что было такого, из-за чего они не смогли бы ее убить? Или Эдис ждала чего-то от них? А от них ли?       Нагиса закусила губу. Ответов не было. Карма это заметил, тихонько положив ладонь ей на плечо. Душевные разговоры потом. Сейчас куда важнее спастись. Шиота благодарно на него взглянула, но в уголках глаз плескалось сомнение. Что ей нужно сделать? Что нужно ради победы?       — Ребята, я… Должна пройти к главнокомандующему.