Что было бы, если бы...?

— А-а-а, быстрей-быстрей! — кричит Ларри, усердно нажимая на кнопки джостика так, что, кажется, вот-вот вдавит их в него. — Стреляй в эти летающие херни, а я по главному палить буду!       Салли щурится от яркого света экрана, целясь в монстров, что быстро перемещаются по игровому полю. Едва успевает просчитать дальнейшую траекторию и чудом попадает в вопящую горгулью. Шкала здоровья над Боссом становится все меньше, а Ларри почти трясется, безостановочно повторяя «сейчас, вот да, почти». У обоих, кажется, глаза слезятся, ведь они далеко не один час потратили на то, чтобы завалить этого здорового ублюдка. Металлист кричать готов, когда его герой прекращает пальбу, чтоб перезарядить оружие. Всего пара ударов и их снова завалят, а потом под траурную музычку покажут весь пройденный путь до моменты очередного проигрыша. — Ну! Ну давай уже! Сука, да! — Джонсон резко поднимает руки вверх и от этого движения штекер джостика вылетает из гнезда. — Затащили, наконец-то. Я думал, что подохну тут же рядом с этой приставкой. — Ой, Ларри, мы б затащили еще на попытке пятнадцатой, если б не твое: «нам надо составить стратегию, нужна тактика, да на тупой пальбе и лохи пройдут», — Сал насмешливо фыркает, положив несчастный джостик на пол.       Закрывает глаза и с громким вздохом падает на пол, застеленный мягким зимним пледом, который они вытащили из шкафа Лизы. Цветные круги мелькают в темноте. Фишер приподнимает протез, не забыв перед этим отвернуться от Ларри. Стирает пальцами слезы, скопившиеся в уголках глаз из-за яркого света экрана. Салли клонит в сон, но он точно не станет спать у Ларри, а уходить ему еще не хочется.       Сейчас всего час ночи, за окном метель, а комната металлиста в честь Нового Года украшена мрачноватыми рисунками, что сделаны люминесцентными красками. И они сияют в темноте, при тусклом свете небольшого телевизора. Сал поправляет протез и устраивается поудобней, положив руки под голову. Разглядывает изображенную на стене луну со странными механическими созданиями, что разгуливают по ее поверхности. И вдалеке видны другие планеты. Красивые, яркие, окруженные светом звезд.       Разглядывает, совершенно спокойно, делая вид, что не замечает задумчивого взгляда Ларри. А тот хмурит брови, чувствуя толику стыда за то, что хочет в очередной раз задать уже надоевший вопрос. Но молчит, потому что знает, какой снова получит ответ. Поджимает губы, понимая, что Салли явно догадался о его мыслях. На долю секунду Ларри чувствует обиду. Довольно детскую и поэтому тут же отмахивается от нее.       «Эй, доверься мне».       Ложится рядом с Фишером, уставившись в темный потолок. Молчание не кажется неловким. И, наверное, только в такие моменты Ларри ощущает себя младше этого мальчишки, что косится сейчас на друга, наивно думая, что этого не заметно. Джонсон ерзает, чувствуя, как в спину ему что-то упирает. Длинная коса, которую сегодня заплел ему Сал, немного мешает, и он переворачивается на живот, стягивая с волос резинку. Встряхивает головой и густые вихры падают на плечи и на лицо, мешая обзору. — Я вот тут подумал… — Ох, какая заява напрягающая. Надеюсь, будет не как с Боссом? А то ты меня так до суицида доведешь, — ехидничает Сал и тут же недовольно шипит, когда его болезненно щипают за бок. — Слушаю тебя, агент Джонсон. Вещай.       Ларри клацает зубами, угрожая Фишеру, что если тот еще что-нибудь язвительное кинет, то его если не сожрут, то понадкусывают точно. — Круто было бы застать зомби апокалипсис, — проговаривает Джонсон с таким воодушевлением, что Сал не сдерживает смеха. — Поучаствовать в нем, сражаться с этими тварями.       Сначала сдержанно прыскает, а затем резко разражается приглушенным хохотом. А металлист закатывает глаза и покачивает головой, делано поражаясь тому, «как Салли может не понимать всей прелести зомби-апокалипсиса». — Ты осознаешь, что тебя по кускам разберут на первом же повороте? — Ларри отлично понимает по голосу друга, что тот явно ухмыляется сейчас. — Меня? Скорее тебя, потому что из нас двоих давать отпор не в состоянии именно ты. А отделать трухлявый и тупой кусок мяса труда не составит, поверь уж, — металлист самодовольно скалится, щелкая Салли по протезу в том месте, где должен быть нос.       Фишер ложится на бок, чтоб получше видеть Ларри, растягивающего в своих руках черную резинку. Края протеза неприятно давят на кожу, но мальчишка не показывает виду. Он уже привык ко всем неудобствам. А металлист щелкает языком, резко уйдя в свои мысли. Хмурит брови и покусывает обветренные губы. Сал не раз предлагал ему обычную гигиеничку, но тот только заходился в припадке дичайшего хохота. И Фишер просто махнул рукой.       Салли приподнимается на локтях, встряхивая головой, чтобы согнать раздражающую сонливость. Уж лучше сесть, так его точно не срубит. Во всяком случае, не так скоро. И он садится в позу лотоса, продолжая слушать шумное дыхание Джонсона. А он словно назло не реагирует на шебуршащего под боком Фишера. — Э-э-эй, — протяжно хрипит мальчишка, дергая Ларри за край широкой майки, — прием, прием. Я Юпитер.       Джонсон пожимает плечами, так и не повернувшись лицом к Салу. А Фишер тихо выдыхает, понимая, что этот хренов манипулятор его сейчас откровенно стебет. И в то же время, если Ларри не получит того, чего хочет, то будет корчить псевдо-обиженную морду еще несколько дней. Чисто ради прикола и попыток поиграть на потрепанных нервах Салли.       Но будем откровенны, Джонсон все-таки не такой эгоист, каким может показаться на первый взгляд. Не смотря на все свои, порой пугающие загоны, он ревностно оберегает Фишера от всего, что кажется плохим самому Ларри. Начиная с надоедливых задир, из-за коих Джонсон частенько бывает на ковре у директора, заканчивая попытками повязать шарф на шею Салли, которому вечно тепло. И черт возьми, сколько раз Фишер тащил истекающего кровью и самодовольством Джонсона в ближайший травмпункт, чтоб наложить очередные швы на открытые раны. И даже сейчас на тыльной стороне ладони красуется аккуратный шов, сделанный тонкой хирургической нитью.       Сал придвигается ближе, упираясь коленом в бок Ларри, и снова тянет за майку, но уже настойчивей. — Окей, окей. Я тебя слушаю, продолжай, Схерали.       Джонсон тянется, локтевые суставы издают щелкающий звук. Делает глубокий вздох и как-то даже лениво поднимается, окидывая Фишера взглядом из серии «ну и что ты можешь мне предложить?». А Сал нервно постукивает клыком о клык, намекая на свое нетерпение. Все-таки даже у такого как Салли могут отключиться тормоза.       Металлист отводит взгляд в сторону на секунду, а потом резко разводит руки, предлагая Фишеру просто упасть в его объятия. Мальчишка же запрятав пальцы в рукава длинной толстовки, утыкается лицом в грудную клетку Ларри. Отлично слышит, как бьется чужое сердце и отчего-то его сковывает смущением. Новые чувства, еще непознанные, к которым Салли не привык, вгоняют его в ступор, да такой, что он просто радуется тому, что в состоянии еще дышать. Дышать и надеяться, что его скоро отпустит. — Слушай… — Че? — резко отзывается Фишер, запрокидывая голову, чтоб иметь возможность увидеть все эмоции на лице Ларри.       А он коротко посмеивается, подмигивает правым глазом и обхватывает пальцами край протеза, слишком быстро для заторможенного из-за сонливости Салли. Приподнимает пресловутую маска, а Фишер, кажется, от неожиданного понимания даже ударить Джонсона по руке не может. Просто обмирает, чувствуя, как его словно ледяной водой окатывают.       Но металлист поднимает протез, открывая лишь губы, которые пересекает длинный темный шрам. Целует слишком резко, словно боясь, что Фишер вот прямо сейчас рыпнется в сторону выхода. Что и говорить, а этот мальчишка может быть до безумия дерзким в одно время, а потом, словно порастеряв всю наглость, утопать во внезапной стеснительности. Но сейчас Сал только судорожно выдыхает и сглатывает, инстинктивно облизав губы, которых металлист вновь касается. Мягко, стараясь не спугнуть мальчишку чрезмерной настойчивостью. Осторожно прикусывает его нижнюю губу, пройдясь кончиком языка по выпуклому шраму.       Уставший, и поэтому такой эмоционально открытый сейчас, Салли ежится, думая, что у него пар из ушей валит. Но ему нравится Ларри Джонсон, и что он снова обхватывает мальчишку своими длинными ручищами. И Салу становится жарко в своей излюбленной толстовке, но он не дергается. Не рискует. А еще ему просто лень. — Как же я тебя ненавижу, Джонсон-мамкин-махинатор, — цыкает Фишер, когда Ларри все же догадывается ослабить хватку костедробящих объятий. — Так чего там с твоим апокалипсисом? — Это круто, — восхищенно начинает вещать Ларри, судя по глубокому вдоху, рассчитывая на весьма внушительную тираду. — Не круто. — Блять, Салли. — Блять, Ларри. — Ну, вот представь просто. Ты пытаешься выжить, отчаянно рыскаешь по мертвому городу, что полон лишь тупыми зомбаками. Цепляешься за жизнь, которую раньше не ценил и пытаешься найти тех, кто действительно тебе дорог. Впервые твоя душа так содрогается от настоящего страха, и ты понимаешь, что трясучка перед экзаменами просто фуфло. Ты дышишь жизнью, Сал. Жаждой жить и быть спасенным. — Фишер чуть отодвигается, вглядываясь в глаза Джонсона. С каким-то скепсисом оглядывает металлиста, а после озадаченно хмыкает. — Ты опять шмаль курил, да? — Ловит злобный зырк и инстинктивно вжимает голову в плечи. — Но как бы в нашем мире зомбаки появились бы вообще? Типа, это должен быть вирус какой-то, или эксперимент ученых, например. — Вот я тебе и говорю: представь. Берем придуманный мир, забываем про апартаменты, призраков и представляем, что попали туда, в самую гущу событий. Любой город, названия неважны. Как бы все сложилось? Кто бы выжил и почему? — Ларри упирается спиной в деревянную царгу кровати. — Допустим, ты бы попал в беду. Потому что ты, ну, хилый, короче. А против мертвяков с психологическим давлением не попрешь. И тут я такой внезапный появляюсь на горизонте с намерением отвоевать твою душонку у оживших трупаков. — Ну, предположим, а дальше?..

***

Заброшенные территории       Вокруг тихо. Можно сказать непривычно тихо. Ни тебе воплей зомбячьих, ни криков о помощи, ни мерзких звуков разрываемой на куски плоти. Шоссе устлано огромными ямами, что появились в результате бомбардировки, когда правительство решило закрыть город и просто уничтожить территорию, зараженную вирусом. Территорию, может, уничтожить смогли, а вот вирус — нет. Его носители, отвратительные твари, лишенные зачатков разума и жаждущие лишь человеческой плоти, продолжают терроризировать тех, кто чудом выжил. Всей душой желающих сбежать отсюда, но для остального мира они теперь мертвецы. Никто не ринется их спасать. Еще не зараженные, но уже нежильцы. И Ларри Джонсон среди них.       Он пробирается сквозь полуразрушенные дома, крепко сжимая в руках найденную по дороге лопату. Ее лезвие острое, словно кто-то намеренно заточил его для борьбы с мертвыми тварями. И подтверждают это багряные пятна засохшей крови, что облепила собой заржавевший металл. Может, быть, лопата оказалась не таким уж грозным оружием против зомби и теперь останки ее прежнего владельца гниют где-то в этом городе. Или в желудках диких тварей. Черт знает.       Ларри отпинывает мешающуюся на пути доску и тут же морщится от гулкого шума. Нервно цыкает, убирая с лица длинные волосы. Будет хреново, если сейчас набегут эти мразотные скоты, а у него только лопата. Хотя, это лучше, чем ничего, безусловно. Ларри Джонсон уже достаточно долго находится здесь, чтобы бояться.       Дома опустели, и темные окна зияют чернотой, как подобия порталов во чрево самой тьмы. Первое время было страшно, но человек имеет замечательное свойство приспосабливаться к любому дерьму, как говорит Тодд. И поэтому сейчас Ларри идет почти прогулочным шагом, обходя смердящие трупы стороной, слегка переживая по поводу того, что хоть кто-то из них может встать.       Ловко перепрыгивает упавший на шоссе фонарный столб, придавивший собой множество автомобилей. Под ногами хрустят мелкие осколки, которые раньше, скорей всего, занимали свое место в полноценных лобовых стеклах машин. Ну, или либо боковых. Или задних. Ларри передергивает плечами, потому что в автомобилях не особо разбирается. И не его надо об этих стеклах спрашивать. — Да отъебись ты от меня! — Заслышав чей-то приглушенный крик, Джонсон замирает на месте.       Медленно обводит взглядом окружающее его пространство и не замечает никого. Никого, кто мог бы так вопить. А главное, вопить таким знакомым голосом, от которого у металлиста едва колени не подкашиваются. Он поудобней перехватывает лопату, перемещая левую руку поближе к креплению. Нервно дергается, стараясь понять, откуда доносится голос.       У самого края шоссе имеется овраг, образованный очередным взрывом. Раньше там находилась бензоколонка, Ларри проходил ее дважды в день: когда шел в школу, и когда возвращался. Теперь от нее остались лишь потемневшие куски металла, упавшая раскуроченная вывеска да пепелище. И, кажется, крики раздаются именно оттуда.       Джонсон бежит слишком быстро, едва не напоровшись ногой на торчащую арматуру. Легкие горят от частых вдохов, но все ощущения смываются холодной волной страха. Настоящего, острого, что впивается в позвоночник ледяными иглами. Да он просто не может упустить, мать вашу, такого шанса! И он вовек не простит себе, если погубит человека, по которому его сердце так дико бьется.       До боли в пальцах стискивает древко, когда подскакивает к самому краю и первое, что видит: стремительно отползающего от стайки гниющих ублюдков мальчишку. Песок под ногами скользит, не давая подняться и, кажется, намеченная жертва просто не в состоянии сделать это. Ларри морщит нос, уловив сильный запах разлагающейся плоти. Эти твари просто омерзительны. И Джонсон отлично помнит какой шок его охватил, когда он впервые увидел едва передвигающихся монстров, мышцы которых превращаются в порченое мясо и они просто неспособны передвигаться быстрее. Их кожа синяя, склизкая, покрытая ранами, из которых сочится гной и гнилая кровь. Глазные яблоки почти вываливаются из глазниц, а радужка блеклая, словно покрыта белесой пленкой. Совершенно не обращают внимания на оторванные конечности, сломанные кости и продолжают плестись за добычей, покоряясь зову одного единственного инстинкта.       И черт подери, как же им везет сегодня. Эти, загнавшие Фишера в тупик, скоро развалятся. Видимо, совсем «старые» и их тела пришли почти в полную негодность. Куда страшнее «новообращенные», которые обладают прытью куда более превосходящей человеческую. Ларри стискивает зубы, чувствуя, как его кеды скользят по песку, несясь навстречу завывающим зомби, что тянут свои протухшие грабли к обомлевшему от страха мальчишке. А Джонсон чуть притормаживает и достаточно грубо отпихивает ногой Сала в сторону, чтоб загородить его собой. Первый взмах лопатой и остро наточенное лезвие пронзает прогнившую плоть самого настойчивого мертвеца. Хруст шейных позвонков теряется на фоне сдавленного рычания металлиста и скулежа оживших тварей. Голова с плеч, и один готов.       Лопата рассекает воздух со свистом, а затем следует чавкающий звук терзаемой плоти. Брызги холодной крови оседают на коже и мятой футболке, но металлист просто не ощущает и не видит ничего, кроме обезображенных лиц и разинутых ртов с кровоточащими деснами. С омерзением замечает, что между зубов у зараженных застряли куски мяса, жилы, клоки волос. В прошлом Ларри уже бы скрутило, и он однозначно выблевал бы все, что имелось в желудке. А сейчас он замахивается в последний раз, полосуя углом лопаты по глотке монстра, который валится на замызганный песок. Часто дышит и кидает полный сомнения взгляд на павшего, смотря, как густая кровь вытекает из растерзанной шеи. Хмыкает, занося над монстром свое оружие, и одним мощным ударом отделяет голову от тела.       Ларри встряхивает волосами, стараясь отдышаться. А Сал, находящийся позади, поднимается на ноги. Отбитый копчик отдает легкой ноющей болью, а сбитые колени чуть щиплет. Его руки еще дрожат, но страх отступает. — Ты, типа, дурак, да? — металлист разводит руками в стороны, разглядывая вполне здорового и почти не раненного Салли. — Че вообще полез во внешку с пустыми руками? Вот тупой способ суициднуться, отвечаю.       Фишер молчит, передергивая плечами. Он просто не мог больше рыскать по канализационным коллекторам, потому что мертвые твари проникли даже туда. И стоило ему вылезти из люка, как компашка зомбаков, пожирающая своего почившего товарища, мгновенно обратила внимание на шум, а впоследствии и на самого Фишера. Он не ел ничего около пяти дней, и у него не осталось сил даже на бегство. Наверное, появление Джонсона можно считать чудом, и вполне правильно было бы его поблагодарить. Но Сал хочет упасть и сдохнуть. — Эй, ты как вообще? — уже мягче произносит Ларри, щелкая пальцами возле лица Салли. И ему становится жуть как неловко, при взгляде на застывшую в голубых глазах смертельную усталость. — Так, — неопределенно отвечает мальчишка, — жить буду. Спасибо тебе. Большое.       А Ларри тихонько фыркает и кивает. Мерзкий запах начинает вызывать тошноту, и Джонсон, поджав губы, протягивает руку Фишеру. А тот стискивает ее пальцами настолько крепко, насколько может. Он еще не в состоянии осознать до конца того, что он спасен. Может, это какое-то предсмертное наваждение и вот через секунду все оборвется, став беспросветной тьмой?       Но нет. Ларри Джонсон, такой же реальный как и раньше, хватается за торчащую балку, и тянет Салли за собой. Гребаный песок только мешает забраться на крутой склон, но сжав зубы и чуть не проглотив собственный язык, металлист справляется. А Сал выкарабкивается следом, боясь, что от его пусть и небольшого веса, Ларри просто полетит обратно вниз, прихватив собой Фишера. Но сегодня им действительно везет.       Джонсон оседает на асфальт, усыпанный всевозможным поломанным хламом, стараясь немного успокоиться. Все чувства будто смешались в один ком, и металлист ощущает себя спятившим. На него накатывает волна безумной радости и одновременно с этим где-то внутри продолжает пульсировать страх. Ларри поднимает глаза на Фишера, который как-то неловко пытается поправить привычные хвостики и понадежней закрепить ремешки протеза. Блять, неужели ему и вправду повезло найти Салли-Кромсали, как все называли его в школе, посреди разгромленного города? А если бы… Он не решился выйти сегодня за провизией? — Меня зовут Ларри Джонсон, — проговаривает, решив отвлечься от гнетущих мыслей, и немного смущенно протягивает руку.       Все-таки Ларри не уверен, что Сал знает его или хотя бы помнит, несмотря на то, что они учатся в одной школе, разве что в разных классах. Обоим до выпуска оставался жалкий месяц, и все оборвалось слишком внезапно. И черт, за два года Джонсон так и не сблизился с этим странным мальчишкой. Конечно, иногда они разговаривали, крайне редко. Однажды Ларри даже предложил ему сигарету, но тот отказался. — Да, я знаю, — Сал слабо улыбается и хоть из-за протеза этого не видно, Ларри понимает по интонациям. — Эшли мне часто о тебе рассказывала. — Серьезно? — Джонсон на секунду теряется, потому что ему Эшли тоже не один раз говорила о Фишере, но при этом не обмолвилась и словом о том, что Сал интересовался металлистом.       Почему он так решил? Да потому, что Кэмпбелл не имеет привычки трепаться о других людях. Можно сказать, ее они не особо интересуют, за исключением, конечно же, близких друзей. И Эш никогда не заводила речи о Салли, пока Ларри сам не начинал расспрашивать ее. Из этого можно сделать вывод, что Фишер тоже интересовался Джонсоном. — Ты не подумай ничего такого, просто как-то, знаешь, неловко было. Со мной не многие горят желанием общаться. — Салли, кажется, впервые за несколько дней окутывает такой жар, что аж ладони горят от сковавшего стыда. — Поэтому мне тяжеловато знакомиться. — Можешь не напрягаться, — Джонсон криво улыбается, поднявшись, наконец, с земли и отряхнув джинсы. — Ты же, типа, Салли-Кромсали? — Сал Фишер, — угрюмо отвечает, скрестив на груди руки.       Прозвище, ставшее со временем менее обидным, порой раздражает. Особенно, когда его произносят вот с такими подозрительными улыбочками. А Джонсон подходит ближе и неожиданно начинает ерошить голубые волосы. Замечает, что они чуть вьются на кончиках и даже немного подвисает от того, как мило торчат взъерошенные патлы Сала. — Не кипишуй, я ж шучу.       Фишер запрокидывает голову, чтоб взглядом передать все свое недовольство к этой тупой шутке, но Ларри просто проходит мимо, направляясь в сторону супермаркета, главный вход которого завален обломками порушенных зданий. — Какого хрена?! Ты вытер свои грязные руки о мои волосы?       А Ларри только смеется, не испытывая ни капли страха. Потому что им сегодня везет.