Как попасть домой или неожиданная новость

Отчаяние — это грусть, Отчаяние — горький смех, Отчаяние — это пусть, Оно ведь еще не грех. Отчаяние — груда дум, Отчаяние — море слез, Отчаясь играть в игру, Себе задаем вопрос: Зачем же нам это все? Зачем же нам этот бред? И будет ли что потом? И нужен ли нам ответ? Ответа себе не дав, Мы вновь начинаем ныть, Испачкав в слезах рукав, Отчаявшись дальше жить. Александр Трофимов ©

POV Альфонс Элрик       Тогда, во время битвы Эда с Данте и гомунколами братик пропал, просто растворился.* Я испугался, закричал, потом спросил куда он делся у Данте, на что она ответила, что он провалился в параллельный мир и теперь никогда не вернется, так, что его можно считать мертвым. Подойдя ко мне, она хотела забрать филосовский камень, что находился во мне, но команда Мустанга подоспела вовремя. Тогда я был в глубоком шоке и ничего не понимал. Меня бережно доставили в больницу, я рассказал Мустангу все, что знал об изчезновении Эдварда. Он тогда сильно разозлился, мол всюду это недоразумение лезет! Буквально через неделю ко мне в палату пришел полковник неся с собой филосовский камень, извлеченный из меня. С помощью него он вернул мне тело. Я не помню самого процесса. Просто я закрыл глаза находясь в доспехе, а открыл находясь в своем теле. Оно было худым, все в ссадинах с отросшими ногтями и волосами. Я был очень слаб. Первую неделю я даже сидеть самостоятельно не мог, не то что уж ходить.       Целый месяц мне потребовался на восстановление. Это был тяжелый, изнурительный месяц, полный физической боли и моральных терзаний. На похороны Эдварда меня привезли в инвалидном кресле. Так как тело брата просто испарилось, то хоронили лишь пустой гроб. Мне было невыносимо смотреть на то, что Эдварда хоронят не попытавшись даже вернуть.        Когда я более-менее восстановился и меня выписали из больницы, я впервые заглянул в бар. Хозяином этого заведения был один наш знакомый, так что мне без проблем продали вино, лишь окатив сочувствующим взглядом.       Тогда я выпил всего немного, ещё бы, это был первый раз когда я пил спиртной напиток, да и тело еще не до конца восстановилось.       Ближе к полуночи хозяин бара разбудил, потому что заведение закрывалось. Около двух недель я так и приходил в тот бар, напивался до потери сознания. Не обращал внимания ни на что, ни на жалостливые взгляды украдкой, ни на участливые вопросы. Все мои мысли были там, в прошлом.       Но однажды Мустанг увидел меня в том баре, совершенно пьяного, спящего прямо там, за столом. Как мне потом рассказали, он молча перебросил меня через плечо и ушёл из бара. Утром он устроил мне промывку мозгов. Наорал, что он не для того возвращал мне тело, чтоб я спился. И если я не прекращу пропивать свою жизнь, то он привяжет мою душу к доспеху. «Так ты точно ничего с собой не сделаешь», — сказал уже не полковник, а фюрер. Некоторое время помолчав и отвернувшись он произнес: «Думаешь тебе одному больно? Ты не единственный, кому он был дорог».       После этих слов я решил посвятить свою жизнь тому, чтобы вернуть Эда. Я решил стать государственным алхимиком.       Выслушивая мои хриплые объяснения, Мустанг подозрительно рассматривал меня, но все же подписал приказ.       Первым моим заданием было проверка трущеб на окраинах Аместриса, там стали пропадать люди и было слишком много представителей теневой стороны мира. Вернувшись домой, я завалился спать, не раздеваясь. Мне снова приснился кошмар. Не было ни одной спокойной ночи с момента смерти Эдварда. Теперь я думаю, что легче быть доспехом. Никаких снов.       Я кричал. Кричал так громко, что наверное меня слышал целый квартал. Бил ногами стену не чувствуя физической боли, ведь все заглушала боль душевная. Ночью она будто выползала из самых темных уголков души и не давала мне спокойно забыться. Именно поэтому я так не любил оставаться один ночью в квартире.       Перед отъездом я заглянул на кладбище. Купил любимые цветы Эда, незабудки. Как иронично, даже название цветов кричит о том, что мне никогда не забыть о том дне. Сидя на лавочке рядом с могилой брата, я молился, чего никогда не делал, все же алхимики не особо верят в Бога. Жалкое наверное зрелище. Сгорбленная, худая фигура, пустые, неживые глаза и обветренные губы, что шепчут слова молитвы.       В тот же день я уехал из Централа. Начать я решил с самого злачного района Аместриса, на границе с Аэруго и пустыней. Там собирались отбросы общества, беженцы, бандиты, те кто хотел спрятаться. Там был полный разгул для теневой стороны мира. И никто не принял бы здесь государственного алхимика. Хорошо, что я подумал об этом вовремя и успел покрасить волосы до прибытия в тот район. Часы же спрятал в потайное отделение чемодана. А то меня убили бы не задумываясь, а это не входило в мои планы, ведь я пообещал себе, что смогу вернуть брата.       Когда я прибыл на место, меня чуть не ограбили, но мне не составило труда поймать воришку. Спросив его, где находится ближайшая гостиница я направился туда. Сняв комнату я спустился в зал и снова заказал выпивку, так как она хорошо заглушала боль, к тому же сегодня было ровно два месяца как не стало Эда.       Чем ближе подходил вечер, тем больше народу набивалось в помещение, кроме того большинство были бандитской наружности. Вскоре заиграла веселая музыка и кислород медненно стал заменятся дымом и запахом перегара. Я, как человек в какой-то мере брезгливый, не любил подобные запахи и поэтому быстро огляделся и, пока никто не видел, быстро произвел преобразование воздуха. Теперь молекулы кислорода образовали купол над столом, они не пропускали частицы дыма и перегара и выпускали углекислый газ. Теперь можно было свободно дышать, не опасаясь задохнуться. Я прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, размышляя стоит ли заказать еще выпивки или на сегодня хватит. Хоть я и пообещал Мустангу перестать гробить свое здоровье, но редкий день обходился хоть без одного бокала вина. Очнулся я от того, что кто-то присел на скрипучий стул рядом со мной. Открыв глаза я увидел… Кто бы мог подумать? Кимбли. Вопросительно приподняв бровь я окинул его оценивающим взглядом. (А разве его не поглотил Прайд?) Даже в такой дыре Кимбли не изменил себе, на нем был белоснежный костюм и белая же шляпа. — Если я не ошибаюсь, то ты Альфонс, брат Стального Алхимика? Неужели он все же вернул тебе тело? — с лёгкой ухмылкой спросил Багровый. — Вы, вероятно, меня с кем-то спутали, — не поддался я на провокацию. — Ой, да ладно! Мы давно друг друга знаем, сколько времени сражались друг с другом, так, что некоторые твои привычки я вполне запомнил. — Да? И по каким таким мифическим привычкам вы вычислили во мне брата Элрика? — я удивленно вскинулся. — Ты стараешься ступать легче потому, что когда ты был доспехом, твои громкие шаги пугали людей. Ты всегда оглядываешься, когда собираешься сделать то или иное действие, да и твоя внешность… — Так! Стоп. Хватит, — я отвернулся и раздраженно выдохнул, — ладно, признаю, ты меня поймал. Но зачем? И что ты здесь делаешь? — Ну как же, братик великого государственного алхимика, сидит в каком-то кабаке, в самом грязном районе Аместриса и самозабвенно напивается! — он воскликнул, — как я мог пройти мимо? — Как, как, ногами, и не называй меня братом Стального Алхимика, я видите ли здесь инкогнито. — Хорошо, так по какой причине ты здесь? — Отстань. — А если нормально ответить? — Задание от Фюрера, — я вздохнул. — Эм, а разве вы не с братом их всегда выполняете? — Раньше — да. Сейчас — нет. — В смысле? Неужели вы поссорились? — удивленно спросил Кимбли. — До вас, что, совсем новости не доходят? — я недоверчиво взглянул на собеседника, — или ты хочешь услышать сию душещипательную историю лично от меня? — Ну да, в принципе ты прав, до дальних округов Аместриса новости доходять слишком поздно, да и сарафанное радио в этой стране работает из рук вон плохо. Я промолчал. — Ну так, что? Ты расскажешь мне, что произошло и почему рядом с тобой нет этой фасолины? — Ты до сих пор уверен, что я что-то расскажу тебе? Тому кто сотрудничал с гомункулами? Не смеши меня, — я хмыкнул. Да, после якобы смерти брата я стал жестче. — Ой, а если бы тебя посадили в тюрьму, и тебе выпал шанс вполне законно выйти оттуда, ты бы смог отказаться? — Я бы просто не попал бы в тюрьму. — Ну, как говорится, от тюрьмы и от сумы** не зарекайся, мало ли, что может произойти. Так что рассказывай, что с тобой произошло.       Не знаю, правильным было мое решение или нет, но я рассказал алхимику все что произошло.       Некоторое время помолчав, после окончания моего монолога, он спросил: — И ты не собираешься вытаскивать брата из параллельного мира? — Собираюсь, ради этого я и стал государственным алхимиком. — Так какого черта ты тогда сидишь в кабаке и преспокойно напиваешься?! — воскликнул Кимбли, — ты хоть понимаешь, что чем больше времени пройдет с момента переселения души из тела в тело, то тем меньше шансов вернуть душу на место? — Я… Откуда ты вообще это знаешь? — Да уж знаю, — вскочивчий несколько минут назад алхимик, вновь сел на свое место, — к тому же, время в разных мирах может течь по-разному. Да и вообще, подобных нюансов — множество, а ты вместо того, что бы искать способ вернуть брата, шатаешься по окраинам страны. — Это вообще-то задание Мустанга! — возмутился я. — Ага, задание приехать сюда и перепробовать все спиртные напитки? — он хмыкнул, — если сейчас штаб дает такие задания, то я не прочь снова стать государственным алхимиком. Ладно, если решишься на поиски способа вернуть, то что потерял, не забудь позвать и меня, может и помогу кое-чем. Зольф Дж. Кимбли поднялся из-за стола и собрался уходить. — Стой! Тебя здесь что-нибудь держит? Если нет, то через неделю я вернусь в Централ, найдешь меня по этому адресу, — я быстро достал блокнот, написал в нем адрес и протянул листок Кимбли. — Не думал, что ты так легко согласишься на мое предложение. — Решил сразу вытянуть из тебя все знания, а то вдруг ты передумаешь, — я улыбнулся. Может вместе мы и сможем что-то сделать?