Позвольте любить Вас

      Утро было испорчено звуком будильника. Какаши спросонья хотел выбросить его куда подальше, но потом вспомнил, что у него нет будильника, и резко открыл глаза. Справа от него прогнулась кровать и звон прекратился. Мужчина повернул голову и ему стало не хорошо. Он увидел спину девушки в нежно-розовой ночнушке. Она лежала на животе, а рука была протянута к стоящему на полке будильнику. Тут же посмотрев на себя, Какаши обнаружил, что на нем из одежды были только маска и трусы. Вспомнив, что вчера девушка уговорила его, хоть он вообще-то не особенно старался сопротивляться, ночевать с ней в кровати, он немного расслабился, однако длилось это ровно до тех пор, пока Сакура не повернулась к нему лицом и не прижалась своими волнующими изгибами тела к его предплечью, обнимая поверх одеяла.       — Доброе утро, — лениво протянула она, утыкаясь носом ему в плечо.       — Все познается в сравнении, — не подумав ляпнул мужчина, тут же осознав свою ошибку. — Гораздо лучше, чем вчера, по крайней мере, — поспешил он сгладить ситуацию.       — Я не хочу никуда идти, — пожаловалась девушка, поднимая на него свои заспанные глаза.       — М-м-м-а-а… — не зная, что сказать, протянул Какаши. — Лучше бы тебе поторопиться, а то вдруг тебя вызовут к Хокаге за нарушение порядка.       — Хотите наказать меня, шестой-сама? — спросила Сакура, поднимаясь на локтях и приближаясь к его лицу. Какаши срочно должен был что-то предпринять.       — Вообще-то просто хочу, — хитро смотря на нее, ответил копирующий. Девушка замерла, а через секунду поняв, что он сказал, тут же зарделась, но увидев его самодовольную ухмылку, обозвала извращенцем и ушла в душ.       Какаши расслабился, пытаясь успокоить порядком возбудившийся от такого пробуждения организм. «Если еще пару раз такое и прокатит, то потом у меня кончится либо фантазия, либо терпение», — подумал мужчина и стал одеваться.       Сказав, что есть дела, не требующие отлагательств, он попрощался с Сакурой и выпрыгнул в окно. Все-таки прятаться в своем кабинете было невероятно удобно — всегда можно сказать, что ты дико занят и у тебя куча работы. Однако, к сожалению, в конце концов всегда приближался вечер и нужно было уходить. Закончив даже то, что было не особенно обязательно и увидев, что на часах всего семь вечера, он тяжело вздохнул. «Чего я так нервничаю. Ничего же не было… Кроме «доброго утра», конечно, но что в этом плохого?»       В квартире уже горел свет, когда мужчина подходил к дому. Девушка сидела на кухне и, кажется, ужинала, однако обычного приветствия он не услышал, только тихое «привет», что уже настораживало.       — Что у нас на ужин? — поинтересовался он, анализируя поведение Сакуры.       — Карри, — коротко ответила девушка, а мужчина вздохнул — не слишком то он его любил, однако грех жаловаться, когда тебе и так бесплатно и довольно вкусно готовят. Наложив себе порцию, он сел напротив нее.       — Как прошел день? — осторожно спросил Какаши, глядя роющуюся в полупустой тарелке девушку.       — Нормально. Ешь, ты наверняка голодный и уставший… — постаралась уйти от разговора Сакура.       — Хорошо, — покорно согласился Хатаке, приступая к еде. Сакура доела и ушла мыть посуду, а Какаши наблюдал за ней, стараясь понять, что же произошло. «Похоже, она не слишком хочет со мной делиться, что бы там ни произошло, но и оставлять все просто так было бы не правильно, в конце концов, мы же… не чужие люди. А может быть, это из-за меня? Я же утром ушел, почти не поговорив с ней и оставив наши отношения в состоянии полной неопределенности. Почему я все свожу к себе? Эгоист. Но даже если это не так, я все равно должен ей помочь». Какаши сидел на диване весь вечер и размышлял, притворяясь, что читает.       Наблюдения за Сакурой никакой определенности не внесли, так что, когда девушка перед сном зашла на кухню, он встал с дивана и подошел к ней, намереваясь поговорить.       — Сакура, пожалуйста, скажи, я обидел тебя чем-то? — выдвинул Какаши самое страшное для себя предположение.       — Нет, — тут же без тени сомнения опровергла его Сакура, от чего дышать мужчине стало легче.       — На работе что-то произошло? — выдвинул новую версию Хатаке.       — Нет. — Девушка покачала головой, опуская взгляд и убирая на место стакан, из которого пила.       — Ты поссорилась с кем-то из друзей? — предположил копирующий и снова не угадал. — Сакура… расскажи, пожалуйста, я очень волнуюсь, — выдохнув и ссутулившись больше обычного, попросил Какаши, переступая через свою гордость — он не привык так просить. Девушка постояла еще немного, а потом сделала шаг и, обняв мужчину, спрятала свое лицо, уткнувшись ему в грудь.       — Я… Ты прав был.       Какаши был несколько удивлен и действиям и словам девушки, но нежно обнял ее руками.       — М-м-м… ну, я часто оказываюсь прав, вот только ты совсем не рада, как я погляжу, — в своей обычной манере ответил Хатаке.       — Дурак! — Она слегка пихнула его в бок локтем, но из объятий не выпустила.       — Если бы я был дураком, то вряд ли был бы прав. Ну, так что случилось? — наклонившись пониже, чтобы лучше ее слышать, спросил Какаши.       — После вчерашнего ужина… они все так смотрят на меня, особенно соседи, — тихо проговорила девушка. Ей было до слез обидно за осуждение, направленное на нее от людей, которые ничего не знали о ней и ее жизни, и осуждали, потому что все осуждали, потому что так людям было о чем посплетничать. Какаши тяжело вздохнул — да, об этом он не подумал.       — Сакура… Я не могу ничего поделать с тем, что люди болтают, но если я могу как-то облегчить твою ношу, то только скажи. — Какаши наклонился и поцеловал ее в макушку.       — Ты переночуешь у меня? — прижала она его покрепче, показывая, что не хочет, чтобы он уходил.       — Если тебе хочется, только дай принять душ, а то будешь пахнуть книжной пылью, — согласно кивнул Хатаке, ухмыльнувшись.       Девушка его отпустила и он, ободряюще улыбнувшись, потрепал ее по волосам и отправился в ванную.       После душа сняв и надев штаны дважды, он все-таки решил, что раз в тот раз был без них, то и в этот раз надевать их не стоит, и пошел в комнату девушки. Сакура сидела на кровати и листала какой-то медицинский справочник, но когда дверь открылась, она обернулась и, почувствовав, как ее лицо заливает краска, уткнулась обратно в справочник. В прошлый раз света в спальне не было, и она почти ничего не видела, а в этот раз он был, и все было видно предельно четко.       Помимо неизменной маски, на копирующем были такие же иссиня-черные боксеры, как будто шли с маской комплектом. Он был высок, худощав и жилист, чего совершенно было не угадать под формой, а светлая кожа исчеркана шрамами разной давности, однако несмотря на это, тело выглядело как будто с обложки журнала. Она, конечно, не сомневалась, что мужчина в прекрасной физической форме, но на это тело хотелось повесить объявление «руками не прикасаться». На вопрос, на всем ли его теле волосы платиновые, она теперь с уверенностью могла сказать «да», потому что полоска волос от пупка до резинки трусов не имела явно ни одного волоса темнее. Пока мужчина обходил кровать, чтобы лечь на свободную половину, Сакура украдкой взглянула на «вид сзади», и он определенно не разочаровывал. Температура тела ощутимо подскочила, и сердце билось как после битвы, а мысли запутывались. «Какая кому разница, что у него под маской, если тут и без этого есть на что посмотреть? Хотя нет, интересно все-таки…»       — Нравится? — голос возле самого ее уха заставил девушку вздрогнуть. Оказалось, пока она витала в облаках, мужчина успел лечь рядом на бок и подпереть голову рукой.       — Кхм… угу, — борясь с желанием повернуть голову и посмотреть получше, ответила девушка, утыкаясь в книгу.       — Хочешь… потрогать? — обжигая горячим дыханием ее ухо, спросил Какаши. После этого над головой девушки можно было жарить барбекю. Она зажмурила глаза и замотала головой.       — Нет… я не буду, не хочу! — пискнула она, закрывая лицо книжкой.       — Обычно все хотят потрогать татуировку АНБУ, — словно не понимая, что она так нервничает, проговорил Какаши, а спустя несколько секунд он не выдержал и стал издавать непонятные пофыркивания, немного дергаясь, от чего тряслась кровать. Когда девушка выглянула из–за книги и поняла, что он бесстыдно ржет, то тут же забыла про свое смущение и стала лупить мужчину, крича, что тот извращенец, дурак, и так далее по списку. Какаши не особо сопротивлялся, просто прикрыл голову руками и продолжал ржать.       Успокоились они, когда по потолку начали долбить соседи — в конце концов, на дворе была уже ночь. Сакура, поджав губы, зло зыркнула на Какаши и, вырубив свет, отвернулась от него и обняла свои коленки, закрывшись одеялом по уши и глядя на тумбочку. Как бы она ни дулась сейчас, но ей все равно хотелось улыбнуться, вспоминая, как он смеялся, пока она его колотила, пока он не открыл рот.       — Хм, какой удачный вид… — проговорил Какаши, приподняв одеяло сзади, через секунду уже снова избиваемый несчастным справочником и смеющийся чуть ли не в голос. После нового замечания от соседей теперь уже снизу, которые стали орать в окно, Сакура снова обиженно отвернулась, в этот раз завернувшись в одеяло как гусеница. Мужчина первое время лежал и ждал, когда она остынет и немного расслабится, чтобы попросить одеяло — в трусах, все-таки, было холодновато, — но вот девушка, похоже, и не думала это делать. Нет, она не спала, он просто кожей чувствовал, как она, сжимая губки, хмурит брови и пилит взглядом ни в чем не повинную тумбочку.       — Госпожа-ирьёнин, вы подвергаете здоровье Хокаге риску, — лежа на спине, проговорил в потолок Какаши.       — Это профилактические закаливания, — отозвался кокон. Какаши вздохнул и замолчал.       — Ну, Сакура, мне и правда холодно. Размотайся, пожалуйста. Я больше так не буду, — жалобно протянул он, вставая на четвереньки и стараясь заглянуть ей в лицо.       — Все соседи теперь думают, что я больная на голову истеричка, поколачивающая по ночам Хокаге, — обиженно проговорила она, еще плотнее заворачиваясь в одеяло.       — Ну прости, я просто хотел поднять тебе настроение. — Он носом ткнулся ей в ухо. — Ты так все равно не заснешь. Давай ты размотаешься, а я тебе расскажу сказку на ночь?       — Я уже не ребенок, Какаши-сенсей. — Она попыталась отвернуться сильнее, но чуть не свалилась с кровати и вернулась на исходную.       — Это совсем не детские истории. Ну давай. — Он стал легонько тормошить ее.       — Ладно, хорошо, — согласилась она и стала разматываться, а Какаши при первой возможности перетащил край одеяла на себя. Все-таки и правда было прохладно и он не хотел рисковать — вдруг она передумает.       — Ну давай, ты обещал мне сказку. Рассказывай, — повернув к нему голову, требовательно проговорила девушка.       — Хм… Хорошо, выбирай. — Он откинул одеяло с груди и указал взглядом на свое тело. Девушка сначала хотела возмутиться, что он опять, но вовремя сообразила, что он имел в виду. Шрамы. Их было много и, видимо, каждый хранил свою историю. Все-таки его было нелегко ранить.       Присмотревшись повнимательнее, она выбрала длинную тонкую полосу, пересекающую наискосок ребра с правой стороны, и осторожно провела по ней рукой.       — Эта, — тихо проговорила она. Он кивнул и, закрывшись одеялом, начал рассказ.       Теперь они делали так каждый вечер. Он ложился рядом и она выбирала, а он рассказывал. Эти истории не всегда заканчивались хорошо, были смешными или поучительными, но каждая была частичкой его самого, и Сакура хотела узнать как можно больше.       Теперь каждый вечер было для чего идти домой: был сам этот «дом», было зачем стараться закончить работу пораньше, был тот, кто торопился домой вместе с ней.       Иногда ночью она просыпалась от стонов под боком. Его мучили кошмары куда чаще, чем ее саму. Иногда он быстро успокаивался, иногда она прижимала его к себе и шептала на ухо успокаивающие слова, пока он не засыпал, но были и кошмары, от которых его приходилось будить или же он вскакивал сам. Он никогда не рассказывал, что видел, просто умывался и позволял ей обнимать себя, пока не заснет.       Они жили вдвоем уже почти полтора месяца, и за это время узнали друг друга куда лучше, но Какаши все еще не заходил дальше пошлых шуток и объятий, как бы Сакура не старалась намекнуть или же в открытую попросить. Он знал, что так не могло длиться вечно, но ему было так хорошо сейчас и он ужасно боялся что-то менять.