Sorry about your parents

Как она и предполагала, первыми её обступили Аннабель и Элис, в чьих глазах застыла тревога, но Кэстрел была настолько измотана, что ей было всё равно на эти сочувственные взгляды. Пусть даже и лучших подруг. — Ну ты и заставила нас подёргаться, Кэс! — обвинительно протянула Нигма, на это Кэстрел ничего не ответила. У неё на душе сейчас было на удивление спокойно. Буря ярости, некогда царившая внутри, стихла, как стихает погода после уничтожающего всё на своём пути урагана. Волна злобы и гнева, когда до конца не отдаёшь отчёта в собственных действиях, уступила место покою и умиротворению. Повторный разговор с мисс Рэндалл позволил расставить всё по местам, хотя мать Кэстрел по-прежнему не в силах была простить — тут уж она не солгала. С подобным сложно примириться, но возможно, как бы сказала Эшли. Человек может всё — лишь бы захотел. А Кэстрел не хочет ненавидеть Молли. Стоило разобраться во всём досконально, пусть это и будет долгий и, возможно, болезненный опыт. Прошлое покрыто завесой тайны, и вряд ли её родители сразу всё расскажут, что и как было. Девушка прикрыла глаза, тяжело вздохнув, — с плеч будто гора свалилась, и накатила ужасная усталость. И это её подруги не могли не заметить. — Эй! — Белль вплотную подскочила к обессилевшей Крейн, заботливая усаживая ту в ближайшее кресло. — Только в обморок не падай. И так переволновалась, а тебе, напомню, не стоит лишний раз нервничать. Или ты забыла об этом? Кэстрел слегка приоткрыла глаза и увидела опять тот же обвинительный взгляд у Розенталь — тот самый, что видела и у Нигмы. Они обе за неё беспокоились, так как знали о том, чего пока не знали другие. — Такое не забудешь, — еле слышно буркнула Кэс, успокаивающе массируя висок. Подруги будто бы ожидали продолжения, но Кэстрел сейчас была далеко не в состоянии — и не в настроении! — рассказывать о произошедшем. Пусть мисс Рэндалл сама во всём признаётся — они с отцом устроили этот бардак, теперь сами же пусть и разгребают завалы. В какой-то мере Белль права, Кэстрел не в том положении. — И где ты была? — скрестив руки под грудью, требовательно поинтересовалась Элис, чьи зелёные глаза метали молнии. — Сорвалась тут с места в карьер и рванула, куда глаза глядят! Поберегла бы уж себя хотя бы сейчас… — Нигма, не поучай меня, — грозно прорычала, так и не поднимая взгляд на подругу, Крейн. — Я сейчас в таком настроении, что сорвусь в любой момент. — Но ты что-то узнала такое, о чём теперь не хочешь говорить и из-за чего теперь подавлена! — запротестовала дочь Риддлера, и Кэстрел лишний раз поразилась её проницательности. Недаром говорят, что лучшая подруга видит вас насквозь — она знает вас, как свои пять пальцев, а то и то лучше. — И я не отстану, пока… — Эл. Розенталь-младшая мягко окликнула Нигму, и та подняла удивлённо-затравленный взгляд на Белль. Аннабель многозначительно посмотрела в глаза рыжеволосой подруги, как бы намекая не идти в лобовую атаку на Кэстрел, по крайней мере, не сейчас. Вздохнув и покачав головой, Элис внезапно принюхалась не хуже собственного енота и подозрительно сощурилась. — Минуточку… ты… господи, Кэстрел, где ты всё-таки была?! Только не говори, что за сигареты взялась. — Я повстречала Константин. Элис удивлённо вскинула брови, заслышав знакомую фамилию, а Аннабель недоуменно нахмурилась, но решила пока не интересоваться — вряд ли это стоящая информация, чтобы ей забивать голову. Мисс Нигма прикусила губу, вовсю смотря на подавленную подругу. — М-да-а… а я и думаю, почему от тебя так пасёт сигаретами, — Элис прекрасно знала, что Константины — заядлые курильщики, и Эшли не изменяет излюбленным маркам сигарет («Силк кат», изредка «Мальборо»). Не изменяет и выкуривает по нескольку пачек в день, дымя как паровоз. И сколько ни тверди ей про рак лёгких, она лишь отмахивается и саркастично шутит. — Момент: кто такая Константин? — поинтересовалась Аннабель, будучи не в теме, но она абсолютно не ожидала того, что произошло дальше: Элис испуганно поперхнулась, вылупив глаза, Кэстрел помрачнела ещё сильнее, и обе — одна срываясь на визг, а вторая устало и нехотя — ответили: — Не спрашивай! Розенталь на это нечего было сказать, поэтому оставалось тактично промолчать. Загадочная и мистическая личность некой Константин так и останется для неё на продолжительное время тайной, покрытой густым слоем мрака. И явно не просто так и зачастую спокойная Крейн, и заражающая оптимизмом Нигма практически одинаково о ней отзываются. После недолгого молчания Нигма прокашлялась и обернулась к Кэстрел — та по-прежнему выглядела чертовски недовольной. И жутко уставшей, словно это самое «что-то» лишило её остатков сил и оставило в душе лишь ледяную бурю равнодушия. — Так… что произошло? Я тебя такой злой в жизни не видела. Кэстрел, не меняя уставшей позы, подняла взгляд, и у Элис язык к нёбу прирос — она уже пожалела о заданном вопросе. Что-то в Крейн было такое… угрожающе-опасное. Чего не было раньше или это нечто попросту пряталось в самых потаённых уголках её души. Настолько потаённых, о которых, возможно, и сама Кэстрел не подозревала. Белль тоже с интересом наблюдала за Крейн, но та равнодушно посмотрела на взволнованных подруг и ледяным тоном отчеканила: — Я не хочу об этом говорить. Спросите у мисс Рэндалл, если вам обеим так не терпится узнать всё. Однако Кэстрел произнесла всё таким тоном, что Элис больше не хотелось ни о чём никого расспрашивать. Создавалось такое ощущение, что длительное общение Кэстрел и Эшли дало свои плоды или же в мисс Крейн вселился дух вечно недовольной Константин. В двух словах, лучше спешно закрыть неприятную для Кэстрел тему, пока она не насупилась ещё больше и не пошла вразнос. — Что ж, — Кэстрел поднялась на дрожащие ноги и посмотрела прямо глаза в глаза сначала Белль, а потом и Элис, — Как бы там ни было, у меня осталось незаконченное дело. Если что, мне было приятно с вами общаться, дамы. Не поминайте лихом! Нигма без лишних слов поняла, о каком деле говорит подруга — Кэстрел побледнела на несколько тонов, будто сама мысль о задуманном приводила её в ужас. Как бы ни пыталась она сейчас выглядеть уверенной и спокойной, беглый взгляд и то и дело нервно сжимающиеся ладони говорили об обратном. Тем не менее, она особо не торопилась вершить задуманное — будь её воля, Кэстрел и вовсе забыла обо всём, что угодно, только бы избежать предстоящего разговора. — Спокойней, Кэс, — серьёзно проговорила Элис. Какой бы бойкой оптимисткой она ни была, сейчас она прекрасно понимала — просто магическая пилюля оптимизма от Элис Нигмы тут не поможет. Ситуация была по-настоящему серьёзной, и Кэстрел сейчас было далеко не до смеха, поэтому лучше было говорить с ней на одной волне. — Уж кого, а профессор Крейн тебя не убьёт. Скорее, кое-кого за тебя убьёт. Стоило Элис увидеть проблеск отчаяния в серо-голубых глазах подруги, как внутри у неё всё похолодело разом — поздно осознала, что сболтнула лишнего, а в подтверждение этого в следующий же миг ощутила достаточно сильный удар под дых локтём от Розенталь. Впрочем, Аннабель могла и не награждать бесцеремонную Нигму таким испепеляющим взглядом, эдакий Цербер — дочь Риддлера и так осознала ошибку, пусть и поздно. Белль перевела взгляд на готовую лишиться чувств Кэстрел и подбадривающе улыбнулась: — Всё будет в порядке, Кэстрел. — В любом случае, скрывать такое нельзя, — вклинилась Элис, потирая ушибленное место и морщась от боли. — Лучше сейчас, чем потом. Иди. Кивнув подругам, Кэстрел на негнущихся ногах направилась в кухню, где её родители о чём-то увлечённо болтали. Вернее, нет, даже не так — какая-то неведомая сила вела её в том направлении, и с каждым шагом сердце сильнее трепеталось где-то в глотке. Разговор предстоял серьёзный, и в чём-то Элис была права — отцу это может не понравиться, в частности, если так оно и будет, в первую очередь достанется Рэндольфу. Пусть она и злилась на своего друга за то, что все прелести беременности терпеть теперь исключительно ей, но ей было не по себе от мысли, что Рэну может сполна достаться, вполне вероятно, не только от её отца. Пару глубоких вдохов и натянутая, виноватая улыбка. Кэстрел толкнула дверь кухни. По недоуменным выражениям лиц родителей, девушка поняла, что вмешалась не слишком уж вовремя, но распиравшее чувство вины и растерянности набатом било по вискам, остатки былой смелости застревали в венах. — Пап, можно с тобой поговорить? — неловко извинившись за вторжение, Кэстрел посмотрела ему прямо в лицо, отчего решительности ещё поубавилось. Дыхание сбивалось, колени подрагивали, — Наедине, — осознав, что он по-прежнему не до конца понял, к чему она клонит, последнее слово девушка чуть ли ни провизжала, теряя остатки самообладания, — Срочно. Джонатан и Молли вопросительно переглянулись, оба не особо понимали, к чему такая спешка и что так могло взволновать Кэстрел (опять!). Не говоря ни слова, Крейн извинительно кивнул мисс Рэндалл и ушёл вместе с дочерью на второй этаж, в комнату, где Кэстрел оставила свои вещи. Когда они зашли, Кэстрел едва ли ни рухнула на дверь, цепляясь за ручку, как утопающий за спасательный круг, и заперла её за собой. Нервы натянуты до предела, того и гляди ещё немного — и порвутся, будто гитарные струны. — Кэстрел, в чём дело? — осознав, что дочь явно чем-то серьёзно встревожена, Крейн решил первым начать диалог. — Сядь! — непривычно жёстко рявкнула та, испуганно и несколько затравленно оглянувшись на отца. Запоздало чертыхнувшись, Кэс покачала головой, как бы сбрасывая оцепенение и пытаясь снова взять себя в руки, хоть и было это сложно и практически невозможно, и уже более спокойно добавила: — Лучше присядь. Она понимала, что на такие новости отец вряд ли отреагирует спокойно — как бы сознание не потерял от подобных откровений. Да и самой ей постараться не сорваться раньше времени и остаться более-менее спокойной. Но как можно сохранять спокойствие, когда так распирает от навалившихся проблем? Лишь с титаническим трудом. Обернувшись, Кэстрел увидела, что отец уже сидел на постели — послушался совета дочери — и выжидающе смотрел на неё. И от этого выжидающего взгляда Кэстрел стало особо не хорошо — грудь сдавило от нахлынувших эмоций, дыхание перехватило, головокружение стало особо невыносимым. Рывком выдохнув, девушка нервно приобняла себя за плечи и стала медленно ходить взад-вперёд по комнате под выжидающий (и раздражающий) взгляд отца. Обычно люди, когда нервничают, меряют комнату семимильными стремительными шагами, но Кэстрел, наоборот, всегда замедляла шаг, как бы пытаясь замедлить заодно и бешеный поток мыслей и сконцентрироваться. За что она была благодарна отцу, он не вмешивался и не спрашивал, что за своеобразный ритуал она проделывает — он терпеливо ждал, когда Кэстрел соберётся с мыслями. Но и его терпение иссякало, когда он строго, но уверенно обратился к готовой сорваться дочери: — Кэстрел, — она кинула короткий взгляд в его сторону, — Что ты хочешь мне сказать? Говори сразу. Она сжала губы до побеления, прекрасно слыша, как гулко колотится кровь в висках. Слова признания, такие простые и одновременно с этим такие невозможно сложные, застряли в глотке, заставляя её задыхаться от отчаяния и страха. Тем не менее, нужно было решаться. Глубоко вздохнув и резко выдохнув, Кэстрел присела на противоположный от отца край кровати — намеренно ведь отодвинулась от него подальше! — и виновато отвела глаза, что угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Спустя несколько секунд затянувшегося молчания, Кэс низко опустила голову так, что светлые волосы закрыли лицо, и тихо, но чётко произнесла: — Я беременна, пап. Эта фраза прозвучала, как громовой раскат — после неё наступила такая же оглушающая и давящая тишина. Она всем существом ощутила исходившие от отца волны удивления, смешавшиеся со страхом. Он был по-настоящему шокирован, не подготовлен к такому повороту событий, — что тут сделаешь, она сама в растерянности. Дыхания категорически не хватало, Кэстрел готова была провалиться сквозь землю со стыда. Ей было тревожно от того, какая реакция последует на данную новость. Профессор лишь хрипло вздохнул, не сразу сумев подобрать слова: — Какой срок? — Семь недель, — бесцветным голосом произнесла Кэстрел, по-прежнему избегая смотреть на него. — Я… не так давно сама узнала… вернее, подтвердила догадки. Она чувствовала, как внутри всё вскипает, всё наболевшее за эти дни. И едва сдерживалась, чтобы не высказать всё как на духу. Да и отец явно готов был высказать немало по данному вопросу, но пытался сдержать эмоции и оценивать ситуацию трезво. Хотя ситуация и складывалась непростая. — Ты из-за этого и вызвала меня из Германии, да? — он дождался её короткого кивка. — И что намерена делать? Кэстрел уже не могла сдерживать себя — кто знает, возможно, нервы сдали окончательно, возможно, гормоны взбунтовались, а может ей попросту захотелось высказаться по этой теме с тем, кому всю жизнь безоговорочно доверяла. Девушка резко прижалась к отцу, по-прежнему избегая зрительного контакта, — крепко зажмурив глаза, Кэстрел уткнулась в отцовскую впалую грудь, из последних сил сдерживая рыдания и обняв его дрожащими руками. — Я больше так не могу, пап! — срываясь на истеричный визг, прошептала она сквозь сбивчивые рыдания. — Я… я не знаю, что делать. Правда, не знаю! Мне безумно страшно. И плохо. Каждый день плохо, в любой момент может стать плохо, чёрт знает даже, почему. Я не могу этого вынести! Я попросту не справлюсь! Что её удивило, так это то, что отец не оттолкнул её — наоборот, даже с какой-то особой любовью и нежностью прижал к себе, немного крепче обычного. Будто тщетно пытаясь успокоить. Он ласково поглаживал её по волосам, хотя у самого пальцы подрагивали, и она это чувствовала. — Тише, девочка моя, тише, — хрипло зашептал Крейн, словно бы отчасти пытаясь успокоить и себя самого. Его эта новость нехило выбила из колеи повседневных серых будней. — Успокойся, — каким-то магическим образом, Кэстрел постепенно стала успокаиваться, пусть по-прежнему была растерянна и до полусмерти напугана, — Рэндольф знает? Она даже не стала язвительно интересоваться, с чего он взял, что именно от Тетча-младшего она залетела — их дружба длилась годами, и только идиот не понял бы очевидного. Кэстрел помотала головой: — Я… ему пока что не говорила об этом, — она виновато вжала голову в плечи, обречённо добавив: — Я даже не уверена, что он… будет рад этому. Отец отстранил её от себя и посмотрел прямо в глаза. По глазам она поняла, что он злится на Рэндольфа, ошарашен и напуган последними новостями, но так же была какая-то твёрдая уверенность в этом взгляде. Уверенность, которую он пытался передать дочери. — Кэстрел, в первую очередь, вынашивать и рожать тебе. Ты должна сама решить, хочешь этого или нет, и плевать, что он скажет, — по мрачной тени, промелькнувшей в его взгляде, Кэс поняла безмолвное дополнение к этой фразе: «Пусть только попробует что-то возразить, мне придётся с ним очень серьёзно и сурово поговорить». Джонатан успокаивающе погладил её по плечам, прикрыв глаза и покачав головой, будто бы не мог до конца примириться со случившимся. — Что бы ты ни выбрала… я всегда тебя поддержу. Во всех смыслах. Кэстрел удивлённо уставилась на отца — ей показалось, что её обухом огрели по затылку, но, по ходу, Джонатан Крейн сейчас был серьёзен, как никогда ранее. Она ожидала, что он будет ругать её, как нашкодившую мелкую девчонку, или что придётся звать остальных, так как он от переизбытка чувств упадёт в обморок… но не этого. Да, в его жестах и взгляде сквозила тревога и отказ мириться с мыслями о беременности дочери, тем не менее, он не сорвался — осознал, что Кэстрел сейчас гораздо труднее, поэтому кому-то надо сохранять голову на плечах и не впадать в истерику. — Правда? — её вопрос прозвучал достаточно глупо, и она это поняла, когда отец одарил её несколько оскорблённым взглядом, что обжигает кожу стыдом. — То есть… извини. Я просто думала, что ты… — Накричу на тебя? Разозлюсь? — Крейн медленно покачал головой. — Нет, Кэстрел. Я бы этого не сделал. Никогда. Тем более, в таком случае. Просто я… честно говоря, немного шокирован известием, что скоро стану дедушкой, но не более того, — внезапно он резко помрачнел и процедил сквозь зубы. — Хотя с Рэндольфом мне предстоит серьёзно поговорить. — Не убей его раньше, чем он узнает обо всём, — сипло усмехнулась Кэстрел, с плеч будто гора свалилась и наступило долгожданное облегчение. Всё прошло как нельзя лучше, и она лишний раз убедилась, насколько замечательный и понимающий у неё отец. — Ему и так, думаю, достанется от Джервиса, да и от Алисы, скорее всего, тоже… — она сумела-таки расслышать несколько злорадный тихий смешок отца, который можно было перевести как: «Ну и поделом». — В любом случае, — начал Джонатан, внимательно смотря на дочь, — Если ты решишь оставить всё, как есть… я тебя заберу с собой. Европейская медицина лучше американской, и я… — тут он поморщился и отрешённо вздохнул, покачав головой и едва слышно договорив: — Я не могу рисковать тобой. Она и без дальнейших объяснений поняла всё — отец по-настоящему ею дорожил, как одним из самых значимых и дорогих людей в его жизни. Поэтому одна мысль, что он может её потерять, приводила его в ужас. Кэстрел успокаивающе приобняла отца, ласково потёршись носом о его щёку. — Тебе нечего за меня так волноваться, — после чего отстранилась и притворно-возмущённо добавила, как бы пытаясь разрядить атмосферу: — Я не маленькая девочка уже! — Но по-прежнему моя дочь, — резонно заметил Крейн. — Поэтому это не обсуждается. — Мне всё равно нужно будет скоро возвращаться, — хмыкнула девушка, вставая с постели. Приглядевшись, Джонатан заметил у неё небольшой, едва намечавшийся живот, из-за чего сомнений не осталось — скоро все и так узнают о беременности Кэстрел. — Диплом я почти дописала, осталось немного отредактировать и защитить. А сдаётся мне, пока всё не закончится, ты из страны меня не выпустишь и будешь держать под «родительским» контролем, — тень улыбки, мелькнувшая на лице профессора, не осталась незамеченной, поэтому Кэс в следующую же секунду оторопело посмотрела на отца. — Стоп… нет. Ты не посмеешь! — Хорошую идею подала, спасибо. — Ты издеваешься. — Нисколько, — прожигающе-негодующий взгляд Кэстрел он оставил без внимания, поэтому только махнул рукой. — Иди, объясняйся с Рэндольфом. Тебе ещё и ему нужно это сказать. Закатив глаза, Кэстрел едва слышно прошептала крепкие ругательства на немецком и направилась прочь из комнаты. В другой бы ситуации Джонатан ей сделал бы замечание, но осознавал — сейчас просто так лишний раз к Кэс лучше не цепляться. Во-первых, ей нельзя нервничать. А во-вторых, обидчик, кем бы он ни был, сполна может схлопотать в таком положении от Кэстрел.

***

— А всё же я ставлю на то, что Рэндольф сбежит при первой же возможности, — Элис криво ухмыльнулась, держа в руках чашку чая и победно смотря на сидевшую напротив Аннабель. Обе девушки видели, как зардевшаяся и необычайно робкая Кэстрел только что позвала Тетча-младшего на разговор, и теперь они с замиранием сердца ждали его исхода — потому что говорить эта сладкая парочка могла только об одном. — Он нежная фиалочка, и вряд ли его сердечко выдержит такие новости — разорвётся от счастья или же от ужаса при осознании, что за случившееся ему влетит от профессора Крейна, причём нехило так влетит! — Злая же ты, Нигма, однако, — укоризненно покачала головой Розенталь, но бессовестная Элис продолжала настаивать на своём и, довольно улыбаясь, преспокойно попивала чай. — Нельзя так плохо думать о друзьях. — Я не думаю плохо, а говорю, как есть! — запротестовала рыжеволосая бестия. Халк вместе с Апгрейдом устроили настоящие гонки по дому, из-за чего уже сбили с ног пару раз Эдварда, пытались сбить Молли, но та ловко увернулась в последний момент от носившихся в азарте зверей, а также успели врезаться в ножку стола, попутно снеся с него чашку из сервиза Джервиса. — Зная мягкую натуру Рэндольфа… Не успела Элис договорить, как из той части коридора, где уединились ото всех Кэстрел и Рэндольф, послышался изумлённый вскрик Крейн и радостный смех Тетча — Нигма так живо себе и представила, как окрылённый радостной новостью Рэн подхватил возлюбленную на руки, чего Кэс никак не ожидала. Аннабель довольно улыбнулась, предчувствуя нечто хорошее. В следующие мгновения Рэндольф, неловко извиняясь, помчался куда-то в неизвестном направлении и ушёл из дома, даже не удосужившись проверить, закрыл ли за собой дверь. Девушки успели даже услышать ворчания Марка Розенталя: «Что за молодёжь пошла — все в дом, а они — из дому!». К подругам вышла покрасневшая от смущения, но мило и довольно улыбавшаяся Кэстрел. — Ну что? Как всё прошло? — подавшись вперёд, поинтересовалась Аннабель, уже и так зная, что всё обошлось хорошо. — Он… — Кэс не переставала глупо улыбаться, даже с какой-то толикой облегчения. — Вроде, был рад… — Тогда куда он умчался так? — Розенталь обернулась к помрачневшей, как предгрозовая туча, Элис. — Давай, Шерлок! Ты слышала показания Соцработника, сделай выводы! Порази нас своей дедукцией! Данная реплика весьма польстила Нигме, это было заметно по тому, как важно девушка распрямилась — также ей определённо понравилось, что её сравнили с главным героем её любимого сериала BBC. — Ну-с, что я могу сказать… — задумчиво начала Элис, поджав губы и уставившись в потолок. — Судя по радостным возгласам, Рэндольф был очень рад узнать о беременности Кэстрел. Зная аристократические нравы Тетчей, нетрудно догадаться, что подобное не совсем правильно, по их мнению, и, раз его подруга в положении, он обязан на ней жениться, — впрочем, Рэн будет и не против, — поэтому он… — Нигма осеклась, вылупив глаза и ошарашенно закончив. — Пошёл за кольцом, чтобы жениться на Кэстрел, — довольный смех Розенталь окончательно унизил Элис, и та снова помрачнела, окончательно поняв, к чему вела этот разговор Аннабель. Достав из кармана пять долларов, Нигма молча протянула их подруге, недовольно процедив. — Ты победила. Хорошим оказался финал. Убрав деньги, Белль тепло взглянула на ошалевшую, но тем не менее, счастливую Кэстрел, и невольно улыбнулась. — А по-моему, Элис, это только начало! — ЭЛИС НИГМА! ТВОЙ ЕНОТ СПЁР МОЮ ТРОСТЬ! — раздался возмущённый вопль Загадочника, на что его дочь сердито сплюнула, и так раздосадованная проигрышем в споре. Девушка стремительно ломанулась на поиски енота — нужно было найти его раньше, прежде чем это сделает отец, иначе ох как не поздоровится полосатому хулигану… — НЕ ТРОГАЙ ХАЛКА! МАМЕ ПОЖАЛУЮСЬ! Ещё один вечер в доме Рэндалл-Розенталей. И снова всё завершилось хорошо (но не для енота).