С перламутровым отливом

Кит гладит прохладную воду рукой, пропуская пенящиеся волны сквозь пальцы. Проходит минута, две, ночной ветер покалывает влажную кожу, но он и не думает прерывать свой маленький ритуал. Он не удивляется, когда запястье обхватывают смуглые пальцы и тянут на себя, но улыбается нежно, прежде чем набрать побольше воздуха в лёгкие и нырнуть. На грудь словно опускается гиря и Кит уверен, что дело не только в давлении толщи воды на его тело. Ноги слегка щекотит плавник чужого хвоста, мягкий и очень тонкий, Кит знает, что он сейчас слабо мерцает серебром и бирюзой — это приветствие. Кит чувствует, как вокруг его головы образуется тонкая плёнка дыхательного пузыря, позволяет себе облегченно вздохнуть, когда она касается шеи и обхватывает уже совсем привычно. Встречается с радостным взглядом голубых глаз, скрытых сейчас за полупрозрачной пеленой третьего века, и двигает рукой чуть ниже, переплетая их пальцы — «я пришел». Русал радостно виляет хвостом, всплывая чуть выше, и тянет на себя. Нужно дотронуться, нужно убедиться, слишком много времени прошло с тех пор, как они виделись последний раз. Кит обхватывает свободной рукой русала за талию, скользит ладонью ближе к спинному плавнику и на пробу перекатывает между указательным и большим пальцем тонкую мембрану. Ухмыляется, когда она начинает мерцать. Значит, Лэнсу это нравится. Русал в долгу не остаётся, выворачивается из объятий, не расплетая сцепленных пальцев, проводит носом по ключицам Кита, вызывая дрожь, и слегка давит на грудь, заставляя откинуться на спину. Его когти втягиваются под кожу, когда чешуйчатая ладонь опускается на место у сердца — «доверься мне». Кит расслабляется и позволяет потянуть себя на дно, чувствуя, как гулко стучит и сжимается где-то в горле. Каждый раз, словно первый. Лэнс придавливает нежно, боясь поранить, а Кит позволяет адреналину захватить его с головой, телу становится жарко, вода перед глазами слегка рябит и кружится. Не в его правилах ослаблять контроль, но в такие волшебные ночи, рядом с Лэнсом, его жизнь становится с ног на голову, и он позволяет здравому смыслу лететь к чертям. Его ноги оплетает массивный длинный хвост, он едва касается ступнями шершавой чешуи там, где у обычного человека должны были быть колени. Кит знает, что произойдёт дальше. Лэнс снова сделает это с ним. Вовлечёт в свой волшебный русалочий танец. Сегодня ночью они — океан и ритм. Кит расцепляет их ладони и обнимает Лэнса за шею, стараясь не задеть жабры. Чувствует, как на его поперёк спины обхватывают крепкие, но скользкие руки и прикрывает глаза. Лэнс замирает. Они слегка движутся в воде, раскачиваемые водным потоком, ощущая кожей прохладу течения. Лэнс начинает неспешно двигать хвостом, раскачивая их, разворачивая вокруг своей оси. Это немного похоже на вальс, думает Кит, но продолжить мысль не успевает — свечение плавников Лэнса становится всё ярче, а его движения набирают скорость. Лэнс отстраняется, хватает Кита за обе ладони, прижимает к своей груди на мгновение, заглядывает в глаза, ослепляя лазурным сиянием. Его руки движутся по телу Кита, словно волны, заставляя извиваться, крутиться, прогибаться в немыслимых позах, но постоянно ощущать своё присутствие и поддержку — плечом, хвостом, раскрытой ладонью, перепонки которой натягиваются и пружинят. Внутри Кита что-то вибрирует, отзывается на каждое движение. Он плавится под шершавыми пальцами, вода вокруг уже не кажется ледяной, он видит, как Лэнс создаёт своими движениями сотни крохотных пузырьков, опутывающих их спиралью, в такт движениям. Кит проводит кончиками пальцев по запястью Лэнса, слегка подталкивая его вверх, и тонет в восторге, пляшущем в глазах напротив. Кит перенимает темп, заданный Лэнсом, теперь он ведёт в танце, подталкивая их вверх, задевая ступнями хвост, посылая импульс движением. Они сливаются. Ведут поочерёдно, не разрывая зрительного контакта, не прекращая стремиться ввысь, кружась, раскачиваясь на волнах, ускоряясь и замедляя темп, купаясь в голубом сиянии плавников Лэнса и тысячах мерцающих пузырьков, касаясь друг друга легко, но с нажимом, чувствуя силу и нежность. Им не нужны слова или музыка, они создают её собственными телами, сливаясь в одно целое, ощущая единство. Они понимают, что вокруг становится светлее, замедляются, подплывая к самой поверхности, кружатся, придерживая друг друга за плечи. Лэнс вскидывает голову, Кит кивает. Они одновременно всплывают, Кит зажмуривается, пузырь вокруг его головы лопается, в мир возвращаются звуки — шелест волн, собственное сбитое дыхание. Рядом с ухом раздается насмешливое: — Что, уже устал? Кит оборачивается, замечает, что с глаз Лэнса ушло третье веко. Если бы не плотно закрытые сейчас жабры, мерцающая чешуйчатая шея и покрытые тонкой мембраной уши причудливой формы, Лэнс был бы похож на совершенно обычного человека. — Что — что? Я тебя не слышу, кажется, вода в уши попала. — Кит не сдерживает широкой ухмылки. — О, да ладно! — Лэнс с возмущением шлёпает раскрытой ладонью по кромке воды, Кит зажмуривается от брызг. — У нас только что был момент связи! Лэнс не умеет долго обижаться. Кит успевает досчитать только до пяти, когда замечает, как выражение лица русала смягчается, а его взгляд обращается к небу. — Luna llena. — шепотом произносит он. Кит вскидывает голову. В вышине одиноко сияет полная луна, разрезая черноту ночи своим серебристым свечением. — Кит, — всё так же шепотом зовёт Лэнс, — хватайся за меня, поплыли на наше место. Он оборачивается назад, чуть всплывая над водой. Кит обвивает ногами торс русала, крепко хватаясь за скользкие плечи. Лэнс мощными толчками хвоста продвигается вперёд, помогая себе руками, словно раздвигая вокруг себя воду. До пещеры на берегу они добираются за считанные минуты. Кит неловко соскальзывает на мелководье, оборачивается через плечо с тоской в глазах — расставаться, пусть даже на пару минут, совсем не хотелось. — Увидимся внутри. — Глаза Лэнса уже начинает закрывать третье веко, когда он отплывает немного назад, в сторону потайного лаза. Кит осторожно переворачивается на колени и встает, чуть пошатываясь: от долгого пребывания в воде и контакта с русалом ноги стали ватными. Вода здесь едва достает ему до колен, он медленно идёт, зарываясь пальцами в мягкий песок, иногда оступаясь и поднимая ворох брызг. Придерживаясь за каменистую стену пещеры, он направляется к её центру — небольшой на вид, но очень глубокой, почти идеально круглой расселине, присаживается на облюбованный камень у самой кромки воды. Луна подглядывает за ним сквозь дырявый свод, время тянется тягуче медленно, секунды накапливаются, превращаясь в беспокойство. Наконец каштановая макушка показывается над кромкой воды, а затем выныривает сам Лэнс, подплывая к Киту, садясь у его ног. Хвост его остался в воде, голову он устраивает на коленях парня, притираясь ближе. Кит наклоняется, собирает губами капли с его щеки. На вкус Лэнс солёный и слегка пахнет водорослями. Они сидят молча, пока Кит мягко перебирает волосы Лэнса, на удивление тихого сегодня. Полная луна всегда странно на него влияла, но Кит знает, что для русалок она была чем-то священным. Его это не очень волновало. Сегодняшняя ночь это их личный океан и солёный бриз. Он готов делить это с Лэнсом и в тишине, и под их весёлый смех. Главное — быть рядом. Вместе. Кит вздрагивает, когда Лэнс начинает говорить, тихо, на грани шепота, словно их кто-то может подслушать: — Когда госпожа Луна освещает океанские просторы на ночном небосклоне, её отражение на воде обретает текучие свойства. Ты знал об этом, Кит? — Нет, о чём ты? — Лунное вещество опускается на дно водоёмов, проникает в распахнутые раковины моллюсков и сворачивается в клубок. Так образуются лунные жемчужины. Но только тот жемчуг, что был рождён во время luna llena, наделяется её волшебной силой. — В голосе Лэнса мелькает нотка восторга. — Говорят, если найти такую жемчужину, она может исполнить самое заветное желание. Такое желание, — Лэнс переверорачивается на коленях Кита к нему лицом и проводит рукой от шеи до груди, — такое желание, что живёт в самом сердце. Кит накрывает его ладонь своей, задевает кончиками пальцев свёрнутые перепонки. — Это красивая легенда, Лэнс. — Но это не легенда! — Лэнс резко поднимается с колен, опирается на руки. — Mamá рассказала мне об этом! Жемчужины, Кит, используются русалками для очень важных обрядов! Вот например, когда две русалки… Он осекается и краснеет. — Неважно. — Лэээнс? — Кит старается посмотреть на него своим самым выразительно-просящим-продолжить взглядом. — Не смотри на меня так. Я тебе ничего не расскажу. Лэнс не умеет долго обижаться. Или долго хранить свои мысли от Кита. — Ладно. Ладно, когда две русалки чувствуют, что готовы быть вместе до последней Луны, они отправляются на поиск самой прекрасной жемчужины. Найдя её, раскалывают на равные половины, разрезают когтями друг другу чешую у верхнего сердца, — Лэнс скользит пальцами по шее Кита и останавливается на месте яремной впадины, — и помещают туда свои половины. Все русалки, прошедшие этот обряд, остаются вместе до последнего взмаха хвостом. Лэнс убирает руку от груди Кита, закидывает в неловком жесте за шею и криво улыбается: — Вот только жемчужину luna llena никому ещё не удалось отыскать. Может, ты прав. Может, это просто легенда. Лэнс опускает плечи и с тоской смотрит на луну. Кита охватывает волна жалости, Лэнс был лучом света в его жизни, сердце разрывалось от одного взгляда на него в таком состоянии. Кит кладет руку ему на плечо, разворачивая лицом к себе. — Может быть, тебе не стоит так много думать об этом. — Это совсем не звучало, как что-то успокаивающее, Кит мысленно чертыхается. — Я думаю, может, тебе стоит просто однажды отыскать свою собственную жемчужину, как делают все. Лэнс грустно улыбается, склоняя голову, целуя костяшки пальцев Кита. — Может и стоило бы, но моя родная душа ходит на двух ногах. Киту вдруг становится противно от самого себя. Мерзко. Хочется вернуться к началу сегодняшней ночи, к ощущению покоя во время танца. Кит никогда не думал, что будет ненавидеть себя за отсутствие хвоста, но всё чаще и чаще он ловит себя на этой мысли. Наверное, всё это отразились на его лице, ведь в следующий момент Лэнс притягивает его к себе, крепко обнимая, зарываясь носом во влажные волосы. — Но я ни за что не променял бы тебя ни на одну русалку во всём океане. Кит вздыхает и притягивает Лэнса ближе. Застывает, пропитываясь до сих пор до конца не понятным чувством всеобъемлющей любви к нему. Этой любви, этого желания поделиться ею, показать, что он тоже нужен, тоже важен, тоже лучший, её было так много, что едва не лопались кости. Размыкая объятия, Кит плавно соскальзывает в воду, туда, где глубже, туда, куда в следующую секунду спускается Лэнс. Они поддерживают друг друга за локти, медленно раскачиваются, прижимаясь ближе, собирая губами воду и соль с ключиц друг друга, щёк, губ. Сливаясь. Плавно, словно заново изучая друг друга. Сегодня ночью они — волны под луной.

***

Кит наступает на пятки ботинок, стягивает их, не расшнуровывая. Они полны песка, он всё никак не может отучить себя носить их на пляж. Медленно плетётся вглубь дома, стараясь не разбудить спящих за закрытой дверью Широ и Аллуру. В июле за окном рассветает безумно быстро, Кит почти ненавидит это. Им с Лэнсом отводится так мало времени на встречи. Но на самом деле, ему было бы мало даже вечности. Он понимает это, выпутавшись из мокрой одежды. Падает на кровать. Сон не идёт. На прощание Лэнс спросил, какое бы желание Кит загадал, если бы у него была жемчужина полнолуния. Кит промолчал, но сейчас мысль отчётливо пульсирует в голове. Он пожелал бы никогда не расставаться с Лэнсом.