Цвет воронова крыла

       — Будьте осторожны в пути! — хриплый голос мужчины, которому было явно за сорок, был весел, и даже за десяток футов чувствовался дрянной запах его дешевых сигар. — Не наткнитесь на индейцев! И на Ворона, не дай Бог!       Покачиваясь из стороны в сторону, тесный фургон ехал по пустошам западной Америки, и было слышно, как при каждом шаге добрых пегих лошадей скрипели деревянные колеса. Освещенный последними отблесками закатного солнца, он неторопливо катил еще за одним, точно таким же, и небольшой караван все следовал в сторону золотых рудников, не сменяя направления и останавливаясь у небольших рек на ночлег.       Чего доброго можно ожидать от переселенческого нехитрого быта? Он не порадовал бы умных пищей для размышления, хозяйственных — уютом, любопытных — новыми пейзажами. Перед глазами стелилась унылая степь, и фургоны все катились вдаль, лишь изредка заезжая в рассыпанные по холмам городки. День за днем преодолевая милю за милей, молодая дочь золотоискателя мечтала лишь об одном — скорее бы это все закончилось.       Проезжий мужчина был обычным обитателем Запада — с отросшей щетиной, в ковбойском стетсоне, на запыленном коне, он примостился к каравану внезапно, попросив огоньку и пожелав при прощании доброй дороги. И если встреча с индейцами, избежать коей было привычным напутствием, было принято девушкой как должное, то фраза «Ворона, не дай Бог» весьма насторожила ее.       — Почему на Вороне сделан особый акцент? — спросила она, когда ночь раскинула над пустошью расшитый звездами шатер. Меж нескольких камешков плясало веселое оранжевое пламя, над которым колдовал отец. Снятый с огня котелок примостился около бревнышка, на котором расположилась девушка, и поверхность похлебки в нем еще время от времени шла кругами от лопающихся пузырьков.       — Он же знаменитый преступник все-таки, — наконец, откликнулся глава семьи, оставив в покое костерок и занявшись долгожданным ужином. Отхлебнув немного, он чуть прищурился — видимо, пытался определить качество стряпни, но вкус горячего варева разобрать пока не мог. Сдавшись, задумчиво произнес заевшую у всех в памяти присказку: — Волосы цвета воронова крыла, быстр и неуловим, точно сам посланник смерти. Стреляй не стреляй, не попадешь. Видишь, конь вороной — обходи стороной.       — Это-то понятно, — терпеливо возразила дочь, на минуту оторвавшись от пропахшей слабой гарью еды и надеясь, что на новом месте жизнь снова наладится вопреки прогнозам скептиков. — Я говорю, почему именно на нем?       За фургоном, выхваченным из тьмы оранжевыми отблесками костра, послышался шорох, и миг спустя оттуда показался растрепанный парень. Он постоял поодаль, отряхивая руки от речной воды, и подошел поближе.       — Дело ясное, Белла, — чуть более серьезно, чем отец, сказал он. — Кто был замечен неподалеку, о том и предупреждают. Честно, не могу сказать, кто будет лучше — Ворон или какой-нибудь другой разбойник, который бы точно так же растащил все добро. Но все-таки среди нас много хороших стрелков, которые бы запросто подстрелили кого-то вроде Беспалого Фрэнки и его сообщников. Ворон же ускользнет со своим, но жертв будет меньше. Можно ли так сразу сказать, что будет лучше?       Мисс Голден примолкла, задумавшись над речью своего брата. Майк был, пожалуй, прав, и самого молодого из местных преступников трудно было назвать самым опасным.       — Ты только много о Вороне не думай, — заметила мать с легким намеком на улыбку. — Он же красивый, как дьявол.       — Однажды страж порядка сбил узел с его повязки, и все присутствующие лишились дара речи, — подхватил отец. — А девушка, которая была в трактире, вовсе сошла с ума, увидев его. Хотя, тебе-то что? Твой рассудок, по-моему, ничем не помутить. Верно я говорю?       Белла оскорбленно примолкла. В словах родителей явно скользил намек на пору для замужества — тему, которая неизменно приводила ее в негодование. Пороги отцовского дома не были оббиты чужими ковбойскими сапогами, и сама она не была ни красавицей, ни роковой преступницей, чтобы воровать чужие сердца. Но родители находили в ее русенькой косичке и свежем лице что-то милое и прочили ей замечательную судьбу. Получая отказ в ответ на любые предположения о замужестве, они только обескуражено вздыхали и спрашивали: а вон тот парнишка? Точно нет? Точно-точно?       В ответ на финальный вымученный вопрос «чего ты хочешь?» она отвечала со вздохом:       — Чтобы сердце дрогнуло.       Сердце не дрогнуло ни перед богатством, ни перед умом, ни перед красотой, ни перед залихватским смелым характером. Безнадежно вздохнув и бросив взгляд на неженатого сына, сидящего за книгой, родители решили, что единственный выход — это пошутить и понадеяться, что увлеченные образованием и мечтами о будущем дети скоро обратят внимание на что-то более приземленное.       Увидев, что дочь недовольно наклонила голову, отец добродушно улыбнулся и примирительным тоном прибавил:       — Не более чем шутка, мисс Строгость, и нечего так хмуриться.       Майк, даже не обративший внимания на шутку, поспешно уписал всю положенную порцию за обе щеки и, зевнув, направился к фургону. Ему никогда не было дела до обсуждения любовных тем — его светлая макушка то мелькала среди конских голов, то вовсе пропадала из виду — уходил куда-то вдаль по ручьям, чтобы хоть пару минут провести в тишине и спокойствии.       — Доброй всем ночи, — буркнул он. Повозка скрипнула, и через мгновение все стихло.       — Доброй ночи, — меланхолично отозвалась сестра, поежившись от кусачего осеннего холода, и подняла голову вверх. Там, среди темной бездны, плавал тоненький месяц такого же унылого цвета, как и степной пейзаж. Решив, что лучший способ ускорить приход завтрашнего дня — это сейчас же лечь спать, Белла поднялась с бревна, отряхнула дорожное платье и последовала за братом в глубь фургона.