***
Беллами ушёл в душ, и Джону представилась возможность рассмотреть его квартиру более тщательно. Ничего слишком личного в ней не было: ни фотографий, ни памятных безделушек — ничего, что говорило бы о том, что он здесь живёт. Видимо, дома парень бывает крайне редко, поэтому квартира напоминает номер в гостинице. Хотя эта квартира не является его настоящим домом. Какой бы приятно обустроенной и уютной она не была, дом в Сиднее, в котором Блейк провёл всё детство, был более атмосферным и живым. Джон, увидев ноут на столе, решил набраться наглости и залезть в него. Всё-таки, когда состоишь в отношениях, уже можно творить подобную хрень. Хоть и в отношениях с Эмори они не практиковали подобные вещи, и не лезли друг к другу в личное пространство. В твиттере на странице у Беллами творился полный трэшак. Видимо, слишком много людей жаждало его внимания, ведь только сообщений по поводу учёбы от одногруппников было больше десяти, точно. В интернете личных фотографий было немного, кроме нескольких дурацких селфи и фото в компании друзей. Поэтому Джон залез в жёсткий диск ноутбука. Там было побольше фотографий, но не слишком много. Парня умилило то, что у Беллами была отдельная папка с названием «О», куда он сохранял все фотографии сестры. Снимки были относительно новые: не старше пяти лет. Никаких старых фотографий Джон не обнаружил. — Смотрю, ты нашёл чем себя занять, — с улыбкой подметил вернувшийся Беллами. — Да. Тебе тут столько милых девчонок написывает, а ты со мной возишься. — Уже ревнуешь? Так быстро ещё никто не начинал. — Я и не прекращал. Сегодня я снова сплю на диване? — с ухмылкой спросил Джон. — Если ещё раз так пошутишь, я выкину этот диван, чтобы он тебя больше не смущал. — Не надо, хороший диван, — Джон изобразил наигранный испуг. — Так что ты идёшь в душ, а потом в спальню, — почти что строго и требовательно приказал Беллами. — Нет, не так быстро, красавчик. Джон, отлично выспавшись в машине, выглядел очень игривым. Беллами на такое поведение мягко улыбнулся, хоть и был немного уставшим. Он присел рядом с парнем и провёл рукой по его волосам, одарив тёплым любующимся взглядом. Раньше Джон думал, что такие открытые чувства проявляют только в фильмах, а в реальной жизни это происходит как-то жеманно и сдержанно. Словно люди бояться показать свою слабость, чувственность, ущемленность своей гордости. Джон был таким же. Для того, чтобы так на кого-то смотреть, нужно быть по-настоящему смелым. — Откладывать больше нельзя. Я хочу услышать тебя, — сказал Мёрфи. Взгляд Беллами сразу наполнился тяжестью, от которой Джону становилось не по себе. — Я больше не могу ждать, — продолжил парень. — Мне это нужно, понимаешь? Думаю, и тебе тоже. Беллами слегка кивнул, устремив отрешённый взгляд в сторону, и собравшись с мыслями, начал: — Тебе же понравилось в Сиднее? Дружная и счастливая семья. Казалось бы, что может быть не так…? Беллами перевёл дух, выдохнув, посмотрел Джону в глаза так, что у него по телу пробежалась дрожь, и взял парня за руку. — Это мой дядя со своей женой. Я сказал тебе, что они мои родители, как и всем говорю. Потому, что мне бы хотелось, чтобы они были… были живы. Мы попали в серьёзную аварию, машина перевернулась, и я первым пришёл в сознание. Выбравшись оттуда, я вытащил Октавию. Но стоило мне отнести её на расстояние, как машина взорвалась за моей спиной. Я никогда не смогу забыть то, что почувствовал в тот момент. Как постепенно онемело всё тело, будто бы меня до краёв залили бетоном. Я не спас их. У Блейка наворачивались слёзы в глазах полных отчаяния, и он не заметил, как до боли сжимает руку Джона. Парень накрыл его руку своей, чтобы подарить как можно больше тепла, не зная, что ещё делать. — Ты не успел. В этом нет твоей вины. — Сложно себя уверять в этом. Но ещё сложнее было смотреть в глаза Октавии и сказать ей, что я не смог. Мне было 17, а ей 14 когда мы остались без них. Родной брат мамы стал нашим опекуном. И они замечательные, но им было трудно. У них было своих трое детей, они постоянно работали. Я тогда начал совмещать школу с подработкой и ночными попойками. Я был очень слаб после их смерти. Дома меня никогда не было, я всегда зависал у кого-нибудь и много пил. Почти каждый день. Наши новые папа и мама ничего не могли с этим сделать. В общем, гордиться нечем, я был пропащим человеком. Алкоголь, драки, беспорядочный секс и даже лёгкие наркотики — я считал, что это заглушает боль. Но и не думал, что важнее загладить вину, а боль заглушать не стоит. Она должна быть. Беллами немного пришёл в себя и стал говорить ровнее. — Я отключал телефон, чтобы со мной невозможно было связаться. Иногда я приходил к Октавии, но она всегда была холодна. Она не понимала меня: прогоняла, когда я приходил, чтобы увидеться с ней. И я вовсе перестал появляться. Но каждое утро я стоял недалеко от школы, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и она пришла на уроки. И однажды она не пришла. Я поспешил к ней домой. Выяснилось, что её с самого утра нет дома, словно её не было всю ночь, хоть «родители» и видели, как она ушла спать в свою комнату. Моя двоюродная сестра, которая делила комнату с Октавией, сказала, что О ни раз сбегала куда-то ночью и просила держать это втайне от родителей. Я искал везде, где только можно и нельзя, и не мог найти. Её просто нигде не было. Тогда я чувствовал себя ещё более ничтожно, я боялся потерять и её. У меня было много знакомых. Я пытался найти связи, и тех, кто помог бы мне найти хотя бы зацепку. В итоге, я нашёл её под действием наркоты в отключке. Какой-то парень пытался её трахнуть. Он был моим сверстником, а ей всего 15. Меня накрыла такая ярость, что я избил его до полусмерти. Плохо помню тот момент. Не помню, как остановился, но передо мной лежало кровавое месиво, а не человек. К моему везению, он остался жив, хоть и был на волосок от смерти. Пока он лежал в коме, меня судили. И скорее всего посадили, если бы не Октавия. Она долго билась, чтобы вытащить меня из тюрьмы. Она нашла связи, и только благодаря ей, я теперь здесь. Я всегда поражался её характеру, но в этот раз она сделала просто невозможное. Джон почувствовал, как в горле пересохло, потому что он забывал дышать от напряжения. — После всего этого мы пообещали друг другу начать новую жизнь. Я попытался вернуть свою личность, восстановить жизнь и попробовать в ней как-можно больше позитивного. Это заглушает боль куда лучше, чем алкоголь. Октавия же после окончания школы стала помогать всем нуждающимся по всему миру. Чувствовать себя полезной — это помогает ей справиться с тяготами прошлого. Она просто удивительна. Сказав это, Беллами расплылся в довольной, наполненной гордостью и любовью улыбкой. «Это ты удивительный,» — подумалось Джону. Он ещё никогда не видел, чтобы так кто-то умел любить, как Блейк любит свою сестрёнку. — Я всегда думаю о том, что это она спасла меня тогда, а не я её. — Прости, Беллами. За то, что заставил тебя всё это снова вспомнить. Я не думал, что всё так серьёзно. — Не стоит. Не извиняйся. Я даже почувствовал облегчение. И я теперь рад, что ты знаешь. Что есть человек, которому я могу рассказать о таких вещах. — Беллами приобнял парня за спину и теснее прижал к себе. — Ты был прав, когда сказал, что мне будет легче нести это бремя не в одиночку. Джон положил голову на плечо своему парню. Он понимал, что теперь на него свалилась большая ответственность. Но Джон её не боялся, он был уверен в том, что никогда не предаст и не оставит любимого. Чувства к нему были настолько сильными, что он мог сравнить их с магией, словно люди просто так не могут такого испытывать и это просто фантастика. — Теперь твоя очередь, да? — полушёпотом сказал Беллами возле уха Джона. — Не понял. — Ты забыл наш разговор в ресторане? Мы собирались обменяться информацией. Ты должен рассказать мне что-то такое, что никогда и никому бы не рассказал. — Ты уже знаешь об этом. — О чём? — игриво продолжил Беллами, поедая Джона своим хитрющим взглядом. Этот взгляд имел несколько грамм властности и не предвещал ничего хорошего. Он значил, что игра Беллами Блейка началась и он не допустит, чтобы кто-то играл не по правилам. — Я влюблён в тебя. Не как в друга. — Это уже известно. Твоим друзьям было известно уже давно, ведь так? — Ну, это вышло случайно… — начал оправдываться Джон. — Но ты же не всё им рассказываешь? Должен же я знать что-то такое о тебе, что не знает никто. Джон сделал каменную мину и активно запротестовал: — О нет-нет! Там ничего интересного и важного… точнее вообще херня. — Поэтому ты так занервничал? Из-за херни? — После того, что ты мне рассказал, это сейчас вообще не к месту. — Не надумывай себе. Я хочу знать о тебе даже херню. — Ну не-е-ет. Это реально сейчас неуместно, ты мне только что открыл душу… — Это нечестно, Джон, — строго прервал его Беллами. Он выглядел как папочка, который отчитывает ребёнка. — Твою ж мать! — безнадёжно проговорил Джон и, пытаясь не сгореть от стыда, продолжил: — Я облапал тебя, когда ты у меня ночевал, а после отлично подрочил! Беллами несколько долгих секунд посмотрел на Джона, а после рассмеялся: — Понравилось? — Не очень. Я чувствовал себя ничтожным идиотом. — Да ладно тебе, — Беллами положил свою руку на плечо парню. — Хотеть человека, который тебе нравится — это нормально. При чём случай был очень удобный. Я об этом даже не знал. — Как ты к этому так просто относишься? Тебя облапали без твоего дозволения. — А что ты ожидал? Что я отругаю тебя? «Нельзя трогать писю чужого дяди, когда он спит!» Беллами говорил об этом с такой лёгкостью и смеющейся улыбкой, что Джон понял, что только он сам осуждает этот поступок. Беллами просто солнце этого мира. Он нормально относиться к слабостям и порокам людей, не считает их чем-то постыдным. Джону очень нравилось это в нём. Только это была одна сторона медали. Он прощает людей за всё, потому что не считает это проступками на фоне того, что сам совершил. Он прощает всех, но не себя. И это слишком печально. Джон не мог исправить того, что уже случилось ещё до него, но он надеялся, что сможет посодействовать в дальнейшей жизни Беллами без боли и разочарований; сделать всё, чтобы Блейк был счастлив с ним. Важнее быть ничего не может. — Я тогда сам напросился к тебе домой и в твою кровать, — продолжил Беллами, вспоминая ту ночь. — И даже в душ, кажется, звал. Неудивительно, что ты сорвался. Я даже не думал тогда… Слушай, а как ты это скрывал? — Очень плохо. Если бы ты был внимательнее, ты бы заметил. — Я исправлюсь. Я стану внимательнее к тебе.***
Свет полнолуния проникал через окно и падал на постель, но он совсем не мешал, даже наоборот. Он освещал лицо Беллами, который уже расслабленно закрыл глаза и готов был провалиться в сон в любой момент. Джон чувствовал себя рядом с ним очень уютно. После того как Беллами открыл только ему одному самую сокровенную тайну, Джон осознал свою значимость в его жизни. На этот раз от Беллами не было и намёка на секс, он просто лёг спать. И это неудивительно, после прошлого раза. — Ничего, что мы просто спим? — виновато спросил Джон. — Ну можешь руку мне в трусы засунуть, если тебе так будет легче уснуть. — Ты придурок! Беллами рассмеялся, открыл глаза и прижал парня к себе поближе: — Я не стану торопить тебя. Когда захочешь, тогда всё и будет. — Это бессрочно? Лимит твоего терпения. — Если честно, я иногда не знаю, как отвечать на твои вопросы. Не нужно ничего контролировать — расслабься. — Но так и не ответил. — Как терпение закончится, буду лапать тебя спящего. — Напоминай мне, ничего больше тебе не рассказывать. — Да ладно тебе. Я шучу. Без этого никак. Или мы загнемся от скуки. — Ты не виноват в том, что случилось, — внезапно сменил тему Джон и лёг на плечо парню. Беллами выдержал паузу и тяжело выдохнул: — В том, что оставил свою сестрёнку одну, когда нам было одинаково больно? Или в том, что решил, что имею право снять с себя ответственность за её безопасность? Я так не считаю. Голос Беллами стал неузнаваем. Он был наполнен съедающей вязкой ненавистью. Только поэтому голосу можно было без труда понять, как парень упорно ненавидит себя в этой истории и не может простить себе это даже спустя 5 лет. Это лежало на нём мёртвым грузом, и теперь перешло на Джона. Он просто не мог спокойно вынести как его любимый человек истязает самого себя. Джон взял на себя задачу это исправить. Хоть и не знал, как это сделать, но он должен помочь Беллами простить себя и отпустить эту боль. — Ты просто человек. И после того, что тебе пришлось пережить, это нормально — потерять себя. Главное, что ты смог снова себя обрести. — Спасибо, конечно, за поддержку, но мне не нужны оправдания, — строго оборвал его Беллами. — Тебя тогда не было. И я даже рад, что ты не видел меня тем, кем я был. Зрелище не из приятных. Но теперь ты знаешь. Я рассказал, как ты и хотел. Рассказал один раз, и мы забыли об этом: ни обсуждаем, ни придумываем мне оправдания! Это ясно? — Ты просишь меня заткнуться? — Только на эту тему. Джон наполнился протестом, но он сдержался от комментариев, потому что понимал, что если он начнёт упрямствовать, то конфликт будет неизбежен. Беллами на глазах становился другим, когда они затрагивали эту тему. Джон, действительно, не имел права влазить, по крайней мере пока. У Беллами есть свои слабости. Надо позволить ему их иметь. Блейк нежно поцеловал парня в лоб и, смягчив тон, продолжил: — Я говорил, что тебе это не нужно. — Я по-прежнему, с тобой не согласен. — Ты удивительный, Джон, — сказал Беллами и крепко обнял парня. Он снова, как по щелчку пальцев, превратился в себя, когда они хоть немного отошли от болезненной темы.***
Джон опоздал на лекцию. Беллами утром был слишком любвеобильным и долго не выпускал его из своих объятий перед уходом. У Джона ещё какое-то время, когда он уже шёл по улице, дрожали руки от откровенных и страстных поцелуев на пороге дома Блейка. Ему пришлось закурить на остановке, чтобы прийти в себя, и пропустить автобус. Джон так и не понял, как он это делает. Как этот парень заставляет трястись его, как влюблённого подростка? Преподаватель впустил Джона в аудиторию на середине лекции. Он подсел к своим друзьям. Слава богу, хоть они остались прежними: Монти внимательно слушал и конспектировал, а Джаспер уткнулся в телефон. — Объявился, значит, — прокомментировал появление друга Джаспер. — Ну и как оно? — Мы не переспали. А парк красивый. — Что значит не переспали? — удивился Джаспер. — Тебя не было две ночи. Я думал вам одной не хватило. Ну и пиздец отношения конечно! Напиздел он тебе в три короба, а ты и рад уши для лапши подставлять. — Вообще-то это из-за меня. Но вы бы видели тот парк. У меня много снимков, я в нетерпении показать их… — Почему из-за тебя? Разве ты этого не хотел? — прервал его Монти. — Да вам про парк вообще интересно слушать? Там, блять, красиво! — возмутился Джон. — Вообще неинтересно слушать сейчас про парк, — сказал Джаспер. — Так почему ты в динамо превратился? — Ребят, давайте поговорим об этом не на лекции? — Ты понял, что ты не гей? — Джаспер, ещё хоть слово об этом… — Да-да-да, я буду вечно голодным. Если не будешь покупать мне еду, я тоже замучу с Беллами, раз он вкусно готовит. Всё равно с ним спать необязательно. — Почему ты тогда не жрёшь у Майи? — с раздражённым полушёпотом говорил Джон. — С ней мне не до еды, и у меня пропадает аппетит. — Вот ходи тогда с ней круглосуточно и не доебывайся до меня! — Тихо, — прошипел Монти. — Дома посрётесь, мальчики. Джон только расслабленно откинулся ни спинку стула, как телефон вибрацией дал знать о входящем сообщении. Беллами: «Прости меня за то, что сказал тебе вчера и за мою грубость. Это я решил рассказать тебе, а ты вправе иметь своё мнение на этот счёт.» Джон: «У тебя что-то случилось?» Беллами: «Нет. Просто хочу, чтобы ты знал, что я очень ценю то, что ты для меня делаешь.» Джон: «Я вроде бы ничего для тебя ещё не делаю.» Беллами: «Тебе так кажется. Увидимся сегодня?» Джон вспомнил о том, что Беллами боялся его реакции и того, что Джон может отвернуться от него после этого. Поэтому он целовал его сегодня, как в последний раз. Эта мысль согрела до кончиков пальцев. Джон: «Кажется, тебе тоже стоит научиться доверять мне. Я люблю тебя.»***
Следующая неделя пролетела очень быстро. Джон чаще виделся с Беллами и чувствовал себя с ним свободно, как было и раньше. Ночевал он пока что у себя дома, ибо боялся оплошать во второй раз. Он конечно и сам очень хотел Беллами. Часто вспоминал тот минет на кухне и то удовольствие, которое сам от него получил, и которое доставил Блейку. Но теперь он и сам не знал, что от себя ждать. Потому надеялся на удачный момент, когда они останутся с Беллами наедине, и Джон даже не будет сомневаться в том, что готов. Ему самому было от этого странно. Что бы у него были проблемы переспать с тем, с кем он этого хочет? Ему самому кажется это бредом. Но чёртовы чувства делают его заложником. Просто что-то необъяснимое с ним происходит и всё. Но ему повезло, что его парень - всё понимающий Беллами Блейк. И потому с ним легко в отношениях. Единственный минус, так это огромное внимание к его персоне. Слишком многим он нравится. Как друг, как парень или как человек - неважно. Пока их отношения не окрепли, Джона всё-таки пугает, что он может потеряться в этом потоке людей. Но хотя бы с каждым днём, его уверенность в себе и в Беллами возрастает и крепнет, а это уже прогресс. Беллами не изменял себе: он позвал Джона на вечеринку с шумной компанией своих друзей. Парень конечно надеялся, что Блейк снова передумает, и они уйдут куда-нибудь только вдвоём. Но нет. Стоило им войти в дом, где уже громко играла музыка и все, довольно улыбаясь, приветствовали мистера Вдохновение. — Ты со всеми здесь хорошо общаешься? — спросил у парня Джон. — Да. Здесь ещё не все. — Ты очень экстравертен. Надеюсь, познакомился ты с ними не так же, как со мной. — А ты очень ревнив, — с улыбкой подметил Беллами. — О, Мёрфи, и ты здесь? — восторженно заявил женский голос рядом с парнями. — Привет, Рейвен, — ответил Джон. — Я думал такие девочки как ты сидят дома и разбирают карбюратор. — Ты плохо знаешь таких девочек, как я. Сзади Рейвен объявилась серьёзная девушка и собственнически приобняла девчонку-механика. — Познакомишь? — Это Мёрфи, — ответила Рейвен девушке через плечо. — Друг Монти. Ну помнишь, с которым я хожу на допы? Девушка кивнула, и тогда Рейвен обратилась к Мёрфи: — А это Луна. — Её будущая жена, — добавила Луна. — Мило, — ответил Джон, и полушёпотом добавил на ухо Блейку: — И ты меня ещё называешь ревнивым? Эта Луна посмотрела так, будто готова убить меня за «Привет». — Она дружелюбная. Это только в начале общения показывает колючки, чтобы чужаки соблюдали дистанцию. И ты так делаешь. — Я? Чистой воды неправда. Беллами сделал суровый вид и спародировал манеры Джона: — «О ты мозги включать умеешь?», «Ты закончил с исповедью? Я могу уйти?» — Вот это память, — прокомментировал Мёрфи, вспомнив их неудачное знакомство с Беллами, и как он тогда злился на него, посчитав парня тем ещё мудаком. — «Отдай камеру!» — Блейк сделал то же самое недовольное выражение лица. — Ну хватит, прекрати. — Не нравится смотреть на себя со стороны? — Ты сам был виноват. Я слишком много думал о тебе после поцелуя, а ты просто исчез. — Так ты злился не из-за того, что я тебя поцеловал, а из-за того, что я ушёл, не познакомившись? Джон занял рот виски, чтобы не отвечать, а Беллами улыбнулся потому, что и так всё понял. Вечеринка проходила вполне сносно, пока на ней не объявилась Эхо, которая тут же закрутилась возле Беллами. Как только Джон её увидел, внутри всё словно бы верх тормашками перевернулось. Он вспомнил, как она целовала Беллами прямо на его глазах. Как ничтожно тогда Джон ощущал себя. И ведь она вполне во вкусе Беллами. Может даже до сих пор симпатична ему. И от этого Мёрфи испытывал серьёзный дискомфорт. Словно его руки и горло стянули тугими ремнями, вплотную прибив к неуверенности и страху. — Это твой стиль такой? Исчезать непонятно куда и надолго ли? — полушуткой обратилась девушка к Блейку. — Я не исчезаю. Я всегда на связи. — Ты намекаешь на то, что Я должна была позвонить? — Не должна, но если бы захотела, то позвонила. Эхо молча согласилась и, заметив Джона, хоть кого-то кроме Беллами, обратилась к нему: — Джон, у тебя кстати ужасное чувство юмора, когда ты пьян. Долго гадать не пришлось, было ясно что Беллами всё спихнул на то, что Джон злобно пошутил в прошлый раз их встречи. — На трезвую я ещё ужаснее, — сухо ответил Джон и холодно посмотрел ей в глаза. — Он всегда пытается выглядеть устрашающе? — спросила девушка у Беллами. — Нет, на самом деле он душка. — Но не со всеми, — добавил Мёрфи. — Может просто меня невзлюбил? — шутя, спросила Эхо. — Хорошо, что ты сама это поняла, — ответил Джон, совершенно не скрывая своего недовольства её присутствием. Улыбка с лица девушки исчезла, и она косо посмотрела на него. Блейк сразу же попытался сгладить ситуацию: — Расскажи лучше, как ты прошла тестирование? — У меня получилось. Твой совет сработал. Я отблагодарю тебя ещё за это. Нервозность Джона нарастала с каждой секундой. Какие-то темы для разговора, известные только им, стали острым раздражителем. Хотелось выстроить непроходимую стену между Эхо и Беллами, чтобы они не имели возможности даже смотреть друг на друга. — Достаточно сказать «спасибо», — безэмоционально ответил Беллами, и глянул на Джона, явно чувствуя его негодование. Джон держался из последних сил, чтобы никак не лезть в их диалог. Всё-таки он пообещал доверять своему парню и так оплошать при первой же провокации со стороны, будет непростительно. Провокация была именно со стороны, Беллами общался с ней не так как в прошлый раз, никакого флирта, просто дружелюбное общение, как и с остальными. А вот Эхо в фривольности себе не отказывала. Пока девушка мило улыбалась Блейку, иногда позволяя себе сократить дистанцию между ними и ласково коснуться его плеча, Джон, сжимая зубы от злости, мог стерпеть это с большим трудом. Но она перешла все границы, когда вплотную прижалась к парню всем телом, и стала что-то интимно шептать ему на ухо. Эти несколько секунд растянулись до невозможного. Джон испытывал адскую бурлящую смесь из боли, ярости и ревности. Нести в себе это было слишком трудно, но необходимо. Парень смотрел на них словно сквозь пелену, дышать становилось всё тяжелее. Джон заставлял себя дышать медленнее, чтобы хоть как-то сбавить жгучее режущее чувство внутри. Только легче не станет, пока её губы что-то соблазнительно шепчут на ухо человеку, которого он любит и так боится потерять. Парень стал злиться ещё сильнее, только теперь на самого себя, за то, что не пересилил себя тогда и не переспал с ним. Возможно, этим он упростил задачу Эхо отнять его у Джона. Когда девушка отстранилась от Беллами, парень с серьёзным видом отрицательно покивал головой: — Эхо, мы же договорились. — Не вижу причин держать уговор, — ответила девушка и подарила ему обворожительную улыбку. — Причина есть. Я теперь несвободен. — И кем же ты тогда занят? — Джоном. Мёрфи перевёл растерянный взгляд на Блейка. — Ну конечно, ты меня за дуру держишь? — не поверив, иронично заявила Эхо. Беллами усмехнулся и, не думая, притянул к себе Джона, страстно поцеловав парня, так, как будто вокруг нет любопытных глаз друзей, как будто они одни сейчас. Вокруг все друзья вытаращили свои глаза на них и даже резко замолчали, забыв о чём до этого говорили. Джон не сразу мог понять, что происходит, ибо совершенно не ожидал, что Беллами будет настолько открыт. Когда Блейк отпустил из своих объятий совершенно растерявшегося Джона, окружающие пялились с довольными улыбающимися лицами. Кроме Эхо. Она молча смотрела с перекошенным от разочарования лицом, а после резко развернулась и ушла. — Сколько ты собирался об этом молчать, говнюк? — радостно заявил Атом Блейку и шуточно захватил его шею в изгибе локтя. — У нас появилась ещё одна причина выпить? Я принесу, — спокойно сказала Октавия — единственная для, кого их отношения не стали новостью. Пока все снова воодушевлённо заобщались, у Джона появилось время прийти в себя и осознать ситуацию в трёхсотый раз, чтобы убедиться, что это реально было. Всё, что находится у Джона сейчас в голове, это Беллами, смотрящий на него разгорячённым сумасшедшим от желания взглядом, восторженно произносящий «я пиздец как хочу тебя». Джон взял парня за руку, вернув его внимание от друзей к себе, и шепнул ему на ухо: — Я хочу тебя прямо сейчас. Беллами одарил его довольным, горящим от восторга сей мысли взглядом, и незамедлительно заявил друзьям: — Ладно, ребята, нам уже пора.