***
— Джаспер, сколько раз нужно сказать, чтобы ты запомнил, что крошки, разлитый чай и прочая сыпучая или липкая херня на столе, которые ты оставляешь, сами себя не убирают! Это делаю я, каждый раз как встряну во что-то мокрое! Это первое что услышал Джон, войдя в квартиру и не смог удержаться от комментариев: — Дом, милый дом. Здесь всё как всегда? — О, Джон! — радостно встретил его Джаспер. — Скажи хоть ты ему, чтобы он выключил режим «мамочки», я не знаю где это выключается. — Это неизбежно, Джаспер, — с сожалением выдохнул Джон. — Но тебе и правда стоит убирать за собой свой же срач. — Ну и ты туда же! — Да, Джаспер, здесь нет домработниц, если ты не заметил! — возмутился Монти. Джон усмехнулся с этой бытовой перепалки. Он даже заскучал за этим. Последние недели две он в основном проводил с Блейком, и там было не до бытовых конфликтов. Мёрфи направился в свою комнату, чтобы закинуть свои вещи и когда уже повернул ручку, открывая дверь, услышал голос кричащего с кухни Джаспера: — О нет, не заходи! Джона это не остановило — он ведь заходил в свою комнату. На его кровати беззаботно спала Майя в смятой постели. Джаспер тут же прилетел вслед за другом в его комнату. — А это, я так понимаю, мне? Спасибо за подарок, Джаспер. — Нет-нет! Это только мне, — занервничал парень. — Уйди отсюда. — Это с моей-то комнаты? Пиздец, наглость, — безэмоционально комментировал Мёрфи. — Да, пожалуйста, выйди из своей комнаты на минутку, прошу. Джон оставил вещи и вышел, Джаспер вышел за ним и продолжил с виноватым видом: — Слушай, прости. Просто ты всё равно почти каждую ночь у Беллами тусуешь, а такая кровать без дела пропадает. — Она не пропадает, я на ней сплю! — отчитывающе, начал Джон. — Раз в неделю, в лучшем случае! У тебя же есть секс, и мне надо. Ну нельзя же быть таким жадным. — Жадным?! Единственное, чем ты не пользуешься моим или купленным за мои деньги, так это моя зубная щетка, и то я уже сомневаюсь на счёт этого! — Ну тебе же не жалко, правда? — Джаспер сделал взгляд кота из Шрека. — Может быть ещё и Монти начнёт водить Харпер. Или что уж там, давайте оргию устроим на моей кровати?! Почему нет то?! — Ну Джо-он, — умоляюще протянул Джаспер. — Да чёрт с вами! — сдался Джон. — Постель смени.***
Ребята окружили телевизор перед просмотром фильма, и как коты разлеглись кто на диван, а кто на полу возле него. Майя облокотилась спиной об Джаспера, Харпер лежала на плече Монти, а Джон с Беллами восседали на полу с огромной чашкой попкорна, к которой все периодически тянулись за новой порцией со своими маленькими тарелочками. — Классно, что мы собираемся перед просмотром фильма вместе, как и прежде, — начала Майя. — Только теперь наконец-то Монти у нас не сидит как одиночка среди парочек. Джон насторожился и аккуратно глянул на Беллами, надеясь, что у него не возникнет вопроса, с кем был Мёрфи. Он-то так ничего и не знает. Было бы неудобно, если бы он узнал о его бывшей именно так. Но Беллами лишь заинтересованно посмотрел через плечо на говорившую Майю и ничего выяснять не торопился. — Рада, что Монти наконец соизволил нас познакомить с тобой, — обратилась девушка к Харпер, с чем все дружно согласились с ней. — Я тоже. Жаль, что с Эмори я так и не успела познакомиться. Джон закрыл глаза в предвкушении провала, выдохнул и открыв глаза, увидел, как друзья застыли с перекошенными лицами. Все знали, что упоминать Эмори при Беллами нельзя, только вот Харпер никто об этом не предупредил. И Монти бросил на Джона виноватый взгляд. — Кто такая Эмори? — насторожившись реакцией друзей, спросил Беллами. — Ты не знал? Ой, я, наверное, не туда влезла, — сказала растерявшаяся Харпер. Беллами перевёл взгляд на Джона и задал вопрос в лоб: — Это твоя девушка? — Бывшая, — поправил Джон. — И когда вы расстались? Джон безнадёжно выдохнул и заставил себя ответить: — Три месяца назад. Беллами какое-то время недобро смотрел на парня, переваривая информацию: — М-м, прикольно, что я узнаю об этом только сейчас. — Мне не зачем было говорить о ней, — попытался выкрутиться Джон. — Она всего-то была твоей девушкой за месяц до наших с тобой отношений, — опроверг Блейк. Беллами хоть и был недоволен ситуацией, но он говорил спокойно, не сводя уверенного взгляда с глаз Джона. Но этого хватало, чтобы заставить Мёрфи понервничать. Он и сам понимал, что скрывать от парня Эмори было неправильно, но так было ему тогда удобно. — Видимо, я хотел понравиться тебе с самого начала, поэтому молчал. А это уже весомое оправдание, потому что правда. — Вы расстались из-за меня? — задался вопросом нахмурившийся Беллами. — Из-за меня. Ребята не подавали и звука. В воздухе витала напряжённая обстановка, и её чувствовали все. Меньше всего Джону хотелось выяснять отношения при всех, и Беллами, словно почувствовав это, сказал: — Пошли в твою комнату. После чего он поднялся и, не дожидаясь парня, ушёл. Джон побрёл за ним, слыша за спиной ухмылку Джаспера: — Мириться пошли? Джон зашёл в комнату в напряжении, ожидая конфликта. Беллами, заметив состояние парня, подошёл к нему, взял за плечи и мягко сказал: — Послушай, Джон, раз дело дошло до такого, то нам стоит поговорить о тебе. Я хочу знать о тебе то, чего не знаю. Настоящая семья поступает именно так — делиться всем. Но ты почему-то предпочитаешь что-то скрывать от меня. Мне от тебя скрывать нечего, а тебе? — Прости. Я должен был рассказать, — искренне раскаялся Джон, хоть и не был уверен, что извиняется именно за то, что не рассказал про Эмори. — Почему вы расстались? — Я перелюбил её. — Когда? — Я бы хотел сказать, что до того, как встретил тебя, но боюсь, что это может оказаться ложью. — А она перелюбила тебя? — Я не знаю. Но она сама ушла. — Окей, — тяжело выдохнул Блейк. — Что ещё я не знаю о тебе? Выясним это сейчас? — Ты знаешь самое главное. Я люблю тебя, — сказал Джон с самой милой улыбкой, на которую только способен. — Я серьёзно, — оборвал неподкупный Беллами. — Серьёзней некуда. Я расскажу тебе про Эмори всё, что хочешь. Но ты должен знать то, что она хоть и недавнее прошлое, для меня нет никого важнее тебя.***
Кому не нравится Беллами Блейк? Джон уже стал привыкать, что его парень так всем интересен. Он теперь спокойно относился к тому, что какая-нибудь девчонка написывает ему в твиттере или часто крутится возле него на очередной вечеринке. Беллами общался со всеми, но никого не подпускал к себе ближе, чем Джона. Теперь Мёрфи мог на всех правах чувствовать себя парнем этого красавчика, которого все хотят. И эти чувства взбудоражили его целиком и полностью, преобразив его жизнь до неузнаваемости. Джон, привыкший к реалистически-пессимистическому настрою, поначалу попросту не верил, что всё может быть так хорошо. Вдохновение теперь било через край. Иногда Джону не хватало времени или активности, чтобы воплотить все идеи в жизнь. Беллами дарил ему поддержку, доверие, свободу и множество оргазмов. Джон вообще сомневался, что кто-то умеет трахаться лучше, и даже ставил под сомнение свои силы в этом деле. Хотя Беллами был доволен, и при любом удобном случае затаскивал его не только к себе в постель, но и не дожидаясь их прибытия до квартиры, в безлюдное место или машину. Джону кстати именно поэтому поводу приходилось часто пропускать физкультуру. И чтобы не заработать незачёт, Мёрфи установил запрет для Беллами на посягательство на своё тело за пару дней до пятницы, в которую первым уроком был этот самый предмет. В эти дни он оставался дома, чтобы не сорваться, ведь соблазнять у Блейка получалось лучше всего. Собственно, поэтому называть среду и четверг «эти дни» стало шуткой года у Монти с Джаспером, на которую они позже подсадили и Беллами. Джон чувствовал себя счастливым. Хотя слово «счастье» было слишком скупым для того чувства, которое он испытывал. Он был по-настоящему влюблённым придурком, какими и бывают люди, когда по уши влюбляются. Даже друзья по-доброму подшучивали над тем, как он изменился. В его жизни больше не было места страхам, меланхолии, неуверенности. Всё это Блейк резко убрал из жизни Джона, выбросив как ненужный балласт. Джексон близко прижался к Мёрфи с боку, нервно следя за игрой. Джона забавляла такая напряжённость его спокойного друга. Как будто от того, что выиграет ли Миллер в баскетбол, решается его жизнь. Но это было мило, то как Джексон искренне болел за своего парня. Вообще необычно было воспринимать тот факт, что у Джексона наконец-то есть кто-то ближе Джона. — Сделаешь пару фото? — попросил друга Джексон. — Ты меня ради этого и позвал? — Нет, конечно же, нет! — парень начал всерьёз оправдываться. — Но раз так получилось, что мой друг фотограф… — Расслабь булки, Джекс. Я шучу. Пора бы уже и привыкнуть, — с улыбкой ответил Джон и уже ловил кадры ведущего мяч Миллера через объектив своей камеры. — Почему Беллами не смог прийти? У вас всё нормально? — У него репетиция. — Репетиция? А где он участвует? — В частном театре. Владелец театра - его друг. И они своей гоп-компанией сами ставят пьесу. — Звучит очень круто, — Джексон даже на короткое время отвлёкся от игры. — А кого играет Беллами? — Он мне ничего не говорит, и на репетиции не пускает. Сказал, что хочет, чтобы я увидел всё на выступлении. — А ты не боишься таких тайн? — С чего бы? — в недоумении спросил Джон. — Может там эротическое выступление, да ещё и вдруг Эхо там играет. — Ну ты и параноик, Джексон, — усмехнулся парень. — Не завидую я Миллеру. — На самом деле круто, что ты так доверяешь ему. С его-то обаятельностью и огромным кругом общения это сделать нелегко. Ты просто герой. Джон опустил камеру. Фотографий он сделал достаточно. Есть из чего выбрать. На площадку вышла другая команда, и Джексон подрасслабился. — Рождество вы уже планируете? — Поедем к его родителям, — коротко ответил Джон. — О, они уже знают про вас? — приятно удивился Джексон. — Да. Они нас ждут. — А твои знают? — Нет, конечно. Они и не знают, что я расстался с Эмори. — Как-то нечестно выходит. — У Беллами другие родители. Были бы у меня такие же, я был бы рад рассказать им. — Они не примут его? — спросил расстроившийся Джексон. — Мой отец запрещал мне фотографировать. Просто потому, что считал, что я забью свою голову не тем, чем нужно и проживу СВОЮ жизнь неправильно. Сложно представить, что он скажет о том, что я люблю парня. Это же в его планы не входило. Я не хочу слушать о том, что я стал их разочарованием и предателем семьи. — Но когда-нибудь они всё равно узнают. — Когда-нибудь — это не сейчас. Да и не важно, что будет потом. Чтобы они не сказали, меня совершенно не колышет ничего, пусть хоть отказываются быть моими родителями. У меня есть семья, у меня есть Беллами. Это самое важное. — Беллами заменяет тебе всех. Это на самом деле опасно. Потеряешь его — потеряешь всё. — А я не потеряю, — со спокойной уверенностью опровергал Джон. — Он не маленький, его сложно затерять. И прекрати свою паранойю на меня перекидывать. У меня в своё время своя была. И я рад, что избавился от неё. — И я тоже рад! Ты не подумай, что я пытаюсь посеять сомнения в нём. Тем более, ты такой счастливый в последнее время ходишь. Я давно тебя таким не видел. Думаю, я должен быть благодарен ему за это. — Джексон, ты слишком милый человек. Таких не бывает, — полу шуткой ответил парень. Но он и правда был такого мнения о друге. Джексон был самым добрым человеком из тех, кого Мёрфи знал, и единственным в чьей преданности и любви он никогда не сомневался.***
Джон, сидя на кухне у Беллами, заканчивал обработку снимков Миллера во время игры в баскетбол. Он остановился на одном из более удачных, сделав его в черно-белом фильтре. Так снимок выглядел интереснее и походил на фото из старого спортивного журнала. — Здесь он похож на Билла Рассела в лучшие годы, — сказал Беллами, расположившись за спиной парня. — Играл он отлично. Я даже проникся баскетболом. — Жаль, что я не смог прийти. — Ты теперь редко куда можешь прийти, — ответил Джон и развернулся к собеседнику лицом. — Эй, ну потерпи немного. Осталось пару репетиций, и 1 декабря ты всё увидишь. Возможно, даже будешь гордиться мной. Тем более, что я тебе так не мешаю закрывать сессию, особенно физкультуру. А там уже и каникулы, Рождество, Сидней… — мечтательно начал перечислять грядущие планы Блейк, пока не оборвал сам себя. — Слушай, а твои родители где живут? — В Монреале. — Я там не был. Говорят, очень красивый город, — сказал Беллами в своей любимой хитро-обаяющей манере, которую он применял каждый раз, когда хотел чего-то добиться. — Нет, Беллами, — резко оборвал его Джон. — Мы туда не поедем! — Кажется, кое-кто затеял нечестную игру. Ты был у меня дома. И снова будешь. А что останется мне? — Даже не пытайся уговорить меня или сыграть на моей совести. Это твёрдое категоричное «Нет»! Мы не поедем к моим родителям. — Джон, что у тебя с ними случилось? — Беллами взял парня за руки и очень располагающе посмотрел в глаза. — Ничего. Никакой трагичной истории. А просто «ничего». Мне нечего вспомнить хорошего из моих взаимоотношений с ними. — И опять ты не открываешься мне. Ты не впускаешь меня в свою жизнь. Я думал, ты хочешь моего присутствия в ней. — Ты же не впускаешь меня в свои проблемы прошлого. Говоришь, меня тогда не было и не хрен совать нос, куда не просят. Вот когда ты простишь себя, тогда мы и поедем в Монреаль. Вот это будет честно. — Я могу только сказать, что простил. — Я увижу, что ты лжёшь, — уверенно ответил Джон. — Для этого не нужен будет детектор лжи. Твой взгляд тебя выдаёт. Я вообще не понимаю, как ты можешь быть таким жизнерадостным, живя с такой злостью по отношению к себе! — Привычка, — безэмоционально ответил Беллами.***
1 декабря. День первого выступления Блейка в постановке «Живой камень». Джон собрал с собой Джаспера и Монти с их девушками, а также Джексона с Миллером. Они подсели к Октавии с Линкольном и ещё нескольким друзей Блейка, среди которых также была Рейвен и Луна. Основная компания, с которой Беллами был в отличных отношениях, выступала вместе с ним. — Рейвен, привет. Рад увидеть тебя вне допов, — поприветствовал девушку Монти. — Взаимно, мистер всезнайка. — О-о, та самая Рейвен! Живая! — обрадовался Джаспер. — Все перезнакомимся после постановки. Начало через пару минут, — влезла Октавия. Она была слегка взволнована и в то же время в приятном предвкушении увидеть брата на сцене. Джон резонировал с ней в плане эмоций. Заиграла музыка, и поднялся занавес. На сцене началось что-то поистине невероятное. Действия происходили как в немом кино, только в живую. Казалось бы, как сложно правильно преподнести историю без слов. Но ребята справились на все сто: действия были понятны зрителю, они были живые и эмоционально наполненные. Атом играл скульптора, который создавал шедевры. Он создавал скульптуры, которые в точности были похожи на людей и этим он заменял себе общение с реальными людьми. Но одиночество заставляет тосковать даже талантливых людей. И он оживляет одну из любимых скульптур. Ожившую скульптуру играет Беллами. Он неподвижно стоял в белой сухой краске, и когда он начал перевоплощаться в человека, краска постепенно смывалась водой. Джон много фотографировал Блейка в этом воплощении. Благо место для этого было крайне удачным, скорее всего Беллами об этом и позаботился, бронируя места. Джон снимал Беллами, лицо которого приобрело свой цвет, в то время как тело выглядело каменным, как статуя. Выглядело очень натурально, с гримом ребята постарались. У Джона захватывало дух, глядя на этот снимок. Самый идеальный кадр в его жизни. Беллами выглядел как недосягаемая звезда. Словно Джон не просыпался с ним сегодня утром в одной постели, и не целовал его мягкие губы с нежностью и трепетом, игнорируя течение жизни, не желая вставать с кровати и заниматься чем-либо кроме как сексом. Беллами выглядел мечтой. Словно Джон смотрит на него на сцене и фантазирует о нём. На этом снимке Беллами был реальной ожившей скульптурой, которую ждёт блестящее будущее, которая научится жить и любить. И тогда Джон сумеет завоевать его сердце. Сама постановка очень напоминала Джону его самого. Вместо скульптора должен быть фотограф, и его живой шедевр, к которому фотограф так привязывается, что вкладывает в него всё самое важное в своей жизни. Но постановка заканчивается тем, что творение убивает своего создателя, когда последний перегибает с рамками «Я тебя создал. Ты моё!». Есть над чем задуматься. Джон проникается безмолвной пьесой настолько, что в последней сцене у него наворачиваются слёзы от того, насколько это прекрасно и как прекрасен Беллами в этом воплощении, от того, как сцена напоминает жизнь Джона и как печален её конец. Когда закончилась пьеса, ребята вышли в холл, и пока ждали своих актёров, знакомились и беспрестанно разговаривали. Джон был переполнен эмоциями и едва мог оставаться в курсе разговоров друзей, думая лишь о Беллами на сцене. Но его отвлёк звук сообщения на телефон. И парень очень удивился, когда увидел имя отправителя. Эмори: «Джон, привет. Позвони мне, когда сможешь. Нам нужно будет встретиться и поговорить. Это очень важно! Пожалуйста, не игнорируй.»