***
Как только закончилась последняя пара, Джон направился в парк, как и планировалось. Странно, но встреча с Эмори его совсем не взволновала. Его конечно же удивило, то что она с такой срочностью обратилась к нему после нескольких месяцев игнора. Она ведь так и не ответила на его извинения в твиттере. Это его не задело, он не ради её ответа написал тогда, а ради собственного облегчения, и ответа перед своей совестью. С другой стороны, Джон давно уже хотел встретиться с ней и по-человечески поговорить — всё-таки не чужие люди друг другу. Эмори его ждала на скамейке. Вид у неё был сам не свой, слишком встревоженный. Джон протянул девушке её любимый карамельный капучино, который он купил по дороге. — Спасибо, — ответила девушка. — Рад тебя видеть. — Хоть что-то. Ты написал мне в твиттере, что я всё ещё дорога тебе, хоть и слабо верится. — Я написал об этом три месяца назад, ты позвала меня чтобы обсудить это сейчас? — О любви говорят действия, а не слова. И если ты не лгал тогда, то я надеюсь на твою помощь, — голос девушки иногда вздрагивал. Она пыталась выглядеть несломленной, но Джон слишком хорошо её знал. — Что случилось? — обеспокоенно спросил парень. — Мой брат попал в ненужную компанию. И теперь он осуждён за ограбление. Я понимаю, что он взрослый парень, должен был позаботиться о себе сам и не допустить такого. Но он мой брат! И его могут посадить до десяти лет, Джон! — Не хочу выглядеть равнодушным, но чем Я могу помочь? — Я знаю, что ты или Беллами тесно общаетесь с Эхо. Так вот её папа судья. И мне не раз рассказывали, что её знакомые выходили невиновными из зала суда. Не знаю, как она влияет на своего папочку, но это работает. И это всё, что меня сейчас волнует. — Чёрт! — выругался Джон, совсем не обрадовавшись этой затее. — Вообще-то не так уж хорошо мы с ней общаемся. — Джон, пожалуйста! — запаниковала Эмори. — Ты же сможешь, если захочешь. Я готова заплатить — найду деньги, сколько надо! Я даже готова переспать с кем угодно… — А ну-ка стоп! Придержи коней, барышня. Я узнаю, что могу с этим сделать. — Господи, Джон! — девушка обняла парня и расплакалась ему в плечо. — Только ты можешь помочь мне. У меня никого больше не осталось. Джон задумался лишь над тем, какую цену может запросить Эхо, и сможет ли он на это пойти. Если нужна будет сумма денег, это будет наименьшим, чем они смогут отделаться.***
Сегодняшний вечер был не столь приятным, как предыдущий. Джон нервно бродил по квартире Блейка, в ожидании своего парня. Почему он так долго? Джону постоянно хотелось позвонить ему, но нельзя. Так и до нервного срыва недалеко. Нужно было себя чем-то отвлечь. Беллами всегда мог отвлечь его от всех проблем. А вот что может отвлечь от Беллами? Мёрфи уж чуть было не позвонил Джексону, чтобы занять себя разговором, но побоялся, что выдаст свою тревогу. Ему не нужны были лишние расспросы. Да и подобную тему не особо хотелось обсуждать. Звук отворяющейся двери, и сердце Джона словно остановилось. — В чём дело? Почему так долго? — Спокойно, Джон, — ответил Беллами, встревожившись нервозностью парня. — Это не то дело, в котором нужна спешка. — Ну и как прошло? — Мы встретились в ресторане, обсудили, если это можно так назвать, и продолжить обсуждение она уже хотела у себя дома и на всю ночь. — Чёрт! — выругался Джон. Произошло именно то, что можно было ожидать от Эхо. Что ещё может запросить девушка с ущемлённой женской гордостью? Беллами предпочёл ей парня, а значит ей нужно было доказать себе, что она не хуже. А может она решила, что так сможет околдовать Беллами и забрать себе. Джон с болью переварил то, что сейчас скажет и, собрав всю волю в кулак, продолжил: — Мне пиздец как не хочется это говорить и даже думать об этом, но тебе надо согласиться. — Ты это серьёзно? — Беллами выгнул бровь в удивлении. — Джон, я не собираюсь с ней спать ради того, чтобы спасти неизвестного мне человека. — Я понимаю, это неправильно — просить тебя об этом. Мне самому больно от одной только мысли… Но я должен как-то помочь Эмори. Я люблю её. Не так, как тебя, конечно. Не люблю как девушку, а как просто родного человека. Ты понимаешь, ты также относишься ко мне. — А с чего ты взял, что я люблю тебя как-то по-другому? Мои чувства к тебе уже точно не дружеские. Джон не нашёл ответа. Слёзы, которые он сдерживал внутри, вырвались наружу. Внутри происходило что-то непонятное для него. Смесь измученности и счастья, тревоги и трогательности. Джон не ожидал, что Беллами скажет ему что-нибудь подобное. Он знал, что небезразличен ему, но не то, что его чувства могут быть такими же как и у Джона. — Мы не за что не бросим Эмори с её проблемой, — продолжил Беллами. — Но решим мы этот вопрос по-другому. Ладно? Найдем того, кто поможет. На крайняк, поможем с хорошим адвокатом. Но наши с тобой отношения останутся неприкосновенными. Джон утвердительно покачал головой, всё ещё не вернув свой дар речи назад, и прижался к парню точно так же, как в первый раз на мосту после того, как открыл глаза. Говорить больше ничего не хотелось. Слишком много эмоций, слишком сильно хотелось утонуть в них.***
После пар ребята не спеша шли до ближайшего кафе. Джаспер летел впереди всех, держа за руку Майю. Рядом с Джоном шли Монти и Харпер, которая присоединилась к ребятам возле их универа. — Вот как ты это делаешь, Джон? — с лёгким возмущением говорил Джаспер. — У тебя уже у больше половины предметов автомат стоит. Даже Маркус поставил! Они чувствуют твою гейскую ауру или что? Джон, воспользовавшись тем, что идёт позади, с размаху влепил сильный поджопник другу. — Ай! Твою ж мать! Это больно! — запричитал Джаспер и схватил свободной рукой себя за зад. — Ты сдерживай свои эмоции! — А ты свои слова. — Если тебе понравилась моя задница, то не обязательно к ней так грубо относиться, — продолжил Джаспер и резко побежал вперёд от Джона, когда тот лишь слегка двинулся в его сторону. Майя осталась идти с ребятами, и Джон встал рядом с ней, обняв за плечо: — Моя дорогая Майя! Ты же не против пройтись со мной, пока твой придурок бегает от меня? После, Джон громче прокричал, чтобы Джаспер точно услышал: — Пока он вообще бегать ещё может! — Я только за, конечно, — смеясь, отвечала девушка. — Это всегда так? — спросила Харпер у Монти. — Почти, — ответил ей парень. — Джаспер тихо себя ведёт только когда с нами Беллами. Он всё ещё пытается произвести на него впечатление адекватного человека. Просто удивительно, что хоть кто-то для него авторитет. Джаспер обернулся и начал кричать Джону: — Эй! Ты же не собираешься ей ничего плохое про меня рассказывать? — А её ещё можно чем-то удивить?! — усмехнулся Джон. Джаспер тут же прибежал обратно и стал быстро и сверхэмоционально высказывать Майе: — Держись от него подальше! Всё что он говорит — он пиздит! Я никогда ничего такого не делал, что он может тебе рассказать! При чём сам-то тоже не ангел с белыми пушистыми крыльями! Сам-то засосался с каким-то мужиком, думая, что это Беллами! Думал, я не помню? Джон вытаращил удивлённо-злой взгляд на Джаспера. Вернее, даже ядовито прожигающий взгляд, от которого у Джордана появился испуганно-растерянный вид. — Стоп, — продолжил удивившийся Джаспер, обращаясь к другу. — Мне это не приснилось по пьяни? Это что реально было?! — Слушай, а с вами становится всё интереснее и интереснее, — прокомментировала Харпер. — Джон, ты чего молчишь? — с настороженностью спрашивал Джаспер. — Не смотри на меня так. Мне страшно. — Лучше беги, Джаспер, и не оглядывайся, — предупредил друга Монти. — Прости, Джон, — говорил парень, пятясь назад. — Я ж не знал, что это в реале было! Вот и сказал. Я не специально. Мёрфи уже не слушал, что говорил Джаспер. И злость на него сразу же улетучилась и забылась. В нескольких метрах от того кафе, к которому они приближались, стояла Эхо. Она кому-то писала в телефоне. Джон молча смотрел в её сторону, не думая о происходящем. А Джаспера пугало его молчание в этот момент: — Ну хочешь, расскажи про меня что-нибудь. Или я что-то сделаю для тебя. Что скажешь? Джон? — Ребят, вы идите в кафе без меня, я скоро подойду, — с этими словами Джон отдалился от них и оставил друзей с кучей вопросов. Девушка до последнего смотрела в телефон и не замечала приближения Джона к ней. Её каштановые волосы были рассыпаны по белому пальто, которое придавало ей женственности и мягкости, но Мёрфи это не успокаивало. Ибо он знал, что она не та, за кого хочет выдать её пальто. И более натянутых отношений, чем с Эхо просто нет в жизни Джона. Разве, что только с родителями. Парень поборол волнение и неловкость, и всё-таки выдавил одно несчастное слово из себя: — Привет. Эхо подняла на него пренебрежительный взгляд и нехотя ответила на приветствие: — Что тебе нужно? — Минутку внимания. Мы можем поговорить? — Говори. — Может быть не здесь? — Говори быстрей, или я ухожу. Холодный тон девушки отдавал морозной дрожью по телу Джона. Как можно было обращаться к ней за помощью после того, что случилось между ними? И конечно же, его просьба обречена на провал. Но Джон должен был попытаться, даже если знает о поражении заранее. — Я знаю, что наши отношения с тобой сразу не заладились… — С того момента как ты вылил на меня джин, — со злой усмешкой сказала Эхо. — И ровно до того, как отбил у меня парня. — Беллами не был твоим парнем. Джон был не согласен. Это она пыталась отбить ЕГО парня. Она влезла в их жизнь с такой резвостью, что Джон чуть было не упустил возможность стать счастливым. — Не был только потому, что ты влез. Я ему нравилась. И всё у нас было замечательно до тех пор, пока он меня С ТОБОЙ не познакомил. — Прости меня, — почти что искренне говорил Джон. — Я просто люблю его. И я сам не ждал от него взаимности. Для меня это было такой же неожиданностью, как и для тебя. — Ты пришёл подлизаться ко мне, чтобы я помогла? — с презрением спросила девушка. — А как же твоя антипатия ко мне, о которой ты открыто заявил мне?! Думаешь, я поверю в то, что ты поменял свои приоритеты? Ты просто засунул в задницу свои принципы и решил вымолить помощи у той, кто тебе так не нравится! — Я не испытываю к тебе негатива. Просто незачем больше. Зато ты теперь ненавидишь меня, и это полностью оправданно. Но пострадает человек, который совсем не причастен к этому конфликту. Она тоже пострадала из-за моих чувств к Беллами, и я должен это исправить. Мы же можем договориться? Просто скажи, что ты за это хочешь, и я сделаю. — Сколько людей пострадало из-за твоего эгоизма, Джон? — Больше, чем ты можешь себе представить. Джон готов был провалиться сквозь землю, пока девушка молча изучала его лицо. Но вскоре она спрятала телефон в маленькую незаметную сумочку и сухо сказала: — Ты знаешь, чего я хочу. — Беллами сам не захотел спать с тобой. Я не смогу на это повлиять, даже если захочу. — Нет, ты можешь. Подумай над тем, что ты можешь сделать. — Ты намекаешь на то, чтобы мы расстались? — Придумываешь причину и расстаёшься. Только он не должен знать, что я в этом замешена. И даже после того, как я помогаю твоим друзьям, Беллами должен оставаться в сладком неведении. Потому что я могу не только спасти от тюрьмы, но и упечь туда без малейших проблем. — Ты правда думаешь, что если мы расстанемся, то ты сможешь завоевать его любовь? — Это уже не твои проблемы. И я правда думаю, что ты не так уж и нужен ему. Ему просто интересно и хочется попробовать что-то новое. Но как только ему надоест вся эта игра, его легко уведёт от тебя какая-нибудь привлекательная девушка, которая знает, как понравиться мужчине. В конце концов, он заскучает по женскому телу. И он будет злиться на тебя, сам не зная за что, не понимая, что злость эта из-за того, что ты не можешь дать ему то, чего он хочет. Конфликты, его неоправданная на первый взгляд агрессия и долгое мучительное расставание неизбежны. Так возьми из этого пользу. Расстанься сейчас, и останься героем в этой истории. Сердцебиение Джона участилось до максимальных пределов. А голова словно распалась на атомы от услышанного. То, что она сказала не могло не цеплять. Её слова острой бритвой полоснули по его ещё свежим шрамам неуверенности и неразделённой любви. Джон не в силах был противостоять накрывающей волне восставших из мёртвых чувств боли и тоски. Только нужно было с этим как-то бороться. Или хотя бы не подать и виду перед Эхо, что её слова имеют силу. Дабы не позволить этой барышне думать, что ей удалось влезть в душу Джона и растоптать хотя бы часть его уверенности в прах. — Классно придумала, браво, — с ироничным спокойствием ответил Мёрфи. — Но не настолько мне необходима твоя помощь, чтобы я бросал из-за этого любимого человека. А тебе стоит понять самое важное: быть сукой и одновременно любимой девушкой невозможно. Если хочешь искренности к себе — возьми за правило быть человечной.***
— Бокалы сперва нужно натереть, прежде чем ставить на стол, Джаспер, — возмутилась Майя, вернувшись из кухни с полотенцем и недовольством. — К нам в гости придёт сама королева Елизавета? — съязвил парень. — Нет, но не менее важный человек, — влез в диалог Джон. — Так, что если хочешь искупить вину за свой распущенный язык… — Понял-понял. Октавия так же важна как Королева? — Нет. Королева Великобритании мне никто. Октавия важнее. — Увау. Тебе осталось только фамилию поменять на Блейк, — отшутился Джаспер. — А ещё переехать в Австралию и завести кенгуру, — иронично ответил Джон, расставляя кухонные приборы на стол. Харпер вынесла горячую, только что вынутую с духовки запеканку, над которой девочки колдовали часа два, в то время пока парни покупали по списку остальные продукты в супермаркете. Все готовились к званому ужину. Надо же было Харпер после спектакля пригласить Октавию и Линкольна к ним домой. Учитывая тот факт, что она не живёт в этой квартире. Но она уже, как и Майя, чувствовала себя здесь как дома. — Даже не думай, Джаспер, — предупредила Харпер, раскладывая запеканку по порциям. — Есть будем, когда все соберутся. Звонок в дверь, и у Джаспера расплылась довольная улыбка по лицу. — А они уже здесь. Я открою, — сказал Джон и направился к двери. Октавия с Линкольном поздоровавшись и раздевшись, зашли в гостиную, а своего парня Мёрфи задержал в прихожей. Джон растворялся в нём каждый раз как в первый, когда целовал его. Но в этот раз поцелуй был ещё более сладостным, и уносящим за пределы реальности. После вчерашнего разговора с Эхо, Джон всё ещё не пришёл в себя. Он никогда не отличался впечатлительностью, но видимо она смогла задеть его за живое. Джон всё это время пытался выкинуть её слова из головы, которые кружили в мыслях как заклинание из уст ведьмы. Но самому не получалось, а вот с Беллами это было легко, стоило лишь быть к нему как можно ближе. Плохие мысли улетучились, как только снова этот родной человек был рядом. Чтобы не говорила Эхо, Джон не должен прислушиваться к ней на подсознательном уровне и сеять сомнения в их с Беллами отношениях. — Один день не виделись, и ты готов меня растерзать? — с улыбкой спросил Беллами. — Один день — это слишком много. Твоё регулярное присутствие — это необходимость, — говорил Джон, крепко обнимая парня и прижавшись к нему всем телом. — Я общался вчера по твоему делу. При упоминание этой темы снова, вспомнилась Эхо, и по нервам Джона словно проехались катком, или же как будто его окатили ледяной водой. Парень отлип от Блейка и, пряча тревогу, поинтересовался: — И к чему пришёл разговор? — У нас есть лучший адвокат в Британской Колумбии. Его услуги Эмори сама не потянет, но ей об этом париться не придётся. Деньги пусть не возвращает. Это не её забота, и не твоя. — И какие шансы у нас с ним? — С этим адвокатом шансы на победу значительно возрастают. — Победа — это освобождение или уменьшение срока? — Я не могу ответить тебе на этот вопрос. А он сможет ответить, когда подробней ознакомиться с делом. — Понятно, — безрадостно ответил Мёрфи. — Это, конечно, не совсем то, чего ты хотел, и это не стопроцентный вариант, но это всё, чем мы можем помочь. Я думаю, Эмори и сама понимает, что ничего нельзя сделать как по волшебной палочке. И то, что мы можем только помочь, а не полностью решить их проблемы. Мы не в сказке живём — за свои действия нужно уметь отвечать. — А сам ты не ответил за того парня, ведь Октавия за тебя всё решила, — выпалил Джон и тут же пожалел о том, что сказал это вслух. — Октавия сделала это сама, — ответил разозлившийся Беллами, но пытающийся говорить сдержанно. — Я никого не просил об этом. Когда я совершал ошибки, я не прибегал с поджатым хвостом к сестре и не просил её разгребать за меня дерьмо. Октавия вытащила меня, чтобы не брать на себя вину, ведь частично я попал в эту ситуацию из-за неё. И если ты думаешь, что мне всё так просто сошло с рук, то ты ошибаешься. Я до сих пор за это расплачиваюсь. — Нет, я так не думаю. Прости. Я на нервах из-за всей этой ситуации. Я не хотел задеть тебя. Джон и сам на себя мысленно жёстко выругался за то, с какого хрена он вообще позволяет себе говорить об этом. Но он был рад, что Беллами себя защищает. Значит чувство вины не такое уж и непоколебимое. Может быть, благодаря Джону, он со временем насовсем избавится от этого тяготящего чувства. — Я понимаю всё, — ответил Беллами. — Но ты не должен брать всю ответственность за её брата на себя. Хороший адвокат — это тоже ценная помощь. А приносить себя в жертву ради чьих-то ошибок ты не обязан. — Ты прав, — устало выдохнул Джон. — Пока вы здесь слюнями обмениваетесь, запеканка будет съедена, — сказал парням Монти, вытащив голову из гостиной. Когда ребята набили свои голодные животы и сидели, распивая шампанское и делясь историями из жизни, Джон пытался заглушить тоску, поселившуюся в нём. Не хотелось говорить Эмори о провале, но хотелось от этого уже избавиться: сказать, как есть, забить на чувство вины и жить дальше. Оставалось надеяться не только на профессионализм адвоката, но и на то, что на решение суда не повлияет Эхо. Что если она поймёт о ком шла речь, хоть имя ей не называли, и решит испортить всё из мести. Тогда получится так, что Джон не помог, а наоборот, усугубил ситуацию. — В детстве мы использовали наши навыки паркура не в самых благих целях, — рассказывал Линкольн. — Мы пробирались к соседям во дворы и расхищали огороды. Пару раз даже попадались. Вот и страху-то было! — Американцы все такие вороватые и прожорливые? — подшутил Джаспер. — Может быть ты тогда американец? — насмешливо спросил Монти. — Джон, можно воды? — тихо попросила Октавия, чтобы не мешать ребятам общаться. — Да. Пойдём на кухню. Они аккуратно слились с компании. Джон налил девушке воды с графина и протянул ей стакан. — У вас уютно, как дома, — прокомментировала Октавия, оглядевшись по сторонам. — А как же насчёт того, что твой дом не связан с местом? — Я начинаю привыкать к Ванкуверу, и к вам. Пора идти дальше. После того, как отметим Рождество в Сиднее, мне придётся покинуть вас. И я рада, что теперь у Беллами есть ты. Ему повезло с тобой. — Ему повезло с тобой. Подумать только, как ты вытащила его из тюрьмы! А ведь и правда, как? — Здесь нечем гордиться. Переспала с нужным человеком. Но Беллами об этом знать не нужно. — Тебе же было 15, — сказал Джон в полном замешательстве. Его охватила ноющая тоска только от мысли того, что вынесла эта несчастная девочка в свои 15 лет. Боль за Октавию и за Беллами завыла где-то глубоко в его сердце, как за настоящую семью, какими они ему уже и являлись. — Людей с властью могут удовлетворить только деньги. Если же у тебя их нет, то нужно выкручиваться как можешь. Если нужно спасти тех, кого любишь, но дорогой ценой, то делай это и просто не говори никому. Беллами не нужно знать, что я для него сделала. Его это ранит. Пусть остаётся в сладком неведении. Эта фраза снова пронеслась острой бритвой потому, что и так болит. Слова Эхо и Октавии сплелись воедино, хоть и суть их разная. Наглядный пример того, что у окружения Блейка вошло в привычку обманывать его, якобы во благо. — Ты же понимаешь, что иначе он бы не был рад своему освобождению, — продолжала Октавия. — Более того, он бы совершил куда больше глупостей. Это он сейчас спокойный и рассудительный, тогда он был вспыльчив: загорался как спичка и сжигал всё дотла. — Что ты чувствовала, когда его осудили? — Отчаяние, страх, ненависть, вину — столько всего, что всё и не вспомнить. Впрочем, я бы и не хотела вспоминать. Это было самое тяжелое время. Я рада, что мы наконец вылезли из этого. И рада, что у нас уже почти получается жить так, как будто ничего и не было. Это долгий и тяжёлый процесс, но главное, чтобы было кому помочь справиться с ним. — Не знаю, могу ли я вообще кому-то помочь, — с горечью ответил Джон. — Ты уже это сделал, и всегда будешь делать. У меня насчёт этого, в отличии от тебя, нет никаких сомнений, — с улыбкой сказала Блейк и поцеловала парня в щёку, обняв его за плечо.***
Дело оставалось за малым. Нужно было встретиться с Эмори и поговорить с ней, но это было не так просто, как казалось. С другой стороны, он ей ничего не обещал, а значит ничего не должен. Он пытался договориться, был готов пойти на крайние меры, но это не сработало. И в этом нет его вины. В этой он и пытался себя убедить всё время, пока ждал девушку в сквере их университета. — Привет, Джон, — девушка чмокнула его в щёку и посмотрела на него с надеждой во взгляде. В её глазах были ещё вера, надежды на лучшее и ожидание тотального облегчения. Жаль, что придётся уничтожить это. — Привет. Слушай, с Эхо не удалось договориться, но мы нашли лучшего адвоката в регионе. Тебе не придётся платить за него — вопрос решён. — Почему не получилось договориться? — жалобно спросила девушка, словно не слушая дальше одного предложения. — Мне рассказывали, что Беллами с ней встречается. — Как раз в этом и дело. Они разбежались до того, как начали встречаться. Осталось не очень хорошее отношение… — Что она хочет? Ты деньги ей предлагал? — Ей не нужны деньги. Это неважно. Адвокат поможет ему. У него практика больше 20 лет, и ни одного проигрышного дела за последние 7. — И чего он добьется? Что нужно отсидеть пять лет вместо десяти? Мой брат был там, Джон! Он виновен! — голос Эмори дрожал от подступающих к горлу слёз. И следующие слова Джону не давались легко: — Я не могу ничем помочь. Прости. — Джон, умоляю тебя! Что угодно проси, только не оставляй меня! Я знаю, ты можешь. Я знаю, ей что-то нужно. Всем что-то нужно! Так что?! — она твердила без остановки как заговорённая, не сдерживая слёз и отчаяния. — Я же виновата в этом. Я не усмотрела за ним. — Ты не виновата. Он взрослый парень. У него своя голова на плечах есть. — Но мы всё, что есть друг у друга. Ты же знаешь, что мама всё время в путешествиях, ей плевать было на нас с самого детства. Я заменяла ему её, я заменяла всех! И это я не досмотрела, куда он встрял! Я не прощу себе этого никогда в жизни! Джон не мог с собой ничего поделать. Он видел в её лице Октавию. Он видел ту самую ужасную историю со сломанными молодыми жизнями: где ещё юный вспыльчивый Беллами сидит за решёткой, а 15-летняя сестра от отчаяния идёт удовлетворять прихоти извращенца, лишь бы вытащить единственного родного ей человека из ада. И как до сих пор им обоим приходится бороться за то, чтобы оставить это в прошлом и не вспоминать. И то, как тяжело это даётся. Он видел перед глазами наполненный болью взгляд Беллами и слышал слова Октавии: «Каждый день, мы пытаемся исправить ошибки, которые натворили. Для того, чтобы снова обрести право быть счастливыми.» Семья Блейков — это самое прекрасное, что он когда-либо встречал в жизни, и одновременно самое печальное. — Не плачь, Эмори. Я спасу его. Обещаю.