Без срока годности

       Вниз, вниз, вниз, куда-то очень-очень глубоко — в этом вся Мойра О'Доран. Склонять себя на дно, учётом проваленных и неудачных экспериментов; истекает срок удачи. Сегодня тебе везёт, и ты чувствуешь, что на прорыве к чему-то новому — а завтра уже сидишь в неведении, в неясном ужасе и отчаянии, которое покрывает тебя и твою глупую генетику с головой.        Генетика — наука?..        Мойра посвятила науке всю свою жизнь. С самого детства, казалось бы, она твердила себе о том, что наука укажет путь к истине. А нужно ли ей в этом мире вообще что-то кроме науки?        Широкие ноги легко преодолевают расстояние в несколько шажков, цветной взгляд метается то к двери, то к стоящему где-то неподалеку рабочему столу — кажется, доктор Циглер всегда оставляла там что-то связанное с пациентами, не более. Генетик, сколь бы не старалась, и вовсе не могла уловить момента, когда ангел оставит там что-то другое — может, что-то личное. Видимо, О'Доран никогда этого не узнает! В следующее мгновение происходит сразу две вещи: тишину возле двери прерывает глухой стук, а в проходе показывается Ангела Циглер — на вид постоянно такая серьёзная, а в душе — голубок божий, кто может быть вообще чуднее этого существа? Сейчас, когда она стояла в своём любимом чёрном свитере, докторском халате и с каким-то бланком в руке; прервали от работы? Мойра была таким человеком, которого это совершенно не волновало. Мойра — хитрая, как лиса, рассчётливая, и ты никогда не знаешь, когда идёшь прямо в сети беспощадного хищника.        — Доктор Циглер, — генетик кашляет в кулак, поправляет излюбленный галстук, и кидает расторопный взгляд на Ангелу. — мне казалось, я должна была зайти к Вам. Вы не ждали?        — О, доктор О'Доран, — губы Ангелы расплылись в довольной улыбке, которая выглядела, точно мёд, который заполняет лёгкие. Он всегда был столь сладким, таким же, как и этот голос, потому Мойра несколько мгновений растерянно разглядывает вставшую перед ней Циглер. — напротив. Мне казалось, вы заглянете ко мне пораньше, — она смещается в сторону, позволяя высокой коллеге пройти внутрь.        Резкий запах неясного раствора ударяет в нос, и Мёрси думает, что будет уговаривать девушку закончить с такими экспериментами чуточку чаще.        — У меня были некоторые.. Причины, коллега, прошу простить.        Они коллеги, не более. Мойра всегда обращалась к Ангеле на "вы", также, как и Ангела к Мойре. Они обе стараются придерживать статус обыкновенных коллег — у обеих выходит фальшивить перед Overwatch.        — Я всё понимаю, доктор О'Доран. Раннее мне казалось, что больше вы и вовсе не будете заглядывать сюда. Кажется, что максимум, куда вы выходите, это за чашкой кофе, — ангел хмурится, точно поджимая невидимые перьевые крылышки. — а кофе вы пьёте только когда занимаетесь чем-то действительно опасным для резиденции. Я выучила, доктор О'Доран, что в этом плане стоит быть чуточку.. Наблюдательнее.        Мойру, кажется, больше и не напрягало то, что Мёрси так внимательна к ней — какое-то время она скидывала это на чрезмерное беспокойство.        — По правде сказать, — генетик хмурится. Во взгляде — таком опасливом сейчас, невероятно аккуратным — читается лисье ехидство; она такая же рыжая и хитрая. — я действительно занимаюсь кое-чем очень-очень важным сейчас.        Хитрый лис.        Глупая лабораторная зайка.        Когда шаловливые, тонкие руки доктора О'Доран смещаются к запястьям Ангелы, последняя ощутимо вздрагивает. Повторяет себе под нос что-то неясное. Бормочет слово "коллеги", пытается ответно вцепиться в руки генетика.        — Кхм.. Мойра, — доктор щурится и чувствует, как два совершенно разных чувства стараются взять волю над всегда таким смирным доктором. — Что вы делаете?        — Если честно, — Мойра хихикает — также ехидно, как и всегда. — я всегда хотела использовать вас как подопытную. Понимаете, на кроликов ещё накопить нужно, а тут под носом такой прелестный ангел.        — Осмелюсь попросить вас прекратить это, — Циглер безуспешно дёргает руками, пока их в какой-то момент не отпускают. Кидает взгляд на чужие губы — сейчас, когда помада видна так отчетливо, а ниже, на шее красуется опрятный галстук, даже не хотелось схватиться за него. Чужие губы расплываются в усмешке — недоброй, совсем недоброй усмешке, и тонкие холодные пальцы впиваются в подбородок Ангелы.        Она, кажется, даже понять ничего не успела.        Не успела осознать. Принять.       Когда губы генетика с такой неприятной обжигающей грубостью впились в губы хрупкой Мёрси, весь мир будто бы перевернулся; кажется, доктор поняла даже больше, чем должна была. Ей, в конце концов, нужны были ответы — и заявившаяся так неожиданно Мойра дала их.        Когда-нибудь О'Доран точно станет причиной распада Overwatch.        Когда чужая помада придала приятный привкус на губах, а дверь с хлопком закрылась, доктор Циглер сползла по стене на пол, закрывая лицо руками.