Клетка.

Кажется, ее отдирали в четыре руки. Финник и Блеск из Первого. Под дикий хохот Джоанны. - Мальчики, да расслабьтесь вы. Дайте уже девчонке оторваться! - Я – спокойна, спокойна! Отвалите! Как Сноу понравятся синяки на ее руках? Ничего, залечат. Тут уже столпилось ползала. А прочие пялятся издали. На бесплатное зрелище. Прямо мини-Игры. Налетай, подешевело. Похоже, скандал с дракой – необычен даже по местным меркам. Вон, уже кто-то снимает. И даже не один. Завтра будет во все газетах. И у Сноу. - Лечи нервы, психопатка! – рявкнул Блеск. В самое ухо. - Знакомьтесь: у нас новая дикарка – вместо Энобарии! - хохочет Кашмира. – Не хочешь клыки позолотить, детка? Знаю хорошего специалиста. И недорогого. Ты ведь всё еще не раскатала никого на круглую сумму! Куда уж нам тут – до вас! До Первого, где что ни имя – то цацка. - А ну заткнулись все! Кому топором по морде? – Джоанна сунула в руку Китнисс салфетку. А второй принялась сама вытирать ей шею, плечо…. Ого, как Энобария когтями по плечу проехалась. Кровь капает. На вечернее платье. А в пылу драки и не почувствовалось. - Разве можно портить такой наряд? – возмущение в голосе, одобрение в глазах. - Да я его хотела сорвать с тебя вместе с кожей. Не ты одна. Причем остальным наряд не нужен. - Просто мой стилист – идиот. А тебе вечно везет… в этом. - Ага. Презентовал лично Президент, - буркнула Китнисс. - Всё, сваливаем отсюда. Быстро. Финник и с синяком в пол-лица – красивый. А Брут лежит без движения. Только кровь льется на кафель. - Ты вырубил Брута?! - Просто повезло. А башку ему рассадила ты. Если еще помнишь. - Держи, - Джоанна сует очередную салфетку. Китнисс. – Мой телефон здесь. Звони, пиши, не пропадай. Ты тоже, но у тебя и так мой номер есть. - Джо, ты неподражаема. – Финник почти выволок Китнисс на улицу. - Она первой напала, - хмуро бросила девушка. – Катон - ее племянник. Надеюсь, никого из твоих я на Играх не убила? - Я ее почти не знал. А Брут тоже первым напал? Китнисс затрясло от ярости: - Ты соображаешь, что он делал?! Ты там вообще был? Капитолийские огни пляшут в глазах. Сплошное марево – не разглядеть лиц других вышедших подышать. Разве что Финника – он ближе. Зато на Китнисс всё еще пялятся все. Наверняка. Одэйр махнул рукой ближайшему такси. Шикарному, как всё в Капитолии. Страшна здесь только смерть. Как и везде. - А ты соображаешь, что это было не твое дело? - Ты… - Китнисс стиснула кулаки. - Не мое?! - На капитолийских сборищах ты еще не то увидишь. Раз уж тебя туда понесло. За каким-то… На всех кинешься с кулаками? - Зачем ты тогда вообще вмешался? – зло прищурилась девушка. - Потому что ты как раз - мое дело. Я за тебя отвечаю. А Брут тебя пришиб бы следующим ударом. Ты хоть соображаешь, насколько враг тебя сильнее, если вооружена одной розеткой? И бьешь не на поражение. - Я не виновата, что у него голова дубовая, - буркнула Китнисс. – Такую прошиби попробуй. И в самом деле – дура. Бить можно только на поражение. Как на Играх. Мягкое сиденье лимузина утишило ярость. Зато вернуло страх. Не за себя. - Китнисс, то, что ты видела, иногда происходит. – Похоже, тут много что «иногда происходит». - Безгласые – рабы для рабов. Прислуга из Дистриктов – тоже. Им некуда деваться. Такие, как Брут, вымещают на них ярость. Капитолийцы – тоже. - Им мало Победителей? - Победители – игрушки дорогие. И далеко не всем по карману. А издеваться над ними – еще дороже. Поэтому большинство предпочитает для таких игр что подешевле. - Финник… что теперь будет с моей семьей?! - Да ничего не будет. - Финник! – кажется, она стиснула его руку. - Ничего – это ничего плохого, успокойся. Ты не тронула ни одного уважаемого капитолийца. Драки между Победителями – их личное дело. - Ты уверен? - Почти на сто процентов, - вздохнул он. - Кроме того, не забывай – Сноу нуждается в тебе. Иначе не прикладывал бы столько усилий. Ты его реально завела. А Прим – единственное, с помощью чего он сможет дергать тебя за ниточки. Из-за какого-то Брута он ее не тронет. Дрожь вроде начала отпускать. И даже включились мозги. Наверное. Китнисс кивнула на безмолвного водителя. Финник качнул головой: не бойся. Значит, водитель – еще безмолвнее, чем показалось сразу. - Энобария сказала, что Катон – ее племянник. Но ведь он же доброволец, как все профи? - Ну да. - Но… зачем? Если Энобария – его родная тетя, у них денег и так куры не клюют. И Блеск с Кашмирой… Не все же они – добровольцы за своих родных. - Тут другое дело. Блеск и Кашмира – почти ровесники. Даже если один побеждает, второму всё равно нужно выкупить свой контракт. Обучение профи стоит дорого. А сесть на шею сверстнику, да еще и струсить – в таком возрасте… В общем, с этими двумя было так. - Катон младше Энобарии на двенадцать лет. У него уже тоже был контракт? - Нет. Энобария лично его тренировала. С раннего детства. Она хотела видеть его Победителем. - Тогда она – еще психованнее, чем я думала. - Не всё так просто. Энобария действительно «психованная», но как раз в этом не виновата. - Сошла с ума на Арене? Финник поморщился. И Китнисс вспомнила. Четыре года назад. Первые Игры после смерти Папы. Девчонка, что тогда действительно сошла с ума, была из его Дистрикта. Насколько близко он ее знал… знает? Финник был ее Ментором, но это – обязанность Победителя в отношении любого трибута. Хеймитч тому пример. Пролетают мимо улицы Капитолия. Яркие огни домов, фальшивый блеск. Настоящая здесь только смерть. - Не на Арене. Там был больше выпендреж. Способ привлечь спонсоров. А потом Энобарию присмотрел себе сам Сноу, а она его… не присмотрела. После пары недель… общения с Брутом Энобария – такая, как есть. - Я должна ее пожалеть? Она хотела убить Прим! И сейчас хочет. Исхитриться бы и убить ее саму, но что за это будет с Утенком? И с мамой. С кем посоветоваться? Где ты, Хеймитч? - Не думаю, что она тронет Прим в доме Цезаря Фликермана. Жалеть никого не нужно – здесь это не принято. А вот больше знать… - Изучить противника. - Примерно так. Хеймитч не сказал тебе, что Голодные Игры – это навсегда? - Не успел. Но по нему это видно. С детства видела. Как рыба в воде только профи. - Не все. Вспомни Энобарию. К тому же, я – профи. - Ты?! Да, Китнисс хорошо помнила Игры Финника. Прим была слишком маленькой и не смотрела вообще, уткнувшись папе в плечо. Он держал ее на руках. А Китнисс велел зажмуриться, но она не привыкла закрывать глаза на опасность. Папа сам не этому ее учил. И не для того с малолетства брал с собой в отнюдь не безопасный лес. И учил охотиться. Выживать. Как предчувствовал. До ее первой Жатвы оставалось всего пять лет. До папиной смерти – еще меньше. То лето выдалось удивительно теплым, грибы лезли из-под земли – хоть косой коси. Папа еще предупреждал, что так бывает не всегда. Не привыкай к хорошему, Китнисс. Будь готова к плохому. Всегда будь готова. Дома ждал приготовленный мамой ужин. А посреди площади – огромный экран. Чтобы уж точно никто не пропустил. А Прим плакала и просилась домой. Китнисс запомнила довольно высокого, тренированного парня-красавца. Пол-игры он резво бегал и прятался, периодически неплохо отбиваясь от слишком рьяных охотников. Несмотря на возраст, нож и копье Финник у Рога умудрился прихватить. А быстрые ноги спасли от врагов. А потом был подаренный щедрыми спонсорами трезубец. И сплетенная сеть. К тому времени остались лишь Финник, четверо профи из Первого и Второго и пара примкнувших к ним ребят покрепче. И тогда прежний быстроногий беглец открыл счет, перебив всех врагов по одному. На Коронации его назвали самым юным Победителем в истории Игр. Китнисс пропустила это мимо ушей. Для нее тогда что четырнадцать, что восемнадцать было одинаково много. И главное, что в Двенадцатый опять привезут два гроба. Об этом говорили все. А некоторые – еще и о том, что опять не будет хлебных раздач. - Сколько тебе лет? - Двадцать три, - пожал Финник плечами. – А то ты считать не умеешь? - Как раз умею. Ты – не только самый юный Победитель, но и единственный профи, попавший на Арену в четырнадцать. За всю историю Игр. - Полагаешь, распорядители Игр плохо посчитали, какая у меня Жатва? - Нет. Просто ни до тебя, ни после такого не бывало. Профи почти всегда идут на Арену в восемнадцать. На пике силы и умения. Или это напрасный расход затрат на обучение. Восемнадцатилетний профи из другого Дистрикта с четырнадцатилеткой справится. - Именно так. В Первом и Втором. Где их вагон и маленькая тележка. И за это право дерутся. У нас всегда профи едва хватало. - Я помню. Ты не вытянул жребий. Потому что вытянул двенадцатилетка. И папин приятель-браконьер шепнул: «Не жилец!» - Я вышел за младшего брата, Джеймса Грея. У нас разные отцы и фамилии. - У него сейчас всё хорошо? Пусть будет, а? За всех добровольцев этих проклятых Игр! - Лучше, чем у нас с тобой. Через пять лет он вытащил Жребий вторично. А я уже был действующим Победителем. Да и годами – староват. Тот самый тур – с Кашмирой и Блеском. И пением – вместо папы. Платье Мадж, виноватые глаза ее отца. Зеленый камешек – цена стольких жизней . - Четыре года назад выиграл Четвертый… - Китнисс осеклась. Да сколько можно уже сегодня тупить?! Как ты на Играх выжила? - Да. Но не Джеймс Грей, а Энни Креста. Та самая безумная девчонка. Без кого прошел Тур ее имени. - Прости. - Мы приехали, Китнисс. Лимузин мягко остановился у ворот. У витой ограды домика для удовольствий Сноу. Китнисс пора обратно в клетку. И озноб вернулся. Потому что Китнисс Эвердин – тоже теперь действующий Победитель. А у Прим впереди еще целых шесть Жатв.