I hatе-love...

Все говорят, что ты никчёмный, наивный, тихий и плохой. Не зная, что в душе огромной, ты тонешь от нужды простой — Быть ярким, искренним, любимым. А не скрываться под густой и плотной ширмой… Прошла неделя Нет, эта неделя не была такой, как её описывают другие, это была весёлая неделя, ведь друзья, кажется, были со мной каждую секунду, я совсем не скучала, но главное, что произошло на этой неделе, то, что Фэш предложил мне встречаться, я была просто в шоке, и да, я согласилась. Кто бы сомневался, в принципе. И настал тот день, когда меня выписывают, о Боже, как я рада. Я уже хочу вдохнуть чистого воздуха, не больничного, чистого. Сейчас на соседней кушетке сидит Захарра и поедает печеньки, которые сама же мне и принесла, вот Жопа. Я причёсываюсь и уже беру сумку как в палату в прямом смысле этого слова «влетает» Фэш. — Привееет кустикам! — весело произнёс он и я залилась смехом. Парень обнял меня и чмокнул в щёчку. — Плифет, бхатец. — произнесла с набитым ртом Захарра, и мы дружно заржали, эта бешеная женщина принялась лупить кулаками Фэша в грудь, а я, как его принцесса, спряталась за его широкой спиной. Но тут в палату вломились друзья, они что-то яро обсуждали и застыли на месте увидев всё это. Маар тоже заржал и кинулся успокаивать свою девушку.  — Ахах, Фэш, ты там жив? — спрашивает Диана, подходя ближе. — И тебе привет, Диана! — я, всё ещё улыбалась, подошла обнять подругу. — Ну, что, идём? — сказал Фэш, и мы, согласившись, двинулись на выход. — Слушайте, давайте пойдём куда-то погуляем? — предложила Захарра. — Да, и я не против. — улыбнулась я. — Кстаааати, я недавно гулял за городом, и нашёл заброшку, там пожар вроде был, а особняк не снесли. Идём туда? — предложил Ник, молчавший до этого, и мы все глянули на него мол «ты того уже?». Но я уверенно кивнула и произнесла: — А что, я никогда не бывала в таких местах, я только за! — в итоге получасовых уговоров мы все согласились. Уже через час мы были на месте. Здание представало перед визитерами в неудобном ракурсе. Приближаясь к нему по аллее, мы первым делом наткнулись на его угловую часть и были вынуждены гадать, с какой стороны расположен фасад. Казалось, дом, прекрасно сознавая, что гостей следует принимать лицом к лицу, в самый последний момент не удержался и, повернувшись к ним боком, уставился окнами фасада на олений парк и лесистые холмы за ним. Таким образом, гостя встречали не радушные объятия, а жесткое плечо хозяина. Ощущение неловкости только усиливалось при наружном осмотре здания. Архитектура его была неоправданно асимметричной. Три выступа фасада — каждый в четыре этажа высотой — и двенадцать их огромных окон являли собой единственную попытку придать облику дома гармоничный вид. Остальные окна в стенах между выступами не только разнились по форме и размерам, но и располагались в полном беспорядке: каждое из них почему-то было сдвинуто относительно своих соседей как по вертикали, так и по горизонтали. А над всем этим вздымалась ломаная линия крыши с коллекцией башенок и дымовых труб на любой вкус. Руины? Медового цвета камень стен казался столь же чистым и свежим, как в тот день, когда его извлекли из каменоломни. Устремленное в небесную голубизну, с кружащими над башнями птицами и с зеленой лужайкой перед входом, оно не создавало впечатления заброшенности. Но потом я лучше всё рассмотрела и все встало на свои места. В окнах не было стекол, а оконные рамы сгнили либо выгорели при пожаре. То, что я сперва приняла за обычные тени над окнами в правом крыле здания, оказалось пятнами копоти. И птицы, нырявшие с высоты вниз, исчезали не за домом, а внутри него. Там не было крыши. Это был не дом, а лишь его остов. Возможно, безлунной ночью на фонетемно-фиолетового неба этот дом смотрелся бы мрачно и угрожающе, но сейчас, в ярком свете дня, он был сама невинность. На подходе к дому аллею перегораживал забор с табличкой «Опасно. Не входить!». Мы с ребятами переглянулись и пошли дальше. Фэш всё крепче и крепче сжимал мою трясущуюся руку, словно поддерживая меня. Заметив место, где секции забора не были скреплены, а просто примыкали друг к другу, я оттянула одну из них, пролезла в образовавшуюся щель остальные сделали тоже самое и Диана которая шла последней прикрыла ее за собой. Обогнув жесткое плечо здания, мы  вышли к его фасаду. Между первым и вторым выступами стены располагалась массивная двустворчатая дверь, к которой вел широкий ряд ступеней. По бокам крыльца на низких пьедесталах стояли две огромные кошки, вырезанные из какого-то темного гладкого материала. Работа была выполнена мастерски, вплоть до изображения отдельных шерстинок, и, машинально погладив одну из кошек, я вздрогнула, ощутив под рукой холодный камень там, где подсознательно ожидала почувствовать мягкий и теплый мех. Судя по расположению и размерам черных пятен, эпицентр пожара находился в районе нижнего окна третьего выступа. Я взобралась на отвалившуюся от стены глыбу и заглянула внутрь. Впечатление от увиденного было жутким и тягостным. Понятие «комната» предполагает наличие каких-то универсальных, легко узнаваемых признаков. Даже примитивный шалаш имеет крышу, предохраняющую от непогоды, и отверстие для входа и выхода, так что вам не составит труда отличить внутренность шалаша от окружающего пространства. Но здесь различие между внешним и внутренним практически отсутствовало. Балки перекрытий обрушились — иные под косым углом, вонзившись концами в груду камней и обгорелых останков не поймешь чего, заполнявших комнату до уровня подоконника. В местах скрещения балок примостились старые птичьи гнезда. Должно быть, птицы занесли сюда семена, а снег и дождь, которые, как и солнечные лучи, свободно проникали в сердце руин, создали условия для их прорастания; я разглядела по-зимнему голые стебли златоцвета и чахлые за недостатком солнца побеги бузины. По стенам, как рисунок обоев, расползался плющ. Просунув голову в окно, я взглянула вверх. Сравнительно неповрежденные стены уходили ввысь, но от потолка комнаты сохранились только четыре не обвалившиеся балки. Далее все шло тем же порядком: отдельные балки на уровне разных этажей пересекали пустое пространство, а в самом конце этого туннеля был виден свет. Голубое небо. Даже привидение не смогло бы существовать в такой обстановке. А ведь когда-то здесь были ковры, мебель, картины на стенах. Канделябры и люстры освещали то, что ныне освещалось только солнцем. Что это была за комната: гостиная, музыкальный зал, столовая? Мы разбрелись кто куда. Я оглядела груду не поддававшегося опознанию мусора. Какая-то деталь привлекла мое внимание. Сначала я приняла ее за одну из упавших вертикально балок, однако она заметно уступала им по толщине. К тому же она подозрительно плотно прилегала к стенке. Далее виднелась еще одна такая же. И еще. Обгорелые деревянные брусья располагались с одинаковыми промежутками и имели пазы в местах, где с ними прежде были состыкованы поперечины. А в самом углу даже сохранились остатки одной из таких поперечин. И тут меня осенило. Эти брусья с перекладинами были в прошлом книжными стеллажами. Здесь, на месте поросших сорняками руин, когда-то находилась библиотека. Минуту спустя я уже была внутри здания, забравшись туда через окно. Осторожно, нащупывая ногой опору, я обследовала комнату, заглядывая во все углы и щели, но уцелевших книг здесь не было. Я, собственно, и не думала их найти — никакая книга не способна пережить такое бедствие. Но воздержаться от попытки было выше моих сил. Сердце забилось учащенно. Что это было сейчас? Я что-то услышала? Или почувствовала? Может, сместился какой-то предмет в глубине кучи под моими ногами? Нет. Все было тихо. Медленно я приблизилась к пролому в стене, достаточно широкому, чтобы через него можно было пройти. Я оказалась в холле. Вот и двустворчатая парадная дверь, которую я видела снаружи. Каменная лестница не пострадала при пожаре; остатки перил были перевиты плющом. В целом лестница впечатляла — плавным изгибом она спускалась со второго этажа, постепенно расширяясь книзу. Нечто вроде изящной перевернутой запятой. Лестница вела на галерею, некогда тянувшуюся по всей ширине холла. Теперь же от одного конца галереи остались только торчавшие вкривь и вкось головешки половиц да гора обломков на каменном полу первого этажа. Однако другой ее конец с виду был в приличном состоянии. На всякий случай держась подальше от перил, я осторожно прошла по галерее и вступила в коридор. Здесь над головой имелся потолок; уцелели также доски пола и двери комнат. Я очутилась в той части дома, что избежала полного разрушения. Ее даже можно было счесть пригодной для жилья. Грохот Я кинулась в ту сторону, откуда слышался шум. Перескакивая через препятствия в виде дыр в полу и поваленных предметов, я добралась к какой-то комнате, осмотрев её я поняла что это была спальня, почти уцелевшая кровать, шкаф который был на полу, но тут я заметила опирающегося на балку кровати Фэша. — Фэш, Фэш, с тобой все хорошо? — я подлетела к парню, и взяв его лицо в свои руки начала трясти. -В-в-василиса, я всё вспомнил… — сказал он и, опустившись сел на пол.