Наложены запреты, отосланы ракеты, Разбросаны букеты к дорогам домой. Опасные кассеты, невзрачные береты, Давно всё отгремело ненужной войной.
— Ты всё собрала? — спросила Габби, ставя сумку около двери. — Да, — пробормотала Катя, приложив ладонь ко лбу и глядя в потолок. — У меня руки дрожат, — прошептала рыжая, садясь на свою раскладушку. — Почему-то такой мандраж напал, ещё похлеще, чем когда мы в Джелалабад собирались. Катя лишь молча кивнула головой, соглашаясь с каждым словом подруги, но не в силах выдавить из себя и звука. Вместо этого она стала проверять, ничего ли она не забыла. «Так. Дневник – на месте; письма – на месте; сигареты, зажигалка – на месте; фляга – на месте; одежда – на месте. Так, что тут ещё? Мг, щётка, документы, это что? Фломастер? У меня был фломастер? Ладно. Так, кепка. Мг. Вроде всё. Гитара, точно. Надо отдать кому-нибудь. Что я так волнуюсь?». — Ну что вы, дембеля? — в комнату зашла Наташа, грустно улыбаясь. — Готовы домой? — Если честно, нет, — тихо сказала Катя, внимательно оглядывая, ставшую такой родной, комнату. — Мг, — Габби продолжала пялиться в одну точку, даже не пошевелившись. — Грустно так. Как будто я покидаю родное место, хотя всё совсем наоборот. Я же возвращаюсь домой, а чувства какие-то смешанные. –… — Наташа на мгновение запнулась, не зная, что сказать. — Пойдёмте покурим со мной. Девушка тоже была грустной. Это всегда печально – провожать. Когда твои друзья, можно сказать, навсегда прощаются с тобой, а ты остаёшься здесь. Пусть и ненадолго. — Пойдём, — кивнула Катя, заодно взяв гитару за гриф. Габби тяжело вздохнула, но тоже встала со своей раскладушки, которая была уже абсолютно голой, ведь совсем скоро они улетят, а сюда заселят кого-то другого. Через некоторое время девушки вышли на улицу, которую покрывал тонюсенький слой снега. Подойдя к лавке, они присели, закурив. Недалеко от них сидела компания ребят, которые тоже улетали сегодня. Они кивнули друг другу, печально улыбаясь. Наверное, все чувствовали что-то похожее на данный момент. Предвкушение, но с ним и грусть. — Тебе гитара нужна? — спросила Катя, положив данный предмет себе на колени. — Да не, я и играть не умею, — вздохнула Наташа. — Лучше спой что-нибудь напоследок для меня. — Ладно, — блондинка усмехнулась, оставив сигарету во рту и начав перебирать струны. Габби была непривычно тихой и печальной. Катя не видела её такой со смерти Руслана. Казалось, девушка находилась в своём мире, грустно глядя на свою тлеющую сигарету. —… Она… Тебе нужна… Но ты – привык один… В душе… Ночи свет… Позади… Лагеря… А любить… Первоцвет… Ты знал – нельзя… Габби слегка улыбнулась, услышав, что начала петь Хорошенко. Они также сидели, когда провожали Макса, и это была последняя песня, которой он научил блондинку. И сейчас, это будет последняя песня, которую девушки от неё услышат. Отчего-то, на глаза стали наворачиваться слёзы, и рыжая тихонько всхлипнула, опустив голову. — Она прекрасна и чиста, Как в реке вода – не мути её… Как свеча не догори, Слов любви не говори, Отпусти её! Как бы она не старалась казаться сильной, одна капелька всё же упала вниз, мгновенно растопив снег. И что дальше? Как теперь жить дальше? Мужа больше нет, лучший друг погиб. Она не могла себе представить, что она будет делать, когда вернётся. С самой мыслью ещё не свыклась, что уже говорить о большем, когда они совсем скоро прилетят в Москву. Тяжело. — Что ты можешь в жизни дать? Только пить, да воровать, Не люби её! Если станет уходить, Будет лучше всё забыть… Не держи её! Отпусти её! Наташа с грустью смотрела на Катю, понимая, что она осталась здесь практически одна. Не будет больше такого, как было раньше. Повернувшись к рыжей, она заметила, что та закусила губу и сдерживает слёзы. К ним подтянулась ещё и рядом сидевшая компания, окружив лавку и подпевая блондинке. — Ты – вода… Бежишь… По руслу вниз… Она… Как роза чиста… И к солнцу… Тянется ввысь… Ребята заметили приближающегося лейтенанта, который по-доброму улыбался им, качая головой. Он выглядел немного грустным, как-то печально вздыхая, но продолжая улыбаться. Он всегда был таким, когда кто-то уезжал. — Лейтенант, — ребята отдали честь. — Вольно. Ну что, отслужившие, готовы вернуться домой? — спросил он, оглядывая собравшихся. — Так точно, — ответил один из парней, улыбаясь. — Дядь Женя, вам гитара не нужна? — спросила Хорошенко, указывая взглядом на инструмент в её руках. — Хм… — Пуся задумчиво почесал подбородок. — Давай, кому-нибудь из солдат потом подгоню. Катя легонько улыбнулась, прекрасно понимая, что Пуся тоже расстроен. Его любимчики уезжают, а он снова продлил свой срок службы. Скорее всего, мужчина будет искать себе новых любимчиков, чтобы заботиться о них и подгонять всякие вещи и продукты. Хорошенко отдала гитару ему в руки, кивнув головой. — Ну вы всё собрали? Документы свои не забудьте, — наставительно проговорил мужчина. — Вы же получили их? Ребята утвердительно покивали головами. Они уже давно успели всё получить и собраться. Сейчас оставалось лишь дождаться транспорта. Сегодняшним дембелям повезло, так как они полетят, а не поедут на машинах. Это экономия времени. — Хорошо, молодцы, — лейтенант посмотрел на часы. — Ну что, тогда прощайтесь. Мне нужно кое-что сделать, но я обязательно приду на площадку. Ещё раз улыбнувшись, мужчина отправился по своим делам, прихватив гитару. Ребята какое-то время ещё поговорили, пообсуждали всё, что с ними произошло, поделились впечатлениями и отправились кто куда. Кто-то пошёл прощаться с друзьями, кто-то побежал в последний раз осматривать лагерь, кто-то в лазарет на перевязку. Девушки пошли к себе, так как они знали, что все всё равно пойдут провожать их, и сейчас нет смысла бегать. — Бля, надо сигарет хоть ребятам оставить, а то у меня что-то вообще здоровые запасы, — простонала Габби, плюхаясь на голую сетку своей раскладушки. — Точно, надо зайти к пацанам из отряда Лима. Ещё раз поблагодарить их за татухи. — Да они всё равно провожать нас придут, так что с собой возьми, — сказала Катя, садясь за свой любимый стол. После того, как уехала Саира, девушки, узнав, что в лагере есть машинка Зингера, в данном случае – машинка Костика, так как парень сам её сделал, пошли делать татуировки на память. Это, конечно, было такое себе занятие, потому что сам аппарат не внушал доверия, а чернила от шариковых ручек, которыми били, так тем более. Тем не менее, Габби, у которой не было ни одной татуировки, уговорила Катю на это, прыгая и хлопая в ладоши. Правила были простыми – чернила несёшь свои. Именно поэтому Катя с рыжей, как нищеброды, несколько дней бегали по лагерю, собирая у всех, кому не жалко, ручки. А потом ещё и у приезжающих торговцев выпрашивали писательные принадлежности. Когда нужное количество было собрано, девушки отправились к Костику, который за тату брал со всех по 10 сигарет, ну или по 100 грамм. Решив, что можно забить большой шрам на руке, Катя не могла придумать, что именно ей нужно сделать, но наткнулась взглядом на шею Габби, у которой висели армейские жетоны, подаренные Пусей на Новый Год, и решила набить именно их. По протяжении шрама. Габби сделала то же самое, сказав, что это их связывает, и жетоны всегда будут у неё ассоциироваться с Катей. Всё это, конечно, весело и хорошо, но было очень неудобно. Ждать, пока рана заживёт, когда эти чернила всё сочатся, плёнки, чтобы замотать, нет. Это жесть какая-то была. Они постоянно бегали в лазарет, прося там новых ваток и бинтов, заодно и прибирая к рукам какую-то кожную мазь. За что их так невзлюбила Нина Ивановна. — Точно, — Габби вздохнула и достала свой дневник. Девушки сидели и занимались своими делами, иногда переговариваясь. По телу бегали мурашки, руки подрагивали. Они так долго этого ждали. И осталось совсем чуть-чуть. Сегодня вечером они будут уже в аэропорту Кабула, а к завтрашнему утру уже прилетят в Москву.***
— Бурая, ты чё такая загруженная? — громко спросила Юля, протягивая подруге бокал с вином. — Радоваться надо, первый семестр осилен, сессия успешно сдана, каникулы начались. Давай выпьем! Таня рассеяно взяла бокал, продолжая находиться в своих мыслях и слушая Полякову лишь в полуха. Сейчас девушка находилась в своей квартире в Воронеже. Она приехала домой на каникулы, вместе с Олегом. Девушки отмечали успешное закрытие сессии, распивая вино. Здесь были Аня и Юля, помимо самой Бурой, вскоре должны были придти и Вика с Яной. Они немного задерживались. Олег сказал, что не придёт, так как он был занят. Таня очень хотела встретить Катю, так как чем ближе был день её возвращения, тем взволнованней становилась девушка, одновременно и боясь этой встречи. Но Полина настояла на том, чтобы Катю встретили лишь родственники. Она считала, что не стоит появляться сразу всем друзьям, а тем более Тане. Да и в её пользу был ещё один аргумент – то, что Бурой нужно было съездить домой, потому что: а когда потом? Пока каникулы, это нужно было сделать, а Катя, к счастью, цела, скоро будет в Питере, и никуда не денется. По крайней мере, Таня на это надеялась. Размышления девушки прервал звонок в дверь. Аня пошла открывать, так как остальные были заняты либо своими мыслями, либо бухлом. Через пару минут из прихожей послышались знакомые голоса, а после, на пороге появились Вика с Яной, здороваясь с девушками. Тане пришлось вынырнуть из собственного мира, отдавая всё своё внимание подругам, которых давно уже не видела.***
Полина ходила по гостиной, нарезая круги и стараясь успокоиться. Она очень волновалась и переживала. Во-первых, она очень давно не видела сестру, во-вторых, непонятно, на каком именно поезде и во сколько приедет Катя. Завтра девушка должна быть уже в Москве, а они так и не поняли, во сколько приезжать на вокзал, куда идти. Рома сказал, что не сможет присутствовать, поэтому они будут без него. Даня выдвинул предположение, что, возможно, Катя найдёт, как с ними связаться из Москвы, чтобы сообщить, когда именно она приедет. Семья на это очень надеялась, так как, если нет, им придётся ехать на вокзал с утра, и просто ждать. Этого, конечно, хотелось бы избежать, но не встретить Катю они тоже не могли. Отвлёк девушку от мыслей и метаний звонок домофона. Поля пошла открывать, прекрасно зная, кто пожаловал. Через несколько минут в квартиру зашла мама, обнимая и целуя младшую дочь. Чуть позже должен был приехать и Даня. Они решили ночевать сегодня в блядохате, чтобы завтра вместе ехать на вокзал отсюда. Всё равно в квартире никого больше не было. Все уехали к своим родственникам, пока есть свободное время. Вспомнив об этом, Полина непроизвольно подумала о Маше, с которой у них после инцидента с поцелуем, появилась какая-то неловкость в отношениях. Блондинке не потребовалось много времени, чтобы принять свою очевидную симпатию к младшей девушке, но она пока молчала, думая, как правильней будет поступить в такой ситуации, ведь у Кузьминой был парень. И хоть та в последние дни не говорила о нём при Поле и постоянно отказывалась от встречи, ссылаясь на занятость, девушка всё равно решила подождать. А вдруг пройдёт? Да и сейчас не совсем подходящее время. — Ну как думаешь, во сколько нам нужно ехать? — спросила Елена Анатольевна, присаживаясь на диван. — Я не знаю, мам, — Полина тяжело вздохнула. — Я надеюсь на то, что она как-нибудь свяжется с нами, когда прилетит в Москву. — А если нет? — женщина нахмурилась. — Завтра утром решим, — девушка села рядом с мамой, сжав её руку. — Я так волнуюсь. — Я тоже, Поль, — Елена Анатольевна вздохнула. — Думаю, не смогу спать сегодня. Я так давно её не видела. — Да, — блондинка согласилась с женщиной, понимая, что сама скорее всего не уснёт от беспокойства и предвкушения. — Ничего, уже завтра мы увидимся. Надо, может, приготовить что-нибудь вкусное, она наверняка там нормально не кушала. В последний раз она писала, что очень сильно хочет картошки. — Да, давай займёмся, — женщина встала, подходя к кухонному гарнитуру. — Даня должен ещё в магазин зайти, купить некоторых продуктов. Позвони ему, если чего-то нет. Они начали заниматься готовкой, иногда переговариваясь и обсуждая Катю. То, как она будет выглядеть, как она могла измениться. И всё в этом роде.***
31 января 2020 года
«Дорогой дневник, спасибо, что был со мной всё это время. Кажется, моё путешествие, наконец, закончено. И, может быть, это последняя моя запись сюда. Я возвращаюсь домой. У меня смешанные чувства по этому поводу. Да и не только у меня. Солдаты грустят, хоть этот ужас для нас и закончился. Это похоже на те ощущения, когда твоя мечта сбывается. Когда ты очень сильно чего-то хочешь и, наконец, получаешь это, ты не знаешь, что делать дальше. Вместе с радостью приходит какое-то опустошение, потому что ты уже добился этого и пока не знаешь, к чему стремиться дальше. И я чувствую себя немного потерянно, пусть и счастлива до безумия. Не могу поверить, что я в самолёте. Мы благополучно добрались до аэропорта Кабула, где по-прежнему находилась куча военных. Нас встретил человек, занимавшийся всеми этими делами, оформив дорогу, дав каждому немного денег на билеты и поздравив. Нам даже выдали по маленькому ордену за службу. Этот аэропорт напоминал мне о Ники. Здесь всё началось, и закончится здесь. Для меня. И мне так жаль, что я сейчас не могу обнять её и сказать, что мы справились. Потому что справилась только я. Сейчас наша группка дембелей летит в Москву. Когда я зашла в самолёт, я на мгновение почувствовала себя обычным путешествующим человеком. А потом я посмотрела в иллюминатор, и это чувство быстренько испарилось, сменяясь воспоминаниями о том, что здесь со мной произошло. Как будто целая жизнь прошла. Рядом спит Габби. Ну как спит, дремлет. Она была менее разговорчивой в последние несколько дней, а это значит, что у неё стресс. Я уже хорошо выучила её поведенческие особенности. Иногда мне кажется, что она всю жизнь была рядом со мной. Я не буду писать о прощании. Скажу только то, что, кажется, теперь я знаю, что чувствовала Саира, когда смотрела на удаляющийся лагерь, который постепенно становился всё меньше и стирался из жизни, вместе с оставшимися там людьми. Не только провожать тяжело, но и уезжать навсегда тоже. Пусть и из такого места. Афганистан навсегда останется в моей памяти, вместе с Ники, Габби, Сашей, Максом, Сергеем, Наташей, Пусей, даже Ниной Ивановной. Вместе с Саирой. Всё, что я видела, всё, что я узнала. Это самый значимый урок за всю мою жизнь. И Габби была права весной — будет мне ещё и 27, и 28, и даже 30. К утру мы должны будем оказаться в Москве, надеюсь, я не замёрзну. Мы привыкли к жаркой погоде Афганистана. Там зимы тёплые. Но нам предусмотрительно выдали куртки от зимней формы. По-настоящему зимней, а не то, что мы носили с дополнительным слоем на куртке. Не знаю, кто меня будет встречать, да и встретят ли вообще. Они же не знают подробностей моего приезда. Ладно, там видно будет. Мне не терпится посмотреть на всех. Хочу обнять маму, чтобы она, наконец, успокоилась и не переживала обо мне. Посмотреть на Полю, на братьев. Увидеть друзей. Скоро уже сбудется. Так волнительно. Не представляю, как можно свободно гулять по улицам, не боясь нападения. Ходить куда хочешь и когда хочешь, не придерживаясь расписания и режима. Даже в другой одежде не могу себя представить. Честно, без оружия я чувствую себя слегка уязвимо, что ли. Но пора привыкать. Для меня война закончилась. Думаю, мне тоже нужно попытаться немного поспать. Это был тяжёлый день. Если я ещё раз сюда что-нибудь напишу, то это случится лишь когда мне будет очень плохо. А пока я заканчиваю. И надеюсь, больше у меня не будет необходимости использовать тебя». Катя достала фотографии, присланные ей сестрой когда-то. Улыбаясь, она внимательно смотрела на лица дорогих людей, с которыми совсем скоро уже увидится. Сердце забилось немного быстрее, являясь показателем того, насколько сильно взволнованна девушка. Через сутки она уже, скорее всего, будет дома. Это так нереально. Мечтать об этом было не так беспокойно, как это ощущается сейчас. Габби, сидевшая рядом, снова поёрзала, кладя свою голову на плечо блондинки. Катя решила последовать её примеру и немного отдохнуть. Она убрала фотки обратно и, закрыв дневник, спрятала его во внутренний карман. Попытавшись удобно устроиться, девушка закрыла глаза, представляя грядущую встречу с лёгкой улыбкой на губах.***
Непривычно было видеть столько людей в одном месте. И пусть они все были нервными, куда-то спешили, всё равно солдатам они казались беззаботными. Непривычно было видеть яркую одежду, совершенно разного фасона. Девушек без хиджабов. Всё это казалось другим, и некоторое время, ребята просто стояли, рассматривая аэропорт, когда вышли из самолёта. Некоторые люди бросали любопытные взгляды на кучку людей в форме, строя свои предположения в уме. Да, это вам не песчаный Афганистан, где на каждом шагу ходят люди с калашами, ширяются по подворотням и воруют на глазах. Здесь всё ярко, совсем не так, как там. Катя, усмехнувшись своим мыслям, посмотрела на часы и покачала головой. Они были настроены на Афганское время. Табло показывало, что сегодня 1-е февраля, шесть утра. Девушка быстренько покрутила колёсико, чтобы настроить свои часы и ориентироваться во времени. Попрощавшись с некоторыми ребятами, которые пошли своей дорогой, кто куда, девушки отправились к выходу, также молча рассматривая окружение. — Габби! — неожиданно раздался голос спереди. В следующую секунду какой-то вихрь с торчащими из-под шапки рыжими локонами, чуть не сбил Габби с ног, крепко обнимая и что-то говоря сквозь рыдания. Девушка обняла женщину в ответ, гладя по спине и успокаивая её. Катя смущённо стояла рядом, засунув руки в карманы и рассматривая рыжую женщину. Она поняла, что это была мать подруги. Ну да, сложно было не догадаться, особенно, когда они отстранилась друг от друга. — Я думала ты не придёшь, — пробормотала младшая рыжая, рассматривая лицо матери. — Долго ждала? — Полтора года… — горько усмехнулась женщина, вытирая слёзы. — Мам, — взглянув на неё с упрёком, сказала Габби. — Ладно, не долго, — женщина вздохнула. — Около часа. Я всё боялась разминуться с тобой. Проходящим мимо людям не было никакого дела до развернувшейся сцены, хоть они иногда и задерживали взгляд на девушках в военной форме. Катя заметила, что женщина выглядит хорошо, явно младше своего настоящего возраста, хоть она и не знала, сколько ей лет, но предположения были. — Ну не разминулись же, — улыбнулась Габби. — Мам, это Катя. — Здравствуйте, — Хорошенко слегка склонила голову. — Здравствуй, — женщина некоторое время рассматривала её. — Габби часто упоминала тебя в своих письмах. — Мам… — Правда? — Катя подняла бровь, переводя любопытный взгляд на подругу, которая пожала плечами, отвернувшись. — Лучше скажи, у тебя телефон с собой? — девушка перевела тему. — Ну да. — А интернет есть? — нетерпеливо спросила Габби, видя замешательство матери. — Конечно. — Дай Катьке посмотреть, какие поезда там до Питера. — А, конечно-конечно, — женщина полезла в свою сумочку, доставая нужный предмет и протягивая его Хорошенко. — Господи, как же так получилось? Такой шрам… Дальнейшего разговора Катя не услышала, так как немного отошла от них, давая пространство. Держать в руках телефон было ой, как не привычно, поэтому девушка на мгновение зависла, вспоминая, что да как. Блондинка просматривала рейсы, нахмурив брови. Она нашла скорый поезд, который отправлялся в 7 и прибывал в Питер в 11 на Московский вокзал. Она помнила, что написала в письме сестре, что приедет именно туда. — Извините, можно позвонить? — чуть прикрикнула она, на мгновение прерывая диалог матери с дочкой. Увидев кивок женщины, Катя открыла панель набора и поняла, что не может вспомнить ни одного номера. Она задумалась, но цифры никак не хотели воспроизводиться в памяти. Зато она хорошо помнила свои данные для входа в ВК. Это она и сделала. Игнорируя количество новых входящих сообщений, Катя быстро нашла сестру и написала ей, сразу же после этого выйдя из социальной сети и вернув телефон владелице. — Спасибо большое, — Хорошенко улыбнулась женщине, на что получила ответную улыбку и кивок. — Мам, дашь нам минутку? — когда женщина немного отошла от бывших солдат, Габби перевела взгляд на подругу, грустно улыбнувшись. — Что, время сказать прощай? — Катя похлопала её по плечу. — Не говори прощай, — улыбнулась рыжая. — Скажи до встречи. — Тогда до встречи. — До встречи, Хорошенко, — Габби крепко обняла блондинку, чувствуя, как слезятся глаза. — Найди меня. Когда будешь в Москве, заходи в гости. Я всегда буду тебе рада. — Ты тоже, если вдруг окажешься в Питере, — Катя несколько раз моргнула. — Всё, пусти. Не делай это ещё сложнее. Мне ещё до вокзала добраться нужно. — Тогда беги, — Габби всё же отпустила девушку. — Удачи, Кать. Отдохни как следует. — Так точно! — Хорошенко в шутливой форме отдала честь, улыбаясь. — Ты тоже. Пока. До свидания. Попрощавшись друг с другом, они разошлись в разные стороны на улице. Катя осмотрела пространство вокруг и поёжилась. Вот это зима, так зима. Повесив свою небольшую сумку на плечо, она, засунув руки в карманы, пошла по направлению к остановке, максимально втянув шею в меховой ворот куртки. Через некоторое время девушка оказалась на нужном вокзале, не забывая любопытно рассматривать местность. Пройдя к месту реализации билетов, она заняла очередь, молясь про себя, чтобы билет на нужный рейс был в наличии, что было маловероятно. Но, к её удивлению, в этот раз повезло, и на поезд осталось одно свободное место. Катя, обрадовавшись, быстро купила билет и пошла курить, так как до прибытия было ещё где-то 10 минут. Стоя в специально отведённом месте, девушка заметила взгляды, бросающиеся на неё прохожими и другими курящими людьми, стоявшими здесь же. Нахмурившись от такого внимания, от которого уже давно отвыкла, она зыркнула на стоявшую рядом молодую парочку, вопросительно подняв бровь, отчего они, смутившись, сразу же отвернулись, продолжая разговаривать на свои темы. Вздохнув, Хорошенко выбросила сигарету и потянулась на перрон. Да, здесь всё другое, но, по крайней мере, ей больше не нужно бояться, что каждый её шаг станет последним. Пуля не прилетит в неё и бомба не взорвётся под ногами. Теперь стоит подготовить себя к встрече с близкими. Девушка улыбнулась уголками губ. «Скоро я буду дома».